- Луна, казалось, бесконечно долго шла по тёмному подземному тоннелю. Очень быстро она потеряла чувство времени. Слабый свет фонарика сражался с густым мраком, его дрожащий луч создавал пугающую иллюзию движения вокруг беглянки. От быстрой ходьбы появилась одышка, порой казалось, что воздух закончился и теперь ей суждено задохнуться. Эхо шагов и дыхания искажённое тесным пространством возвращалось со всех сторон, словно её сопровождала целая толпа невидимок. Потолок нависал над головой угрожающе низко, и иногда Луну охватывал страх, что он осыплется, погребя её и нерождённого ребёнка заживо. Но каждый раз она боролась с паникой и шла дальше, шаг за шагом, не зная, сколько идти и что ожидает её в конце. Моя мама очень мужественный человек. Я, наверное, так не сумела бы. Хотя, по своему, я всё же присутствовала при этом. Мама рассказывала, что именно осознание ответственности за беззащитное дитя в её животе давало ей силы продвигаться вперёд и не думать о возвращении.
Довольно длинный отрезок тоннеля вёл без поворотов и развилок вперёд, судя по ощущению, немного под уклон. Неожиданно тоннель окончился стеной, и сердце Луны на миг остановилось, в страшной уверенности, что это тупик. Осмотревшись внимательней, она обнаружила под ногами круглую металлическую крышку. По обеим сторонам находились прорези, куда как раз влезали ладони, но сдвинуть преграду не удалось - что-то внизу удерживало её. Луна бессильно разрыдалась. Часть её кричала, что надо возвращаться, пока ещё темно (или уже наступило утро и её ищут?), но другой голос твердил, что лучше умереть здесь, чем сдаться. Подавив рыдания, она внимательно осмотрела пол: в этом месте он был твёрдым, но при ближайшем рассмотрении оказался пористым песчаником. Если бы у неё была кирка или... конечно, лопата! Увы, инструмент она оставила в самом начале тоннеля не желая тащить лишний груз. Но другого выхода Луна не видела. Отпив пару глотков воды из драгоценного запаса, она оставила свои вещи лежать и быстрыми шагами направилась назад.
Обратный путь ей почти не запомнился, Луна опасалась, что паника и сомнения одолеют её и намеренно старалась отогнать мрачные мысли, повторяя про себя слова всех известных ей песен, снова и снова. Она почти испугалась, когда споткнулась о что-то, оказавшееся черенком лопаты. Луна помедлила поднимать её. Желание сдвинуть плиту, чтобы взглянуть на небо и вдохнуть глоток чистого воздуха нахлынуло на неё почти болезненно сильно. Снаружи не доносилось ни звука, скорее всего, ночь ещё не окончилась. Но беглянка понимала, что это станет началом конца, второй раз спуститься в подземелье у неё наверняка не хватит смелости. Итак, Луна закусила губу, подняла лопату и направилась назад, к концу тоннеля. Страха почти не осталось, его постепенно вытеснила подступающая усталость.
У люка моя мама присела, прислонилась к прохладной стене и задремала.
Проснулась она в абсолютной темноте и с ужасом спохватилась, что забыла выключить фонарик и батарейка села. Подавив очередную волну подступающей паники, Луна отбросила все страхи, сомнения, планы. Осталось только желание действовать. Сначала разобраться с крышкой, потом всё остальное, вроде того, как продолжить путешествие без фонарика. Она принялась на ощупь долбить и царапать лопатой камень вокруг металла. Сложно сказать, как долго это продолжалось. В тишине тоннеля громом звучали удары и скрежет, только собственное дыхание и быстрое биение сердца казались Луне ещё громче.
В изнеможении она сделала перерыв, когда в одном из отверстий крышки мелькнул и погас свет. Мама могла поклясться, что услышала приглушённые голоса. Сразу захотелось затаиться, раствориться, наверняка это преследователи из Города. Потом Луна осознала, что Жрецы настигли бы её со стороны тоннеля, а не снизу, кроме того, не в их правилах шептаться и прятаться. И она закричала во всю мощь:
- Эй, кто там? Помогите мне! Пожалуйста!- отчаянно надеясь, что не начала сходить с ума и не разговаривает сейчас с галлюцинацией. Но приглушённый шёпот снизу зазвучал снова, вполне реально и она смогла разобрать несколько слов:
С новыми силами она застучала по крышке и взмолилась:
- Не оставляйте меня здесь, я сбежала из города, я жду ребёнка,- снизу, уже немного громче, донёсся спор двух неуверенных голосов:
- Родители прибьют нас, если узнают, куда мы ходили.
- Но не бросать же её здесь.
- Пусть возвращается к себе. Эй, ты там, иди назад в свой Город. Тебе тут нечего делать!
Луна с отчаянием поняла, что её судьба зависит от решения двух детей и второй раз за этот день зарыдала. Внизу наступила тишина, затем раздалось робкое:
- Эй, не плачь. Жди. Мы спросим родителей,- быстрый топот ног затих в невидимых ходах подземелья, и плачущая Луна осталась одна в темноте. Спросят ли они взрослых или побоятся и промолчат? И что решат эти люди? Время словно остановилось, она то ли задремала, то ли потеряла сознание. Разбудили её голоса, сквозь отверстия люка пробивались лучи света, которые буквально ослепили Луну.
- ...Тут.
- Я ничего не слышу. Может она уже ушла.
- Я здесь! Я здесь! Пожалуйста, не уходите!- закричала Луна, безуспешно пытаясь рассмотреть людей внизу.
- Ты одна? Кто тебя послал?- потребовал ответа строгий мужской голос.
- Я одна... Никто не знает, где я, я сбежала, я не могла больше жить... там,- срывающимся голосом проговорила Луна, понимая, что многое, по сути - всё, зависело сейчас от этих слов и решения незнакомца.
- Откуда ты знала, где искать вход в тоннель?- продолжался допрос.
- Случайно увидела, как кто-то пользовался им, не житель Города, кочевник.
- Вот как. Мы ещё поговорим, Олег,- негромко процедил голос кому-то другому, в ответ раздалось смущённое и сбивчивое бормотание, но мужчина решительно прервал его:
- Не сейчас!- и добавил громче:
- И ты не рассказала хозяевам города, как вы их там называете... Жрецам, об этом? Не очень верится.
- Я никому ничего не рассказала,- устало ответила Луна и, неожиданно для самой себя, жарко добавила:
- Я ненавижу Жрецов!- и испуганно прикрыла рот ладонью, опасаясь, что гнев Жрецов способен настигнуть её здесь и сейчас же за такое богохульство. Слова звучали куда страшнее и необратимей подспудных мыслей на задворках сознания.
Последовала непродолжительная тишина, затем баритон предупредил:
- Если это ловушка, вы все умрёте, мы вооружены,- затем раздался скрежет и указание спуститься.
Луна с трудом сдвинула тяжёлую крышку, которую в этот раз уже ничего не удерживало. Вниз вела узкая металлическая лестница, и, собравшись с духом, Луна начала карабкаться вниз. Её колени дрожали, сердце колотилось как безумное. Достигнув пола, она обернулась. Теперь, когда её глаза снова немного привыкли к свету фонарей, ей удалось разглядеть лица окружающих её людей. Настороженные, мрачные, чуждые, у некоторых в руках, кроме фонарей - копья: не самый дружеский приём. Но она тут же одёрнула себя: а чего следовало ожидать? Что незнакомцы встретят её, чужачку, с распростёртыми объятиями, пожалеют и начнут о ней заботиться? Луна показалась сама себе ребёнком. Жизнь этих людей наверняка не проще, чем городских жителей, зачем им такая обуза как беременная пятнадцатилетняя, у которой ничего нет и которая толком ничего не умеет? Она только успела начать обучение на маляра и подозревала, что это совершенно бесполезный навык в Пустоши.
Но они взяли её с собой и всячески помогали освоиться в новом окружении. У кочевников тоже есть принципы и неписаные законы. Они не бросят беззащитного человека за пределами стен Города на произвол судьбы, потому что это равносильно убийству. Для многих слово "кочевник" синоним обвинения "вор", и я не собираюсь оправдываться. Но убийцами нас не назовёт никто. И мы никогда не возьмём последнего. Мой старый, ныне покойный, наставник учил нас, что люди обладают потрясающим инстинктом самосохранения, так что выживание человечества, как минимум малой его части, обеспечено, чего нельзя сказать о человечности. В большинстве Городов, очевидно, учат другому. Я рассказываю это не в упрёк, просто хочу, чтобы вы поняли мотивы этих людей и, кто знает, возможно, ваше мнение о них немного изменится.
Несколько недель спустя после побега Луны из Города родилась я. Но солнечный свет я увидела месяцы позже - так сильно моя мать боялась покидать подземелье днём. Словно солнце, как только увидит её, поспешит предательски донести Тёмным Богам. Ей снились кошмары, в которых Жрецы жестоко измывались надо мной и новоприобретенными друзьями в наказание за её дерзость. Со временем они стали реже, но до конца не исчезли. В ту пору она предпочитала созерцать бледный лик своего лунного божества. Только угроза знахаря, что нехватка солнца может сделать ребёнка больным, выгнала её на поверхность Пустоши днём.
Кроме как солнечных ванн в Пустоши делать нечего, это вам и без меня известно, так что большую часть времени кочевники проводят в руинах построек древних людей. Они, занесённые песком, многоэтажным лабиринтом простираются на сотни километров в разные направления. Местами это непроходимые завалы, а кое-где отлично сохранившиеся дома. Вот только вид из окон отсутствует. Жители Городов называют всех, кто живёт в Пустоши, кочевниками. Но это верно не для всех. Наша группа мирно существовала в расчищенной части подземного города и располагала редкой роскошью по меркам кочевников: колодцем, дарившем нам независимость от дождей.
Я любила чувство защищённости, которое давали песчаные потолок и стены, тишину, от которой звенело в ушах, неяркий свет фонарей, работавших на солнечных батареях, запах влажной почвы. Мирный красивый городок, моя родина. Всего не описать, но может вам удастся представить себе, как полуразрушенная стена бетонного дома вростает в цветные разводы из глины, песчаника и чернозёма, сороконожки прячутся в бетонных трещинах, пауки украшают гирляндами своих сетей пустые углы, кристаллы кварца слабо поблескивают в стенах, празднуя симбиоз цивилизации и природы. А как передать волшебство причудливых узоров, которые природа выводит фосфорными отложениями в тёмных коридорах этого города?
Увы, подозреваю, что моя мама скорее смирилась, чем наслаждалась такой жизнью, но никогда не жаловалась. Она сделала свой выбор. Сложнее всего дело обстояло с едой. Ей оставили все те вещи, которые она принесла с собой из Города, только лопату она с радостью отдала на общее пользование. Так ей удалось в первые дни питаться привычным пайком, брезгливо рассматривая тёмную жидкую кашу с кусочками чего-то неузнаваемого - основное блюдо подземных жителей. А когда Луна узнала, из чего его приготавливают, то аппетит пропал и вовсе.
В городе была крысиная ферма, да, вижу по выражениям лиц, что вы поняли верно. Хотя рагу из крысиного мяса гораздо вкусней протеиновых батончиков. Кроме фермеров ещё и охотники занимались добычей пропитания и регулярно приносили кротов, змей и более мелкую живность. Шкурки использовали для пошива одежды, хотя моя мама такую не носила и терпеть не могла моего вида в них, предпочитая лохмотья меху грызунов. Всё шло в дело, даже косточкам находилось применение, но я оставлю эту тему, если она вам уж настолько неприятна. Альтернативой являлись грибы, и почти каждый в подземном городе имел собственною грибницу дома. С ними моя мама смирилась легко, а со временем привыкла и ко всему остальному, но до конца брезгливость отбросить не смогла.
Самые большие проблемы города - отсутствие лекарств и витаминов. Это причина, заставляющая кочевников обворовывать больницы Радужных Городов. И мой народ не был исключением. Любопытно однако, что в родной Город моей мамы они давно не вторгались - уж очень строгие порядки там царили, а жизнью рисковать не хотел никто. Немногочисленные входы туда закрыли. Кстати, попытки моей мамы окопать крышку окончились бы плачевно, механизм был довольно солидным, открывался только снизу и, чтобы разрушить его, понадобились бы силы, инструменты и время, которыми она точно не располагала.
К счастью, многочисленные тоннели связывали руины с канализациями нескольких других Городов с более гуманными законами. Воришка же, которого увидела Луна проиграл в споре с другими подростками и получил задание принести что-то из Города Жрецов, в качестве пробы на мужество. Дурацкая и опасная игра, но если бы не тот мальчик, то судьба моей матери и моя собственная сложились иначе. Олег был всего на пару лет моложе моей мамы, они стали хорошими друзьями. От родителей ему, конечно, досталось. Но это совсем другая история.
Не знаю, что ещё добавить... Моя жизнь, до событий последних дней, протекала ровно, без особых приключений. В подземном городе скучать не приходилось, у каждого была своя обязанность. Постоянно исследовались новые, дальние участки лабиринта руин и вносились в карту. Разбирали завалы и собирали всё, что ещё можно использовать. Укрепляли и следили за сохранностью ходов. Изготавливали инструменты, одежду, предметы обихода. Важную роль играли добытчики, да, вы называете их ворами.
Моя мама стала учить детей, да и некоторых взрослых тому немногому, что сама знала со школьных дней. Также она рассказывала о подробностях городского порядка. Любая информация ценилась и сохранялась в памяти подземного народа. Со временем она познакомилась с их легендами, приукрашенными и искажёнными фантазией многочисленных рассказчиков, но, как неизменно подчёркивалось, повествовавших о событиях действительно произошедших.
Когда подросла я, то меня взялись обучать электрики подземного города. Они расчищали каждое утро солярные батареи на поверхности от песка, следили за их исправностью, прокладывали кабель, по возможности чинили драгоценные лампы и фонарики.
Два дня до того, как вы нашли меня в Пустоши, произошло то, с чем никто не рассчитывал. Случилось это ночью, почти весь Город собрался лечь спать, а некоторые уже видели первые сны. Моя мама не спешила выключать свет, и я увидела такое хорошо знакомое радостное беспокойство на её лице, верный знак, что она собирается выйти на свидание с луной. Несколько раз она брала меня с собой, но, честно говоря, я не испытываю при виде звёздного неба особого восторга, и, так повелось, что свои ночные вылазки она делала одна.
Но в этот раз мама неожиданно спросила, не желаю ли я пойти с ней. Неужели она что-то почувствовала? И, хоть не очень хотелось, ответить отказом показалось невежливым, ведь она спросила меня впервые за несколько последних лет. Мы тихо прошли по слабо освещённому проходу, ведущему на поверхность. В его последней трети царил мрак, чтобы светом не выдать вход незваным гостям. Несколько шагов в темноте, и впереди уже показалось светлое отверстие с отрезком ночного неба. Именно в этом месте мы почувствовали первый толчок. От неожиданности мы обе вскрикнули и схватились за руки, с потолка местами осыпался песок. Прежде чем одна из нас успела что-то сказать, последовал второй, ещё более ощутимый толчок, почти сбивший мою маму с ног, но к счастью, я смогла удержать её. А затем земля вокруг нас мелко задрожала, пласты породы начали обваливаться вокруг- и на нас. Уши закладывало от глухого зычного гула, исходившего из недр земли, я не сразу поняла, что моя мать что-то кричит, а когда осознала это, потребовалось несколько секунд, чтобы разобрать слова:
- Землетрясение... Беги... К... Выходу!- и она подтолкнула меня вперед. Кажется, она какой-то миг колебалась, взвешивая шансы на успех, если она попробует вернуться и помочь остальным людям внизу. Но победил голос разума. Мама побежала за мной, а потом, едва мы успели выбраться на дрожащую поверхность Пустоши, тоннель с каким-то шелестящим звуком обвалился, оставив нас на произвол полной луны. Не знаю, как долго мы стояли так, обнявшись, я всхлипывала, мама утешающе гладила меня по спине. Толчки стали слабей и вскоре совсем затихли.
И тут оказалось, что в то время как я полностью отдалась своим переживаниям, мама уже составила мысленный план, который незамедлительно поспешила воплотить в жизнь. Сориентировавшись по звёздам, она потянула меня за собой, давая по ходу объяснения:
- Здесь нам не спуститься, ход разрушен, но есть несколько других выходов на поверхность, ближайший из них примерно в четырёх часах ходьбы отсюда, мы вернёмся в город, наверняка он устоял, стены домов выдерживали и не такое,- она продолжала в том же духе, не произнося вслух очевидного факта: если она ошибается, то мы обе погибнем. Но лучше умереть в попытках предпринять что-то, чем сидеть и ждать наступления смерти.
Даже без часов быстро стало понятно, что прошло уже довольно много времени, потом начало светать, а входа мы так и не нашли. То ли его также засыпало, то ли мама ошиблась с направлением. Мы не спали всю ночь, силы после долгого марша начали покидать нас, больше всего хотелось устроить привал. Но едва мы успели опуститься на песок, как с южной стороны подул лёгкий ветерок, гонящий песчаную позёмку в нашем направлении. Линию горизонта рассмотреть не удалось - приближалась песчаная буря.
Дальнейшее я помню смутно. Мы попытались уйти от бури, но вскоре сдались. Ветер стал сильней, везде был только песок. Он жалил, обжигал, стегал наши тела, забивался в нос, рот и глаза. Осталось только лечь, закрыть по возможности лица и надеяться, что буря скоро пройдёт. Однако она не спешила и бушевала ощутимую вечность. Мама прижала моё лицо к своей груди, защищая меня собой, насколько это было возможно. Оглушённая свистом ветра и ослеплённая, я не сразу заметила, что её тело обмякло. В этом песчаном аду я даже не могла понять, дышит ли она ещё, бьётся ли сердце. До последнего надеялась, что мама просто без сознания и вот-вот придёт в себя, но почувствовав, как она коченеет, не смогла больше врать самой себе и дала волю слезам. Я прижалась к маме, даже в своей смерти она защищала меня. Дышать становилось всё сложней и сложней и я с благодарностью почувствовала, что теряю сознание. Когда я очнулась у вас, то сначала решила, что попала в ад, в Город из детства моей мамы...
Занд замолчала, отвлечённая шумом быстрых шагов и взволнованных голосов на улице. Все вздрогнули, когда раздалась мелодия дверного звонка, сигнал тут же повторился и снова, и снова...
- Что-то срочное,- озабоченно сказал Первый и поспешил ко входу на первом этаже. Оставшиеся в библиотеке обменялись растерянными взглядами и, после небольшого промедления, последовали за ним.
С лестницы Третий и остальные наблюдали, как Первый впустил в холл одного из жителей Города в униформе ночного сторожа, его сопровождал незнакомый человек, который выглядел до смерти испуганным. Перебив приветствие Первого, чужак вперился в него широко распахнутыми глазами и дрожащим голосом прошептал два слова: