Ливневые установки отработали положенный час. Влага вылилась, но искусственное небо не стало выше: настоящих дождей здесь не бывает, под городским куполом всегда сухо.
Вилу Хо достались последние струи, но хватило и этого, чтобы вымокнуть до нитки. Одежда налипла, вода противно стекала по позвоночнику.
Он схватился за сумку на поясе. Не хватало ещё, чтобы деньги вымокли. Папаша Жир такой старомодный, о кредитке даже говорить не стал. Отсчитал, да швырнул пачку дензнаков. Бумажные деньги! Хо никогда и не видел таких, но проблем с ними быть не должно: человек вправе платить любым способом, даже если купюры - ровесники последней войны.
Меж лопаток ещё чувствовалась боль от унизительного тычка. Жир не церемонился, выпихнул вон и захлопнул дверь.
Вил вздохнул. Он мог бы взять в долг и у банка, там и процентов почти нет, но отдавать-то чем? Тем более безработному. А ведь спросят.
- Ты, что ли, Хо? - окликнули из подворотни. - Топай-ка сюда!
Под переплетением регенерационных труб прокатилось эхо. Вил промямлил:
- Зачем? - и отступил на шаг.
- Шагай! Долг отдашь и свободен.
- Но Жир сказал... только завтра утром... - пролепетал Хо.
- Он передумал. Дуй сюда! И улыбку на рожу нацепи, нечего сканеров дразнить.
- А откуда я знаю, что вы от Жира? - попробовал возразить Вил.
- От верблюда! Знаешь, чьи бабки у тебя на поясе? Думаешь, Жир расщедрился? Могу и сумму назвать. А за что ты их получил, сказать? Хочешь, выйду и проору об этом на площади?
Его "с" больше походило на "щ", от чего речь казалась свистящей и шепелявой одновременно.
Вил испуганно мотнул головой и сделал шаг к подворотне.
Его встретили улыбкой. Низенький кривоногий человек щерился гнилыми зубами. Сломанный плоский нос казался вдавленным. Эспаньолка почти не скрывала заячью губу. Кожу на лысой голове покрывали татуировки. Сканеры не должны пропускать таких уродцев. Не вызывает доверия его лицо, хоть тресни. Особенно глаза: холодные, уверенные, о взгляд разбиться можно.
Рядом с зелёным мобилем валялось несколько окурков.
- Прыгай в машину! - прошепелявил лысый.
Он густо харкнул и посмотрел на переминающегося с ноги на ногу парня:
- Проблемы? Расценить как отказ?
- Нет! - торопливо произнёс Вил и влез внутрь мобиля.
Это было дорогущее купе с вертикальным взлётом. Салон обтянут кожей, кругом дерево и металл: в грязной подворотне всё это казалось мечтой.
Хо всегда удивлялся, для чего тратить деньги на ненужные примочки? Под куполом особо не разлетаешься, а наружу всё равно никто выбраться не рискнёт. Видно, коротышка из богачей. Закон обязывает покупать каждый раз более дорогую модель, иначе экономика стагнирует; наверное, брать дешевле лысому уже нельзя.
- Давай быстро! - коротышка начал возиться с какими-то проводками.
- Прямо здесь? - удивился Хо.
- А ты думал, в лабораторию повезу? Бошку клади. Да не так, балбес! Лицом вниз. И не ёрзай!
За левым ухом вжикнула бритва. Срезанные волоски щекотали кожу. По телу пробежала дрожь. Лысый понял это по-своему:
- Не бойся! - подбодрил он. - Верь инженеру, инженер никогда не врал. Ну, поболит немного, подумаешь! Ты ж мужик. Главное, потом улыбаться не забывай, а то сканеры живо в оборот возьмут.
"Какому инженеру?" - не понял Хо и съёжился ещё больше.
Запахло спиртом. Ухо оттянули, и острая боль прокатилась по телу. Из глаз потекли слёзы. Вил дёрнулся, но коротышка держал крепко.
- Не соврал! - крикнул он через минуту. - Ай, молодец инженер! Работает, представляешь?
Лысый довольно засопел и щёлкнул тумблерами.
- Жиру привет от меня передай, если успеешь, - сказал он со смехом.
Хо выпрямился и глянул на себя в монитор заднего вида. Сначала даже не узнал: худое лицо показалось мёртвым. Кольцо в ухе, модная штуковина, отражающая настроение, потускнело и стало фиолетовым, что означало растерянность и страх. Спутанные тёмные волосы прилипли ко лбу.
Лысый выдернул провод и с любопытством разглядел капельку крови на контакте.
- Воспоминание полностью приживётся через неделю, - сказал он. - Так что придётся от мелких сканеров побегать. Но ты не бойся. Скоро День последней войны. Годовщина. Соплякам будет амнистия, обещали. Процентов десять скостят, хватит лет на пять. Ты, главное, промышленным сканерам не попадись. Они любого насквозь видят, не отвертишься.
Вил почувствовал себя неизлечимо больным, которому лысый доктор щедро дозволил жить ещё пять лет.
- Теперь вали, - сказал коротышка. - Если вспомнишь лишнее, ну, что тебя не касается - забудь. Начнёшь копаться, только себе хуже сделаешь.
Потом добавил уважительно:
- А ты рисковый. Ценю. Так припекло, да?
Хо не ответил.
- Рисковый или кретин? - подмигнул лысый и махнул рукой, иди, мол.
Оставшись один в мокрой подворотне, Хо поёжился. Неудачно скользнул воротником за ухом и вздрогнул от боли.
Где-то наверху загудела труба перекачки. Звук, словно воду в клозет спустили. Значит, к вечеру будет ещё один ливень. Граждане имеют право на чистый воздух. И на зелень деревьев. И на лебедей в пруду. Всё это им дают модули жизнеобеспечения. Всем вместе и каждому в отдельности. Граждане имеют право на всё, но некоторые желания сильно увеличивают Красную шкалу.
Лысый улетел. Свободный человек. Теперь заживёт на полную катушку, без оглядки.
Хо почувствовал горечь. Пятьдесят процентов Красной шкалы на дороге не валяются. С пятьюдесятью процентами, если соблюдать все правила, можно лет двадцать протянуть. Сейчас лысому около сорока. Назовёте в городе хоть одного шестидесятилетнего? Знаете таких? И никто не знает. Самый взрослый - генеральный прокурор. Ему пятьдесят. Образец законопослушания, всем пример, но и у того уже под девяносто процентов: недолго осталось свет коптить.
Вздохнув, Хо вышел из тени.
На пороге своего дома, подперев косяк плечом, стоял Жир. В его дряблых губах нервно подрагивала электронная сигарета. Гражданин вправе курить. Но и государство может защищать некурящих. Потому дым настоящего табака рискуют вдыхать только сорвиголовы или бомжи, не вылезающие из подвалов.
"Надеюсь, мы с тобой больше не увидимся, жирдяй", - поиграл желваками Хо.
Когда-то давно, такое обращение было под запретом. Жирдяй - слово яркое, негативное. За такое могли и поколотить, а то и хуже. Теперь - дело другое. Можно говорить всё, что хочешь. За ругань к Красной шкале добавляют сотую долю процента, зато шкура остаётся целой: за побои наказание ещё строже.
Он собирался перейти улицу, где мокрая остановка резала взгляд блеском стёкол. Голова болела, просто раскалывалась. Прилечь бы где-нибудь, забыться на пару минут, но сейчас нужно заработанное домой доставить. Квартирную ренту надо уплатить сегодня, иначе они с мамой окажутся на улице. Гражданин, конечно, вправе жить, где хочет, хоть на помойке, но и государство не упускает шанс избавляться от тех, кто снижает валовый продукт: бомжи работают хуже. Город перенаселён, Красная шкала - единственный способ регулирования. Нет жилья - добро пожаловать в клуб изгоев с непрерывно растущей шкалой. Арифметика простая.
"Ублюдочная арифметика", - мысленно буркнул Хо и опасливо глянул по сторонам, нет ли сканеров. Злость на лице - их любимая приманка, охотнее ловят только пьянчуг.
Улица казалась пустой. Вил вздохнул свободнее, но тут откуда-то сверху упал сканер и завис у головы. Теперь следовало замереть и ждать проверки.
"Из воздуха они берутся, что ли?" - поморщился Вил.
"Блин, я же не улыбаюсь!" - вспомнил он и вымученно оскалился.
Окуляры матовыми бельмами вперились в лицо. Что-то жуткое и завораживающее было в этом неподвижном взгляде. Вил замер. При сканировании двигаться нельзя, иначе отправят в участок, а там совсем другие сканеры, промышленные, большие, с полным функционалом. Те вытянут всё, что скрываешь.
- Вил Хо, гражданин, безработный, иждивенец, коэффициент полезной нагрузки минимален. Перспективы роста минимальны. Осталось четыре процента Красной шкалы, - бесцветным голосом произнёс сканер. - Гражданин по-прежнему имеет право на всё, что угодно.
"Зачем так много наговорил? - зло подумал Вил. - Сказал бы просто: "шлак". Отброс. Мусор. На свалку его, чтоб глаза не мозолил".
Как из-под земли выросли два робота-охранника и взяли потенциального нарушителя под наблюдение. Почему-то считается, что последние пять процентов люди доживают на полную катушку.
Кое-как добравшись до дома, Вил переоделся и рухнул на кровать.
Сегодня выходной, и она дома. Хо тепло улыбнулся, но тут же на лицо вернулось мрачное выражение.
С тех пор, как отец превысил Красную шкалу, в семье всё пошло не так. Мама стала часто болеть. Как помогла бы сейчас отцовская зарплата! Гражданин вправе работать, но государство может в работе отказать, если найдёт лучшего специалиста. Папа не справился. Потом Вил снизил показатели, и его уволили. За жильё платить стало нечем.
В комнату вплыл домашний сканер. Заглянул в глаза, протянув на одной ноте:
- У гражданина осталось четыре процента Красной шкалы...
В каждом доме есть сканер. Он, как ненавистный зверёк, вроде подвальной крысы: и терпеть невозможно, и избавиться не выходит. Гражданин вправе делать всё, но и государство имеет право знать, о чём говорят и чем занимаются люди. Хорошо хоть, что домашние сканеры почти ничего не могут, так, общий фон отслеживают и всё.
- Что он сказал? - вбежала в комнату мама. - Сколько?
Хо лежал, уткнувшись в стену, но не выдержал взгляда, обернулся.
Мама склонилась над ним. Пальцы нервно мяли полотенце. В глазах плескался испуг и неверие. Губы дрожали.
- Ты чего... - испугался он.
- Ты убил кого-то? - спросила она так тихо, что можно было понять только по губам.
- Нет! - сын вскочил с кровати. - С ума сошла? Вот, смотри!
Он раскрыл сумку и вытащил деньги:
- Тут хватит за квартиру и на жизнь останется...
Сканер подлетел и уставился на мятую пачку.
- Я договорился с Жиром, он дал в долг, - зачастил Хо.
Сейчас он чувствовал беспокойство от того, что не посоветовался с мамой. Не такой ведь реакции ждал. Предвкушал, что она поймёт. Да и не планировал он расплачиваться с Жиром Красной шкалой, так получилось. И ведь отлично всё вышло!
Вил затараторил:
- Жир сперва не хотел одалживать, мол, вернуть не сможешь, а потом предложил вариант. Я о таком и не слышал. Считается ведь, что сканеров обмануть нельзя. В общем, мне передали чужое воспоминание. Может оно и не приживётся вовсе! Тогда Красная шкала упадёт и получится, что мне заплатили только за эксперимент!
Мама спрятала лицо в полотенце. В глазах блеснули слёзы.
- Сынок, - прошептала она. - Что же ты натворил!
- Что? - не понял он.
- У меня семьдесят восемь процентов, а у тебя девяносто шесть...
- Ты не слушаешь меня что ли? - вспылил он. - Шкала может откатиться. К тому же скоро будет амнистия, и, в худшем случае, мы с тобой сравняемся.
- Можно же было решить как все...
- Как все? На улицу? А знаешь, сколько живут бомжи после выселения?
Мама заплакала.
Сканер отвернулся от денег и уставился на неё. Отсутствие улыбки требовало анализа. Он покопался в мыслях, но не обнаружил крамолы и отлетел.
- Всё будет отлично, мам, - сказал Вил натянуто бодро и подумал с грустью:
"Кому я вру? Её ведь не обмануть. Думает, я сглупил, но кто б сделал иначе? Это ведь шанс! Гражданин вправе получать доход. Вес гражданина в обществе пропорционален приносимой пользе. Доход я получил, а за пользой теперь дело не станет".
Входная дверь треснула от страшного удара. Чья-то нога застряла в дыре, и с лестничной площадки послышался мат. Дверное полотно вздрогнуло от нового пинка и ввалилось внутрь, сорвавшись с петель.
- Плюс два процента к Красной шкале, - ринулся ко входу сканер.
Два человека ворвались в квартиру. Тяжёлый удар отправил сканер искрить в дальний угол.
- Гражданин впра-аве... - раздалось из динамика напоследок. Бельма погасли, а из корпуса вытекла какая-то вонючая жидкость.
Громилы схватили Хо и поволокли наружу.
В пыльном и душном кузове грузовика их ждал ещё один человек. За спиной виднелись крюки и штыри, прикреплённые к стенке. Вил подумал, что они очень напоминают пыточные инструменты.
Сквозь брезент просачивались тонкие струйки света. Пыль плясала в них, делаясь похожей на рой мошкары.
Хо вгляделся в изрытое оспинами лицо незнакомца. С одной стороны, он мог поклясться, что никогда не встречал этого человека, а с другой, память вдруг выдала столько информации, что мурашки забегали по спине. Вил знал про рябого всё: кличку, адрес, способ заработка. Все способы...
- Зачем я тебе, Серафим? - спросил Хо осторожно.
Когда произнесли его имя, рябой вздрогнул. В полумраке его глаза показались чёрными бездонными ямами.
- Откуда ты меня знаешь? - ответил он вкрадчиво, как пастырь на причастии.
Вил Хо не нашёл, что сказать.
Серафим глянул на одного из громил, и сейчас же в правой скуле пленника вспыхнула боль. Во рту появился железный привкус.
- Откуда ты меня знаешь? - с нажимом повторил рябой.
- Ты человек Жира. Убираешь проблемы. Это за сценой. Официально - ты пастор Общей веры.
Серафим потёр подбородок:
- Что ж, везти живого человека к месту успокоения удобнее, чем таскать труп, но можно и не выполнять это правило...
Закончить Серафим не успел. Мобиль тряхнуло, а потом всё завертелось: верх и низ поменялись местами, Вила бросило вперёд, он с силой врезался в Серафима и затих.
Рябой застонал. В испуге Вил оттолкнул его. Пастор дёрнулся всем телом и захрипел.
Пыль никак не хотела успокаиваться, лезла в глаза и нос.
По стене рядом с головой Серафима стекало что-то красное.
Рябой смотрел единственным уцелевшим глазом в одну точку.
"Мёртвый", - подумал Хо и брезгливо отполз прочь. Любой, кто видел сейчас кольцо в его ухе, понял бы, что Вил в ужасе: металл сделался серебристо-синим.
Один из громил очнулся и забарахтался на полу. Из-под его ключицы торчала арматура. Та самая, которой недавно успокоили сканер. Громила хрипло выругался, увидев, что его товарищи лежат неподвижно.
Хо не смог припомнить, когда люди умирали без участия Красной шкалы, а тут двое разом.
Сверху раздался звук разрезаемой ткани. Прикрывая глаза рукой от яркого света, Вил разглядел лицо коротышки, того самого, из подворотни, беззубого и лысого.
- Знал я, нельзя доверять Жиру, - прошепелявил тот и спрыгнул, попутно обрушив на голову уцелевшему громиле что-то звонкое и тяжёлое.
Вил ещё плохо соображал и принял появление лысого за галлюцинацию.
- Чего застыл? - вернули его на землю. - Шевелись! Валим!
Они выбрались из кузова. Где-то взвыла сирена. Лысый запихнул Хо в свой мобиль и взмыл над дорогой. Рядом проходил монорельс, на остановке толпились люди.
Ветер хлестал в лицо сквозь открытые окна. От воздушных ям начало мутить.
- Над модулями системы вентиляции летим, терпи, - подбодрил коротышка.
Мобиль резко свалился вниз, заставив обоих сглотнуть подкативший к горлу ком. Через пару секунд колёса шаркнули по мостовой. Вил свесился в открытую дверь, его стошнило.
- Говорила мама, - зажал нос лысый, - не связывайся с малолетками.
- Мама, - повторил Хо. Из сказанного он уловил только это слово.
- Не волнуйся, всё с ней путём, жива, здорова, только на голове шишка.
Вил глянул на него с надеждой.
- Сам видел! - гордо заявил лысый и ощерился, показав редкие зубы. - Она у тебя огонь! Два квартала следом бежала. Ты рот-то утри...
Он кхекнул и потянул за рукав:
- В подвал топай, спрятать тебя надо.
- Нет, - заупрямился Вил. - Я не могу. Мне домой, к маме...
Коротышка замер.
- Ты идиот? - спросил он. - Там же сканеры, а ты только что пастора грохнул! Жить надоело?
- Я? Грохнул?
- Ты, а кто ж? Когда их мобиль перевернулся, Серафим живой был, я видел. Зачем ты его на штыри толкнул?
- Случайно... Испугался я.
- А это прокурору расскажешь, когда тебя от модулей отключать будут. Наверняка уже розыск объявили. Ты ж сегодня за день больше ста процентов Красной шкалы псу под хвост пустил, а столько не живут, малец. Столько не живут.
- Идём, - потащил он Вила к подземелью.
Едва ступив за дверь, Хо опустился на корточки. В голове шумело. Мысли путались.
Он в розыске! Его отключат от систем города! Хорошо ещё, что по закону это нельзя сделать дистанционно. Будет суд. Публичный. Секретарь-экзекутор аннулирует чип гражданина и... всё. С негражданами уже не деликатничают.
Луч фонаря, которым лысый шарил по стенам, выхватил низкий потолок, свисающие провода, пустые проёмы дверей. От могильного земляного духа снова начало тошнить.
- Я не убивал... - шептал Вил, обхватив себя руками.
Громилы уволокли его из дома без обуви, и сейчас Хо бил зубами чечётку от холода.
Лысый глядел с улыбкой. Отсветы фонаря делали его похожим на демона с церковного витража.
Хо встрепенулся, в голосе появилась надежда:
- Сканеры прочитают мой мыслефон и всё правильно рассудят. Промышленные точно до сути докопаются!
Он искренне верил, что ошибки в системе быть не может.
- А им плевать, - хохотнул лысый, словно подслушав мысли. - У них расплата по факту. Был Серафим живой. Ты толкнул. Стал мёртвый.
- Но государство обязано охранять мои права! Я гражданин! Я имею...
- Пустое место ты, а не гражданин. - Казалось, лысый издевается. - Тебя государство племенным бычком откармливало, чтоб пользу обществу приносил. Правда, неудачный телок вырос, с такого ни костей, ни мяса не взять, а стадо должно приносить пользу, запомни! Да и от кого твои права охранять? От инженера? Так не проходит такой по базам. Или от сканеров, которые в суд тебя поволокут не разобравшись? Так они и есть главные цепные псы. Кто ж хорошую собаку наказывает? А ты - часть стада. Большого, тупого и послушного. Тебе нравится жить в загоне, малец?
Он подождал ответа, не дождавшись, добавил со вздохом:
- Всем нравится. Человек один не может. Вот, взять меня, к примеру... - тут лысый осёкся и кашлянул.
- Ты говоришь странные вещи, - пробормотал Хо.
Он знал, что за такие слова коротышке впарят процентов двадцать. Это ведь бунт! Нельзя такое вслух! Да и где по-другому? Можно, конечно, помечтать, что люди где-то по совести живут, а не из-под палки, но где? Снаружи, за куполом? Так последняя война превратила там всё в пустыню.
Фонарь забарахлил, и лысый выключил его.
- Странные? - спросил он. - Запудрили тебе мозги этим "гражданин имеет право", а ты уши развесил. Нихрена ты не имеешь. Тебя имеют, это да.
Он прикурил сигарету. В полумраке огонёк казался светлячком, летающим вверх-вниз. От запаха табака запершило в горле.
- Оставишь? - прохрипел кто-то за спиной.
Не оборачиваясь, Хо нащупал что-то на земле и наотмашь ударил в темноту. Там всхлипнули и зашлись в истеричном плаче. Причитания эхом разнеслись по подземелью.
- Молодчага, шкет! - похвалил коротышка. - Я б и сам так сделал. Нехрен из-за спины подкрадываться. Но это бомжик Яшка, я его знаю, он безобидный. Иди сюда, Яш, докури.
Бродяга перестал подвывать и приблизился. Лысый включил фонарик. Хо вздрогнул и отшатнулся. Абсолютно белое лицо выплыло из тьмы. Красноватые глаза горели безумными угольками. Грязные спутанные волосы доходили до плеч. Слёзы промыли на щеках светлые бороздки. На шее сочился свежий рубец.
- Это я тебя? - Хо стало стыдно.
Бродяга часто закивал, затравленно поднял руки:
- Не надо Яшу. Яша хороший.
- Он тут с малолетства, - объяснил лысый. - Подвалы ему - дом родной. Даже говорить почти разучился. И с мозгами не совсем лады. Видишь, что бывает с теми, кто вне стада жить пытается?
- Почему он здесь? - спросил Хо, закрывая нос. Воняло от бомжа нестерпимо.
- А! - отмахнулся коротышка. - Шантрапа безмозглая! От родни убежал. Свободы захотелось.
- Разве может быть ещё больше свободы? - удивился Хо. - Гражданину ведь всё можно...
- Нет, ну ты совсем чурбан! "Всё можно", это свобода, по-твоему? А ты уверен, что разрешают действительно всё? А Красную шкалу так, для красоты придумали?
- Так ты же ею сам распоряжаешься. Не делай ничего плохого, она нетронутой и останется.
Коротышка скривил губы в ухмылке, смял сигаретную пачку и отбросил в сторону.
- Понавоспитывали кретинов, - буркнул он чуть слышно. - Живут, как в шорах, ничего вокруг не видят...
Продолжая ворчать, он встал и подвесил фонарь к потолку. Несколько бабочек сейчас же ринулись в атаку на свет. В тишине подвала слышалась отдалённая капель, и едва уловимый шелест крылышек о стекло.
- Сейчас поедим и дальше двинемся, - сказал лысый. Разговор о свободе ему явно наскучил.
Он сходил наружу и вернулся с рюкзаком. Кинул Хо ботинки:
- Надень. Босиком далеко не уйдёшь.
Парень благодарно улыбнулся. Впервые за последнее время у него появилась возможность оценить этого человека. Лысый так много для него сделал, а Вил даже не знает его имени, стыдно.
- Слушай, - сказал он. - А ты вообще кто? Я ведь ничего о тебе не знаю, даже, как зовут...
И тут он смутился. Память неожиданно выдала имя: Раф. Почему именно это, Хо понять не смог, но был уверен, что коротышку зовут именно так.
- Рафиз, можно просто Раф, - лысый протянул руку, внимательно глядя в глаза. Озадаченность, которую он там увидел, явно не понравилась лысому.
- Поедим, - сказал он. - Принеси стол и стулья. И для Яши захвати.
Погружённый в собственные мысли, Хо поднялся, прошёл в один из чернеющих проёмов и приволок стопку пластиковых ящиков.
Раф глядел, не отрывая взгляд. В руке он сжимал нож. Лезвие холодно блестело в свете фонаря.
- Яша не говорил, где взять, - виновато промямлил бомжик, перемещаясь на границе света и тьмы. Почему-то дитя подвалов решило держаться подальше.
Не замечая разлитого в воздухе напряжения, Хо расставил ящики так, что получились стол и стулья.
Коротышка решил что-то для себя, перехватил нож и вскрыл им банку сублимата. Долил водой, зачерпнул пальцами щепоть и отправил в рот.
- Поешь. Силы понадобятся. И бомжику оставь. Он полезный. Только с его мозгами можно одну штуковину проделывать... Незаменимый человек, в общем.
- Яш! - обратился он к бомжику. - Деактиватор-то при тебе?
Ему ответили с гордостью:
- Всегда!
В голове у Хо что-то щёлкнуло. Он вдруг увидел, как в тусклом свете фонаря Яша закапывает объемный мешок. Не здесь. Даже не в этой части города.
Вил вздрогнул и уставился на бомжа. Тот тянул дрожащую ладошку:
- Дай Яше.
- Скинуть воспоминание - минутное дело, как оказалось, - задумчиво произнёс лысый, глядя, как бомж уплетает сублиматы. - Стирать память бесполезно, сканеры такое мигом вычисляют, а вот поменяться...
Слова были сказаны невпопад, но Вил весь подобрался. Нутром почувствовал, что неспроста коротышка завёл этот разговор.
- Мыслефон перекраивается глубоко, до подсознания, - продолжил лысый. - Я думал, инженер заливает. Теперь вижу, что нет. Мысль-воспоминание должна осесть в голове акцептора, вплестись в контекст, как умник говорил. Иначе сканеров не обмануть. Ерундовые вплетаются легко и быстро. Подумаешь, обозвал кого-то, например. А вот те, что посерьёзней...
Он замолчал и уставился в глаза Хо, потом пробормотал задумчиво:
- Может Жир прав и тебя лучше грохнуть? А что? Ты своё дело сделал...
Парень похолодел, кожей почувствовав опасность. Что-то внутри подсказало, что коротышка не шутит и обдумывает сейчас именно это. Вдруг замешательство начало уступать место какой-то незнакомой и чуждой расчётливости. Мозг выхватил из окружающих предметов железку, лежащую на земле, оценил её и оставил в ближней памяти, как предмет нужный, просто необходимый.
Ящики можно кинуть в нападающего, тогда тот собьётся, потеряет цель из вида. Вот здесь-то на сцену и выйдет железка. Яша станет живым щитом. Он худой, но от ножа уберечься позволит.
Волосы зашевелились на голове Вила. Он испугался. Казалось, кто-то чужой залез в мозг и шепчет, шепчет, как защититься от Рафа.
А лысый пока и не думал нападать.
- Жир - трус, - сказал он. - Сидит дома, как таракан в щели, думает, что всех обвёл. Хотя, человек он неглупый, рассуждает правильно. Как промышленные сканеры тебе в голову влезут, если ты с ними не встречаешься? Бытовых-то он давно дурить научился. Те ж только по вершкам ищут.
Казалось, взгляд лысого был направлен в себя. Слова звучали на одной ноте, а в глазах читалась работа мысли.
"Что решаешь-то?" - подумал Хо.
- А тут ты, - коротышка выпустил дым и посмотрел на собеседника. - Вовремя объявился, чего уж. Я как раз искал, кому б скинуть с себя кое-какие грешки. Так что для меня ты был краше, чем ложка к обеду. Но не для Жира. Тот тугодум: сообразил, да поздно, что через тебя сканеры его толстую тушку в оборот возьмут.
Хо слушал и понемногу успокаивался на свой счёт. Появилась уверенность, что совладать с коротышкой несложно. Откуда-то взялся кураж, кровь забурлила от адреналина. Пусть только сунется!
- Ты мертвец, - огорошил вдруг Раф. Он больше не выглядел рассеянным. В прищуренный взгляд вернулась твёрдость.
- Ты труп, - добавил он. - Прокурор за секунду от модулей отключит, только попадись. Выше ста процентов - не шутки. Или надеешься суд выиграть? Забудь сразу. Пойми, городу не нужны неудачники: дошло до суда, считай, что закончил свой путь. А если сумеешь спрятаться, как Яша, например, Жир всё равно найдёт и грохнет.
Из-под Вила будто табурет вышибли. Он видел пару раз, как человека отключают от модулей. Едва судья объявляет, что подсудимый больше не гражданин, в дело вступают сканеры. Мгновение - и на пол валится безжизненное тело.
"Инженер вчера таким же кулём лежал, - подумал Хо. - Только его не сканеры отключили, а кое-кто другой".
Он глянул на лысого:
- Пятьдесят процентов Красной шкалы мне добавлено за смерть инженера. - Вил не спрашивал, а утверждал. Когда брови коротышки поползли вверх, добавил: - Это воспоминание ты мне скинул утром. И оно твоё.
Лысый наморщил лоб. Потом глянул зло:
- Вон как... Значит, умник и сам ошибся и меня подставил. Обещал, что акцептор мало что вспомнит. Ты мне больше не рассказывай ничего, ладно? Это теперь твои дела, кого ты там грохнул и где, мне плевать.
- Закапывать тело помогал Яша, - упрямо продолжил Хо. Несвойственная ему жестокость заполнила душу. Он чувствовал, что тема лысому неприятна, но продолжал давить на мозоль.
Раф присвистнул. Его лицо озарилось пониманием:
- Зачем напомнил? Теперь вся работа псу под хвост!
Он схватил ящик и остервенело швырнул в Вила. Потом метнулся к железке.
Хо поразила скорость, с которой Раф скатился к животной злобе.
Вил нырнул под удар, дёрнул за одежду, подставил ногу и упал сверху всем телом, обрушив локоть на голову, но не попал. Лысый вывернулся и вскочил, блеснув лезвием ножа.
Хо отбежал в угол. Он не мог понять, как сейчас всё получилось. Тело двигалось, словно само по себе. Никогда раньше он не дрался так вдохновенно. Никогда он не побеждал в драке.
Серьга в ухе покраснела. В сумраке подвала это было почти незаметно, иначе коротышка уловил бы, что его противник испытывает высший накал смелости и задора.
- Неплохо, - сказал Раф и плюнул на землю. - Я ведь сразу заподозрил, что ты тёртый калач.
Он начал медленно приближаться. Покачивающийся под потолком фонарь бросал отсветы на лицо, снова сделав лысого похожим на демона.
И тут коротышка вдруг поднял руки:
- Всё. Брэк! Не хочу драться. Не для этого я тебя у Серафима отбивал.
- А для чего?
Вил снова поразился, как быстро Раф успокоился.
- Ты сядь, - предложил лысый и подвинул ящик. - Яша, выйди, чтоб наш гость не нервничал.
Бомжик проявился у стены.
- Мне напарник нужен, - сказал Раф. - Старый я стал. А ты рисковый. Нравятся мне такие. Да и выбора у тебя нет. Жир всё равно отыщет и пришьёт.
- Я ничего плохого ему не сделал.
- В твоей голове компромат. Попадёшься промышленному сканеру, и Жир в дерьме. А он чистоплюй, грязи не любит.
- Ты ведь убийца, вроде Серафима. Зачем тебе я? Убивать научишь?
- Я не убийца, - хмыкнул лысый. - Я коммивояжёр. Хожу за периметр, но рядышком, чтобы связь с модулями не потерять. А убивать ты и так неплохо умеешь. Ловко дерёшься. Откуда навыки?
"Самому б кто объяснил", - мелькнула мысль в голове Хо и сразу же утонула в шквале удивления, который окончился ехидной улыбкой:
"Он ходит за периметр? Такое возможно? Торгует? С кем? За куполом есть люди? Но там же радиация!"
- Ты ведь врёшь? - прищурился Хо.
- Конечно, - хмыкнул коротышка. - Но не в этот раз. Ты, небось, не веришь, что за периметр выйти можно? А угадай, как Серафим свои делишки обстряпывал?
- Мозг пудришь? - спросил Хо и нервно огляделся, нет ли подвоха, не заговаривает ли коротышка зубы.