Я люблю август. Особенно конец месяца. У нас в Сибири это особенное время. И вообще - Сибирь это особенно.
Перед армией, я умудрился окончить техникум, в районном центре на механизатора. Два года в артиллерии. И пять лет милиции в Новосибирске. Больше не смог жить в городе. Уехал домой.
Я сейчас участковый в нашем Богом, забытом уголке. Небольшая деревушка в тайге. Лесхоз, пилорама, столярный цех. Охота, рыбалка. Огороды. Несколько детишек, возят на автобусе в соседнее село. Магазинчик. Почта и фельдшер тоже в соседней деревне. И на удивление, еще сохранилась церквушка, построенная любителями в начале девяностых, с вечно пьяненьким, засаленным попиком.
По наследству, от бывшего участкового, мне достался старенький, но ухоженный "Урал", не заменимая вещь в таких местах.
И отдельный дом, на два входа. В одном располагается мой "офис", в другом я живу. На работу не выходя из дома!
Через неделю осень. И в эту ночь я на рыбалке. Это мое все. Каждое свободное время я там. Из-за охоты и рыбалки я и сбежал из города.
Ночь. Тишина. И так здорово сидеть у костра. Варить похлебку. Не важно из чего. В тайге все вкусно.
Лес живет своей жизнью. Его надо слушать. Шорохи, звуки. Ночью он спит. Сонное дыхание тайги. Изредка подает голос филин.
Я хожу в тайгу всегда вдвоем. Я и моя собака. Третий лишний.
Светлеет небо. Само солнышко еще не видно, и эта борьба в небе между днем и ночью. Первые лучи ощупывают небосвод, сдвигая звезды. Освобождая себе место.
Туман. Мягко - интимный шорох волн выползающих на берег. Туман над водой. Колышется лодка. Пора рыбачить. Пара удочек. Закидушка. Место прикормлено.
Нацепив червей, закидываю снасти. Поплавки мирно покачиваются на волне. Самый тревожный момент. Ожидание первой поклевки. И вдруг. Нервно задергался поплавок. Есть. Язь. Еще один. И пошло. Только успевай закидывать. Зазвенел колокольчик закидушки. Бросаю удочки. Это по серьезней. Что-то тяжелое идет на конце лесы. Не порвать бы. Аккуратно, затаив дыхание, не торопясь, подтаскиваю волнующую тяжесть. Ближе, ближе, ближе. Вот он. Подцепляю сачком. Сиг. Его не надо знать в лицо. Сиг пахнет свежим огурцом. Вот это лапоть. Только в духовку. На сковороду не войдет.
И подняв голову, перевожу дыхание. За пол часа, почти полное ведро язей и сиг. На сегодня хватит.
Солнышко окрасило небосвод. Я сажусь и жду его. Рождение дня. Невозможно устать любоваться этим.
Все светлее на небе. Как веснушки зимой пропадают звезды. Рваными клочками ваты разлетается туман, кое-где зацепившись за кусты, нависающие над водой. Все замерло перед чудом рождения нового дня. И вышло солнце, резанув по глазам ярким светом. И одновременно ласковой, теплой ладонью проведя по лицу.
И ожила тайга. Зашумела. На разные голоса завопили птицы, славя свет. И не сдержавшись, вскочил, сдернул кепку и закричал:
- Здравствуй Солнышко! Ура!
Наверно я язычник. Твердо говорить сложно. Наше атеистическое воспитание, заложенное с детства, отравляет душу отрицанием и цинизмом. И мне всегда смешно смотреть на людей воспитанных в коммунистическое время, с энтузиазмом вгоняющих в лоб сложенные кукишем пальцы, и облизывающих ухоженную руку местного батюшки. Я жалею людей, с восторженным наслаждением мазохиста, называющих себя рабами. Мне душно под куполом церквей, где с непонятным осуждением смотрят хмурые лики, и остатки кислорода выжигают горящие свечи.
Моя вера в природе. В лесу, в воде, в небе. Я пришел на эту землю жить, радоваться, любить. И продолжать свой Род. Но не страдать.