В последнее время часто слышны заявления о необходимости развития цифровой экономики РФ, требующего эффективного внедрения и использования цифровых и информационных технологий в образовательном процессе. Данная тенденция представляется как передовая, прогрессивная и... безальтернативная.
Однако более глубокое изучение данной темы открывает обстоятельства, позволяющие усомниться как в прогрессивности, так и в новизне идей повсеместного применения электронного обучения и дистанционных образовательных технологий. Ниже приводятся несколько пространных цитат из книги Збигнева Бжезинского "Между двумя веками: роль Америки в эру технотроники", изданной в 1970 году, более полувека назад.
Анализируя образование в США, Бжезинский пишет: "Современные программы нацелены на то, чтобы дать образование пропорционально большой части представителей обоих полов, и предусматривают периоды длительностью где-то от десяти до почти двадцати лет (для получения учёных степеней). В Америке высшее образование ведётся в относительно замкнутых организационных и даже социальных рамках, формируя длительный период полуизоляции от проблем социальной действительности. В результате как в организационном плане, так и в плане содержания наметился разрыв между образованием и социальной жизнью, ведущий к уже отмечавшимся эмоциональным и психическим проявлениям разочарования и незрелости студентов.
Растягивая обучение с перерывами в течение всей жизни гражданина, общество значительно приблизится к решению этой проблемы. Продолжительность замкнутой и относительно изолированной фазы начального образования может быть затем сокращена. Учитывая более раннее физическое и половое созревание молодёжи сегодня, в более общем виде можно придерживаться учебно-рабочей схемы, и её следует дополнить периодическими курсами подготовки в течение большей части активной жизни".
Говоря о "разрыве между образованием и социальной жизнью", Бжезинский воспроизводит установку советских педологов, утверждавших, что процесс образования должен базироваться не на обучении, а на решении практических задач. Неудивительно, что и подход к устранению "разрыва" у Бжезинского тот же: педологи создавали трудовые школы, а Бжезинский предлагает учебно-рабочую схему (a work-study framework).
Что же касается постоянного обучения в течение всей жизни, то далее Бжезинский рисует поразительную картину: "Можно убедительно обосновать, что начальное обучение (большую часть которого можно было бы получать дома с помощью электронных устройств) нужно завершать где-то в возрасте восемнадцати лет. За этим официальным начальным периодом обучения могут следовать два года занятий общественно полезным делом, затем прямое участие в какой-нибудь профессиональной деятельности и систематический курс подготовки в этой области для усовершенствования, наконец, регулярные одногодичные, а со временем и двухгодичные периоды расширенного, "интегрированного" обучения в начале каждого десятилетия жизни, примерно лет до шестидесяти. Например, обучение медицине или юриспруденции могло бы начинаться всего лишь после двухгодичного колледжа; таким образом сократилось бы время подготовки и, возможно, увеличилось бы число желающих приобрести эти профессии. Регулярная, официально требуемая переподготовка, а также расширение могли бы проводиться через регулярные интервалы в течение большей части профессиональной карьеры".
Тут Бжезинский проговаривается (возможно, умышленно), заявляя о том, что обучающие курсы следует проводить "примерно лет до шестидесяти". Если в 60 лет человек ещё должен обучаться, то трудоспособным он считается и после 60 лет. Сразу вспоминается пенсионная реформа и повышение пенсионного возраста.
Обращает на себя внимание и "официально требуемая переподготовка" (formally required retraining). При таком подходе (и в комбинации с уже озвученными возрастными рамками) система обучения будет представлять собой разновидность неявного рабства.
Здесь же Бжезинский декларирует сущность так называемого "дистанта": начальное обучение дома с помощью электронных устройств. И если кто-то верит, что "дистант" в РФ появился стихийно из-за "пландемии", то вот неоспоримый факт: идея "дистанта" была озвучена полвека назад, и озвучена как технология обучения, которую планировалось внедрять повсеместно в Америке.
Наконец, представим себе хирурга, обучавшегося по схеме Бжезинского: начальное обучение (большая часть - дома с помощью электронных устройств), затем два года занятий общественно полезным делом, затем двухгодичный колледж и обучение медицине. Доверил бы сам Бжезинский оперировать себя подобному хирургу?..
Также отметим одну особенность перевода в следующем предложении: "Регулярная, официально требуемая переподготовка, а также расширение могли бы проводиться через регулярные интервалы в течение большей части профессиональной карьеры". Оригинал: "Regular and formally required retraining - as well as broadening - could ensue at regular intervals throughout most of one"s professional career". Очевидно, что слово "расширение" (broadening) в русском переводе требует уточнения: расширение - чего? Естественно предположить, что речь идёт о расширении знаний (каковое должно сопровождаться ещё и углублением знаний). Но в сфере образования сейчас происходит замена (или подмена) знаний компетенциями и навыками (которые, действительно, обычно только расширяют, но не углубляют). Поэтому и здесь формулировка Бжезинского актуальна: речь идёт о чём-то поверхностном, а не углублённом.
Не менее интересен и следующий пассаж: "Сочетание первоначальной специализации с последующим расширением философских и научных горизонтов в какой-то мере противодействовало бы нынешней тенденции, которая неразрывно связывает усиленную специализацию и возрастающую значимость профессионала. Это способствует узости общего кругозора. Эту тенденцию можно постепенно обратить вспять, создав ситуацию, при которой за специализацией в возрасте наибольшей восприимчивости последует более интеллектуальная интеграция в зрелом возрасте. Подобный подход будет способствовать постепенному появлению интегрированной осовремененной элиты, которая проявит больше заботы об основных человеческих ценностях общества в век, когда интенсивная научная специализация чревата опасностью интеллектуальной фрагментации".
Вообще классическая система образования нацелена на формирование широкого кругозора "в возрасте наибольшей восприимчивости", чтобы подготовить молодёжь к дальнейшей профессиональной специализации. Проблема заключается не столько в узости (narrowness), сколько в постепенном сужении кругозора, чему, однако, каждый человек может противодействовать сам, так как изначально, "в возрасте наибольшей восприимчивости", его кругозор был широкий.
Бжезинский же всё переворачивает с ног на голову: "в возрасте наибольшей восприимчивости" у молодёжи должен быть сформирован узкий кругозор, чтобы в дальнейшем его можно было расширять. Чтобы понять, зачем это нужно, следует задаться вопросом: всех ли коснётся "интеллектуальная интеграция в зрелом возрасте"? Ответ Бжезинский даёт уже в следующем предложении, говоря о появлении "осовремененной элиты". Очевидно, что кругозор остальных людей так и останется узким, и самостоятельно расширить его они вряд ли смогут. Выражаясь языком современных реформаторов, они будут "людьми одной кнопки".
Конечно, такие пертурбации в системе образования затронут всех, чего Бжезинский и не скрывает: "Кроме того, такие традиционные учёные звания, как доктор философии, подразумевают конечный процесс образования и отражают ситуацию более ранней стадии в истории общества. Поскольку обучение станет непрерывным, продолжающимся всю жизнь процессом, в который будет вовлечено почти всё общество, учёные степени станут символическим анахронизмом и должны быть кардинально пересмотрены, чтобы точнее отражать различные стадии специальных и общих знаний".
Наконец, Бжезинский называет и бенефициаров новой системы образования: "Изменение в процедуре образования и в философском мировоззрении должно также сопровождаться параллельными изменениями более широких национальных процессов, посредством которых создаются и распространяются ценности. С учётом роли Америки как всемирного распространителя новых ценностей и техники, это её национальный и глобальный долг. И всё же никакая другая страна не допускает, чтобы её массовая культура, вкусы, досуг и, самое важное, косвенное воспитание её детей были почти полностью во владении частного бизнеса и рекламы, или чтобы и эталоны вкуса, и интеллектуальное содержание культуры в значительной мере определялись небольшой группой предпринимателей, сосредоточенных в одном центре-метрополии. Американское телевидение, где культурная монополия осуществляется сравнительно небольшой группой, отражает равнодушие системы коммуникаций к вкусам и философским ценностям большинства в Америке".
То есть подобная глубинная трансформация, которая будет "сопровождаться параллельными изменениями более широких национальных процессов" (о том, каких именно, Бжезинский умалчивает), должна осуществляться в интересах "небольшой группы предпринимателей", равнодушных к "философским ценностям большинства".
Сегодня идеи, озвученные Бжезинским, активно претворяются в жизнь чиновниками РФ, причём преподносятся как нечто исключительно положительное и новаторское. "Новизна" идей очевидна: высказанные полвека назад, они представляют собой подновлённую педологию, дополненную электронными средствами.
Но почему за прошедшие десятилетия эти идеи не была реализованы в самой Америке? Ведь силы, стоявшие за Бжезинским, имели для этого достаточно ресурсов. Тут возможны два варианта: либо уже вначале стало ясно, что для США подобная "реформа" нежелательна, либо её попробовали осуществить локально - и получили неудовлетворительные результаты (как в своё время педологи в СССР). В любом случае сам факт того, что в США систему образования не подвергли такой трансформации, является показательным и не оставляет никаких сомнений относительно "целесообразности" и "пользы" от внедрения идей Бжезинского в России.