После разговора с Пал Семёнычем, начальником дедовой охраны, Юрик осознал причину своего мутного беспокойства, неотвратимо нараставшего последние несколько лет. Безопасность, именно. Дед возвышался над эпохой, как тысячелетняя секвойя в чистом поле ― ужасающе на виду. Мощная, но разве не открытая всем ветрам? В чём коренится его непостижимая уникальность? Как возможно, что из-за границы нет вестей ни о ком подобном?
До приснопамятного момента оцифровки Юрик вникал в процесс, насколько мог, насколько позволяло образование. Став номинальным соправителем, не имел времени, фактически вернувшись к роли лакея при расширенных полномочиях.
Логично, что Дед сам занимается своим виртуальным и физическим благополучием! Но для соправителя такое положение вещей оказалось наиболее тревожащим слепым пятном. Не на периферии зрения, а в центре, в фокусе.
Контролировать работу персональной бионической лаборатории тирана, Юрику никто не запрещал, хотя и распоряжения такого не было. Что ж, он воспользовался этой должностной лакуной, за полчаса предупредив о своём визите и требуемом отчёте. Если б он видел глаза лаборантов, попадавших в обморок от такого известия, как костяшки домино, он бы расхохотался. Юрик не думал подлавливать их на чём-либо, он реально ждал всесторонний обзор ситуации.
В одиночестве, для удовольствия Юрик часто ходил симом по виртуальной Резиденции Шандал. Как будто ему реальной не достаточно. Из оцифрованных существ там по-прежнему жили дикие серые и ручные белые крысы. Всё. Они прогрызали стены, востанавливающиеся при каждом обновлении, дрались, играли, пищали, носились галопом. Отлично себя чувствовали. А оцифрованные люди? Почему не имеют досуга, почему закрыты в пределах фирм? Их состояние мало-мальски не похоже на крысиное благополучие.
Ещё до визуализаций Юрик спросил у тирана один раз напрямую:
- Они живы? Они существуют? Или всё вообще, созданная вами, симуляция, а оцифровка - это просто эвтаназия?
Всё-таки, если не лукавить... Зал оцифровки - это помещение для казни, расстрельная. Ряды капсул, как зевающие приоткрытые фисташки. Катапульты на тот свет.
- Жы-ы-вы! Ты что? - насмешливо, басом протрубил Дед. ― Стоило бы возиться!
- Окей, понял: не моя проблема.
Дед закатил глаза куда-то в верхний левый угол вселенной и сделал жест, словно лампочку вкручивал:
- Да нет, Юра, вообще не проблема. Я толком объяснить не могу, 3Д очки этого не покажут. Как бы тебе сказать... Это здесь я царь, а там я бог, Юра.
Человеческие обитатели цифровой Резиденции Шандал были связанны по рукам и ногам невозможностью отвернуться, забыть о существовании тирана. Не потому что этот зверь вдруг выскочит и загрызёт. А потому что его воля давала импульс их целенаправленному действию. Самому течению времени. Без цели, без расстояния до цели они не могли жить. Пространство схлопывалось. Виртуальную личность развеивал ужас клаустрофобии. С боязнью высоты его тоже можно сравнить.
2.
Бионический отдел на минус шестом этаже.
Подобострастно встреченный мужчиной и женщиной, Юрик прошёл в небольшой холл-кафе для отдыха.
Расположились...
Полукруг стола охватывал двоих его визави, прижимая к тёмному экрану. Юрик сел с выгнутой стороны на барный стул, огляделся... Спешно, навалом убранные, стулья и столы торчали ножками из угла комнаты. Имитация двух окон - световые рамки. Как трогательно... И что, помогает?
Замершие перед ним сотрудники принадлежали в двум смежным отделам. Парень ― хакер, он шерстил на предмет успехов других государств. Женщина из лаборатории диджитал этологии и бихевиоризма. Юрика больше интересовало второе.
Какие же они разные...
Нервозность железной дамочки выдавали только избыточно поспешные ответы. Она была стройная, самоуверенная и очень неприятная: глубоко вырезанные ноздри, тонкая жилистая шея. Подбородок, раздвоенный глубокой ямочкой. Лицо-гвоздодёр. Так и мерещатся на шёлковом воротнике лычки, на мини-юбке ― лампасы.
Парень с заискивающей улыбкой глядел в сторону. Отвечая, он извивался так, будто пять минут назад взломал дедов электронный кошелёк и был пойман за шкирку.
3.
Юрик решил сначала закрыть актуально волновавшую его тему личной безопасности. Прояснить для себя ситуацию с паролями тирана.
- Настолько защищён от взлома переход его личности между корпусами-носителями?
- Полностью... - прошептал парень и тут же сипло дал петуха. - Нет точки, где возможен перехват! Всё происходит внутри одной сети, принадлежащей одному пользователю!
- В таком случае... Взлом одного корпуса будет являться взломом всей сети? При заражении, к примеру, вирус от одного носителя беспрепятственно распространится на всех?
- В той же мере, в которой это угрожало бы органам физического тела. При сохранном интеллекте и отличном иммунитете. Другое сравнение: угроза коллективу в офисе, где полно видеокамер и секьюрити. Пользователь имеет возможность распознать троян или попытку подобрать пароль на самых ранних уровнях и защититься, как ему угодно. Человек принял бы антибиотик. Диверсанта сдали бы в полицию, заболевшего чумой сотрудника изолировали...
Дамочка-гвоздодёр вклинилась:
- Убили и сожгли.
Парень согласился:
- Да, Лев Максимилианович сделал ставку на количество корпусов. Чинить нет необходимости.
- Много было совершено таких попыток за последний год из-за границы?
- Около полутора тысяч.
Юрик присвистнул, несколько разрядив атмосферу допроса.
Парень замотал головой:
- Юрий Александрович, вероятно, мне следует уточнить... Это не так, будто снайпера подослали. Это, как летом в окно комары залетают. Ну, жужжат и жужжат... Человек и не заметит, что прихлопнул комара, почесавшись во сне. Атака, способная повредить систему, должна быть подобна обрушению потолка. Но и тогда Лев Максимилианович элементарно поменяет корпус, только не прямо: уйдёт в личную сеть, в облачные хранилища и оттуда вернётся... Менингит, образно говоря, для него не опасен. А непосредственный переход из проблемного корпуса в новый занимает доли секунды.
- Тогда что стало бы условным обрушением потолка?
Дамочка-гвоздодёр сказала:
- Не потолок точно. Падение метеорита.
Парень кивнул:
- Лично я вижу, как наиболее вероятную опасность, команду на банальный перегрев. Задействование слишком большого разнопланового ресурса. Лев Максимилианович злоупотребляет этим! В отделе бионики не раз предупреждали. У его корпусов нет жидкостного охлаждения. Принудительная вентиляция, имитирующая дыхание, очень слаба. Не рассчитана на эту функцию. Его корпуса долговечны, устойчивы к механическим воздействиям и агрессивным средам, энергетически малозатратны, рассчитаны на высокие физические нагрузки. Но при этом ― на два-три мыслительных процесса, аналогичных человеческой многозадачности. Возможно... пять. Но не двадцать пять параллельно!
Очень похоже на Деда.
- Пароли внутри системы есть? Для перехода между корпусами? Почему их нельзя взломать?
- Они есть только в динамике. Каждый корпус находится в режиме ожидания, поддерживая минимальный уровень энергии. Почти вся она тратится на обмен с другими корпусами рандомными, со скоростью света обновляемыми, паролями. Актуальный корпус использует одноразовый ключ непосредственно перед входом, по определению чистый. Вход его обнуляет. Запросить пароль ко входу в актуальный корпус, тот, в котором находится личность, невозможно.
Дамочка встряла:
- Это личность. Цифровая личность. Она идентична лицу и телу, то есть, сложному переплетающемуся потоку сигналов от органов чувств, эмоций, воспоминаний и предпочтений. Лев Максимилианович может включать простые функции в остальных корпусах: воспроизведение речи, перемещение без особых препятствий. Всё то, что могут роботы, уровня пылесоса, не более того... Нет, ещё ― конкретные алгоритмы самозащиты и самоликвидации. В цифровом мире он способен управлять тысячами аватаров любой внешности и поведения. Но это будут всего лишь симы, искусственный интеллект с достойным, но не человеческим уровнем реагирования.
4.
Юрик потянулся за минералкой.
- Благодарю. Теперь об остальном мире. С момента оцифровки Льва Максимилиановича сколько появилось в других странах аналогичных персон? Какой процент из них совершил обратный переход и в какие корпуса?
Дамочка-гвоздодёр вытянулась ещё прямей:
- Ноль и ноль.
Юрик наклонил голову, прислушиваясь к внезапной тишине.
Парень-хакер кивнул и добавил:
- У нас хорошая разведка.
Стало как-то жутковато.
На парне лица не было, словно Юрик заподозрил его в саботаже или непрофессионализме. Между прочим, хакерский отдел был накрыт двумя как бы аналогичными, но созданными специально для внешней и внутренней слежки. Не только Юрику сложно поверить, что отсутствие сведений у разведчика не вина, а результат добросовестной работы. Можно найти секрет, можно - пустоту.
Дамочка-гвоздодёр обернулась к парню и тот ещё раз подтвердил:
- Ноль. Все крупные лаборатории говорят о полном отсутствии успеха. У них даже финансирование сократилось. Потому что, ну, сколько можно? С животными почти сплошные удачи. Цифровой мир полон грызунов, насекомых...
- Голубей, - подсказал Юрик, задумавшись, и попал в точку.
Так возникают легенды: на пустом месте. Он перепугал собеседников ещё хуже прежнего. Голубь был оцифрован пока лишь один. Для будущего виртуального парка. Сообщение о нём готовилось в вечернем отчете.
- Людей нет? Причина?
Дамочка-гвоздодёр покачала головой:
- Мы не знаем. У нас нет ответа. Есть гипотеза. Чтобы удостовериться, нужны воспроизводимые эксперименты на людях. Для иностранных лабораторий они попали под заперт. В нашей они проваливались. До определённого момента...
- На какой стадии проваливались? Кстати, сколько человек в среднем вы оцифровываете за день?
- От полутора до трёх с половиной десятков. Девяносто девять процентов успеха пришло с тех пор, как Лев Максимилианович начал сам заканчивать оцифровку.
- Слушаю гипотезу.
- Страх плюс инерция. Люди умирали от паники и, главное, от того что были ориентированы на смерть. Оцифровка заранее воспринимается ими, как гибель своего тела, цифровая эвтаназия.
Юрик возразил:
- В случае Льва Максимилиановича это не помешало. Не знаю, как насчёт паники, он всегда отличался поразительным хладнокровием, но готовность к смерти белкового тела была ― факт. Всё решилось в шаге от неё.
Дамочка-гвоздодёр сверкнула глазами:
- Он сделал это шаг сам. Они не могут. Вот разница. Не могут перешагнуть свой страх.
- Я знаю. Но если конкретизировать... В чём проблема? Необходимо сделать волевое усилие при переходе внутри капсулы? Какое-то специфическое запредельное усилие?
Парень, в одном из первых экспериментов потерявший близкого друга, ― любознательного, отчаянного, настоящего учёного, ― мотнул головой:
- Некоторые могут. Они погибают на той стороне, не прожив и дня.
Юрик слегка разозлился и, бессознательно копируя шефа, повторил вопрос тише, медленней:
- Так в чём разница?
5.
Собеседники переглянулись.
- Версия как бы непрофессиональная... Родившаяся между отделами, за общим столом, - сказал парень, - но если позволите... Разница в том, где мы находимся, а именно ― в цифровой Резиденции Шандал. Льву Максимилиановичу было куда уходить. Теперь ему есть куда забирать других. Резиденция воспроизведена заранее и до мельчайших деталей. Наш ум - отражение нашей среды обитания. Ни для кого другого не оказался так дорог, ― и так подробно воспроизведён! ― его дом. Некоторые придумывали себе заранее какие-то улучшенные, оригинальные жилища. Но это так не работает. Получалась не радость возвращения домой, а паника. Множество незнакомых цифровых вещей изобличает их единый вкус. Они разные, но одинаково чужие.
- Разве ассоциации не появляются заново? Я точно знаю, что да, от негативных до нейтральных и вызывающих привязанность.
- В том-то и дело, что ассоциации возникают с нормальной человеческой скоростью. А паника убивает за минуты, за несколько часов. Люди просто не доживали. Волевое усилие при оцифровке ― отпустить аналоговый мир и шагнуть в виртуальный ― подобно прыжку с самолёта. Недостаточно быть храбрым. Чтобы приземлиться, нужен парашют. Хотя бы сутки на приземление нужны, чтобы опускаться и видеть куда.
- То есть, решающую роль сыграла величина и детализация Резиденции Шандал?
- Мы полагаем, не только...
- Власть, - сказала дамочка, задрав подбородок-гвоздодёр ещё выше. ― Неразрывная с ней власть.
Парень подхватил мысль:
- Для цифровой личности Резиденция ― не больше гроба. Тело и гроб, считай, равновеликие. Блуждание в более широком пространстве - та же паника среди миллиарда однотипно чужих вещей. Сознание власти даёт опору. Если простыми словами, даёт ощущение: "Это моё. Я ― тот, кто этим распоряжается".
Юрик понимающе кивнул:
- Обладаю, следовательно, существую.
- Власть - это глагол, действие... - надменно, с горечью хронически непонятого человека, закончила мысль дамочка. ― Резиденция Шандал не музейные комнаты. Это имя собственное: Властная Резиденция Шандал. Лев Максимилианович держит её в кулаке. Там есть его и только его воля.
"Короче, Дед уникум, потому что уникум. Чего тут непонятного".
Юрик вдруг, как по щелчку пальцев, мысленно увидел всё, что слышал от Деда. Как внутри капсулы эвтаназии он протягивает умирающему руку и ведёт за собой. Такая феноменальная, невыразимая словами рука: цифровая для того, кто протягивает, аналоговая для того, кто за неё хватается.
"...и впоследствии на той стороне они живут его приказами, как его милостью. У кого не было силы воли, у того не будет и свободы воли. Дед не рисовался, философствуя об этом... Он реально бог для них".
Юрик отключился от происходящего. Голос продолжал зудеть в унисон:
- Они собаки. Собаку нельзя оцифровать в дракона. Лев Максимилианович единственный, единственный, единственный...
Лицо дамочки сияло неприкрытым восхищением. Дед одной левой добился, чего хотел - священного трепета перед оцифровкой. Фанатичной преданности. Это глубже страха, гораздо глубже. Это мощное оружие. Учёных нормально стерегут, но главный сторож внутри - вера, страх, почтение. Ощущение причастности к его могуществу. А ведь Дед с его мизогинией допустил бы эту дамочку разве до своей ширинки под столом. На четвереньках подползла и так же убралась бы из кабинета.
6.
- Каков же феномен самого парашюта? ― спросил Юрик. ― Что смягчает удар, растягивая приземление на сутки?
- Доминанта, - сказал парень. - Очень сильная доминанта в сознании. Тут и проблема. Из-за неё в иностранных лабораториях пошли заперты на исследования.
- А именно?
- Понимаете, Юрий Александрович, человек так устроен, что большая доминанта не может быть положительной... Нужна реальная боль, предустановленная до оцифровки, длящаяся после неё. Физическая, душевная. Сильный гнев, ненависть. Но не страх. Страх избегает. Необходимо то, что атакует. Да, именно, гнев и ненависть, как чувства социального животного. Страстное побуждение... например, отомстить. За предательство. За несправедливость. Жажда восстановить порядок вещей. Парадокс, необходим звериный импульс на интеллектуальной базе. На человеческой базе высшей нервной системы. Предвижу ваш контраргумент: а половой аффект? Разве не отчаянное стремление к доминанте? Так вот, нет! Он гораздо слабей, как вторичное проявление того же гнева. Любовная тяга к пенетрации даже близко не созидательна. Природа отшлифовала изнасилование до совокупления, но камень остался камнем. Необходимо сердечное чувство, горячая жажда мести. Вот она-то разрушительна лишь на первый взгляд. Месть ― не реквием по осквернённому прошлому и убитому будущему.
Дамочка-гвоздодёр поддержала, но звучало это как возражение:
― В бытовых оценочных терминах выражаясь: по растоптанной вере и абортированной надежде.
― Месть ― стремление что-то исправить. Выстроить новый, лучший мир. Что Лев Максимилианович и делает с феноменальным успехом, с нашей скромной помощью, ― парень рассмеялся. ― В общем, вы поняли, Юрий Александрович, тут собрались убеждённые государственники! Система превыше всего. Иерархия. Нерушимый законный порядок.
Юрик молчал...
Юрик-предатель. Шарахнувший боса рожей в циферблат напольных часов. Кинувший его в аду команд: "поиск ошибок", "перезагрузка". По невнимательности, да, но на целые сутки. Какая ненависть бушевала тогда в цифровом тиране... Какую боль причинил, Юрику думать не хотелось.
Парень, забывшись, глотнул минералку из его бутылки, перевёл дух и резюмировал:
- Для иностранных лабораторий всё это в целом - непреодолимое препятствие. Могу предположить, что они добились бы некоторого прогресса, работая с психически больными и маньяками, но всё же... нет. Первые недостаточно исследованы. Лишку хаоса. Маньяки, как правило, расчётливые подонки. Эти добровольного согласия не дадут. В странах с высоким научным уровнем там, ну, вы понимаете, сплошной гуманизм... Они, может, и догадались кое о чём... Но кто ж им даст попробовать? Цифровую эвтаназию и без того пытаются окончательно запретить, как эксперименты на людях. Стоп машина. Они, конечно, ищут ходы, чего-то пытаются внушать, диктовать человеку, лежащему в капсуле оцифровки: чувствуй то, думай это, симфонию послушай, фильмец посмотри... Мы тоже пытались... Но ведь личность нельзя сымитировать. Тем более на пороге смерти. Она не может притвориться сама перед собой. Не до того ей...
Юрик встал и вышел. Без слова.
Два сердечных приступа были обеспечены его собеседникам, если бы на пороге он не разминулся с завлабом по организационным вопросам:
- Выдай ребятам двойную премию и остальным сотрудникам обычную.