Аннотация: 340 г.н.э. История войны готов и росов, история войны готов и гуннов. В общем история. Время интересное... Кому-то покажется занимательным и полезным. Буду рад комментариям и предложениям.
СМЕРТЬ КОЩЕЯ БЕССМЕРТНОГО
(повесть)
Сурт - Черный с юга едет
С огнем, пожирающим ветви.
Солнце сверкнет в ответ
На мечах богов -
Светлых асов и ванов!
Прорицание вельвы "Эдда"
На реке на Каяле тьма свет покрыла -
По русской земле простерлись половцы,
Точно выводок гепардов.
Уже пал позор на славу;
Уже ударило насилие на свободу;
Уже бросился див на землю.
И вот, готские красные девы
Запели на берегу синего моря:
Звеня русским золотом,
Воспевают время Бусово...
"Слово о полку Игореве"
I
Алане утверждают, что раньше, на этом месте стоял город Киммерион. В городе жили киммерийцы, древнее племя, изгнанное скифами в Парфию и Мидию. Кажется, их окончательно разгромили лидийцы. Память о себе киммерийцы оставили в названии пролива - Боспор Киммерийский (Керченский пролив) соединяющий Меотийское озеро (Азовское море) с Понтом Эвксинским (Черное море).
Алане вспоминают, что на месте Киммериона, когда-то стоял древний Тавр - столица тавров, народа еще более древнего чем киммерийцы. Они оставили о себе память в названии земли - Таврида (Крымский полуостров). Они смешали свою кровь с кровью кочевников-скифов.
Алане говорят, что скифы - далекие родственники алан. Великие кочевники, некогда внушали смертельный ужас царствам Передней Азии: Ассирии, Мидии, Вавилонии. После поражения от мидян, скифы появились в степях Тавриды, на северных берегах Понта Эвксинского. Это они заставили бесславно бежать из степей войска персидского царя Дария I, изгнали киммерийцев и сами стали жертвой нового племени - сарматов. Скифы ушли в Анатолию (Малая Азия), отчасти в Северную Дакию (Германия), и часть прозвала себя цимбрами.
Племенной союз сарматов распался. Кочевья аорсов, сираков, языгов, роксолан (сарматские племена) разорены. В Таврии, на берегах морях Киммерийского появился новый народ называющий себя готами.
Каждый народ, что-то о себе оставляет тем, кто приходит следом. Германарих, аз (князь), Великий Властитель готов считал по иному. Он мнил эти земли своими - древней прародиной асов и ванов. Готфы, так их называли на прародине. Они выступили в союзе с Понтийким царством, во главе которого стоял Митридат VI Евпатор против Римской империи. Война длилась двадцать лет (с 89 по 63 гг. до н.э.) и закончилась разгромом Понтийского царства. Союзникам пришлось бежать.
Народ готфов, ведомый асом Одином, вынужден был искать новое отечество. Далеко на Севере, на северо-западных берегах Венедского моря (Балтийского) нашли Готию (Швеция). Вельвы (колдуньи-прорицательницы) назвали страну по-своему - Великая Свитьод.
Время состоит из превратностей - готы вернулись.
От берегов южной Готии отошли три эскадры: остготы, визиготы и гепиды - храбрые мужи, изменившие и перекроившие заново мир. Готы высадились в устье Вистулы (Висла), поднялись к её верховьям и добрались до Припяти. Испуганные венеды прятались по пущам да болотам, признавая чужие силу и могущество. Готы миновали приднепровские степи, покорив и подчинив ядвигов и роксолан, оказавших незначительные сопротивления. Наконец, вышли к Понту Эвксинскому и завоевали земли алан; разбили объединенные племена аорсов и сираков, обитавших между Кавказом и Танаисом (Дон).
Киммерийское море, теплое и ласковое, так не похоже на суровое и холодное Венедское море, обучившее готов мореплаванию. Они строили корабли, совершали пиратские рейды на Элладу и Анатолию. Часть военного союза готов - визиготы и гепиды, поддерживаемые покоренными язигами, роксоланами и аланами, пересекли Данувий (Дунай) и вторглись в Дакию и Мизию. В те далекие времена, Дакия включала в себя Молдавию, Валлахию, Трансильванию и часть Венгрии.
Против готов выступил римский император Деций, в свободное от походов время занимающийся преследованием и распятием христиан. Сражение между римлянами и готами произошло в 251 г. н.э. Римской армии было нанесено страшное поражение. Император погиб. Конная лава, ничего не щадящих варваров, несущих за собой пожары и разорение, обрушилась на города Вифинии, Галатеи, Кападокии. В пламене пожара исчез разрушенный варварами храм Дианы в Эфесе. Готы огнем и мечом прошлись по Фракии, Македонии, Греции. Готские фрамеи (копья) поднимали беззащитные перед нашествием города. Мужское население уничтожалось, женщины и дети попадали в растущий обоз с награбленным добром.
Мудрые Афины уберегли от пожара книги. Один из готских вождей весело воскликнул: "Оставьте грекам книги, чтоб они, читая их, забывали воинское искусство и тем легче были побеждены нами".
Греки грустно кивали, сыпали на головы пепел...
Так произошел новый передел мира. Никогда до этого, цивилизация не знала такого народа беспощадного и свирепого к врагам.
Готы стали хозяевами устья Данувия (Дунай) (там поселились визиготы), в Трансильвании обосновались гепиды. Восточнее, между Танаисом и Тирасом (Днестр), воцарились остготы.
Аз - царь, Великий Германарих, покорил племена обитавшие в Восточной Европе: земли мордвы, мери, верховья Ра (римским географам Волга была известна под именем Ra, происходит от финского Rau (Raw)), почти все Поднепровье, Крым и окрест лежащие степи; победил многочисленные племена венетов, герулов, эстов.
Он разбил ставку в Таврии, на берегах Киммерийского моря, подняв и заново отстроив стены древнего Киммериона, потому что считал - готы вернулись на родину предков, в Готфию. Они кочевали где-то в этих местах угрожая Боспорскому царству, а потом, вместе с царем Митридатом Евпатором воевали против римского владычества. И теперь уже не имело значения, где стоял легендарный Азгард.
На вершине холма стоял высокий, круглый, двухъярусный храм-дворец. Его стены поддерживали ясный, синий свод Таврического неба. У храма-дворца не было купола. В центре единственной круглой залы, на возвышении, стоял золотой трон, вывезенный из разоренного Эфеса. На троне гордо восседал высокий широкоплечий мужчина. Он был облачен в белую латиклаву ( туника с широкой пурпурной полосой). На гордо откинутой к спинке трона голове сиял широкий золотой обруч. Длинные светлые волосы, украшенные седыми прядями, лежали на плечах заплетенными косами. Длинные седые усы едва ли не касались груди, короткая борода обрамляла щеки и подбородок. Серые глаза хмурясь, задумчиво смотрят вперед. Орлиный нос хищно навис над усами и бородой. Тонкие, бледные губы плотно сжаты. Одна рука лежит на подлокотнике, вторая держит золотой кубок, наполненный пурпурным кипрским вином. Вся поза и вино - намек на Одина. В Валгалле боги пьют вино, а герои - медовое молоко козы Хейдрун, которая щиплет листья ясеня Иггдрасиль.
Это и есть король готов - Великий Германарих. Его взгляд устремлен через широкий арочный портал на бирюзовое море. Теплое, спокойное. Голубые волны лениво накатывают на песчаный пляж, лижут белые выступы каменных блоков. Алане считают, что большая часть Киммериона скрыта в морской пучине и зыбучих песках.
Германарих улыбнулся: "Киммериона нет, есть восстановленный Азгард - столица моей великой империи, с которой ищет дружбу ленивый и спесивый Рим, перед которой трепещут греческие полисы".
Белые камни древних зодчих пошли на строительство двухъярусного храма, сооруженного на холме и на постройки у подножия холма: небольшой дворец, окруженный садом, казармы, конюшни, склады и винохранилища.
В городе ремесленники и крестьяне не жили: все, что было необходимо - отнималось и доставлялось в ставку. Основная масса готов семьями селилась основывая вайхсы (поселения. готск.) вдоль побрежья Киммерийского моря, основывали хутора среди бескрайних степных просторов, богатых плодородной землей, мелкими реками и озерами.
Ноздри Германариха затрепетали - морской запах сменился ароматом разнотравья: полыни, чабреца, мятлика и тонконога, к которому примешивался терпкий ковыльный запах. Иногда, по приказу Германариха, трон разворачивали в противоположную сторону, тогда он смотрел на другое море - ковыльное, несущее к холму зелено-серебристые волны, разбивающиеся о белые стены гарнизона.
Никто не знал, о чем думает король, свирепый и беспощадный к врагам, какие новые походы разрабатывает. Германарих глядя на ковыльное и киммерийское море, на синий лоскут неба, опрокинутый над окоемом (горизонт) надменно и гордо думал о том, что храм, выстроенный в честь предков и богов и есть центр мироздания - Азгард. Значит право обладать мировой короной принадлежит готам.
Готы поднимали фрамеи и отплывали на длинных остроносых скедиях и набойнах (разновидности ладей, скандинавск.) грабить колонии греков и римлян. Их конница неслась по степи на восток и север, к владениям антов, венетов и славян - племена многочисленные, но не воинственные - чтобы обратно привезти: рабов - молодых женщин, детей, медовые борти, меха, бочки с пивом, деготь для тяжелых степных телег, железо для кузниц.
Часто, на вершине холма, по вечерам устраивались пиры. В специально принесенных жаровнях металось пламя, словно красный неукротимый зверь, освещая столы и пирующих. Центральный стол Германариха, чувствующего себя живым воплощением Одина, стоял на возвышении, перед троном, рядом сидели его ближайшие сподвижники. В зале столы заняты именитыми воинами, нарочитой чадью, седыми ветеранами.
Языки пламени высоко взметались, высвечивая белые колонны второго яруса и темные ниши, в которых застыли статуи богов, вылепленных из глины, обряженных в роскошные одежды и взирающие на пирующих, с шестиметровой высоты. Искры уносились ввысь, к звездному, бессмертному хороводу. В правом углу, где большой камин, над жаром углей повешен целый олень. Двое рабов тяжелым воротом медленно поворачивают тушу. Нерубленная дичь жар любит, огонь сжигает и выпускает из мяса сок. А так, мясо румянится, кроется хрустящей корочкой, пропекается до самых костей. Аз любит свежую дичь и попробуй ему не угодить - рабов тут же уведут садить на копья.
У ног Германариха обычно сидели старая вельва и сплетатель песен - скальд Икмор. Он никогда не расставался с музыкальным инструментом похожим на лютню или ручную, четырехструнную арфу.
Когда Аз поднимает руку, шум бражников стихает. Склонив головы, готы прислушиваются к сладкозвучным струнам и громкой речитативной дайне (песня) Икмора:
В войско кинул Один копье,
Это свершилось тогда же,
В дни первой в мире войны -
Рухнули стен крепости асов,
Ваны в битве врагов побеждали! (прорицание Вельвы младшая "Эдда")
Германарих вскинул голову к звездному небу и думал: "Что Один? Отец ратей железных, светлый ас, но разве есть сейчас кто-нибудь живущий на земле, кто может быть равновеликим мне?"
Вельва рассыпала перед троном мелкие гадальные кости и отгадывая мысли Германариха говорила: "Славное время наступило для Свитьоф и Эрманариха".
Взгляд Германариха переместился на нишу, расположенную над порталом. Там стояла раскрашенная статуя Одина - Одноглазый Всеотец, потому что отдал глаз великану Мимиру за знание будущего, отведав из источника мудрости. Чтобы познать руны, Один сам себя принес в жертву. Пронзенный собственным копьем, он девять дней провисел на ясене Иггдрасиль. Отец Павших - ведь ему принадлежит чертог Валгалла и живут в нем эйнхерии - павшие в бою храбрые воины. В руках ас держал кубок-рог обвитый виноградной лозой и посох.
"Проводник и пастырь" - как и я, ведающий, что ждет наше племя - честь и слава. Германарих пригубил вино. "Главная задача любого правителя, это обезопасить свой народ. Безопасность народа - гибель врагов. Все иноплеменные, что окружают мое племя - враги. Если не губить, то использовать чужаков в войнах друг против друга".
Сквозь речитатив дайны скальда, Германарих услышал, как проскакал конь и кто-то спешился у подножия холма. Несколько неразборчивых фраз прозвучали у портала, где прятались телохранители. В зал вбежал Френлаф. Алые отсветы пламени заиграли на потном лице сотника. Он сдержано поклонился и замер, не поднимая головы, подчеркивая этим дурные вести.
Икмор прекратил петь. Пирующие смолкли, в ожидании вести. Германарих грозно нахмурился - неделю назад, он послал сотню Френлафа в земли антов, для сбора дани.
--
Говори! - приказал Германарих.
Френлаф опустился на колено, развернул на полу убрус. На бело-красном платке блеснул длинный широкий клинок с прямой рукоятью украшенной "яблоком" - сразу видна работа антов.
--
Подойди!
Сотник неохотно поднялся с колен, взяв в руки меч антов. Приблизившись к трону, меч протянул рукоятью азу. Избегая смотреть Германариху в глаза, сказал:
--
Это меч росского архонта Буса. Он велел передать, о великий, что анты и русы отныне дань не выплачивают.
--
Да? Что еще он сказал? - Германарих принял меч, провел ногтем по краю лезвия.
--
У росов много мечей, чтобы навсегда отвадить тех, кому недостаточно слова.
--
Снова взбунтовались! - Германарих вскочил с кресла. Не глядя, сунул кому-то в руки кубок с вином.
--
У них много таких мечей? - Германарих потряс мечом и строго спросил: - Френлаф, где твои люди?
--
Анты нас отпустили с миром, - сотник потупился.
--
Отпустили? Вы что, псы трусливые? - Меч со свистом разрезал воздух. Голова Френлафа открыв рот, с вытаращенными глазами, покатилась к порталу. Обезглавленное тело некоторое время стояло, выплевывая кровавый фонтан. Кровь залила грудь готского вождя. Он брезгливо подтолкнул обезглавленное тело, вскинул над головой меч антов. Безумно улыбаясь, темными глазами обвел притихший зал, отшатнувшихся в испуге охранников.
--
Видите, - Германарих разрубил мечом воздух. - Этот пес неправильно понял и передал слова анта, - он наступил на обезглавленное тело сотника. - Росы отдали меч для того, чтобы показать свою покорность готам. Хорошие воины оружие не отдают. - Король готов протянул руку, указывая на Винитара.
Молодой мужчина был из визиготов. Более года назад он приехал из Дакии и служил у Германариха начальником стражи. Гот всегда ходил в трофейных доспехах римского центуриона, в шлеме украшенным пушистым конским хвостом. Безумно отважный, как берсерк, с преданными собачьими глазами, визигот считался любимцем Германариха.
--
Винитар. Возьми воинов и накажи бунтующих рабов.
--
Готов к исполнению, повелитель. - Визигот наклонил голову, взмахнул конским хвостом.
--
Возьми с собой росомонов Тарма, они воевали с антами и знают короткие лесные дороги. - Германарих перевел взгляд на скальда Икмора, тот покорно держал в руке его винный кубок.
--
Выпей, скальд, не держи вино, во славу Одина и героя Френлафа, который вот-вот войдет в его чертоги.
Скальд поклонился и сделал несколько судорожных, торопливых глотков. Германарих снисходительно усмехнулся.
--
Я хочу, чтобы ты отправился в страну алан. До нас дошли слухи, что на краю их земель объявилось воинственное племя хуннов. Ты должен узнать о них все. Возможно, что в будущем они станут нашими противниками.
--
Дарую кубок, во славу Одину, - Германарих посмотрел на меч в руке, подумал, что идти самому, против маленького незначительного племени росов-антов, на никому неизвестного Буса, слишком много чести. Совсем недавно, готы с поднятыми фрамеями вернулись с победой из страны сираков, обитавших в верховьях Танаиса, разгромив их войска и казнив архонта (правителя).
Германарих сел на трон, устремив задумчивый взгляд на море. Утопающее солнце окрасило его в багряный цвет.
"Кровь. Похоже...Покорность побежденного народа зиждется на его сущности - на крови. Кровь. Она всюду, даже в природе, это один из преобладающих цветов". По лицу сурового вождя блуждала кривая улыбка.
Телохранители, стараясь не шуметь, убрали обезглавленное тело несчастного гонца...
Ночью, на холме был виден белый храм, освещенный багряными всполохами. Шум моря и ветра заглушали крики бражников - дружины готского короля, гуляющей в круглом зале, под глиняными молчаливыми и согласными взглядами богов-асов, воинственных предков....
II
Войска готов и росомонов третью неделю шли по лесам принадлежавшим антам. Продвигались вдоль речных излучин. Сами анты признавали единственные дороги - реки. Реки соединяли поселок с поселком, племя с племенем. Росы, водные дороги называли своим именем - роси. Вдоль лесных проток иногда вились узкие драти ( драть - дорога расчищенная от деревьев), зачастую они приводили в небольшие лесные поселки, реже - к священным местам - капищам.
Анты боязливо выглядывали из-за низких деревянных домиков или землянок, искусно прикрытых дерном. С любопытством рассматривали проезжающих мимо готов и росомонов. Мужчины прикрывали собой женщин и детей, как бы между прочим держали в руках рожны (вилы) с которыми ходили на вепрей и медведей. Мало кто был вооружен топорами на длинных рукоятях. Основное оружие антов - обычные, прокаленные на ночных кострищах дубины и луки, которыми они пользовались с завидным искусством.
Готы удивленно и презрительно тыкали пальцами в лесовиков, недоверчиво посматривали на деревянных сумрачных идолов славов, Под выпуклыми челами пучились темные глаза, длинные усы, стекали, смешиваясь с бородой и прятались в коре. Безрукие, безногие, вросшие с корнями в землю, недобро смотрели вслед незваным гостям, Сварог и Перун, окруженные невысоким тыном из заостренных кольев, на которые насажаны черепа коров, птиц, медведей.
Лесной народ не трогали и не обижали, за этим строго следили Винитар и Тарм. Анты считались не только данниками, но и союзниками. Старосты кланов, в определенных поселках, по ходу движения карательного войска, собирали провиант для лошадей и съестные запасы для людей. Обещали на обратной дороге отдать дань.
Пройдет не так и много времени - лет сто, сто пятьдесят и анты, как и готы, хунны, германцы, заставят содрогнуться цивилизованный мир от новых войн-нашествий и закрепят в летописных анналах истории своё имя, как храбрых и безжалостных, мужественных и благородных, воинов; гостеприимных хозяев и верных союзников, всегда исполняющих данное слово-обет.
В последнем поселке провианта не оказалось. Готы пришли на пепелище. Из леса вышли испуганные анты и рассказали, как приходил Бус с росами и все забрал.
Лесная драть слалась вдоль реки. Противоположный берег круто вздымался вверх, щетинился елями, бросая синюю тень на другой берег, заросший камышами, осокорем, лещиной, поднимающейся вверх по пологому склону и сливающейся с березовым лесом. Серые стаи комаров и мелко гнуси вились над головами людей и лошадей. Кони всхрапывали, нервно сфыркивали жалящую мошкару, свирепо обхлестывали бока хвостами. Винитар, возглавлял колонну. Сжав зубы терпел нападения гнуса. Щуря глаза смотрел, как ветер раскачивает распушенные венчики камышей, как иногда вскипают речные воды, острыми брызгами разлетаются по сторонам шипастые спины рыб и мелькает белый бок четырехметровой белуги. Невидимые, в прибрежных зарослях, вскрякивают утки, гогочат гуси, шипят селезни. - Богатый край, - пробормотал гот, облизывая сухие губы.
Винитар придержал коня, поджидая пока его нагонит на маленькой лохматой лошадке едущий охлябь (без седла, на голой спине лошади, или на одном потнике) Стемид - проводник ант.
Невысокий, рябой, ничем не примечательный мужичок. Волосы-солома, непослушно торчат по сторонам. Вздернутый нос, усыпан веснушками, как лоб, щеки, шея. Рыжие усы слились с короткой рыжей бородой. Его привел Тарм. Ант добровольно пришел в лагерь росомонов, вызвавшись провести через дремучую тапиолу (пуща - сканд.) двухтысячный конный отряд готов и пятитысячную конницу росомонов - все войско, которое отрядил Германарих, для непокорных росов.
Перебежчик Винитару не нравился: предателей можно использовать, но уважать - никогда.
--
Чем тебе насолил вождь антов?
--
Он вовсе не вождь антов. - Стемид оскалил полупустой рот. - Не анты они, а росы, можно сказать наши кровные братья. Это я ант. - Предатель расправил сухие плечи. На голое тело анта была накинута волчья куртка.
--
Росы - разбойники, от них никогда не было покоя. Постоянно обижают набегами соседние племена, мужиков по чем зря убивают, женщин и детей к себе забирают.
--
Война есть война, - Винитар улыбнулся. - Значит это воинственный народ?
--
Воинственный. Мой поселок сожгли, сынишку с женой забрали.
--
Так все делают, - флегматично заметил Тарм, нагнавший всадников на рослом черном жеребце.
--
А ты где в это время был? - насмешливо спросил Винитар.
Винитар вспомнил, что съестные припасы начали подходить к концу.
--
Как долго до земель Бусовых?
--
Поприщь сорок пять будет. (Поприще - др. русская путевая мера равная 1160 м).
--
Это долго?
--
Долго, - Стемид не смог скрыть усмешку.
Винитар заскрежетал зубами:
--
Ничего, скоро росы и Бус за все заплатят.
Поход по дремучим лесам антов и эта, как казалось легкая война, раздражали любимца Германариха, привыкшего на западных границах империи визиготов сражаться с римлянами, даками, дикими отрядами кельтов.
Винитар взбешенно посмотрел на анта. Ничего не сказал, только подумал, что и предатель за все заплатит. "Я тебя повешу рядом с архонтом росов".
--
Почему князя росов зовут Бус? - Спросил Тарм.
--
У росов нет князей. Его избрали военным вождем на период войны, - объяснил словоохотливый Стемид.
--
Росы, в отличие от готов и росомонов единоначалия не признают.
--
Дикари. - Тарм подкрутил длинные рыжие усы.
--
Свободолюбивый и гордый народ, - возразил Стемид. - А Бусом он прозван, потому что тотемный знак их клана - бусел. По-вашему, эта птица прозывается аистом. Живут росы в окружении болот там, где Вистула (Висла) впадает в Буж (Буг). Венеты их называют бужанами. Росы следят, как роси родятся.
--
Кто?
--
Реки, они называют росями, поэтому их кличут русами или росами.
--
Ты ведаешь проход в их болотное царство?
--
Ведаю, - Стемид улыбнулся.
Лучше бы ты не улыбался, - подумал Винитар. - Иначе я выбью тебе последние гнилые пеньки.
--
Знаю, потому что мы часто ездили к ним на торги (ярмарки). Клан Буса богат и поселок росов не чета нашему - целое городище.
--
Посмотрим, на их городище. - Винитар рассмеялся:
--
Вы варвары - настоящих городов не видели.
--
А ты?
--
Я видел, - Винитар вздохнул, с тоской вспоминая посольские поездки в надменный Рим. Он видел Колизей и гладиаторские бои: диких сарматов и фракийцев; видел Капитолий и спускающихся по мраморным лестницам толстых надменных сенаторов, кутающихся в шелковые тоги. Он посетил термы и Лунапары (дома терпимости) - каких женщин там только не было. С любым цветом кожи, на любой вкус.
В незнакомых местах Винитар проявлял осторожность. Леса росов были мрачнее, и дремучее, чем во Фракии и Дакии, словно именно здесь основал свое царство Тапио (лесной царь готов). Его царство несравнимо с широким степным простором Таврии, где ветер пропах горьким запахом полыни, терпким ароматом ковыля. Степь открыта всем ветрам, она обозрима, насколько хватает глаз. Степь это ковыльное море, нигде нет таких ярких, ночных звезд: близких и дрожащих - протяни руку и сорвешь целую горсть. - Винитар перестал хмуриться, на лице промелькнула улыбка.
Служба у Великого Гота ему нравилась. Германарих более щедр с вассалами, чем вожди визиготов и герулов, постоянно враждующие между собой. Эх, жаль здесь нет цивилизации. - Он взглянул на офорт (гравюра на меди или цинке, протравленная кислотой) украшавший щит, на медном круге был протравлен римский орел. - Хоть она и расслабляет настоящего воина, и даже совращает его, но из Фракии рукой подать до греческих полисов или римских провинций. Впрочем, у Германариха есть свой флот. - Готы нередко объявлялись на Кикладских островах в Эгейском море, их ладьи бороздили Пропонтиду (Мраморное море) сея ужас и смерть среди мирного населения не обученного военному мастерству.
Конница быстро продвигалась по лесным тропам-дратям, вдоль крупных рек, пересекая в брод мелкие роси - дальше, на Север. Впереди перемещались конные отряды росомонов, им легче ориентироваться в сумрачных лесах славов - почти кровные родственники.
С фланга, неприкрытого рекой, выставлялись заградительные отряды. В арьергарде - тяжеловооруженная личная сотня Винитара - облаченная, как и их начальник в трофейные доспехи триариев (тяжеловооруженные легионеры): блестящие на солнце лорики (ламеллярный доспех, чешуйчатая бронь, кольчуга), поножи, кирасы. Тяжелые древка фрамей уперты в стремена и украшены конскими хвостами.
--
Не умеете вы, анты, воевать. Не можете справиться с зарвавшимся архонтом Бусом, - поддел Винитар.
--
Умеем, но с росами воевать трудно, - отвечал Стемид. - У них, даже дети в набеги на чужие кланы ходят. Недаром воинственному Перуну поклоняются, или его образу запечатленному молнией в дубе.
--
Сильный бог, - согласился Тарм, - он похож на нашего Хорса, повелителя огня и молний. Бога воинов. Наше древнее святилище расположена на острове (остров Хортица издревле имел святилище-капище. Возможно само название образовано от аланского слова Хорс), на Борисфене (Днепр). Там стоит дуб великан в который однажды вселилась душа Хорса и...
--
Водан сильнее прочих, - перебил Винитар и вспомнил римского громовержца Юпитера. - Все боги одинаковы - любят сильных.
--
А у росов есть целая роща, - хмыкнул Стемид. - В глазах рябит, когда ветер подует, столько цветных лент и раскрашенных убрусов висит на ветвях. Там капище Перумово - в центре поляны растет огромный вековой дуб с дуплом, а наверху его кроны - гнездовище буслов, - поймав скептический взгляд Винитара, он добавил:
--
У этой рощи они устраивают ежегодные торжища, с окрестными племенами. После окончания торгов совершают празднества ночные, прыганье через кострище.
--
Каким оружием огни воюют?
--
Вооруженье росов - копья невеликие, луки и стрелы, которые могут быть отравленными, легкие, круглые деревянные щиты, обшитые волчьими шкурами.
--
Почему не медвежьими? Разве в этих лесах мало медведей? - спросил Тарм.
--
Здесь и тура можно встретить, а медведя они уважают, как и мы, анты, дедушкой бером называют. Рядом с кланом Бусла проживает клан медведя - их друзья. Я ростом не вышел, а они, как анты: высокие, крепкие и выносливые, только волосы белее и золотистее.
--
Все вы одного корня, - усмехнулся Винитар.
Поход его тяготил, росы не появлялись, предпочитая до времени скрываться в лесах, а сумрак чащи и великие тучи гнуса одолевали людей и лошадей.
Опытные воины начинали терять боевую готовность. Разъездные отряды постоянно менялись, в любой момент из чащи могла вылететь отравленная стрела и раздаться боевой клич росов. И ничего не происходило. Может он их вообще не найдет в этих дебрей. Нет ничего проще - скрыться и остаться безнаказанными.
Драть опустилась почти к реке-роси. Перед рекой, сторожами топорщились стрелы камышей. Вверх по склону, поднимался густой непролазный ежевичник, переходя выше в тесно сомкнутые кусты орешника, который разрывали молодые дубки, осокори и березы. По лога, невидимо и неслышно двигались сотни росомонов. Противоположный берег погрузили в тень, полощущие в воде листья, серебристые ветлы.
Винитар остановил коня, оглянулся:
--
Скажи, ант, почему росы называют Германариха Кощеем-
--
Германарих ими торгует с басилевсом Миклагарда (Константинополь), и разве ты равен перед великим архонтом готов?
Винитар погладил рукоять меча:
--
Уж не хочешь ли ты сказать, ант, что я его раб?
Стемид, ухмыляясь, выдержал взгляд визигота.
--
Тебе видней, - пробормотал он, кладя руку на костную рукоять охотничьего ножа.
--
Аист! - Воскликнул едущий впереди гот, хватаясь за лук и стрелы.
--
Тотемный знак Буса, - процедил Винитар, следя за полетом большой красивой птицы, летящей вдоль речной излучины.
--
Бусел, - сказал ант.
Гот поднял лук, целясь в птицу. Но выстрел не получился: рука сорвалась, тетива тонко звякнула о рукавицу и стрела улетела в темень ивовых кустов. Над рекой пронесся длинный переливчатый свист. Стрелявший гот, хрипя, сползал с лошади, схватившись рукой за горло, из которого торчало оперение стрелы. Вторая рука, выронив лук, судорожно цеплялась за конскую гриву. Громко застонав, он упал и покатился по склону к реке.
Из камышовых зарослей поднимались словно призраки, или водяные духи, облепленные тиной люди. Длинная шеренга росов встала напротив растянувшегося конного отряда готов.
Свист оборвался. Раздалось тонкое пение спущенной тетивы и глухие удары стрел нашедших свои цели.
--
Засада! - закричал Винитар, разворачивая коня реке, в один миг, вскидывая висящий ранее на спине щит и чувствуя в него сильный тычок. Он обнажил меч.
Стоящие по пояс в воде росы наклонились, выдергивая с илистого дна новую стрелу, натянули смертоносные луки.
--
Вперед! - закричал Винитар, прикрываясь щитом, в который вонзилась еще одна стрела.
Кони, вспенивая и взбаламучивая воду, вступили в реку, понеслись, круша грудью камыши на росов. Многие готы с криками, падали пронзенные стрелами.
Росы отказались от прямого боя и по невидимому сигналу опустились в воду и исчезли, словно в правду были не людьми, а водяными духами. Конница влетела в то место, где недавно была засада. Кони жалобно закричали, напарываясь брюхом на скрытый в воде частокол из заостренных кольев. Всадники вопя, беспорядочно сыпались в воду.
Над рекой разносились яростные крики и брань готов. Вода вспенилась от уходящих в глубь дротиков и стрел. Тщетно. Росы, как растворились, волны никого не вынесли. С противоположного берега донесся насмешливый, длинный и переливчатый свист. Винитару даже показалось, что он заметил среди тени ивовых прутьев голый мужской торс.
Скрипя от ярости зубами, гот взмахнул рукой, отдавая приказ возвращаться на берег. Готы с проклятьями выбирались, многие без коней. Раненных животных, чтобы не мучить, пришлось резать в воде. Волны реки окрасились в темно-бурый цвет. Над водой остро запахло кровью. Воины в ярости обращались к противоположному берегу, кричали проклятия, махали оружием. Все были уверены, что отряд росов затаился в зарослях ивняка и смеясь, наблюдает за ними.
Винитар сжимая меч, устремился к Стемиду.
--
Дважды предатель, ты знал о засаде?! - Визигот спрыгнул коня и кинулся к анту, скрывающемуся за кустом.
--
Если бы знал, цел был бы! - прокричал в ответ Стемид. Зажмурив глаза, он стоная, вырывал из бедра стрелу украшенную черным оперением. От лица анта отхлынула кровь. Рябое чело превратилось в белое, измятое полотно. Винитар вернул меч в ножны.
--
Считай, что тебе повезло.
--
Повезло? - Взвыл Стемид, вскидывая голову, вглядываясь в надменное и злое лицо гота. - Не знаю. Знаю одно - мы вступили на землю росов. Они пока предупреждают. Если продолжим поход...
--
Ты думаешь, готы испугались стычки и я поведу людей обратно?! - Винитар расхохотался.
--
то к завтрашнему дню, по этой росе выйдем к большой реке - Бужу. Вдоль неё раскинулись заливные луга, а за ними - протопленные болота и большая Киви (сарматское слово означающее холм) заросшая диким лесом. Вот там и живут буслы.
Винитар облизал губы:
--
Они за все заплатят, изведу под корень весь род. Много раз пожалеют, что к ним пришел Винитар.
Подъехал сотник Ваклан.
--
Винитар, у меня шестьдесят два убитых и восемь ранено.
--
Он заплатит! - бешено заорал Винитар. Влетел в седло и заставил коня прыгнуть в воду.
--
Бус! Я знаю, ты здесь и слышишь меня! Моя месть будет страшной! Ты пожалеешь о содеянном! - прокричал Винитар.
Готы построились и продолжили движение, настороженно держа на холках коней луки со стрелами, наложенными на тетиву. Все напряженно вглядывались в темную речную гладь.
Прискакал один из начальников разведывательных отрядов росомонов - Арсак и доложил, что его передовой отряд также подвергся нападению.
--
На тропе, неожиданно с передних деревьев пустили подвешенный ствол, прямо в колону, а сверху кинули сеть.
--
Росов было много, как лесные духи они вылетели из-за деревьев. На них ничего не было, кроме штанов.
--
Ты заметил только штаны, чем они были вооружены? - Винитар скривился, видя полную растерянность и испуг Арсака.
--
Большими деревянными щитами, мечами и дротиками. Нам пришлось бы туго, если бы на помощь не пришел отряд под предводительством Раста.
--
Как много убитых?
--
Из моей сотни - сорок семь. Росов трое, - Арсак виновато потупился и пробормотал:
--
Сотник Раста погиб.
--
Взяли в плен?
--
Пленных нет. Они так неожиданно появились и так же неожиданно исчезли.
--
Молчи, - простонал Винитар, махая рукой. - Всем боевая готовность! Рассыпаться по лесу лавой, они не могли далеко уйти без лошадей. Кто увидит роса - доставить живым.
--
Живым рос, не дастся. - Обронил Стемид, отъезжая на безопасное расстояние.
Рана на ноге, смазанная бобровой мочой и перебинтованная чистым полотном, выпаренным в лекарственных травах, нестерпимо горела. Во рту появилась неприятная горечь, как после глотка полынной настойки. Ант посмотрел на темнеющее небо, в нем проступили светлые контуры Лося (Большая Медведица). Среди крон деревьев замаячило бледное сияние Рогатого (Месяц).
--
Хорс, услышь мою молитву, не призывай досрочно душу. Дай отомстить росам, отслужить для тебя требище на ристалище. Только бы не яд, - шептал Стемид, водя отяжелевшим языком по горькому небу.
Он умер на следующий день, когда готы и росомоны, вышли к заливным лугам, где малая рось сливалась с широкой и могучей рекой Бужем (Бугом). Верховье реки терялись среди непроходимых оврагов и болот, заросших дремучим чернолесьем. Утренний туман стелился по реке, застревая в камышовых зарослях, клубился над заливными лугами и черной кромкой леса. На краю луга, спускающегося к белому речному плесу, готы увидели небольшой отряд конных росов. Долгую минуту Винитар изучал бусов-бужан, пока они не развернулись и не растворились в тумане.
III
Голые мужчины смеясь и подталкивая друг друга, выходили из очистительного обрядового ручья, поднимались вверх по тропе, под молчаливыми взглядами старейшин-волхвов и старшей жрицы Лалы. Её ничуть не смущала нагота мужчин-воинов, которым завтра предстояло вступить в бой.
Подшучивая друг над другом, мужчины облачались в белые полотняные одежды, украшали головы венками из полевых трав. Жрецы, застыв в тени вековых сосен-великанов, монотонно двигали губами, творя заклинание:
--
Вошел в воду человек, вышел ратный муж. Очисти тело мать рось от недугов, омой и защити от ран, железа синего, каленой стрелы, отгони смерть. Как все в тебя вошли, так всех и выпусти, а смерть за ними не моги, болезнь не моги, злой дух не моги. Пращуры, будьте с ними на ристалище, защитите и окажите помощь своим ратным сыновьям. Боевой дух укрепите, силу дайте рукам и зоркость глазам, крепость ратному оружию, чтоб не подвело на поле ратном, без промаха разило супостатов.
Лала крепко, до боли в руке, сжимала жреческий жезл, вырезанный из молодого орехового дерева, украшенный золотым яблоком (набалдашником). Она неотрывно смотрела на высокого, широкоплечего, с короткой русой бородой и усами, человека, голову которого украшал длинный русый чуб. Он был одет также как и соплеменники: в праздничную белую рубаху, перепоясанную алым бархатным поясом, синие штаны, заправленные в мягкие коричневые замшевые сапоги с белыми отворотами. От других его отличала висящая на груди широкая золотая цепь архонта - выборного военного вождя.
--
Бус? - Тихо позвала Лала и шагнула к улыбающемуся полянину (богатырю).
--
Слушаю, колдованка. - Бус, выжал мокрый чуб, заправил за ухо и посмотрел на высокую, почти такую же как и он, молодую девушку. Её длинная русая коса, похожая на дремлющего змия, едва ли не доставала до земли.
--
Клан медведя не пришел. Не жди его, он не придет.
--
Ну и пусть сосут лапу. - Бус рассмеялся. - Я на них и не надеялся, с тех пор, как медведи выбрали Левсида старейшиной. Своими повадками он больше похож на рыжую лисицу плутовку, чем на бурого мишку. Известный трус и лаларь (болтун). Завтра бой, - он внимательно посмотрел на жрицу.
--
Ты глядела воду?
--
Глядела.
--
И?
--
Мы победим и проиграем.
Бус нахмурился:
--
Темно говоришь, Лала.
--
Я видела твою победу над готами, но я видела и твою смерть и многих других, - жрица покраснела, но не отвела от Буса горящих глаз.
Архонт рассмеялся:
--
Разве во время рати, Перун не призывает к себе героев, испить из небесной криницы в краю вечного лета? Как полагается, павших с пламенем отправьте в небеса, чтобы дорога была короткой.
--
У лесных вятичей, есть поверье, что у человека четыре души. Одна по смерти обернется птицей, другая в подземного зверя, третья - в зверя лесного. Но самая главная душа, что покидает нас во сне и бродит по белу свету, растворится в ветре, луче солнца, в мире, который нас окружает. Мы дети земли, внуки Даждьбога и Велеса, - сказала Лала.
--
Пойдем, отпразднуем с родом вечер, накануне боя. - Бус хитро подмигнул, - готы ждут не дождутся. Мы довели их до такого состояния, когда они обозлены, ярость и жажда мести застит им глаза. Посмотрим, что будет завтра, мы таких гостинцев подготовили. Не бойся, не допустим до родового городка и до священной рощи.
--
Разве я боюсь? - Лала улыбнулась, на её щеках заиграл румянец.
Городок стоял на вершине киви-холма, окруженный высоким тесаным дубовым частоколом, с единственными неширокими воротами, сейчас распахнутыми настежь. Через них степенно проходили жрецы, за ними - ратоборцы. За городище слышались возбужденные веселые голоса женщин и детей, лай собак - бои с недругами росов не пугали.
По единственной прямой дороге, толпа устремилась на площадь, к центру городка. Вдоль дороги стояли деревянные домики, обнесенные невысоким тыном украшенными горшками и сохнущими шкурами. Иногда за тыном просматривалась зеленая дерновая крыша землянок. Из невысоких пристроек слышались мычание, блеяние, кудахтанье и петушиный клекот.
В центре площади возвышались гонтины (деревянный кров для идолов), под которыми величественно и грозно восседал вырубленный из дуба идол росов - Перун. (Космическое божество, бог грома и молнии, бог-податель живительного для природы дождя. Языковые данные позволяют предположить, что истоки культа Перуна относятся еще к общеиндоевропейской эпохе - примерно 3 тыс. лет до н.э.)
В капище Перуна всегда поддерживался вечный священный огонь, в который бросали лишь дубовые дрова. Жрецу и виновным костровым, по вине коих угасал костер, грозила смертная казнь. Выи обматывали веревками и давили, чтобы душа презренных выходила не через уста, а через срамное место - оскверненная.
Идол грозно пучил широко раскрытые глаза, пухлые губы сливались с усами, переходящими в длиннющую, до земли, бороду. На голове божества вырезан оселедец, захваченный в обруч и откинутый, как коса за спину. Оселедцы носили все мужчины клана Буса. Бог росов был выкрашен охрой в красный цвет. Синей краской, на столбе нарисовано копье, как атрибут громовержца, с которым Перун выходит сражаться против Змиулана, прячущегося от него в дереве, камне, человеке, животных, в земле и воде - там, куда попадает разящая молния.
Жрецы и Лала вступили под гонтину, чтобы поднести богу последние жертвы и испросить удачи в битве: белого быка, белых овцу и курицу.
Люди встали напротив навеса, скрывая спинами пиршественные столы, установленные вкруг центральной площади, приготовленные для вечернего пира и проводов ратоборцев.
Бус сел в стороне, на "диком камне". Это был плоский красный гранитный валун, оставленный ледником. Он служил племени чем-то вроде трона и святого места, потому что запечатлел на себе чудо - на поверхности камня был оставлен след, похожий на раскрытую пятерню человека. Волхвы говорили, что на камень однажды возложил десницу сам Перун. Поэтому напротив дикого камня стояло требище, а сам камень служил местом, подле которого проходили собрания племени, произносились клятвы и выбирались на время боевых действий вожди.
Сейчас, Бус улыбаясь, по праву сидел на "диком камне". Тревожно замычал белый бык, отвязанный от жертвенного столба. Один из старейшин протянул Лале кривой жертвенный нож.
Бус перевел взгляд на крышу гонтины, где облюбовала место для гнездовья семейство аистов-буслов - покровителей рода, хранителей мира и покоя клана. Аистиха невозмутимо восседала в гнезде, не пугаясь шума доносящегося снизу. Папа-аист надменно прохаживался перед людьми, щелкал клювом: выпрашивая подачку в виде сухой лепешки, мелкой рыбы или миски варенца.
Бык заревел громче и пал под точным ударом ножа. Жрица ловким и единственным движением перерезала ему горло. Волхвы молча навалились, удерживая бьющееся в агонии животное. Под рану, хлещущую густой маслянистой кровью подставили деревянное корыто - пусть Перун отведает жертвенной крови. Почуяв запах крови, бусел тревожно заклекотал, забил крыльями и поднялся на крышу гонтины.
Лана с дымящимся, теплым сердцем, в окровавленной рубашке, вышла из требища и направилась к поднявшемуся с камня Бусу. Положила парящую плоть на раскрытую пятерню оставленную богом.
--
Завтра Перумов день (четверг). Он принесет нашему роду победу! - Громким голосом объявила Лана, пристально вглядываясь в темный, ещё бьющийся кусок плоти.
Люди встретили сообщение верховной жрицы радостными восклицаниями. Как может отказать в помощи Перун, когда они вершат правое дело - защищают свой род и землю от незваных пришельцев.
--
Пришли не званы - уйдут драны, - кто-то бросил из толпы.
Раздался смех.
--
Береги себя, - тихо произнесла Лана, глядя на Буса.
Архонт заправил оселедец за ухо, подмигнул и серьезно ответил:
--
Как Перун решит.
Жертвы были принесены и люди стали рассаживаться за столы, собранные в складчину - каждая семья принесли что-то свое. Не столе стояли глиняные кувшины, украшенные орнаментом из геометрических форм, среди которых преобладал ромб - символ Перуна. В кувшинах варенец (квашенное теплое молоко). Стояли браги с хмельным медом, сбитень с пряными ягодами; зажаренная на углях дичь; широкие миски с вологой - в кипящее варево бросали корни ревеня и тирлига, похлебав его верили, что человек не тонет, его не одолеет хвороба, не возьмет вражья стрела, копьё, меч. Стояли высокие столбики блинов гречишных, просяных, пресные лепешки, караваи.
IV
Рассвет медленно разгорался. Мрак, клубясь белыми туманами, отступает под крутые берега рек, в темень дремучего бора, под коренья вековых дубов, покрытых бородами мха и лишайника. Бледный свет как будто сам рождается в пространстве, пронизывает изумрудную, сквозную листву деревьев, переливается в росяных каплях тысячами радуг. Над треугольными вершинами сосен поплыла красная макушка сонного Ярилы. Сейчас, готы и росы отчетливо видят друг друга. Их боевые ряды выстроились по краям широкого поля.
Росы вооружились короткими мечами, дротиками и круглыми деревянными щитами, обшитыми звериными шкурами. В переднем ряду стояли лучники. Тенькают жильные тетивы, глубже натягиваются на левую руку рукавички. Они умели стрелять так, что пока первая стрела впивалась в свою цель, четыре стрел были в воздухе и неслись к своим жертвам. Почти все мужчины были обнажены по пояс и в черных кожаных хозах (штаны). На ногах короткие сапоги или мягкие, невесомые постолы (вид обуви). Оселедцы заплетены в косички и перехвачены кольцом, украшенным тотемным пером удачи - бусла, или просто заложены за ухо. Некоторые ратоборцы украсили себя шлемами, сделанными из черепов росомах, кабанов и медведей. Их лица скрыты под масками из шкур, только оставлены прорези для глаз. Шлема украшены клыками, перетянуты берестяными лентами. Железные перстатицы на руках, на запястьях и у локтей кожаные ремни обручей.
Бус стоял в центре, выдвинувшись чуть вперед, в окружении кровников и бывалых ратников. Он напряжено вглядывался в противоположный край поля, где строились готы и росомоны. Пешему сражаться против конного - ох, как непросто и похоже, что готы готовились к легкой победе. Их бодрые крики разносились над полем, многотысячная конная лавина заняла весь край ратного поля.
Боевой жеребец Винитара горел, нетерпеливо взрыхливал передними копытами землю, чувствовал, что сейчас, хозяин сожмет железными коленями его бока и пошлет вперед. Жеребец яростно грыз поводья, косил умным глазом на задумчивого хозяина.
Начищенный до солнечного блеска преторианский шлем испускал вокруг себя золотой нимб, ветер баловался алым плюмажем. Солнечные зайчики играли на нагрудных пластинах, отражались на выпуклом римском орле, на широком лезвии палаша.
Звякало железо, тихо шелестели мечи в ножнах - воины в последний раз осматривали и проверяли свою амуницию. Щелкали ногтями по лезвиям меча, проверяя остроту - трогать и гладить лезвие нельзя, можно испортить, если оно не червленое или не буланое. Подправляли конскую сбрую. Негромко переговаривались, отпускали злые шутки насчет голых варваров. Наконец-то они встретятся с дикарями росами в открытом бою. Правда и здесь росы схитрили, выставили их против солнца, но что такое готская конница? Это лавина, несущая смерть из-под копыт. Это длинные фрамеи, украшенные черными бунчуками, пронизывающие насквозь несколько врагов. Это разящая стальная молния, опускающаяся на голову неприятеля. Победа обещает быть легкой, войско варваров значительно меньше и плохо вооружено. Чтобы только лесовики не бежали, скрываясь в леса да болота, попробуй потом их отследить.
Винитар хмурился, задумчиво покусывал нижнюю губу. Он никогда не недооценивал противника, знал - росы вышли на смертный бой, сечь будет жесткой до полного истребления. Хорошо - нам пленные не нужны. Его немного смущала самоуверенность росов, отважившихся противостоять его сильному и обученному войску.
--
Безумцы или берсерки? - пробормотал Винитар. - Скоро дорога повернет к дому, в кощееву ставку, - визигот усмехнулся, вспомнив смешное слово росов.
--
Я принесу Кощею новую славную победу и через года будут говорить о том, что россов победил не Доблестный Винитар, а Кощей-Германарих, Великий вождь готов. Надо будет спроситься в морской поход, посмотреть на цивилизацию, пощипать богатые греческие полисы. На этой войне кроме шрамов, другого богатства не добудешь.
--
О чем ты шепчешь? - спросил Тарм.
--
Молюсь Водану, - Винитар улыбнулся, скривившись, прикрыл рукой глаза. - Нам мешает солнце, если бы не наше численное преимущество, я бы не стал принимать бой.
--
Не думаю, что он будет таким простым. Мне кажется, что у них на уме какая-то хитрость.