Была ль на то Божья воля?
Иль такая ее доля?
Батрачкою в мир родилась,
С сиротою полюбилась.
Он, как голубь, вместе с нею,
С бесталанною своею,
От зореньки до зореньки
Сидит у вдовы в горенке,
Беседуют и мечтают,
Пречистую дожидают.
И дождались... С Чигирина
По всей славной Украине
Колокола рев подняли,
Чтоб коней хлопцы седлали,
Чтоб мечи-сабли точили,
Чтоб на свадьбу приходили,
На весёлое гулянье,
На кровавое венчанье.
В воскресение да ранёхонько
Сурмы-трубы раздавались.
В поход, в дорогу славные компанейцы
До рассвета отправлялись.
Провожала вдова своего сына,
Дитятко своё едино.
Провожала сестра своего брата.
А сирого сиротина
Проводила, коня его поила
До денницы из криницы.
Выносила сбрую - саблю золотую
И винтовку-гаковницу.
Провожала за три поля, три мили,
Прощалася у долины.
Подарила платок, что шелком расшила,
Чтоб не забыл на чужбине.
Ой платочек, платочек тот!
Узорами шитый.
Только славы козацкой в нем -
Седельце накрыто.
Вернулась - как помертвела,
На тракт битый смотрела,
Цветочками убралася,
Ждала его, заждалася.
В воскресение ходила
Выглядывать на могилу.
Прошло лето, и второе,
Третье лето мимо -
Назад едут компанейцы
В свою Украину.
Идёт войско, и второе,
А за третим тихо -
Не смотри же, сиротинка, -
Везут тебе лихо.
Везут гроб раскрашенный,
Китайкою крытый,
А за гробом с старшиною
Идёт в чёрной свитке
Сам полковник компанейский,
Кудесник из Сечи.
За ним едут есаулы,
Согнув в плаче плечи.
Несут паны есаулы
Козацкую сбрую:
Литой панцирь порубанный,
Саблю золотую,
Три ручницы-гаковницы
И три самопала...
А на сбруе козацкая
Кровь позасыхала.
Ведут коня вороного,
Копыта разбиты...
А на том коне сёдлышко,
Платочком накрыто...
| |
Чи то на те Божа воля?
Чи такая її доля?
Росла в наймах, виростала,
З сиротою покохалась.
Неборак, як голуб, з нею,
З безталанною своєю,
Од зiроньки до зiроньки
Сидять собi у вдiвоньки.
Сидять собi, розмовляють,
Пречистої дожидають.
Дождалися... З Чигирина
По всiй славнiй Українi
Заревли великi дзвони,
Щоб сiдлали хлопцi конi,
Щоб мечi-шаблi гострили
Та збирались на веселля,
На веселе погуляння,
На кроваве залицяння.
У недiленьку та ранесенько
Сурми-труби вигравали.
В поход, у дорогу славнi компанiйцi
До схiд сонечка рушали.
Випроважала вдова свого сина,
Ту єдиную дитину.
Випроважала сестра свого брата.
А сiрому сиротина
Випроважала: коня напувала
До зiрницi iз криницi,
Виносила збрую - шаблю золотую
I рушницю-гакiвницю.
Випроважала три поля, три милi,
Прощалася при долинi.
Дарувала шиту шовками хустину,
Щоб згадував на чужинi.
Ой хустино, хустиночко!
Мережана, шита.
Тiлько й слави козацької -
Сiделечко вкрити.
Вернулася, журилася,
На шлях битий дивилася.
Квiтчалася, прибиралась,
Що день Божий сподiвалась.
А в недiленьку ходила
Виглядати на могилу.
Мина лiто, мина й друге,
А на третє линуть
Преславнiї компанiйцi
В свою Україну.
Iде вiйсько, iде й друге,
А за третiм стиха -
Не дивися, безталанна, -
Везуть тобi лихо.
Везуть труну мальовану,
Китайкою криту.
А за нею з старшиною
Iде в чорнiй свитi
Сам полковник компанiйський,
Характерник з Сiчi.
За ним iдуть єсаули
Та плачуть, iдучи.
Несуть пани єсаули
Козацькую збрую:
Литий панцир порубаний,
Шаблю золотую,
Три рушницi-гакiвницi
I три самопали...
А на зброї... козацькая
Кров позасихала.
Ведуть коня вороного,
Розбитi копита...
А на йому сiделечко,
Хустиною вкрите.
|