Аннотация: Вторая книга серии "Тропой мужества". Пишется медленно. На Автор-тудей продолжение появится быстрее.
Тропой мужества-2
Книга вторая.
Судьбы местного значения
Пролог
Тишину кабинета нарушил шип и последующий за ним 'Бом!'. Часы начали отбивать очередной час. Комиссар ГБ 3-го ранга глянул на циферблат - одиннадцать, как быстро час пролетел...
Следующий документ - стенограмма беседы с лейтенантом Денисовым Андреем Михайловичем, 1921 года рождения, комсомольцем, оперуполномоченный Могилевского отдела НКВД по охране ж.д. сооружений.
'С: - Как начался бой?
Д: - До моста через Усяжу километров пятнадцать осталось, как нас нагнали немцы. Это около девяти часов утра. Четыре мотоцикла, четыре пулемета, а у нас трофейный MG с одной неполной лентой, мой ТТ, да револьвер у Лидочки...
С: - Лидочки?
Д: - Лидии Макаровой, секретаря отдела.
С: - Ясно, дальше.
Д: - Километров десять мы пытались оторваться от немцев. Патроны закончились. Ваня, это водитель наш, уже раненый все гнал к мосту. Там наши части стояли. Мы надеялись, бой услышат, помогут. Но достали нас пулеметы. Мне в голову чирком попало. Отключился. Прихожу в сознание, вокруг наши бойцы. Мне голову бинтуют. И смотрят настороженно.
С: - Почему?
Д: - Сержант мне тогда пояснил - мол, встречаются переодетые в форму сотрудников НКВД немецкие диверсанты. Даже приметы привел - как распознать.
С: - И какие?
Д: - Сержант сказал - документы, сработанные немцами, ничем не отличаются от наших, за единственным исключением - на подделке используются нержавеющие скобки. У наших скобки ржавеют. Еще сроки выдачи не соответствуют состоянию документа. Я потом слышал, что немецкие сапоги иными гвозди подбиваются, не такими как у нас...'
Комиссар отвлекся от стенограммы и, взяв карандаш, сделал на чистом листе запись 'спец-пометки удостоверений', а затем вернулся к чтению.
'С: - Что еще сказал сержант?
Д: - Ничего больше не успел - немцы появились. Назвал лишь позывной 'Феникс'. Дал тетрадь, что была обернута вокруг бутылки с огнесмесью, и с притянутой к ней проволокой РГД-33. Почему так, пояснил - важные сведении, и они к немцам попасть ни в коем случае не должны. Еще сказал - как сержант Давыдов, что с отделением мост восстанавливает, переправит беженцев на ту сторону реки, пусть его взрывает. Потом дал мне трофейный мотоцикл и отправил к мосту.
С: - Хотите сказать, вы выполнили приказ простого сержанта?
Д: - Да, выполнил. В тот момент мне показалось, что сержант из разжалованных.
С: - Почему?
Д: - Уверенный. Рассудительный. Речь правильная, командирская. И еще - он понимал, что погибнет. И весь его взвод тоже, иначе бы не просил взорвать мост. Именно это меня убедило в важности тетради.
С: - Понятно. Что дальше?
Д: - У моста меня встретил сержант Давыдов. Сам мост они частично восстановили и занимались переправой беженцев. Сержант доложил, что он имеет приказ только восстановить мост. Но тут начался бой, и я принял командование. Приказал подготовить мост к подрыву...'.
Комиссар задумался, затем нашел папку с картами, и отыскал описываемое место.
- Так, деревня Багута и мост имеется...
Затем нашел другой лист, пробежался по тексту, и вновь склонился над картой.
- Так-так...
Встал, прошелся до окна. Сдвинул шторы. Темно.
И так, имеются две тетради со сведениями о противнике. Написаны разными подчерками, что подтверждают специалисты графологи. Экспертиза еще не закончена, но то, что обе тетради написаны разными людьми - точно. Доставлены из разных мест. Но! Объединяет их текст, в котором подробно описаны эволюции немецких дивизий за несколько дней, с 26 по 30 июня, что подтверждается иными разведданными и сводками с фронтов. И опять - но! Достоверно известно, что обе тетради переданы 27 июня. Дезинформация? Тогда сценарий непонятен. Для чего сообщать о количестве личного состава и технике, а также последующих действиях своих дивизий противнику? Чтобы задействовать иной план? Нет, слишком сложно. Однако, как и кто может знать наперед - что и как будет происходить? Может в немецком генштабе имеется сочувствующий? Комиссар мотнул головой - так не бывает. Организовать передачу таких сведений и нигде не засветиться? Самое интересное - знание предстоящих действий. Такое невозможно. Никак не предугадать как пройдет операция и как обернется обстановка за три дня наперед. Мистика какая-то!
В животе заурчало, напоминая, что последний раз комиссар ел двенадцать часов назад. Он вернулся к столу и нажал кнопку. Вошел адъютант.
- Чаю покрепче и перекусить чего сообрази, - сказал комиссар сержанту Богомолову, после чего сел за стол и нашел характеристики на фигурантов.
'Ярослав Васильевич Резеда 1919 г.р. уроженец Мурманска. Служит с сорокового года. На хорошем счету. Отличник боевой и политической. Отец Василий Макарович Резеда. Врач. Мать Мария Юрьевна Резеда. Медсестра. Оба из рабочих... закончил семь классов...'.
Семиклассное образование никак не вяжется с написанным текстом. По мнению эксперта, писавший имеет инженерное образование. Это опять же предварительное мнение. Кроме того, в тексте встречаются термины использующиеся при штабной работе. Откуда это у простого сержанта?..
Со второй характеристикой было еще интереснее.
'Маевский Михаил Карлович 1924 года рождения, студент московского мединститута. Отец Карл Моисеевич Маевский профессор медицины...'
Если с медицинскими знаниями Маевского еще можно смириться, то откуда студент, не служивший в РККА, знает столько, что оторопь берет. Что интересно, в обоих тетрадях данные о немецких дивизиях и их движении совпадают точь-в-точь. Разнятся лишь в более полном описании конкретного места.
А лекарство взять? Этот самый 'Penicillium'? Порученец с копией в институт ездил и поговорил с Бакулевым. Так тот после прочтения сильно разволновался. У нас - сказал - исследования идут по антибиотикам, но все не впрок пока, а тут готовый рецепт и технология. Стрептоцид, мол, тут и рядом не стоял. Настойчиво интересовался - откуда это? Хм, самим бы узнать...
Кроме того, порученец выяснил про Маевского. Тут тоже интересная история. В первых числах июня, Карла Маевского арестовали по анонимному доносу. Через четыре недели после тщательных проверок Маевского отпустили - не подтвердилось. Но за этот месяц произошли не менее интересные события. Сына Маевского, Михаила, сначала исключили из комсомола, а затем отчислили из института, после чего он пропал, и объявился поутру в штабе 9 армии, где и вручил тетрадь генерал-майору Степанову лично.
Потом Михаила Маевского для подтверждения личности доставили в медбат, где он стал помогать персоналу. И по отзыву врача первого ранга Павлова, который оказывается хорошо знал Маевских, хорошо помогать. Лично провел несколько десятков сложных операций, спасая жизни наших бойцов. И жизнь самого Павлова, которого ранило при авианалете. Затем, при эвакуации раненого хирурга, отвлек внимание противника на себя. Маевский погиб в бою. Резеда погиб в бою. Оба фигуранта погибли. Тетрадь резеды доставил лейтенант Денисов. Эвакуацию тетради Маевского обеспечил капитан Перепелкин, передав с тяжелораненым бригадным комиссаром Серебровским. А командующий информацией из тетради воспользовался, кстати, что свидетельствует о достоверности...
Дверь кабинета раскрылась.
- Разрешите, товарищ комиссар третьего ранга?
- Входи, Павел Анатольевич. Можно не чинушничать, - сказал Меркулов.
Следом в кабинет вошел адъютант с подносом, на котором стояли стаканы с чаем и тарелка с бутербродами и печеньем.
- Ты не голоден? Давай перекусим, чем Богомолов послал.
- С удовольствием, - кивнул Судоплатов, подавив улыбку и взглянув на сержанта.
- Как все прошло, Павел Анатольевич? - спросил Меркулов, когда сержант вышел.
- Со Стаменовым поговорил, - ответил старший майор, - но, как и когда он до Берлина нашу дэзу донесет, конечно - вопрос.*
Комиссар согласно кивнул. Какое-то время они ели бутерброды и запивали их чаем.
- С докладными и сводками уже знаком? - спросил Меркулов, когда с перекусом закончили.
- Так точно. Пока сюда ехал, успел просмотреть.
- Тогда вот, ознакомься, - сказал комиссар 3-го ранга, подвигая папки ближе к Судоплатову. - Просмотри быстро и мнение свое выскажи. Подробнее ознакомишься потом. Этим тебе придется заниматься.
Судоплатов принялся изучать материалы. Листы он просматривал быстро. Иногда перебирая их, искал уже прочитанные, находя нужные места. Мимика лица менялась с каждым прочитанным листом. Меркулов прихлебывал чай, наблюдая за старшим майором.
- Феникс - это сказочная птица, которая сгорает, а потом возрождается из пепла.
- Знаю. Мысли какие?
- Что-то мне подсказывает, что о 'фениксе' мы еще услышим. Не зря пока неизвестный источник выбрал себе такой псевдоним.
- Считаешь это одиночка, а не группа?
- Возможно группа. Но судя по содержанию тетрадей, исходит из одного источника. А где исходники?
- В 'восьмерке' у экспертов.
- Может продублируем? В МУР свозим, или лучше их спецов к нам вызовем. В МУРе эксперты ушлые, опытные, помогут нашим, быстрее разберутся.
- Можно и вызвать. Ты скажи - что думаешь об этом?
- Сложный вопрос, - ответил старший майор, - тут мистикой отдает. Что одна тетрадь, что вторая... и пока наверх докладывать рано. Тщательнее проверить все надо.
- Вот и проверяй, товарищ старший майор. Нарком собирается создать особую группу при НКВД, а тебя поставить во главе. Цели группы - разведывательно-диверсионная работа. Людей подбери сам. Составь записку необходимого, потом обсудим и к наркому обратимся. Кстати...
Меркулов поднял трубку телефона.
- Седьмой, примите для передачи сообщение. Текст - следующий:
'Начальникам особых отделов частей и соединений всех фронтов.
Срочно. Секретно.
При проверках выходящих из окружения командиров и красноармейцев, обращать внимание на слово 'Феникс'. В случае упоминания во время допросов - военнослужащих изолировать и незамедлительно сообщить в Главное управление Госбезопасности старшему майору Судоплатову. В случае ухудшения обстановки обеспечить первоочередную эвакуацию фигурантов.
30 июня 1941 года. Заместитель народного комиссара внутренних дел СССР комиссар госбезопасности 3-го ранга Меркулов'.
Положив трубку, комиссар 3-го ранга сказал:
- Материалы эти в канцелярии получишь. Все, работай.
От Меркулова Судоплатов направился в свой кабинет. Там он по телефону вызвал капитана госбезопасности Маклярского к себе. Только вернул трубку на телефон, как тот зазвонил.
- Судоплатов, - ответил старший майор.
- Это Меркулов, пришло срочное сообщение от Цанавы. Еще один фигурант и тетрадь!..
*По поручению Л.П. Берии, Судоплатов зондировал через посла Болгарии условия прекращения военных действий для 'дезинформации противника и выигрыша времени для мобилизации ресурсов'.
*Лаврентий Фомич Цанава - комиссар госбезопасности 3 ранга, нарком внутренних дел БССР.
Глава-1
Туман медленно таял, оставаясь густым только в распадке. Но и там он медленно растворялся в воздухе, опадая росой на траву. Ночная прохлада уходила, а день вновь обещал быть жарким. Впрочем, спалось хорошо, под непрерывные соловьиные трели. Горластые и сейчас не смолкли, лишь к птичьему концерту примешался щебет других пернатых.
Котелок тихо шумел. Угли почти прогорели, курясь еле заметным дымком. Отвар иван-чая с смородиновым и брусничным листом был еще горяч, и Семен чуть отставил котелок в сторону. Пусть поостынет. Достал последнюю консерву и вскрыл банку ножом. Завтракать пришлось опостылевшими сардинами в масле. Тушенки бы, но в немецких ранцах были только рыбные консервы. Да и те закончились. И галета последняя.
Пополнить запас продуктов Семен собрался давно, но пока не удавалось - во всех селениях на пути стояли немецкие части. И у самих немцев не экспроприируешь - не попадаются они поодиночке, все толпами ходят. Уже пару дней Семен к своему рациону добавил подножий корм. Липы на пути не попадалось, все осина да ольха, а то и вовсе сосняк или ельник. Зато лопуха вдоволь. Однако такая диета только-только силы поддерживает. Каждое утро, застегивая ремень, Семен заметил, что портки начинают провисать. За восемь дней боев, когда поесть один раз в день и то счастье. А тут и вовсе стало хреново с едой. Похудеешь тут всяко. Гимнастерка обвисла как у пентюха. Хотя, обвислость незаметности добавляет, смазывая контур тела. А к маскировке Семен подходил ответственно - прикреплял к себе веточки, к телу, к ранцу, к пилотке. Карабин и тот тряпочкой обмотал, оставив неприкрытыми лишь подвижные части. Как-то выбрел на небольшую поляну, а там немцы отдых устроили. Частично спали, но были и бодрствующие. Однако сидели тихо. Семен застыл на мгновение, и начал медленно за кусты пятиться. И никто его не заметил. Так что хоть маскировка незатейливая, но действенная, всего лишь правильно веточки расположить. Завяли? Недолго обновить.
Да, мяса поесть бы не помешало. Зверье тут есть и его много. Зайцев несчесть. Вот в силки пока не попалось, а стрелять Семен опасался. Двигался он вдоль дорог, а на них немцы толпами прут. Только на ночевку он уходил вглубь. И не от того, что боялся заплутать. В любом лесу Семен чувствовал себя как дома, тайга всему научит, но множество рек и болот, к передвижению не располагали. Сырые ноги, если кто понимает. А сапоги одни. Только у одного немца размер подходящий был, у остальных стопа как у детей маленькая оказалась, а брать в запас еще пару... Семен предпочел оружие, боеприпасы и продукты. Сапоги следовало беречь. Развалятся, ноги собьешь, а ноги в лесу - первое дело. Пробовал лапти плести, но они разваливались через версту. Да и липы почти не встречалось. Поэтому болота обходились, а переправа через реки голышом, заодно помоешься.
Закуковала кукушка.
Семен отхлебнул отвара и в ту сторону посмотрел, недовольно поморщившись.
- Кукуй да на свою головушку, - посоветовал он птице.
Услышать в тайге кукушку считалось не к добру. Приметы приметами, но ничего загадывать этой птице, находясь в лесу - не следовало.
Еще глоток отвара. Прихлопнуть комара на щеке. Да, комары вновь объявились. Ночью их в помине не было, а как спал туман, они тут как тут. Что поделать, болото рядом. Муравейник бы отыскать, но для этого надо выше подняться. Не любят муравьи низины.
Все, пора. Семен осторожно сцедил остатки отвара во вторую флягу. Пусть одна будет с водой, а вторая с отваром. Сложил свой скарб, скатал накидки, что затрофеил у немцев и прикрепил к ранцу. Нарезал веточек, укрепил их на своей поклаже, надел на плечи, взял карабин и двинулся в путь.
Муравейник нашелся быстро, стоило только выйти к опушке. Семен достал кусок ткани и флягу с водой. Смочил и, чуть отжав, расправленную положил на муравьиный дом. Лесные трудяги сразу облепили чужеродный предмет. Выждав несколько минут, Семен перевернул ткань и вновь подождал. Потом стряхнув муравьев с ткани, тщательно обтерся. Верное средство - теперь комары докучать не будут.
Семен вернулся к дороге. Пыля на всю округу, по ней шла автоколонна. Он уж собрался вернуться в лесную чащу, как проходящая техника закончилась и он заметил в разрыве пыльных клубов авто на противоположной обочине. У легковой машины стояло двое - субтильный немец и офицер. Оба рассматривали пробитое колесо, и офицер что-то говорил, очевидно, пенял своему водителю на нерасторопность. Потом он отошел чуть в сторону и посмотрел вслед автоколонне. По досаде, написанной на лице немца, стало понятно, что тот смотрит вслед упущенной возможности на быструю помощь. Значит, что следом никого - дорога пуста. Это шанс!
Семен тихо скинул свою поклажу. Отцепил нож и сунул в сапог. Карабин в руку и тихо подкрасться ближе.
Итак, диспозиция - машина на противоположной обочине. Водитель поддомкратил машину и занимается колесом, под рукой виден только инструмент. Кобуры у водителя Семен не заметил, наверно оружие в машине оставлено. Зато рядом туда-сюда вышагивает офицер, и кобура у него на месте. Звание не различить пока - но не ниже обер-лейтенанта. Немец обеспокоенно посматривает на лес по обоим сторонам дороги.
По делу валить надо первым водителя, но он за капотом. Офицер же хоть и бдит по сторонам, более уязвим. Стрелять? Выстрел могут услышать, тогда придется быстро уносить ноги, и прощайте продукты с картой, а у офицера она должна быть.
Надо действовать пока еще кто не появился, а то вновь ни с чем останешься. Карабин в левую, в правой руке нож. Нож трофейный, но хороший. Семен дождался, когда немец повернется спиной. Взмах, и нож вонзается в шею офицера. Черт, целил в спину... но и так хорошо, - отмечает Семен, бросаясь следом. Немец валится на обочину, а водитель недоуменно провожает взглядом падение, потом поднимет голову. Бац! Приклад вминает нос в глубину черепа.
Семен выдохнул - от волнения на десяток секунд дыхание задержал, как под воду ныряя. В руках нож - выдернул из офицера, но правки не надо. Похоже, и водитель отъехал в небытиё.
Быстрый взгляд вправо-влево - никого. Теперь быстро собрать трофеи. Первым делом зольдбухи в карман, затем быстрый осмотр машины. Не густо - тощий портфель офицера и ранец водителя.
В портфеле только несколько папок и механическая бритва. А в водительском ранце нашлись упаковки галет и шесть консервных банок. Но радости они не принесли.
- Здравствуйте сардины! Я по вам так соскучился, - сказал Семен и тихо, но зло выругался.
Что ни немец, так нормальной тушенки в сухпае нет, или ему только одни рыбоеды попадаются?
Из оружия - офицерский 'Вальтер' и карабин водителя. Кобуру с оружием и патронами Семен забрал, водительский маузер с патронами без надобности, своего достаточно - закинул в лес. Еще четыре гранаты. Куда их? Тех же колотушек полный подсумок. Лишний вес, но бросать жалко. Жаль не феньки, а то заминировал бы трупы. Тут заметил моток бечевы под сидением.
Идея!
Быстрый взгляд под машину. Ага, благодаря домкрату до вала достать можно. Семен отхватил метр бечевы, сунулся под машину и привязал к крестовине вала конец веревки. Потом быстро стянул гранаты бечевой и ей же притянул к серьге рессоры. Выкрутил колпачок у колотушки, вытянул шнур и соединил узлом с бечевой. Чуть отошел, одновременно посмотрев по сторонам, глянул - нормально, связка не видна. Теперь если машина поедет, вал накрутит на себя бечеву, а та выдернет шнур из гранаты. Четыре колотушки в связке, так рванет - мало не покажется.
То, что немцы приберут транспорт, Семен не сомневался. Машина по нынешним временам вещь нужная, даже легковая, на чем-то же надо начальство возить. Лишь бы при замене колеса гранатную связку не заметили. Послышался рев моторов. Пора делать ноги.
Темп пришлось взять максимальный. Имеются ли в той колонне следопыты, или не имеются, но перестраховаться стоило. Отбежав в чащу на версту минимум, Семен сделал привал. Первым делом прополоскал водой рот, но напился он из другой фляги. Отвар хорошо утолил жажду, частично сняв желание перекусить. Есть рыбу? Не-не, потерпим. После сардин пить хочется...
Пока отдыхал, посмотрел зольдбухи. Шутце Клаус Хаер и 'Intendanturrat' Отто Миллер. Интендант, что ли?
В портфеле были три папки с бумагами, но они не интересовали. Имелась карта! Вот вещь нужная, пусть трофейная. Пусть все обозначения на немецком. Пусть Семен в нем не силен. Однако прочитать карту можно, жаль только несколько районов на ней отображено. Первым делом определился с местоположением. Ага, через десять километров сплошной лесной массив заканчивался. На пути множество селений и деревень, где можно добыть продуктов. Однако немцев там, судя по знакам, больше чем много. Трудно будет пропитание добыть. И не придется ли вообще обходить этот район? А это минимум полсотни километров. Судя по карте до наших километров сто - сто пятьдесят...
Далеко. Семен прикрыл глаза, вспомнив слова комиссара. Все, так как он говорил. Эх, жаль Антона Викторовича. Геройский мужик, не то, что иные...
... выломав стенку дровенника, Семен выполз в крапивные заросли. Замер, прислушиваясь. Две острых щепы в руках зажаты. Не ахти какое оружие, но выбирать не приходится. Благо, что их в дровеннике много. В округе тихо. сквозь крапиву пробрался до огорода. Послышалось кряхтение, и запах характерный. В дощатом строении кто-то восседал. Семен затаился.
Отсвет от зари только-только позволял видеть что-то. Дверь из 'толчка' открылась и вышла фигура. В темноте не разобрать. На рукаве белеет повязка, и Семен вспомнил - высокий полицай им днем встретился. Этот тоже рослый. Он ли?
- Семен! - Позвал кто-то от дома шепотом, но достаточно, чтобы услышать.
От неожиданности Семен вздрогнул, но затем понял, что окликнули вовсе не его. Еще один полицай. Похоже на пару дежурство несут. Вот и ствол винтовки из-за спины торчит.
- Че? - спросил высокий.
- Все мучаешься? - тихо хохотнул тот же голос.
- Иди ты! - буркнул высокий в ответ, протянул руку к туалету, и в руках у него оказалась винтовка.
Второй полицай скрылся, очевидно последовав совету. Семен напрягся. Только высокий забросил мосинку на плечо, как быстрая тень выпрыгнула из крапивы. Зажав рот полицаю и подбив ноги, осадила его вниз, одновременно нанося удар щепой в шею. Полицай всхлипнул, рванулся, но Семен смог его удержать. Затем усадил мертвеца у туалета, снял винтовку, и пошарил по карманам. Лишь платок нашелся. Ни спичек, ни табака. Не курит что ли? Жаль, табачком можно было след присыпать. Вдруг у немцев собаки найдутся?
Ушел огородом, обходя деревню почти по краю пруда. Прокрался вдоль ручейка до родника. Напился вволю, а там, несмотря на темень, нашел место их дневки. У пня немного посидел не двигаясь - колотило. Нервы не железные, по 'краю' ведь прошел. Когда руки перестали подрагивать, открыл затвор винтовки и попытался понять - заряжена ли? Три патрона! Не густо. Да, щедры немцы для холуёв своих. И вообще, повезло, что часового прихватило. Вдруг он свой пост в огороде имел?..
Что делать дальше? Комиссар не приказывал напрямую, просто сказал - уходи...
А как тут уйти?
Семен понимал, что немцы его будут искать, не настойчиво, но будут. Иванцов прав, надо уходить, но просто уйти Семен не мог...
Немцы появились, когда в лесу стало светло. Двое солдат крались по лесу аккурат по следам Семена.
Те же следопыты, что и вчера. Сторожко идут, прикрывая друг друга. Семен пропустил их мимо, выждал немного - не идет ли кто еще? Но преследователей было всего двое. Что ж, нам легче. В тайгу бы вас...
Немцы дошли до пня, один присел, рассматривая разворошенный тайник, второй внимательно осматривался. Присевший рассмотрел уходящие в чащу следы и показал знаками направление, второй кивнул. Купились. Не зря Семен их отчетливо проложил, делая большую петлю. Пусть считают, что русский недотепа сейчас чешет по лесу во все лопатки. Немцы медлили. Ясно, что решают - продолжать преследование или не стоит? Тот что присел, покачал головой, и махнул в сторону деревни. Оба расслабились, маузеры забросили на плечо, закурили. В этот момент Семен скользнул к толстенной сосне, сжимая винтовку и щепу. До врага несколько шагов. Один бросок и... жаль, нормального ножа нет.
- Was sagen wir Lehman?
- Und sagen wir-ist gegangen. Was ist der sinn hinter diesem "Ivan" zu laufen?
- Das ergibt keinen sinn.*
Семен вслушивался в их диалог, и жалел, что толком не учил немецкий. Ясно, что по следу они идти не собираются, и теперь обсуждают - что и как докладывать начальству. Наконец немцы докурили, аккуратно затушили окурки, и двинулись обратно. Семен вжался в сосну, тропа проходила рядом, теперь - или-или...
Солдаты шли один за другим, тихо переговариваясь, а Семен медленно смещался, прячась за сосну. Вот они проходят и он у них за спиной.
В последний момент немец оглянулся, видно почуяв опасность. Семен ударил его в спину ногой, и успел схватить маузер за шейку приклада. Тот хекнул и повалился вперед. Передний солдат развернулся, уже скидывая карабин с плеча, но тут в шею воткнулось что-то острое. Брызнула кровь. Немец выронил карабин и зажал рану, а перед ним лежал его камрад и боролся с оседлавшим его русским. 'Иван' как-то умудрился перекрутить ремень 'Маузера' и теперь им же душил хозяина. А в руке 'Ивана' зажата острая окровавленная деревяшка. Надо комраду помочь - солдат потянул свой нож, но потемнело в глазах, рука ослабела и нож выпал...
Щепу прошлось бросить - мешала. Этот немец умирать не хотел. Придушить не удавалось, ремень на шею перебросить не вышло, петля перехватила подмышку и шею. Семен только и успел пару раз крутануть ремень. Немец хрипел, не давал докрутить и пытался дотянуться до своего ножа. Сильный сволочь. Еще чуть-чуть и вывернется. Семен скрипел зубами, косясь на щепу - далеко. Тут почти рядом воткнулся нож...
Руку саднило. Сердце казалось, вот-вот выпрыгнет из груди. Семен навалился на убитого, сил сползти не было. Взглянул на руку с зажатым ножом, костяшки сбиты и сочится кровь. Бил клинком прямо в лицо, куда ни попадя, об каску сбивая кожу. Еще чуть и немец бы вывернулся, а там кто знает кто кого? Хорошо, шедшему впереди удачно попал, тот сдох тихо, а то...
Пересиливая себя поднялся. Взгляд наткнулся на флягу. Отцепил, снял крышку, глотнул. Во фляге оказался шнапс. Слабоват, но помог - отлегло. А теперь шевелится надо. За полицая немцы пару солдат отправили, а за своих убитых всем батальоном по следу пойдут. Первым делом документы забрать.
Семен вынул и раскрыл зольдбухи. Гефрайтер Хубер и шютце Майер. Откуда вы такие прыткие? Плевать. Теперь тут гнить будете.
Поначалу хотелось забрать все, но потом включился разум. Сложить все в один ранец. Документы комиссара, пайки, белья комплект, боеприпасы в подсумках, гранаты... карабины забрать оба, только один по дороге выбросить. И переобуться надо, а то ботинки окончательно развалились. Но сапоги только одни по размеру подошли...
Деревню Семен обошел по большой дуге. Помня о возможном преследовании, нашел муравейник и поворошил ногами, чтобы собак со следа сбить. Потом старался идти не оставляя следов, и когда деревню огибал, если еще муравейник попадался, повторял процесс. А потом он увидел как куда-то пленных повели. Среди немцев выделялся один в черном мундире. Он и командовал...
Было острое желание перестрелять сволочей, особенно Ушакова. Ненависть нахлынула как взрыв, до зубного скрежета. И тот урод в черном. Эх! Антон Викторович... Гитлер покончит с собой?
Семену показалось, что он расслышал последние слова комиссара...
Воспоминания тяжелы, но такое не забудешь. И он дойдет. Обязательно дойдет.
Кобуру Семен на ремень пристроил, и чуть за спину сдвинул, чтобы не мешалась. Бумаги интенданта сунул в ранец, а пустой портфель повесил на сучок. Жаль бросать, но и так вещей много.
Где-то бабахнуло. Хорошо бабахнуло. Ага, вот и подарочек сработал. Настроение улучшилось. Глотнул отвара, карабин на плечо и в путь...
Завал в лесу миновать не вышло. Поваленные ветром деревья образовали непроходимое препятствие, которое вдобавок густо оплела ежевика. Семен выдвинулся ближе к дороге. Наблюдал час. По краю не проскочить - немецкие батальоны расположились по обочинам, пропуская танки и машины. Техника шла непрерывным потоком, и Семен решил обойти завал южнее, но через километр уперся в болото. Срубив слегу, померил глубину в ближнем 'окне'. Жердина ушла почти вся. Глубоко тут. Обходить препятствие по трясине он не решился. Ухнешь в такое вот бездонное и квакнуть не успеешь.
Двинулся вновь вдоль завала, но не спеша и высматривая возможный путь. Еле различимая тропа нашлась, больше похожая на узкую пещеру в скале. Пока продирался, видел на острых ветках нитки и кусочки ткани. Наверняка тут кто-то уже пролезал. Такой же окруженец. Догнать бы.
Путь через ветровал отнял все силы. Вода закончилась, и надо было искать родник или ручей. И необходимо подкрепиться, пусть уже опостылевшими сардинами.
Пока шел, выискивая родник, наткнулся на смородину. Ягоды на ней были мелкие и неспелые, зато лист был необычайно душист. Семен набрал листьев для отвара и сложил их к уже сорванным листьям малины и иван-чая.
Наконец нашелся ключик с удобным откосом. Семен сбросил ранец, наклонился к роднику, набрал воды в ладони и напился. Повторно набирая ладонями воду, кое-что заметил и замер, затем отодвинул свесившийся травяной пучок - у самой кромки воды обнаружился след. Каблуковая часть отпечатка размыта водой, однако носочная выделялась четко. Похоже на след от немецкого сапога. Семен поставил ногу рядом и надавил. Ну да, такой же рисунок. Немцы тут шли? Врятли. Скорее всего такой же окруженец в трофейной обувке. Не он ли продирался сквозь ту же нору в завале?
Отпечаток недавний, кстати. Прошел час или чуть больше. Догнать? Решено!
Семен напился вволю и наполнил обе фляги водой, а поесть можно позднее. Может из провизии чего добыть удастся...
Теперь Семен шел, внимательно высматривая следы. Этот кто-то или знает - как ходить по лесу, или удачно шел, ибо больше отпечатков не обнаружилось. Направление угадывалось лишь по чуть примятой травке и веточкам. Через версту смешанный лес сменился на сосновый, правда, с еловым подлеском. На усыпанной иголками земле следы высматривать стало сложнее.
Пахнуло жильем. Дымом и еще чем-то мясным. Живот тут же отозвался бурчанием.
Подойдя еще немного, Семен услышал крики. Немцы? Прислушался. Нет, говорят по-русски, и матерятся. И женщины голоса вроде.
- Будьте вы прокляты, сволочи!
Бах! После выстрела кто-то надрывно закричал. Бах! Крики смолкли. Кто-то выматерился. Семен приготовил карабин и подкрался ближе. Вглядываясь сквозь ветки, как в дом заходит мужик с мосинкой в руке, а на рукаве повязка белая. Опять эти прихвостни немецкие. Откуда только сволочи повылезали?
На хуторе на пару хат, с пристроями, хозяйничали полицаи. Немцев не видно. Вон у дома лошадь запряженная в телегу стоит. Не ездят немцы на телегах. На цундапах своих прикатили бы. Значит тут только полицаи. Человек пять-шесть. Расправляются с неугодными, ну и грабят заодно.
Судя по двум телам посреди двора - лежат хозяин с хозяйкой. Это их застрелили минуту назад. Из сарая слышалась какая-то возня с рыданиями. И в домах наблюдалось шевеление.
Вдруг Семен почувствовал пристальный взгляд. Насторожился и отступил в ветви. Вроде вон там кто-то...
В кустах точно кто-то стоит. И явно не полицай. Этот кто-то отступил от кустов, намеренно показываясь Семену. Ага, вот они, сапожки-то немецкие. Сам в галифе и гимнастерке, и петлицы сержантские. Сержант приветственно кивнул и усмехнулся. Затем качнул мосинским карабином на хутор и знаками показал - наблюдаем. Семен улыбнулся в ответ и кивнул - сержант прав, сначала дело.
Из сарая по-прежнему слышалась возня и надрывное рыдание.
- Ай! - вскрикнули в сарае. - Сука краснозадая! Стой!
Из створа выскочила девушка в разорванном платье и кинулась бежать к кустам, где притаился Семен. Следом, поддерживая штаны, выбежало двое полицаев.
- Стой! Не уйдешь!
Открылась дверь и из дома вышел полицай, которого Семен недавно видел. Тот заржал, глядя на путающихся в штанах подельников.
- Только назад приведите! - крикнул он с крыльца. - Не только вы сладеньким побаловаться желаете.
Семен уже сбросил ранец, приготовил нож. Поправил кобуру с 'Вальтером', чтобы сподручнее было выхватить, если придется, но стрелять только в крайнем случай. Этих следовало брать тихо. Хрен его знает - сколько полицаев в домах имеется. Лучше не рисковать. Бросил быстрый взгляд на соседние кусты. Сержант присел, в руках тоже нож.
Девушка промчалась мимо кустов, обогнула их, и заметила притаившегося человека. Испуганные глаза еще больше расширились, ноги подогнулись и она упала.
Семен приложил палец к губам, затем показал рукой за куст, и почти беззвучно, лишь губами добавил:
- Свои. Спрячься.
Полицаев перехватили тихо. Они и пикнуть не успели, как их взяли в ножи. Почти синхронно Семен с сержантом вогнали полицаям клинки. Секунды судорог и тела опущены на землю. Семен вытер клинок об рубаху убитого и посмотрел на сержанта, тот на Семена.
Крепко обнялись. Сержант отстранился, посмотрел на Семена, на его петлицы.
- Так простым и ходишь, Ваня?
- Так и хожу, Миша.
- Сноровки вижу не потерял.
- А то! Это ты через бурелом лез?
- Я, - отвечает сержант, и его взгляд скользит за спину Семена. Он оборачивается. Девушка сидела, зажав руками рот. В глазах ужас плещется. Родных убили, саму чуть не изнасиловали, на глазах двух человек зарезали походя...
Семен подошел к девчонке. Да, это еще девочка. Лет четырнадцать-пятнадцать. На Машутку похожа чем-то...
- Свои мы, дочка, - зашептал Семен, присаживаясь рядом, - свои. Ты не кричи только
- Я... - всхлипнула девочка, - они... маму с отцом убили. Тетю и сына её тоже... а меня... меня...
- Все-все, не плачь, ничего они больше не сделают. Тебя как зовут?
- Ан... Ан...
- Анна?
- Н-н-нет, Ан...
- Антонина? - догадался сержант.
Девочка, всхлипнув, кивнула.
- Слушай внимательно, Тоня, - сказал Семен, - ты сейчас успокоишься и расскажешь нам - сколько их и почему они с вами так.
В последующие пять минут Семен и сержант слушали сбивчивый рассказ девочки, не забывая посматривать за обстановкой на хуторе. Остальные полицаи пока не появлялись.
Из рассказа стало известно - на хуторе жили две семьи. У соседей, дядя Матвей, красный командир, в финскую погиб. А у них два брата в Красной армии. Полицаи об этом знали, вот и приехали мстить. Явилось шестеро. Всеми заправлял Першин. Это он в родителей стрелял. В доме сейчас самогон пьет. Что с тетей и бабушкой Дусей, она не знает.
Сержант и Семен переглянулись.
- У тебя родственники еще есть?
- Тетя в соседней деревне живет.
- Хорошо, ты, вот что, дочка, ты тут посиди. Ладно? И не бойся, мы управимся быстро.
К дому они подкрались вдоль сараев. Из хлева протяжно замычала корова. От другого ответила еще одна. Или не доены, или есть хотят. Страдает, скотинка. Между сараями и хлевом наткнулись на два трупа женщин...
Тут разделились - сержант остался контролировать двор, а Семен обошел снаружи и затаился у туалета. Это место из домов не просматривалось. Но к крыльцу придется мимо окон идти.
Вдруг дверь распахнулась, и с крыльца скатился мужик, которого Семен видел накануне. Теперь он был в одной рубахе и штанах, которые на ходу расстегивал, семеня к туалету. Семен приник к стене сарая. Полицай схватился за веревочную петлю, служившую ручкой, но распахнуть створку не успел. Семен пережал рот, подбил ему ноги и упер клинок в шею.
- Тихо! - шепнул в ухо.
Послышались характерные звуки и гадостно запахло.
- Обделался, сука? - прошептал Семен, чуть отстраняясь, но усиливая нажим острия в шею.
- М-м-м...
- Не дергайся! Остальные в доме? Вместе сидят?
Полицай замычал, интенсивно кивая.
- Очень хорошо!
Клинок вошел в шею. Тело дернулось. Еще один звук из штанов...
- Погань! - сплюнул Семен, обтирая нож об рубаху. - Жил как дерьмо, в дерьме и помер.
Он маякнул сержанту. Пока тот пробирался к туалету, подкрался к дому и осторожно заглянул в окно. Точно все трое сидят. Такая беспечность удивляла. Считают - они в немецком тылу, так управы нет?
Появился сержант, покосился на труп, поморщился.
- Все в доме, - сообщил ему Семен.
Прижимаясь к стене, прокрались до крыльца. У двери замерли. Сержант кивнул, и Семен взялся за ручку, быстро распахнул дверь и, пригнувшись, проскользнул в темные сени - тут никого.
На двери в горницу петли накладные, значит, она открывается в сени. У двери прислушались. Полицаи о чем-то спорят. Переглянулись, кивнули. Распахнули дверь и ворвались.
За столом, что стоял в 'красном' углу, сидело трое. Полицаи изумленно уставились на вошедших, замирая со стаканами с мутным самогоном. Только у правого кружка.
- Не двигаться!
Правый выронил жестяную кружку и потянулся к винтовке у стены. Левый тоже дернулся.
Бах! Бах!
Выстрелы 'Вальтера' и нагана почти слились. Правый свалился у стены, оборвав оконную занавеску. Левый, сполз под стол. Сидевший в центре стакан на стол поставил, и замер, бледнея.
- Фамилия?! - рявкнул сержант.
- Першин... Иван...
- Смотри-ка, как сложилось! - хмыкнул Семен, обыскивая полицая. Изъял револьвер, и винтовки убрал к двери. Еще подумал было девочку позвать. Пусть посмотрит в глаза убийце её родителей, да решил - не стоит. Через окно он увидел, что Антонина у тел родителей сидит. Плачет.
- Пытать будете? - спросил полицай.
Бледнота с него сошла. Смотрит угрюмо.
- Ты, сволочь, себя с нами не равняй! - сказал зло сержант. - Хотя просто убить тебя мало.
- На кол бы посадить, - процедил Семен. - Чтоб долго сдыхал.
Першин вновь побледнел, но быстро оправился и рванул рубаху:
- На, на, стреляй, сволочь краснопузая!
- Ишь, как запел, - усмехнулся сержант, - герой-дешевка!
- Сам к немцам пошел?
- Сам. Ненавижу вас всех.
- А причина? - спросил Семен. - Мне вот очень интересно узнать, за что?
- За отца, убитого активистами в тридцатом. За братьев, умерших в голод. За все отобранное добро! За...
- Добро, говоришь?! - перебил сержант. - А теперь чужой кровью плату берешь, сволочь?
- Да, кровью! - выкрикнул Першин. - Вашей, краснопузой. Всех бы вешал да расстреливал. Ненавижу!
- Хватит! - рявкнул Семен. - Вставай.
Першин схватил стакан, и лихо отправил самогонку в рот. Одним глотком. Поставил, занюхал рукавом, начал вставать и неожиданно рванул стол вверх и от себя. Стол сбил с ног сержанта, а Семен успел отпрыгнуть к окнам. Першин надвигался на Семена. В правой руке держит нож.
Он легко уклонился от взмаха, одновременно ударяя по руке и проводя своим клинком по низу живота полицая. Успел обратным движением полоснуть вдоль бока и отскочить. Першин развернулся, схватился за бок, посмотрел на окровавленную руку, взревел, кинулся на Семена. И упал через шаг. Завыл, путаясь в выпавших потрохах.
- Ненави-и-ижу-у... суки...
Начал ползти к Семену. Бах! Это в голову ему выстрелил сержант.
- Оплошал, Михайлович, - покачал головой он, - ой оплошал. Как же ты нож-то упустил?
- Нет, Савельич. Нож я намеренно оставил.
- Зачем? - изумился сержант.
- Чтоб нападение спровоцировать. Хотелось в схватке его зарезать. Да так, чтобы сдох больнее. Я ему дал шанс - забоялся бы за нож хвататься, просто пристрелил бы, а так... - Семен вздохнул, - война будет долгой, Миша. Еще успеем озвереть.
- Это выходит я оплошал? - хмыкнул сержант. - Мучиться ему не дал. А откуда про долгую войну знаешь?
- А ты подумай, - сказал Семен. - Сам поди видел - сколько войск к фронту идет, и где этот фронт сейчас, ты тоже знаешь. Командирскую планшетку я у тебя видел.
- Да, тут ты прав... года четыре... - тут сержант осекся и сменил тему. - Надо уходить. А ну сюда еще полицаи явятся, да с немцами.
Из хлева вывели лошадь и запрягли в телегу. На телегу полицаев сложили убитых и накрыли.
Во вторую телегу натащили провизии. Часть сложили в свои ранцы и мешки. Остальное девчонка тетке отвезет. Сама Антонина быстро собрала свои вещи и теперь ждала у телег, пока красноармейцы оттаскивали трупы полицаев в близлежащий овраг. Жаль, до болота далеко...
Через полчаса две телеги с привязанными к ним коровами уходили в глубину леса.
*- Что скажем Леману? - Так и скажем - ушел. Какой смысл за этим 'Иваном' бежать? - Смысла нет.