Аннотация: К 280-летию Перми вышли в свет "Прогулки по Закамску" Михаила Строганова.
СОБРАНИЕ ПЕСТРЫХ ГЛАВ...
Лет через сто или двести у будущих краеведов начнут, вероятно, увлажняться глаза при одном упоминании имени этого автора. По той же самой причине, по которой мы, нынешние, когда хотим ощутить живую минуточку бытия и быта наших предков, "лакомимся" у журналистов дореволюционных "Пермских губернских ведомостей" - "страничками из дневника обывателя". Старинный репортер в пору отсутствия думских баталий или перемещений по географическим весям губернатора (а писать о чем-то же надо!) - "резвился" на темы мучений с прислугой, внесения налога на собаку, иронически описывал весеннюю грязь или беседу извозчиков о ценах на кислую капусту. Некогда братья Гонкуры признавались, что для них мертво то время, от которого не сохранилось афиш или обеденных меню, это время не удается "гальванизировать".
Итак, М. Строганов, похоже, позаботился о том, чтобы у потомков наших было поменьше хлопот с "гальванизацией". Он скрупулезно "ловит мгновения", тот, совсем не "сухой", остаток от описываемого остальной многочисленной прессой: от политики, проблем ЖКХ, театральных премьер и прочего. То есть гораздо теснее приближается к частной жизни закамцев, теснящихся в "тэшках", пирующих на камском берегу, сосредоточенно гуляющих по Ласьвинской, отоваривающихся в супер - и далеко не супер - маркетах. Самое любопытное, что бездны быта он постоянно сопрягает с вечными ценностями и вечностью как таковой, видит (дано такое зрение), как "дети строят песочные замки на берегу вечности". При этом физически, при всех взлетах в заоблачные выси, ощущает конкретику настоящего времени: "Годы протеста, рок-н-ролла и "perestroiki" канули в лету... Мы все-таки стали страной победившего огорода. Так что не важно, гнешься ли ты на грядке или "дозреваешь" на закамском песочке - рано или поздно все равно будешь как огурчик!" Закамск М. Строгановым описан с великой любовью, порой даже с "сентиментом". Но в основном все-таки с юмором и добродушной иронией. Оказывается, "Закамск - город огромный, ведь его отдаленным районом-пригородом является сама Пермь". Или "Дожди... Лужи... В них есть что-то чарующее для человека, влюбленного в Закамск: если поднапрячь воображение, чем не Венеция? Пусть дома и небеса пониже, зато по количеству воды на душу населения мы их явно сделали". Закамск для автора - особый мир, плавучий дом, ковчег, он "фантастичен в смешении стилей и эпох: деревенских домиков и провинциальных небоскребов, рассыпающихся хрущоб и самопальных вилл, футуристических пейзажей из железобетона и дикорастущей зелени уральских джунглей".
В "Прогулках" много летучих "фотографий", мы знакомимся с десятками людей, слышим их реплики и мини-монологи. Но есть и попытки автора определить, что же это вообще за "нация" такая - закамец или кировец? Читателям судить, похож ли портрет: "По своему менталитету жители Закамска очень свободолюбивые и открытые люди, которые не приемлют идеологию кнута. Только пряника, пряника и еще раз пряника!" Поскольку пермякам закамцы все-таки родственны, М. Строганов оставляет предмету любовного исследования "солены уши", кстати, по причине просоленности, устойчивые к любой лапше, которую со всех сторон стремятся навесить.
По примеру дореволюционных фельетонистов, автор поминутно впрямую обращается к читателю. Причем именно в той же тональности, которая была найдена фельетонистами "ПГВ". За этим другом-читателем признается (априори) добрый нрав, очаровательная житейская бестолковость, готовность посмеяться над всеми трудностями жизни, а главное, - над самим собой. При этом Михаил Строганов особенно развил один из старинных приемов: самоирония самориронией, но вообще-то читатель не прочь, чтобы его почитали человеком образованным. "Пэгэвэшники" густо усеивали свои, даже самые низкобытовые, описания расхожей латынью, цитатами из классиков, античных авторов, библейских текстов. Живописатель "Прогулок по Закамску" тоже апеллирует к И. Северянину, О. Митяеву, киношному Штирлицу, Р. Рождественскому, Лао-Цзы, И. Талькову, М. Булгакову, Б. Поплавскому, евангелистам и т.д. Тут не тот случай, когда "образованность свою хочут показать". Это не цитаты, призванные подкреплять беспомощный текст. Они заплетены в поток рассуждений, а зачастую даже иронически переосмыслены.
В общем, автор бродит по улицам, смотрит, слушает, задает вопросы (один особенно замечательный: "О чем бы вы спросили ангела?"), философствует, пылко реагирует на все изменения погоды, фиксирует цвета, запахи, музыкальные ритмы, прорывающиеся в пространство. Он замечательно непоследователен и не стремится к стройному течению неких проповедей. У него бывает разное настроение, а поскольку "эпизоды" были вначале просто "горячими пирожками" в газете, то настроения намеренно не скрываются - как истоки эссе и зарисовок.
Прорываются космически-звездные и религиозные темы, поскольку даже лужи способны отражать звездное небо. Сугубое частное бытие, сугубая человеческая отдельность - не меньше весят на весах Господа, чем страна или вся Земля. На мой взгляд, "эпизоды" похожи на письма: нынешним соседям по району, будущим любителям познавать прошлое. Ну и Творцу, разумеется. Гневается он на нас порой сильно... Может, письмами зачитается? Улыбнется, дланью махнет: живите как умеете! Столько среди вас обиженных, забытых властями, среди них даже те, кто трудился всю жизнь для "светлого завтра"... Представляю, каким светлым дождиком прольется на Закамск Божие умиление от эпизода "Автобусная эпопея". Там все, как вчера, сегодня, сейчас и завтра. Туго, донельзя набитый автобус, кондукторша, способная с любого получить за проезд, а на уклоняющихся - обрушить все накопившееся за жизнь женские обиды, финансово несостоятельный, да еще и пьяный субъект и худой, облезлый кот Васька у него за пазухой. Не буду рассказывать - не поленитесь, прочитайте.
Екатерина ЗАЙЦЕВА
Газета ПЕРМСКИЕ НОВОСТИ 26 (1198) от 27.06.2003
Прогулки по Закамску. Лирический дневник 2002-03г.
Эпизод первый: День города
В дни народного веселья Закамск зачаровывает. В такие мгновения он похож на большую коммуналку, в которой жильцы собрались одновременно гулять свадьбу, отмечать именины и праздновать Новый год. Оттого он превращается в цыганский табор, только с русской душой и уральской физиономией.
12 июня, в День города, центром людского притяжения стал Парк культуры и отдыха, с его неизменной музыкой, цветными флагами, жареными пирожками и сахарной ватой.
С утра было пасмурно, накрапывал дождик, но люди шли за праздником, предпочтя домашнему комфорту радость быть увиденными и услышанными. Гудели аттракционы, носились голоса и воздушные шары, пытавшиеся разогнать дождевые облака. На импровизированной эстраде ведущие заводили собравшихся, намекая, что каждый согревается и веселится в меру своих возможностей. Собравшиеся, невольно поддаваясь обаянию шоуменов, радовались сами и как могли, радовали своими чудачествами других. И улетали ввысь выигранные и приобретённые воздушные шары, с незатейливым и вечным: "Я тебя люблю"...
К обеду небо очистилось, а вечер выдался теплым и солнечным. Запахло шашлыками, потянуло пивным духом и ароматом покрепче: люди располагались у летних кафешек и просто на лужайках, продолжая отмечать не то День города, не то начало лета. И неслись, вливаясь в пространство запахов и смыслов, будоражащие и экзотические звуки такого уместного "Текиладжазза":
Cлучилось так, что темой прошлого лета
Стала для нас мелодия эта
Напевая её от заката до рассвета
Выпивали вино, курили сигареты
В море звука и в море света
И просто в море бирюзового цвета
Всего пять нот ни припева, ни куплета,
Но послушайте мелодию эту...
Если бы Эдем был в Закамске, то он, безусловно, расположился вдоль набережной Камы: идеи Адама и Евы здесь явно преобладали над коллективизмом улицы Маршала Рыбалко. Здесь тоже жарили шашлыки, закусывая и нежась прямо на изумрудной траве, но творили сиё действо непосредственнее и одухотвореннее, словно по праву возвращая идиллию, вновь обретая свой земной рай.
И по великой реке Каме, отделяющей Закамск не только от Перми, но и от всего мира, плыл белый теплоход с гордым именем "Добрыня Никитич". В какие-то мгновенья он напомнил мне мир в мире: на нем тоже веселились, но как-то по особому отчаянно. И вздрогнул я, проведя случайную аллегорию, что белый прогулочный кораблик не то с ковчег, не то Титаник нашей жизни, рассыпающий по летним волнам, плачь по замерзающим белым розам...
Однако же самый душещипательный эпизод был замечен на лестнице ведущей к реке (вот только Каме или Лете - я уже точно сказать не мог). На выщербленных многими водами и ногами бетонных ступенях сидел немолодой интеллигент, возле которого крутился бездомный пес. Собеседника у интеллигента не было, и он разговаривал с собакой, попеременно читая ей Блока с Есениным...
Ближе к полуночи посчастливилось увидеть и самую романтическую сцену. Парочка влюбленных отсалютовала Эдему шампанским, и перемежала его поцелуями, совсем как блаженные боги, что вечность назад возливали амброзию прямо из амфор. Или как пили из райского источника нектар бессмертия и юности Адам и Ева.
Эпизод второй: Солнцестояние
Города похожи на корабли. Большие и маленькие, грозные оскалившиеся крейсера и нелепые ржавые посудины, издали напоминающие мрачные тяжелые баржи или воздушные яхты цвета неба. Куда плывут? Бог весть... Но уходят в вечное плавание, и верят люди, что к счастью несет их время...
Закамск не город, но и район какой-то нестандартный, словом - особый мир, поэтому скорее похож на плавучий дом, на ковчег, а не корабль. Он фантастичен в смешении стилей и эпох: деревенских домиков и провинциальных небоскребов, рассыпающихся хрущеб и самопальных вилл, футуристических пейзажей из железобетона и дикорастущей зелени уральских джунглей. Картины не то из библейских сюжетов, не то из "Звездных войн" Лукаса... Время разложило пасьянс: солнце вошло в зенит и стало пристанью, к которой медленно причалил закамский ковчег...
На просторах вечности - штиль, у нас - лето с переменной погодой. Пусть несознательные граждане ворчат, говоря: "у природы крыша поехала". На это закоренелый уралец резонно ответит, что когда на улицу можно выйти в домашних тапочках, то все равно чувствуешь себя "на югах". Не беда, что у нас нет "белых ночей", зато есть долгие, долгие дни и бесконечно светлые вечера. А если припомнить, что когда-то здесь было допотопное море, то и вовсе ощутишь себя потомком Атлантиды. Видимо от этих ощущений у многих закамцев бывают к вечеру проблемы с земным притяжением и наступает вожделенная эра невесомости...
Прибой вовсю шумит в ушах, возвещая о том, что мир снова влюбился и сошел от любви с ума, назло жадному и расчетливому времени...
Но что-то автор увлекся откровениями. Хотя и вполне объяснимо: идея бесконечности как никогда актуальна в эти ночи и дни. Виктору Цою исполнилось бы сорок. Он пришел в мир в дни солнцестояния и любой из "поколения рока" скажет, что символом его жизни стала "Звезда по имени Солнце". Кое-где на стенах домов еще можно встретить "цоевские проповеди" и запоздалые признания в любви, но с годами надписей появляется все меньше, их краска тускнеет и истаивает... А по радио все чаще и чаще крутят "Малыша" в исполнении Мумий Тролля...
Так случилось, что с днями солнцестояния совпали и поминальные троицкие обряды. Люди шли на кладбище и в жару, и в дождь. Молодые и старые, в одиночку и целыми семьями. Я давно заметил, что возле могил людские лица становятся добрее. В них появляется какая-то детская невинность и растерянность. Потому что здесь каждый должен разгадать свой знак бесконечности...
Наступило время, когда ночи стали упоительно короткими и теплыми, такими, что ночной Закамск стал столь притягательным, как и ночное море. Культовое место - бульвар на Ласьвинской. Когда приходят сумерки, он становится изменчивым, как цвет александрита, и предстает то в образе помещичьей усадьбы, то в виде античной виллы, то в облике мистической аллеи древнего Египта, ведущей к храму Солнца. Ты уже не идешь по нему, а растворяешься: пространство и время исчезают, реальность становится иллюзией, а незримая птица-ночь все несет и несет тебя к вечности по имени Кама...
Эпизод третий: Купала
Время и люди, эпохи и трибуны - все обещают и сулят красивую жизнь, постоянно обманывая нас, наивных и доверчивых детей потерянного рая.... Товары окажутся ширпотребом, красивая жизнь наступит для избранных, а их порядок... возможен ли он в мутных водах Хаоса?
Философствуй, сколько душе будет угодно, а на дворе - гуляющее в панаме и сланцах на босу ногу закамское лето. Может ли быть что-нибудь в такие дни лучше отдыха на лоне родной природы? Отвечаю: может, но только если это бардовский фестиваль, плавно переходящий в фольклорный праздник. Кто-то скажет: такого не бывает. Бывает, и еще как бывает - только места надо знать!
На берегу Камы близ "Лесного уголка", где сосны поют колыбельные летящим по реке ветрам, солнечным субботним днем собрались закамские барды всех мастей, не ради денег и славы, а для того, чтобы хорошо душе стало. И было, правда, душевно. Репертуар колебался от незабвенной революционной "Гренады" до романтического "Ангела сна". А между ними - Визбор, Митяев и еще множество известных и безымянных гениев авторской песни. Солнце парило в зените, раскаляя утопающую в зелени и цветных флажках импровизированную эстраду, на которой время от времени хлопалось взрывами горячих дыханий разноцветное море из воздушных шаров...
Наступил вечер, жара схлынула, романтическое настроение уступило место мистическим переживаниям: там - чудеса, там - леший бродит, а там, чего доброго, и русалка на ветвях сидит...
Пришло время встречи Ивана Купалы. Удивительное что-то происходит с обычными, будничными людьми, когда они прикасаются к спрятанной в их сознании тайне ушедших предков. Иначе как объяснить изобилие фантазии и мастерства в плетении венков, в изготовлении чучела ведьмы и разжигании очистительных костров... Цветок папоротника в тот вечер нашел каждый. В себе самом...
К полуночи в небо Закамска разродилось "Симфонией огня"... Люди шли к Дворцу Кирова, как некогда ходили паломники: человеческие ручейки сбивались в реки, впадающие в бескрайнее людское море. Сколько пришло посмотреть на фейерверк, точно не скажет никто. Но что их были тысячи, десятки тысяч, в этом не усомниться ни один очевидец.
Я смотрел на полыхающее, переливающееся пестрыми гирляндами ночное закамское небо, и мое сердце наполнялось гордостью и радостью оттого, что у нас фейерверк не только лучше, чем в Монте-Карло, но и существует эта добрая традиция: дарить летом новогоднее чудо ожидания сказки...
Так незаметно получился "прогулочный разговор", в котором второе "я" поговорило со мной за жизнь не хуже сказочного Данилы-мастера: "Правда, она брат, в чуде, а чудо в вере, а вера в характере. А характер у нас закамский, значит - характер что надо. В общем, все в наших руках, братья и сестры!".
Эпизод четвертый: Пляж
Жара, жара... Долгожданная, о которой так долго мечтали в течение всего года, жара наконец-то пришла в Закамск и свалилась на нас градом золотых солнечных стрел... В эти дни "пекло мира" каждый почувствовал на "своей шкуре": оказывается и в наши широты могут заглянуть тропики...
Мудрость закамцев, привычных к выкрутасам природы, проявилась и в отношении к наступившему зною. Мы дали достойный ответ на брошенный вызов: одежды поубавилось, а заветной минералки и пива вылилось внутрь разопревших жителей целое море.
Нескончаемую знойную неделю в Закамске происходит прохладительный заплыв "внутрь", и кто теперь вспомнит, что совсем недавно, в конце мая у нас сутками лежал и даже не собирался таять снег...
Из всех возможных на сегодня тем "Прогулок", самой актуальной является пляжная. Повинуясь исследовательскому долгу (впрочем, как и общечеловеческим инстинктам), на все выходные я зарулил на золотые закамские пески...
Представьте картину: солнце, жара, пляж, море... Просите, Кама... Бледные, розовые и даже бронзовые тела на узкой полосе речного песка жадно впитывают ультрафиолет. И надо всем этим раскинулось безбрежное высокое небо по которому плывут невесомые кораблики из белого пуха... На раскаленном жарой градуснике под сорок... Или уже за сорок? В голове сами собой рождаются строки: "Июль! Как много в этом звуке для слуха пермского слилось..."
Моим первым неожиданным открытием стало новое понимание сущности пляжа. Пляж - не столько место для загорания и купания, пляж - это особая философия бытия, мир, где время и жизнь протекают по особым "космическим" правилам. Иначе как можно постичь логику людей, изнуряющих себя многочасовыми солнечными медитациями?
С особенной ясностью это становится очевидным здесь, на Урале. Вы никогда не замечали, чем отличаются наши загорающие от их собратьев на юге? Серьезным подходом к делу. Сколь ни бродил по закамскому пляжу, все равно не увидел ни почтенных пенсионеров за игрой в "подкидного дурака", ни молодежь, нарезающую в волейбол, ни детей, строящих на берегу замки из песка. Не обнаружил ни одной подкарауливавшей жертву "леди-вамп", не встретил подобия страстного и горячего "мачо". Зато было замечено немало "тепловых" сцен: вот перегревшийся гражданин моет в реке шампунем своего бультерьера, вот перебравшая компания устраивает в Каме экспресс вытрезвитель своему плохо соображающему собрату, вот "поехавшего" вида тетка снует сюда туда и предлагает самый необходимый для пляжного отдыха товар - жареные семечки... Или еще: купание на спор в "чем мать родила", неожиданное обливание разомлевших на солнышке, сцены ревности и выбрасывание одежды в воду своей недостойной половины...
Картина закамского пляжа навеяла воспоминания старой песенки из начала 80-х: "Плещет волна, лижет пятки. Ты лежишь, словно овощ на грядке..." Мне подумалось, что время искусный зодчий и великий фокусник. Годы протеста, рок-н-ролла и "perestroiki" канули в Лету, а вечные ценности торжествуют вновь и вновь. Мы все-таки стали страной победившего огорода. Так что неважно, гнешься ли ты на грядке или "дозреваешь" на закамском песочке - рано или поздно все равно будешь как огурчик!
В общем, во всем виновата только жара... Или, как сокрушительно поет Чичерина "жареное солнце больших городов". А Закамск город огромный, ведь его отдаленным районом-пригородом является миллионная Пермь. Так что автор полностью снимает с себя ответственность за все увиденные и написанные здесь впечатления.
Эпизод пятый: На краю ночи
Помните песенку: "А я стою на краешке Земли..."? Богатое воображение рисует высокий берег океана, плеск волн, резвящиеся на просторах золотые рыбки, покоящиеся на дне морские звезды... И сразу безумно хочется экзотики в стиле "заката в джунглях". Немного поразмыслив, чем можно утолить страсть к экзотике, и не найдя для этого ни денег, ни меценатов, желающих помочь писателю, решил стать "сам себе Сенкевичем" и совершить незабываемое путешествие хотя бы на край ночи...
Есть что-то первозданное в ночных странствиях летом, когда обычное днем становится с наступлением сумерек фантастически многомерным. Это - рожденная ночью магия пространства, когда в своих метаморфозах оно расщепляется и раздваивается, чтобы затем наслоиться друг на друга. Ночные прогулки привели меня к мысли, что врата в параллельный мир могут находиться только здесь, на правом берегу, в Закамске...
Мои странствия проходили по священной для любого местного жителя земле между "Экраном" и "Рубином", с частыми выходами к набережной Камы. Но это был лишь основной маршрут, от которого я то и дело отклонялся. Так что каждый желающий может вступить в "клуб странников ночи", чтобы пережить те же возвышенные и прекрасные мгновения жизни. Для этого не так много надо - всего лишь выйти на улицу заполночь...
"За мной, читатель, и только за мной, и я покажу тебе настоящую закамскую ночь!" - так, немного переиначив Булгакова, подбадривал себя, обходя дозором многочисленные летние кафешки и камешки, вглядываясь в экзотические выражения лиц подгулявших прохожих, пытаясь поговорить "за жизнь" с самыми любопытными из них. А любопытных личностей на улицах Закамска глубокой ночью можно встретить немало, ты уж поверь (или убедись сам), мой читатель!
Хитом этого лета стали появившиеся в изобилии забегаловки всех мастей, что раскинулись пестрыми шатрами по славному Кировскому району. Ночью они выглядят еще фантастичнее и колоритнее, чем при свете дня: в них не смолкает жизнь ни с наступлением глубокой тьмы, ни с восхождением рассвета.
Ты словно попадаешь не то кочующий цыганский табор, не то на случайную стоянку скифов, не то в боевой лагерь Аттилы. Лица всех племён и рас приятно радуют твой глаз, а ухо ласкает русская речь, обильно сдобренная сленгом и словами не столь понятными для будничного уха. Меня осеняет: "Ба! Да это же Вавилон до его столпотворения!" Всегда догадывался, что именно по-русски когда-то говорило всё прогрессивное человечество, а после смешения языков он разделился на чисто-конкретно русский и его производные. В общем, к чертям с матерями всю иностранщину!
Собравшиеся люди-человеки стали казаться мне родными и близкими, словно были мне братьями или даже моими доисторическими пращурами. "Я подходил к их кострам, слушал их песни..." пел сам, постигая премудрости караоке, танцевал с их невероятными девушками... Было немного шумно, немного грязно, немного пьяно, но все-таки хорошо! Экзотику невероятных странствий, что уложилась в одну единственную ночь, я ощутил в полной мере.
Когда возвращался домой по улице Ласьвинской, со мной поравнялся милицейский "УАЗик". Он не спеша, ехал параллельно со мной не то метров пятнадцать, не то полчаса... "Моя милиция меня бережет!" - вспомнились стихи из далеких школьных лет, и я приветливо помахал им рукой. Убедившись, что у меня все в порядке, "УАЗик" медленно отчалил - патрулировать закамские улицы, чтобы "любимый город мог спать спокойно"...
Ночь была на исходе, занималась заря... Тянуло прохладой и сыростью, клонило в сон и хотелось пофилософствовать. Сама собой напевалась цыганская песенка: "Так и надо идти не страшась пути, хоть на край земли, хоть за край..." Может быть, потому, что вспомнилась она от увиденного, а может, потому, что за краем ночи тебя обязательно встретит рассвет нового дня...
Эпизод шестой: Дожди...
Целую неделю Закамск штормит: с неба не прекращаясь льется вода, заполняя дворы большими и малыми лужами. Видимо во времена Ноя было точно так же: однажды, пошел летний дождь и затопил всю землю, весь мир. А люди себе думали: непогода, дожди...
Иду по лужам. Сухих дорожек осталось так мало, что как ни старайся, ноги все равно промочишь. Зачем суетиться, прыгая с одного островка на другой в этом затерянном после потопа мире, если можно довериться судьбе и носиться по воле волн...
Дожди... лужи... В них есть что-то чарующее для человека влюбленного в Закамск: если поднапрячь воображение, чем не Венеция? Пусть дома и небеса пониже, зато по количеству воды на душу населения мы их явно сделали. А наши девушки в сто раз красивее всяких там венецианок...
Вы никогда не задумывались, для чего люди гуляют под дождем? А вот для чего - чтобы стать ближе к небу. Потому что во время дождя оно само придет к тебе - выйди только навстречу. Наша погода вообще толкает на философствование, и понимаешь, как относительно все в этом мире: неделю назад Закамск изнывал от жары, заливая внутрь живительную влагу, а теперь тонет сам в обрушившемся на него потопе. Вот по неволе и думаешь, что жители Закамска - коллективный шаман, низвергший с Уральских гор грозовые тучи (а тучи, как люди... помните?) Иду, и, черпая шлепанцами новую порцию небесной влаги, постигаю, что Эйнштейн никакой не американец: в нем явно просматриваются наши уральские корни...
В дни проливных дождей на улицах Закамска я приобрел бесценный навык пребывания под дождем. Друг-читатель! Скорее запасись ручкой и тетрадным листом, потому что сейчас расскажу, что тебе делать, если дождь застал тебя врасплох. Ты готов? Слушай: лучшее средство - петь песни. Какие? По твоему вкусу: от русских народных до оголтелой попсы, помогают все одинаково хорошо. Лично у меня хорошо пошли: "Дожди, косые дожди... Дожди с далекого берега..." Почему именно она? Думаю, просто выстроилась цепь ассоциаций: ее "далекий берег" и "мафия", совпали с моей "закамской Венецией"... В общем, под проливным дождем в голову лезет черт знает что. Учти и это, друг-читатель!
Самой заветной мечтой было встретить под дождем влюбленных, и неважно, какого они возраста. Представляете: с неба льет дождь, а они танцуют, целуются... Не встретил... То ли эпоха хиппи канула в Лету, то ли у нас кризис с романтичными влюбленными, то ли мне просто не повезло...
Зато увидел сцену, умилившую донельзя. Представьте себе: дождь на мгновение затих, воздух стал густым и теплым, в атмосфере разлилось томительное ожидание... Внезапно невесть откуда выскакивает детвора и начинает купаться... в огромной дворовой луже! Радостно визжа, поднимая ладошками целые фонтаны брызг... Чтобы восстановить человеческую справедливость, тут же нарек лужу "Черным морем 2.0"... И порадовался за детей: никаких тебе границ, таможен, паспортов, валют, криминального бизнеса... Недаром сказано: "Если не обратитесь и не будете как дети, не войдете в Царствие Небесное"...
Настоящей наградой стал разразившийся понедельничный ливень. Настоящий, с жутковатыми молниями и могучими раскатами грома. Это вам не какой-нибудь там "дождичек в четверг", от которого ничего и не бывает, только рак на горе свистит... После того, как бушевавшая гроза стихла и успокоилась, я понял: к нам возвращается лето, идет жара. Ведь дождь, по словам героя культового фильма "Ворон", не может длиться вечно...
Эпизод седьмой: В поисках утраченного
У каждого из нас на свете есть места,
Куда приходим мы на миг объединиться.
Где память как строка почтового листа
Нам сердце исцелит, когда оно томится...
Слова послышались как-то внезапно, посреди улицы. Пел Игорь Тальков, негромко, душевно... Я огляделся: музыка доносилась из открытых дверей старенького жигулёнка, стоящего неподалеку от Гастронома?71 по Ласьвинской. Что-то остановило меня, заставило изменить планы, подойти к машине и дослушать песню.
Ностальгия... Память о давно ушедшем, утраченном, унесенным водами времени... Мы все как незадачливые рыбаки пытаемся поймать свою золотую рыбку, а потом не знаем, о чем ее попросить. Вот и мечемся всю жизнь между "царством и разбитым корытом". А напрасно, счастье всегда живет рядом. Только вот не всем дается оно, не всякому неводу радуется... Может от этих мыслей, может оттого, что погода вновь порадовала нас жарой, я отправился побродить по Закамску в поисках ушедшего времени, поискать позавчерашний день...
Парк неподалеку от остановки "Клуб Кирова" встретил тишиной, романтическими липами, разваливающимся остовом фонтана и грустно взирающим на запустение одиноким памятником Ильичу. Редкие прохожие пересекали это некогда "кипящее жизнью" место. Кто теперь может подумать, что полвека тому назад здесь были танцы, на которые стекался весь район, гремела эстрада... Не знаю, не видел. Подобно собирателю фольклора могу слышать "преданья старины глубокой", да как археолог отыскивать следы времени...
Набережная Камы, улицы Кировоградская, Закамская... Здесь не только в архитектуре, но и в самом воздухе как нигде сохранился дух старого Закамска, память его истории. Не знаю почему, но наши старенькие двухэтажки с их причудливыми арками и балкончиками напоминают сказки Гофмана и удивительно возвращают память в детские годы...
И я спешу туда, - там льется добрый свет
И лодки на воде, как солнечные пятна.
Отсюда мы с тобой ушли в круженье лет.
И вот я снова здесь. И ты придешь обратно...
У Дворца Кирова, близ набережной встретился одинокий нищий, совсем старик. Он сидел прямо на земле, и, щурясь, рассматривал горячее июльское солнце. Его вполне можно было бы принять за отдыхающего пенсионера, если бы ни кепка с мелочью у его ног. Утраченное время обретало кровь и плоть, навеки вочеловечиваясь в облике старика.
Я подошел и, протягивая ему деньги, спросил: "Что случилось?" Других слов тогда просто не нашлось. Он посмотрел на меня и, пожав плечами, просто ответил: "Жизнь прошла..."
Жизнь человека... Семья, пионерское детство, мечты юности, производственные социалистические соревнования, взлеты и падения судьбы, дружба, любовь, все, все ныне уместилось у этого человека в брошенную на землю кепке. Надолго запомнится его "жизнь прошла"...
Бывают встречи мимолетные, незаметные, но которые возьмут, да и западут тебе в сердце, останутся в тебе жить. Больше не встречал этого человека никогда, но его взгляд я вряд ли когда-нибудь забуду... А в памяти все звучали и звучали "Чистые пруды" Талькова из далекого "утраченного" 1987 года. Я шел и, пробираясь через прошлое, по-своему напевал песню:
У каждого из нас в Закамске есть места,
Что нам за далью лет все ближе, все дороже:
Там дышится легко, там мира чистота
Нас делает на миг счастливей и моложе...
Эпизод восьмой: Птица счастья
Однажды на своем столе нашел письмо, где крупным, неровным подчерком было написано заветное: "Здравствуйте, уважаемая редакция". Хорошее начало! Оно напомнило далекие 80-е годы, отдел писем, заваленный всевозможными жалобами и предложениями граждан, повествующих о никудышней работе ЖКО, нерадивом начальстве, вредных соседях, не сложившейся личной жизни... О том, в чем разобраться и принять меры мог только самый независимый в мире советский газетчик. С замиранием сердца прочитал письмо от корки до корки.
Сюжет послания был закручен не хуже 2-3 серий из любого бразильского сериала. Представьте сцену, в которой две участницы - продавщица на рынке и покупательница, терпеть друг друга не могут. Но невероятным образом они вновь и вновь сталкиваются на этом заветном пространстве по имени рынок. Неумолимая сила влечет их пособачиться то по поводу мелочи, то качества продукта, то... просто без повода. И ничего не изменишь: рок, судьба. Фатум... Отношения между дамами вконец не заладились, а душевного тепла порой так хочется, ну хоть бы от продавца! Письмо заканчивалось призывом: прогуляться по указанному адресу и на месте во всем разобраться. Так сказать, свершить суд скорый и справедливый. Почему бы и нет? И в наступившие выходные дни я направился на закамские мини и макси рынки. Запасы пополнить, впечатлений поднабраться, задание выполнить, наконец. Инкогнито, как ревизор.
Человечество делится на покупателей и продавцов. Об этом еще Карл Маркс говорил. Я с ним спорить не буду: все мы "рыночным мирром" мазаны...
Во время своего хождения вдруг поймал себя на мысли, что наши рынки - самое экзотическое дневное место в районе. Этакий закамский Китай (Вьетнам, Лаос, Камбоджа). Нет, совсем не потому, что их заполонили наши "желтые братья", а по внешнему обличию, стилю жизни, физиономии торговых рядов. Это - и большой муравейник, и караван-сарай, и толкучка, где по меткому выражению Высоцкого, продается все что надо: "барахло и хлам". Жизнь кипит, как в скороварке: видны только струйки пара, а, поди, сунься под крышку - вмиг окатит кипятком! А вы думаете, что продавцы на рынке только работают? Тогда скорей отбросьте свое глубокое заблуждение и понаблюдайте за ними, окунитесь в стихию рынка, не пожалеете!
Если лето называют маленькой жизнью, то рынок вполне можно окрестить маленькой страной. Государством в государстве, землей обетованной, как угодно, лишь бы пришлось по вкусу. У всех сопричастных рынку протекает вторая жизнь, отличная от "основной". Здесь дружат и конкурируют "местами", азартно торгуются и безразлично отбывают время, вовсю крутят романы и интригуют, иногда и напиваются... видно от избытка чувств... В общем, люди живут и ловят свою птицу счастья.
Рынок можно не любить, им можно восхищаться, но нельзя не признать, что в нем концентрируется поразительная жизнеутверждающая энергия. Поэтому не сетуйте и не судите строго продавцов, если они не всегда бывают внимательными и ласковыми. У них в жизни особая миссия - не только сполна обеспечить нас ширпотребом, но и сохранить в этом закомплексованном, бездушном обществе первобытную простоту и открытость чувств.
Про птицу счастья, которую некогда продавали в Закамске, хочу рассказать вам совершенно правдивую историю. Было это в эпоху стихийного рынка, то бишь в году 1992 или 93, когда все подались продавать или менять по бартеру. Основным товаром (как и всеобщим эквивалентом) была в то время огненная вода (иначе этот спиртосодержащий раствор и не назовешь). Так вот: однажды на остановке "Астраханская" увидел продавца "птицы счастья". Возле него толпились люди, столько, что я чуть было не прошел мимо, подумав: "Наперсточники шельмуют". Оказалось, что нет. Продавцом был самого обыкновенного вида мужик в китайской фуфайке, который до наступления экономического кризиса вполне мог работать хоть инженером, хоть аппаратчиком на заводе. Значит наш, закамский человек. На прикрепленной к груди картонке красовалась надпись: "Продам птицу счастья. Торг уместен". В большой картонной коробке сидела... самая обыкновенная ворона. Но продававшего этот факт нисколько не смущал, скорее напротив, подбадривал. И на любое недоумение он неизменно отвечал новыми шутками. Что вы думаете, - птицу купили! Наверно, это правильно. Потому что куда важнее не проворонить свое счастье, чем всю жизнь гоняться за синей птицей.
Эпизод девятый: Сезон звездных дождей
Каждый август вечность пишет нам письма и отправляет их с небосклона падающими звездами. В Закамске наступает пятое время года: сезон звездных дождей. Не стоит запасаться зонтиками - приобретите бинокли и подзорные трубы, а если деньги не позволяют, не поленитесь, и просто так выйдите однажды погулять под звездное закамское небо. Поверьте, звезды откроют такое, о чем вы и не догадывались...
Вы задумывались, для чего сотни тысяч лет человек смотрит на звезды? Нет, не просто любуется, восхищается ими, сочиняет стихи, поет песни, а стремится вернуть их на землю. Украшая звездами дворцы и храмы, именует "звездами" тех, кем любуется, кого хочет помнить вечно. "К звездам! К звездам!" - так восклицает человечество с того мгновения, когда пробудившееся сознание открыло в диком звере созвездие разума и добра. С тех пор мы стремится к звездам, словно там наш дом, наше утраченное бессмертие...
В одну из ночей августа решил прогуляться по ночному Закамску с единственной целью - половить звезды, на себе проверить утверждение Наговицына, что падают они в ладони золоткой...
Всё-таки странное чувство рождается в тебе, когда просто так, бесцельно блуждаешь по ночам. Ты словно возвращаешься к себе: шелуха с души опадает прочь, и возвращаются воспоминания. О главном... Как бы низко ни выставляли человеческую натуру нигилисты - сердце наше создание благодарное. Освободи его хоть на минутку от повседневной рутины, и оно тут же отзовется в тебе разумным, добрым и вечным. Сколько бы цинизма и пошлости не было вылито в наше сознание, в сердце все равно будет звучать "Выхожу один я на дорогу"...
Было пасмурно, вверху висели тяжелые дождевые облака, из-за которых звезды почти не проглядывались. "Небо в фантике", - как говорят дети. Но уходить почему-то все равно не хотелось: человек привык ждать чуда, даже если оно пустяшное. И это правильно, без веры в чудо мы бы просто рехнулись или превратились в каких-нибудь "кабинетных крыс"...
Ко мне подошел немолодой мужчина и спросил огоньку. "Не курю". На мой ответ он неожиданно рассмеялся: "И правильно, жизнь-то струйкой меж пальцев утекает... пока вся не утечет..." Он ушел, растворился в темноте, о чем-то рассуждая, разговаривая с собой. Одиночество... Сколько еще в Закамске таких одиноких странников в ночи? Я видел их немало...
Казалось бы, что тут такого: простая, обыденная сцена, мы и большего днем не замечаем. Но сейчас, ночью, она зацепила меня, разбудила главный человеческий инстинкт - сострадание. Почему главный? Потому что, сострадая, мы понимаем, что можем потерять, но еще не потеряли...
Я снова подумал о Сергее Наговицыне. Нет, мы никогда не были знакомы, хотя почти ровесники, по одним улицам ходили... Мы как-то еще не прочувствовали, кого мы потеряли. Нет, не просто талантливого исполнителя песен, вместе с ним от нас ушла бесшабашная закамская душа. Он ярко жил, быстро сгорел, совсем как падающая звезда. А его "Городские встречи" так и останутся для нас лучшей песней о несбывшемся счастье:
Золоткой упала с неба звезда.
Что не загадала? Ну, как всегда...
Ты меня, конечно, не извинишь.
Может все с начала, ну что ты молчишь?..
Неожиданно небо открылось, и из-за туч показались звезды. Целое скопление звезд. Они смотрели вниз, такие близкие, что казалось, что до них можно дотронуться рукой. Вот с неба сорвалась одна, потом еще и еще. Настоящий водопад, фейерверк звезд... В ту ночь их упало столько, что хватило бы с лихвой на все протянутые к ним ладони...
Я вышел на Каму сразу за дворцом Кирова. Тихо струились воды, над которыми еле заметно поднимался пар. Наши предки верили: так по земной реке - к Млечному Пути, реке небесной, поднимаются ввысь ушедшие души, чтобы вечно смотреть на живых негаснущими глазами живых звезд.
Эпизод десятый: Старики
Я часто думаю о стариках. О наших закамских стариках, почти забытых людях, всю жизнь трудившихся ради "светлого завтра". Как оказалось - не своего. Для них светлое будущее оказалось не предусмотрено... Бог мой! Только с высоты пройденных лет понимаешь, насколько мы перед ними в долгу: первые пятилетки, война, послевоенное лихолетье... Кто теперь вспомнит, каких сил стоило, чтобы превратить Закамск в процветающий район, не оставить его рабочим поселком возле "промзоны"! А в "перестройку" додумывались укорять стариков за то, что "не тот социализм строили, не теми методами и не с тем лицом".
Наши старики... Мы спешим, часто не замечая, что рядом проходит воплощенное в людях живое время. Зеркало нашей жизни. Одинокие, бедные, плохо одетые пожилые люди - это немой укор всем, вина, за которую рано или поздно спросит с нас время. Чем оправдаемся - вот в чем вопрос. Не гамлетовский, а наш родной, русский вопрос...
Я люблю смотреть на стариков: вглядываться в их неспешные, обдуманные движения, люблю присесть с ними рядом на лавочку, послушать их разговоры о насущном, где в незамысловатых житейских проблемах проглядывается первозданный мир Гомера. Я люблю видеть, как они идут по улицам, неся на своих плечах ношу прожитых лет. Годы наполнили лица наших стариков особенной музыкой, от которой становится легче на сердце, спокойнее на душе. Ты словно знаешь наверняка, что ждет тебя в будущем, через 20, 30, 50 лет... Рядом с ними мир становится надежнее и добрее. А говорят, что старики никому не нужны. Страшное заблуждение! Без них нет ни прошлого, ни будущего. Время просто бы остановилось, и начался апокалипсис...
Может, из интуитивного желания спасти наш мир, сделал основной темой своих "прогулок" размышления о вечных ценностях: молодости и старости. В этом, как всегда, помогали мне вы - жители Закамска, все, с кем случайно повстречался на улицах нашего района. Я благодарен за то, что вы разговаривали со мной, нехотя или с желанием отвечали на "странные вопросы", были равнодушны или принимали проблему близко к сердцу. Пусть эти заметки сегодня прочитают тысячи наших земляков, чтобы вечность постучалась и в их сердца...
Сейчас стало модно говорить: "Я никогда не буду старым, особенно - старой". Для женщин старость не просто немыслима, скорее противоестественна. Но если девушки при вопросе: "Какой вы будете в старости?" - просто недоумевают, то зрелые женщины как-то тускнеют, "опадают лицом". Чего мне только не приходилось выслушать в ответ! Были предложения катиться подальше, заняться делом, дать денег взаймы, устроиться на работу (грузчиком), помочь с ремонтом квартиры и даже жениться... Из всего этого я сделал простой вывод: наша прекрасная половина не может представить себя старушками. Зато с мужчинами было куда проще: даже самого свирепого вида мужики улыбались от этого вопроса, добрели как-то. И все запросто представляли себя стариками, только при условии, что доживут. А еще говорят, что у мужчин фантазия беднее. Как бы не так! Впрочем, может быть, ответить на вопрос помогла служба в армии: все мы уже становились там "дедушками". И ничего. Кто служил, тот поймет, что быть "старым" куда лучше чем "молодым"...
"Если бы молодость знала, если бы старость могла"... А что такого не знает молодость и чего не может старость? Вам интересно? Мне тоже было безумно интересно, когда во время опроса "молодой части" жителей Закамска ко мне пришла эта знаменитая строчка. С ней-то я и отправился к бабушкам и дедушкам...
Оказывается, наши старики удивительно веселый, и даже озорной народ. Порой отчебучат такое, что хоть стой, хоть катайся по полу. Вы догадались, каков зачастую был ответ, особенно у дедушек? (разумеется, при правильной постановке вопроса, в правильном месте и заданный ко времени). Вот так открытие! Слухи о занудности старшего поколения оказались слишком преувеличенным. Просто существует проблема взаимного недопонимания, несовпадения, так сказать, "альфа-ритма"... Но это поправимо, пройдет само. Со временем...
И все-таки я нашел силу, способную примирить молодость и старость. Я встретил эту "точку опоры" в русских пословицах. Судите сами: "Молот, хотя и молод, да бьет старо". Мне кажется, что сказано здесь о счастье, которого мы все кузнецы. И как бы молод или стар человек не был, счастье делает его одинаково прекрасным во все годы жизни.
Эпизод одиннадцатый: Бабье лето
Вот и лето прошло... Казалось бы, чему радоваться? Но улицы вновь заневестились, принарядились, повытаскивали из своих сундуков шитые золотом наряды: снова пришел жених с гордым и красивым именем - Сентябрь (вот почему вокруг столько сентиментальных барышень!). Угасающая природа решила еще раз обмануть судьбу и повернуть время вспять - на дворе наступило бабье лето...
Клены выкрасили город
Колдовским каким-то цветом.
Это скоро, это скоро -
Бабье лето, бабье лето...
Сегодня Закамск напоминает сказочное тридевятое царство, в котором, куда ни пойдешь, все равно под ногами отыщешь бесконечно теплое золото. Это не пустые слова - возьмите в ладони листья и представьте, как медленно они впитывали в себя солнце и капли летних дождей, как по корням к ним стремились живительные силы подземных вод, как ласково качался на их ветвях ветер... В эти мгновения чувствуешь себя свирелью, на которой играет свою музыку время. Ты понимаешь, что мы - дети солнца и земли, листья человеческого древа, того самого, которое было в раю, и каждому предстоит в свой черед так же упасть на эту землю. Так каждый из потомков Адама и Евы покинет вслед за ними свой потерянный рай...
Если "лето - маленькая жизнь", то бабье лето - жизнь мгновенная, мотыльковая... и это самая приятная из всех возможных навязчивых мыслей. Поверь мне, читатель! Поверь и больше не верь ничему, что происходит с тобой в эти дни, памятуя о том, что женщинам верить - вообще опасно для здоровья (прежде всего - душевного).
"Бабье лето" - русский мираж, рожденный месяцами снежных пустынь, фата-моргана русской зимы. Тебе нужны доказательства? Изволь! Первое сентября в этом году случилось второго (чему подтверждение тысячи пришедших в школу детей). Каковы календарные выкрутасы? Прямо как у барона Мюнхаузена с его знаменитым открытием в мае 32-го дня. А может, у нашего любимого образования в очередной раз "сорвало крышу"? Не знаю: кругом одни миражи, миражи... Впрочем, у погоды "крышу" тоже снесло напрочь: иначе не объяснишь безумное чередование дождей и солнца, холода и жары в начале сентября. Но это и к лучшему: с дурака ничего не спросишь, ничего (кроме денег) ни возьмешь. А у природы, как известно, нет плохой погоды...
Есть в осени первоначальной
Короткая, но дивная пора -
Весь день стоит как бы хрустальный,
И лучезарны вечера...
Вы догадываетесь, почему Закамск был и остается "самым зеленым (золотым) местом"? Я давно понял, что кто-то из его основателей наверняка был "вдохновенным кудесником", оставившим после себя вечноживое наследство из тополей, рябин и кленов... Здесь как нигде ощущаешь дыхание великого волшебника, запросто разговаривающего с деревьями и часами слушающего колдовскую музыку золотой листвы на крутых берегах Камы.
Это - вечное, остальное - от лукавого. Ибо циркуляры, постановления, решения, приказы, распоряжения выдуманы мелкими гоголевскими чертями и как зараза разнесены канцелярскими крысами (советскими или капиталистическими, не все ли равно какими - шерстка на них во все времена одинакова).
Чем удивил меня Закамск в дни "бабьего лета"? Детьми... иначе и быть не может - в них еще сохранилась живая жизнь, природа, чуждая мертвящей казенщине. Я встретил на берегу Камы стайку мальчишек, "мелюзгу" из начальной школы. Запуская деревянный кораблик с белыми бумажными парусами, они сгрудились у самой реки. Потом радостно кричали, махали руками и сумками вслед тщедушному суденышку, неуклюже спорящему со своевольным равнодушием речных волн. Вот она - сама жизнь. Вся наша жизнь... Не знаю почему, но вспомнились строчки, уж и не скажу чьи:
А я лишь теперь понимаю, как надо
Любить, и жалеть, и прощать, и прощаться...
Пусть "бабье лето" вновь обманет нас мимолетным теплом и напрасными надеждами, белый парус отправленного в детстве кораблика, доставит однажды нашу мечту до цели, причалив к берегам Царствия Небесного...
Эпизод двенадцатый: Вдоль по Ласьвинской...
На днях ко мне нагрянул давнишний знакомый. Неместный, почти столичный. Не виделись мы с ним давненько, настолько, что узнали друг друга с трудом. "Ну, показывай свой Закамск, хвались, если найдешь чем, - сказал он без церемоний. - Окуни в провинцию с головой, если сможешь!"
Всегда забавно наблюдать, как на человеке появляется "лоск". Был так сказать, нормальный комсомольский функционер или фарцовщик, а потом бах - и барин. И уж шапку перед ним ломай. Прямо как заплатка фирмового магазина на рассыпающейся пятиэтажке. Вы тоже замечали? Дом - почти трущоба, а на два-три окна евроремонт отляпан. И название дадут... пожалуй, от комментариев (как и от примеров) лучше воздержусь. Вот такие превратности судьбы XXI века, такой евродизайн: гибрид хрущовки с заляпкой. "Ну, - думаю, - показывать, так показывать. Держись!" И повел его прогуляться. По Ласьвинской...
"Ну и что в ней особенного? - пожимал плечами знакомый, когда поздним сентябрьским вечером провожал его после приятельской пирушки. - Я по таким улицам хаживал, таких мостовых касался ладонями, где не раз ступала нога самого Данте! Где уже сотни лет содрогаются камни от страстных карнавалов! А ты мне Ласьвинская, Закамск..."
Что тут скажешь, чем возразишь? Снобизм для многих "слегка обновленных русских" - не сколько образ жизни, сколько религия. Тут бы процитировать Тютчева: "Не поймет и не оценит гордый взор иноплеменный...", да только какой он "иноплеменный" - полжизни одни и те же щи лаптем хлебали. А тут на тебе: "Флоренция, Рим, Париж..." Разговор толком не получался... Но настоящие мужики если встретятся, так только для того, чтобы установить истину (так что, женщины, терпение, терпение и еще раз терпение!) И, скажу вам честно, нам этого очень хотелось. Чем дальше - тем больше...
Я резанул его слух горькой правдой жизни, не елейно-приторным "квасным краелюбием", а рассказами о людях, которые здесь жили, трудились, любили и умирали. Рассказал о том, как может время без лишней шумихи разворовать жизнь, не оставляя ни следов, ни громких имен. Я говорил, как уходили поколения, как река забвения поглощала имена живших здесь поэтов, художников, композиторов, многие из которых канули в Лету безымянными... Мир так и не узнал их таланта, не оценил их мечты... После них не осталось ничего, зачастую и самой памяти... Вот она, не театрально-экзольтированная жизнь, а суровое бытиё наше. Правда, в глаза которой открыто посмотреть может не всякий. У многих, как говорится, для этого "кишка тонка"...
Судьбу, брат, не обманешь: смотрит она через увеличительное стекло и поправляет наши пути по своему разумению. А ты все твердишь: "Бизнес, пиар..." На Руси не только от тюрьмы да от сумы не зарекаются, но и от Рока. И от беспамятства... Недаром говорят: Судьба не баба - свою не бросишь, чужую не уведешь..."
Улица Ласьвинская... это целая вселенная, вернее, ее концепция: непреложные законы выраженные домами, асфальтом, лужами, тополями, людьми. Божий замысел, выраженный так гениально просто, что человеческому разуму понять не под силу... Мне всегда казалось странным, что начало улицы, больше похоже на ее конец, потому что более логично ее движение к реке, а не к лесам и заводам. "Улица, двигающаяся вспять"... а люди все равно упрямо идут против ее течения, стремятся к Дворцу, до боли напоминающий древнеегипетский храм солнца-Ра, к реке, где время истаивает по утрам туманной дымкой. Мне рассказывали, что осенью, во время сильного ливня, видели Идущего по ее водам Искупителя...
Мой приятель зашел ко мне следующим утром. Попрощаться... "Знаешь, - сказал он замявшись, - а ведь той ночью я пришел на берег... Купался, нырял с головой... Так, на всякий случай... А вдруг и вправду - Судьба..."
Эпизод тринадцатый: Вера, Надежда, Любовь...
Жизнь полна неожиданностей. Нет, сегодня совсем не хочу говорить о неожиданностях великих, которые "потрясают мир". Мне много дороже незаметные для суетливого взгляда явления нашей жизни, в которых можно многое понять о природе человеческого сердца. Для своих прогулок я не выискивал "событий и персонажей" особенных. Скорее меня сами находили явления простые и незамысловатые. Порой пройдешь - не заметишь. А в этот раз почему-то цепляли, наталкивали на размышления. Старею, или просто к нам снова пришла осень...
Давным-давно Маяковский сравнил людей с лодками, а мне они больше кажутся белками в колесе, что целыми днями бегают сами с собой наперегонки. Кто-то даже вперед вырывается. Вообще привычка жить наспех, "на черновую" исконно наша, русская. Мы любим откладывать "на авось", да перекладывать "на потом" самое главное. Так и живем в спешке, пока не остановит бег отпущенное нам время. И глядим с удивлением: жизнь прожили, а багаж того, что следует взять "на тот берег", так и не собран...
"Кто виноват? Что делать?" - вопросы не совсем уместные, потому что всё действительно в наших руках и ответ был и будет одним: жить. Жить так, чтобы каждый день оставлял в сердце золотую песчинку добра. Жизнь и так изменчивая и мимолетная, как тающие лучи осеннего света...
В размышлениях о жизни совершенной, неожиданно для себя открыл "уличное милосердие", те незаметно малые деяния, на которых, по большому счету, и держится мир.
Вы обращали внимание, кто кормит на улицах голубей, бездомных кошек и собак? Кто зимой поднимает и тянет в тепло замерзающего на снегу человека? Кто заступается за чужого ребенка, когда его прилюдно третирует шпана? Да, да, по-настоящему добрые и бескорыстные поступки совершают наши немощные и малоимущие старики...
Символом не только наших дней, а по большому счету и всех времен, стал небольшой эпизод, увиденный мною в эти сентябрьские дни... Остановка "Астраханская", длинный, сколоченный из неструганных досок забор, на котором висят потрепанные плакаты и рекламные объявления, вроде: "К нам едет Юра Шатунов" или "Приглашаем посетить Мужской стриптиз"... У забора под объявлениями сидит нищий без возраста, быть может, калека, а мимо течет безразличная и холодная людская река...
Внезапно мой взгляд остановился на старой женщине, в заношенном выцветшем плаще с палочкой в руках. Извиняясь, она остановила молодую женщину и, сказав, что у нее больная спина, попросила положить деньги в шапку нищего. Вы только вдумайтесь: подаяние надо давать кланяясь, а брошенные в шапку деньги - подобны брошенной собаке кости! Наверное, получить такую милостыню все равно, что благословение от Богородицы...
Знаю, мой вдумчивый читатель, что ничего не сказал для тебя нового, что подобные сцены ты и сам не раз видел на будничных закамских улицах. Но вот всегда ли хотел их замечать?...
Неожиданно для себя постиг смысл двух следующих друг за другом праздников: Веры, Надежды, Любви с Днем пожилого человека. Счастлив тот, кто на склоне своих лет остается способным не к показному, а истинному милосердию. Знать, что такое жизнь и при этом остаться отзывчивым и добрым, можно только обладая по-настоящему человеческим сердцем... Так в таинстве календарных дат разглядел, как воедино сходятся небесные дороги с хрупкими мостами прожитых лет...
Я понял, что значит верить, надеяться и любить. Верю - и моя душа наполняет собой тех, кому я верю. Надеюсь - и в мое сердце приходят те, на кого я надеюсь. Люблю - и значит, подлинно существую, становясь творцом в бесконечной вселенной моих любимых. Потому что в Книге Вечности яркими нитями созвездий начертано раз и навсегда: "Аз есмь Любовь".
Эпизод четырнадцатый: Прощай, Брат...
Сергей Бодров исчез не Кавказе... Целую неделю искал известия о нем, стараясь отыскать что-нибудь обнадеживающее на радио, TV, в газетах. Ответ: жив или нет? Даже не ответ - надежду. Но всюду звучало безликое: "Пропал без вести..."
Поначалу сообщениям просто не мог поверить, думал - розыгрыш. Пусть даже и рекламный ход - "да был бы жив"... Но действительность оказывается грубее кино, прямолинейнее рекламы: проходит время, и до боли понимаешь, что в жизни чудес не бывает, что "смерть самых лучших выбирает и дергает по одному"...
Бодров - Данила - Брат... Кто он для нас, нашего времени, нашей бедной, униженной и оскорбленной страны?... Ответ напрашивается из цоевской песни, тот: "Кто живет по законам другим, и кому умирать молодым..." Последний герой, простой "русский мальчик" из провинциального городка, да хоть из Закамска, который в циничном и подлом времени показал, что не все продается и не все покупается, что человек - человеку может и должен быть братом...
Кто-то из не очень умных критиков назвал Бодрова "русским терминатором", а мне его герой до боли напомнил героев, сыгранных Олегом Далем: слегка наивных романтиков, честных и чистых. Только герою Бодрова пришлось стать более решительным и "скорым на руку", да только его ли в том вина? Что значит быть человеком (я имею ввиду - настоящим человеком, а не гомосапиенсом), за которым нет ни связей, ни крыши, ни денег (меры всех вещей современности). Ничего... Потому что жизнь сегодня не стоит ровным счетом ничего. Так - навоз истории... По крайней мере нас в этом очень правдиво убеждают бесконечные телешоу, выплескивая в души запутавшихся сограждан "бессмысленные и беспощадные" житейские помои. Видимо это и есть подлинное человеколюбие нового времени, всё то, "о чем мы так долго мечтали"...
В выходные общенациональные телеканалы показали фильмы с участием Сергея - и совсем не важно, кто режиссер, потому что эти фильмы только его. Пожалуй, Бодров был единственным, кто от имени нового поколения поднял тему правды и человеческого достоинства, противопоставив честь новолакейскому: "Чего изволите-с?"...
В эти дни я много и подолгу гулял, несмотря на то, что закамское небо не на шутку зарядило дождями. Октябрь... Листья доигрывают осенний джаз и лужи смотрят на прохожих опавшими глазами неба и несутся машины, отстукивая колесами дробь аплодисментов: большое кино по имени "Осень" снова разродилось закамской премьерой. Я промок насквозь уже на первом часу своих "странствий" - не совсем бесцельных, потому что надеялся узнать, что под дождем скажут о Бодрове случайные встречные, да и станут ли разговаривать вообще.
Разговаривать стали, никто не отвернулся, не послал "куда подальше" и даже не воспринял мой вопрос как неуместный. Мой вопрос был совсем незамысловатым: тех, кто встретился мне, спрашивал, хотели бы, чтобы Данила был их братом? Отвлекись, мой читатель, на минутку и, поразмыслив о нашей жизни, скажи, а что бы ответил ты?
Меня буквально "срезал" один из ответов уже не юного, подвыпившего человека с жестким и умным лицом. На мой вопрос он усмехнулся и сказал примерно так: "Конечно, раньше-то в братья предлагали одного Каина!"... В этих словах неожиданно для себя я встретил идущую "от корней" национальную идею, которую долго и безрезультатно ищут политики, политологи и прочие демагоги. Вот он - наш путь: брат должен быть брату не Каином или Авелем, а былинным героем Данилой...
Я верю и даже знаю наверняка, что на любом Страшном суде "Брат" оправдает нашу Россию и всех нас русских, живших в 90-е ХХ века...
Эпизод пятнадцатый: Чудаки
Чудаки и жизнь... бывает ли в мире более несовместимое, не уживающееся и даже взаимоисключающее друг друга? Жизнь во все времена - дело серьезное: борьба за существование, за место под солнцем, за большой и жирный кусок. А чудаки... это люди с огромными глазами души, которые с удивлением глядят на происходящее, ожидая пришествия чуда...
Над Закамском тихо кружит снег. Падает на землю, тает, вновь летит, кружится, играя бесформенными белыми хлопьями. На небе - уже зима, на земле - еще осень, а между ними - человек с весенним, летним или осенним возрастом, настроением, состоянием души. Чем не чудо?
Прогуливаясь в дни первого снега, я думал о людях, которые делают жизнь менее холодной и упорядоченной, принося в ее жесткий конвейерный поток легкую, живую струю противотечения.
Думал совсем не потому, что осенью "идет к поэтам вдохновенье" и "чего в мой дремлющий тогда не входит ум?" - на мысли о чудаках меня натолкнул веселый человек, который ходит по утрам на Каму за ключевой водой, а по дороге эмоционально желает здоровья и счастья каждому встречному-поперечному.
Наблюдая, как люди реагируют на его необычные приветствия, понял, что внезапное появление в жизни чуда и проявляет человеческую натуру. Как лакмус... Многомесячные наблюдения убедили в том, что, встречая чудаков, добрые люди отзываются добротой, злые - огрызаются раздражительностью, а "серые граждане" - тупым высокомерным недоумением. Вот вам незыблемая формула естественного отбора чудесным...
Первый снег... всякий раз он возвращает меня в детство, когда я искренне считал, что снежинки - перья больших белых птиц, которые спешат заполнить собой небеса, взамен улетевших на юг стай. Потому что небо не терпит пустоты: днем - солнце и облака, ночью - луна и звезды; летом - птицы, зимой - снег...
Теперь, годы спустя, спрашиваю себя: "Терпит ли пустоту сердце людское?" И пусть окончательного ответа у меня нет, я вижу, как пробиваются животворные ростки чудаков через пелену человеческой расчетливости и цинизма. Посмотрите на точнейший барометр души - детей. Вглядитесь, как восторженно смотрят они на купающихся в проруби чудаков - "моржей", как с восхищением разговаривают с клоунами, как загораются их глазенки на новогодних сказочных феериях! А их ожидание праздника!...
Один старик говорил мне, что первый снег поет "песню возврата". Когда-то я не расспросил его о сказанном, пропустив слова мимо ушей. Но с годами "песни возврата" слышатся все чаще, а их мелодии звучат все минорнее и строже...
Гуляя под первым снегом закамского неба, припомнил случай о жизни и смерти уже безымянного для моей памяти чудака. Кем был этот человек - я не знаю, только помню, что он работал на пилораме и все время жил один, кормил бездомных поселковых собак, мастерил деревянные резные шкатулки, да отливал оловянных солдатиков, которых затем раздавал мальчишкам. А еще - слыл местным чудаком... Однажды, как это некогда случится со всеми, он умер. Проводить в последний путь пришли немногие, да и слов, кроме "умер чудила", сказано не было. Только ночью, как сговорившись, истошно выли все поселковые псы...
Первый снег всегда быстро тает, не приходит надолго. Он, как первая любовь, никогда не случается всерьез. Первый снег - тоже чудак. Это потом ветра нагонят стаи снега, которые скроют от неба землю и все, что было на ней прошлым летом...
Иду по Закамску. Холодный ветер продувает насквозь, так, что слышу как бьется сердце. В моих ладонях - букет из разноцветных листьев, последних в этом году. Смотрю на них и в такт бьющемуся сердцу, строю свои "воздушные замки". Я думаю о людях. Я знаю, что негодяи никогда не станут благородными, хапуги - щедрыми, подлецы - великодушными, а лжецы - правдолюбами. Но и чудаки никогда не превратятся в расчетливых циников. Они уйдут в лучший мир чистыми сердцем, чтобы без чужих усмешек и непонимания окружающих радостно встретить свою несбывшуюся и прекрасную мечту...
Эпизод шестнадцатый: Конец света
Будничный день, блеклый и ничем не примечательный, один из таких, какие проживают без счета, где город небрежно нарисовал размашистыми мазками незатейливые декорации бытия: набухшие стены домов, мокрый асфальт, голые ветви тополей с взметнувшимися вверх сотнями рук... Одинокие прохожие, проезжающие машины, афиши, витрины, причудливые созвездья фонарей... Пульсирующие огнями вены улиц, гудящие артерии дорог, могучий изгиб Камы... Перевернувшееся наподобие песочных часов небо, и вечность, Вечность, стекающая звездной пылью в уличные лужи... Хочешь проснуться, но границы между явью и сном так условны, что засыпаешь еще глубже, отправляясь наугад странствовать по осеннему Закамску...
Сны о конце света... Они дремлют глубоко в нашем подсознании, до времени молчат, ожидая своего часа...
Кто из нас не думал о светопреставлении, ожидая прихода нового тысячелетия? У кого не пробегал по телу озноб от фантасмагорических гравюр Дюрера, катренов Нострадамуса, или культового сериала "Первая волна", который родился из прозрения-безумия утонченного ума Френсиса Форда Коппола? Так или иначе, следы "Апокалипсиса в Закамске" встречал давно...
На бетонных плитах набережной, рядом со словами "я тебя люблю", проглядывает забеленная надпись: "пластиковые карты - предтеча печатей антихриста". В районе Рубина, Водников, в многочисленных подъездах домов на глаза попались десятки "мистических" надписей, оккультных знаков и символов, накарябанные "зловещие шестерки"...
Читатель! Знаю, что эта тема одновременно интересна для тебя, как шоу, и неприятна, как посещение кабинета стоматолога. Почему так? Ты все знаешь о вечности, о судьбах мира, о своей жизни, но чаще думаешь о пустячном: не о богатстве и славе, и даже не о "хлебе насущном", а о "жвачке для мозгов", позволяющей "убить" или "скоротать" время. Время твоей жизни... А вечность пристально вглядывается в каждого и ходит за нами следом. Так случайно ли пришла ко мне эта тема?
Отправной точкой послужил будничный проезд в автобусе маршрута "8Т". Был собачий холод, и, дождавшись маршрутки, я устало добрался до сидения в конце салона. Задремал... Через призму сна и нестройного гула, в сознание медленно вплывали слова: "Как одиноко стоит город... горько плачет он ночью, нет у него утешителя из всех, любивших его; друзья изменили и стали врагами... нет идущих на праздник и горько ему самому..." Открыл глаза - рядом сидела молодая женщина и по старой затертой библии в полголоса читала "Плач Иеремии". Автобус, подъезжая к остановке, притормозил. Внезапно, как это бывает только после автобусной дремы, я вспомнил, что надо выходить именно "здесь и сейчас", бросился к дверям, успев услышать слова, сказанные мне вслед: "Куда спешишь, брат?"...
Действительно, куда? Ветер отрезвил, окончательно прогнал сон. Спешить никуда не хотелось - асфальт уходил из под ног. В голове звучали строки забытого поэта Бориса Поплавского:
Серый день смеркается, всё гаснет,
Медленно идет дождливый год.
Всё теперь напрасно и все ясно,
Будь спокоен, больше ничего...
Всё казалось: столько жизней бьется,
В снежном ветре падает на лёд,
Но тебя все это не коснётся,
Кто-нибудь полюбит и поймёт.
Нет, мой друг. Знакомой уж дорогой
Так же страшно, так же тонок лед,
И никто не слышит, кроме Бога,
Как грядущий день в снегах поёт...
Но всё же, но всё же - стоит жить, стоит работать, стоит бороться за спасение Света, если в сердце есть хотя бы маленькая надежда на то, что тебя в этом мире "кто-нибудь полюбит и поймет".
Эпизод семнадцатый: Тень Помпеи
Ранняя зима неожиданно ушла, без борьбы уступив Закамск теплым и ясным октябрьским дням. Скажи, читатель, а ты не замечал раньше, какими по-весеннему высокими и ясными случаются у нас осенние вечера? Только по календарю да по отсутствию почерневших глыб снега и можешь определить, какое время года стоит на дворе. Природа любит с нами шутить, настраивать наши умы "бытовой мистикой", издалека намекая своими незатейливыми знамениями о присутствии другой жизни.
Что бы всё это значило? К чему видятся нам ветреные грёзы, маячат перед глазами тени прошлого? Зачем, когда шагаешь каждый день одной и той же дорогой, разными видятся привычные очертания домов и кажутся незнакомыми уже примелькавшиеся люди? Всё вроде бы повторяется снова и снова, а ты смотришь вокруг, не узнаешь и даже пугаешься своей амнезии, пока не осенит: в твоё отсутствие здесь побывало время. И, невесомое, эфемерное, почти нереальное, но пойманное и заточенное людьми в корпуса механических и электронных часов, оставило на привычном тебе мире свои следы-знамения...
Всю неделю не замолкал телефон. Это ты, читатель, звонил автору "Прогулок": советовался, сетовал, делился воспоминаниями, негодовал, грустил... В общем, приглашал прогуляться с собой по Закамску. Что ж, я готов! Ведь "у меня еще есть адреса, по которым найду голоса..." Поэтому всё "увиденное и услышанное" явилось по читательским "заявкам и наказам". В какой-то степени, все эти дни ощущал себя "оком и ухом" народа закамского...
Что, мой читатель, мы увидели с тобой, пройдясь по "больным" закамским точкам? Сожженные сараи, растущие свалки мусора, срубленные реликтовые сосны... В телефонной трубке слышу возмущение, негодование, слезы. Женский голос дрожит: "Ведь поднялась чья-то рука..." Поднялась, и не только на сосны...
Чем больше вижу, тем сильнее мной овладевает чувство, что на нас обрушилось нашествие гуннов и вандалов, которые с упоительной радостью крушат, жгут и загаживают созданные невероятным терпением и кропотливым трудом "райские кущи города-сада"...
Как "скорая помощь" спешу по звонку на ул.Магистральную, где во дворе высоток воображение поражает обуглившийся остов сараев. Наверное, так же выглядели Содом и Гоморра, после упавшего с небес огненного дождя. И только по разбросанному вокруг хламу современной цивилизации - в виде смятых пивных банок, разодранных цветастых упаковок и шприцев - понимаешь: "Нет, не Содом и Гоморра - это мы, Господи!"