Она никак не выделяла его среди сверстников. Жора без Анфисы просто не мог существовать. День, когда он не видел её серых глаз и вздёрнутого носика, когда хотя бы издалека не мог полюбоваться её фигурой, был для него потерян. Когда Анфиса улетела на раскопки в Сибирь, Жора выдержал только три дня. На четвёртый он взял билет на инертограв до Хара-Алдана, где и нашли неизвестный город.
Соседом Жоры по купе оказался Жыгмылдын-ака, университетский профессор истории. Жора встречал его на академических сборищах. Лично они, конечно, не общались, уж больно далёкие дисциплины, но не запомнить его Жора не мог. Трудно не заметить коренного русича из четвёртой волны миграции. Был профессор невысок, коренаст, с плоским, изрезанным морщинами лицом, на котором выделялись ехидные льдисто-голубые глаза и редкая седая бородёнка.
- Добрый день, Жыгмылдын-ака, - вежливо поздоровался Жора, занимая своё место напротив старика, одетого, как обычно, в толстый халат поверх европейского костюма и тюбетейку.
- Здравствуйте и вы... э-э-э... - протянул коренной русич. - Не помню вашего имени.
- Георгий Жуков, - представился Жора.
- Выпускник? - поинтересовался профессор, направив на Жору жёлтый палец.
- Практически.
- Тема?
- Квантово-спутанные гештальты в кольце надличностных имперсонаций, - отрапортовал Жора, с мелочной радостью уловив тоску непонимания в глазах соседа.
- Ага, - пробормотал Жыгмылдын-ака. - Что-то из математической психиатрии?
- Психологии, - мстительно поправил его Жора.
Непонятно, откуда взялась эта мстительность. Ничем старый учёный Жукова не обидел, даже не пытался, а всего лишь проявил вежливый интерес. Может быть, дело было в нелюбви Жоры к коренным? Мелкой и недостойной образованного человека?
Додумать эту мысль он не успел, включились разгонные роторы инертограва. Низкий гул наполнил мир, и тон его рос. Заныли корни зубов, заболели уши. "Почему я не выбрал экранолёт?" - думал Жора, с ужасом ожидая, что мозг его станет жидким как суп, ведь не зря же так дрожат кости? Потому и не выбрал, что экранолёт идёт исключительно над водой. Надо спуститься к Северному ледовитому, далее на восток, а потом, миновав Ленское море, подняться по Лене и Алдану до Хара-Алдана, и это лишних три часа, а он больше не может без Анфисы! В глазах покраснело, потемнело, и тут роторы вышли на крейсерский режим.
Гул стих, дрожь пропала как не было. Инертограв был бы лучшим транспортом, если бы не разгон. Инженеры так ничего и не смогли придумать, приходилось терпеть.
- О-ох, - выдохнул профессор, утирая лоб кошмой. - Велик Аллах! Лучше бы я летел экранолётом. Кумыс? Тан?
- Сп-пасибо, - покачал головой Жора. Не хотелось ничего, лишь бы длить блаженство. С неощутимым толчком инертограв оторвался от земли, всплыл метров на двести и помчался, более и более набирая скорость. Мелькнул берег Волги, окраины города, начались леса вперемешку с полями и садами. Во всех направлениях местность внизу рассекали серые ленты дорог, сверкали под лучами солнца реки и озёра.
Началась степь. Её однообразие прерывалось только редкими посёлками. Потом на горизонте встали башни Нового Сиэтла. Город будто обнесли невидимой стеной, и он рвался в небо. Иные башни взметнулись выше эшелона, на котором нёсся инертограв. Хотя, признал Жора, башни были красивы, и ни одна не повторяла другую.
- Странные люди, - сказал он. - Странно живут.
- Ничего странного, - немедленно отозвался профессор. - Площадь города ограничена законом, им нельзя расширяться. А население растёт, вот они и лезут в небо.
- Ограничена? - удивился Жора. - Почему?
- Давняя история, - махнул рукой профессор. - И здесь, и в Новом Детройте, и в Новом Вашингтоне, и в Новом Талине, и даже в Самом Новом Амстердаме одинаково. Для таких домов есть даже специальное название - небоскрёб.
- Небоскрёб... - Жора покатал колючее слово на языке. - В самом деле...
- А вы, Георгий, на раскоп? - спросил Жыгмылдын-ака. - По работе или просто интересуетесь?
- Просто, - ответил Жора, чувствуя, что краснеет. - У меня там...
Замолчал. У него там кто? Кто ему Анфиса? Что он скажет ей по прилёту?
- Ну, не моё дело, - помог ему профессор. - Известно, что город построен в середине двадцать первого века. Построен сразу как есть, по единому плану. Да, интереснейшее было время...
- Чем же? - спросил Жора.
- Сразу видно, что вы не интересуетесь историей! - засмеялся профессор. - Множество событий, определивших развитие нашего мира. Вирусные шторма, первые базы на Марсе и Европе, финал противостояния США и "евразийских хищников", Китая и России.
- Сэшэа? - переспросил Жора.
Жыгмылдын-ака оскалился.
- Да, было такое государство на североамериканском континенте. Сейчас уже не все помнят, а они считали себя, не без оснований, если честно, вершиной цивилизации.
Профессор ударил себя по коленям ладонями, отчего полы халата взметнулись, и дробно захихикал.
Географией Жора интересовался не особо . Какой в ней смысл, когда везде близко, особенно по Сети? Но назвать пяток архипелагов и несколько крупных островов континентом? Это слишком, даже на его взгляд. О чём он тут же сообщил профессору.
- История, молодой человек, царица всех наук, - нравоучительно воздел палец кверху Жыгмылдын-ака. - Невежество грозит повторением старых ошибок. Но, - он улыбнулся, - вам я вкратце расскажу. США, они же Соединённые Штаты Америки, были одержимы идеей превосходства. Экономического, политического, но, главное, военного. В погоне за супероружием они разрушили собственные континент. Термин "однодневное безумие" вам что-то говорит?
- Нет, - помотал головой Жора.
- Удивительно! - всплеснул руками профессор. - А дата 4-е июля 2049-го года?
- Крутится что-то в голове, - признался Жора, - а что, не пойму.
- Ну, хоть что-то, - хмыкнул Жыгмылдын-ака. - Зато после них осталось множество интереснейших вещей! Вещи, молодой человек, всегда несут отпечаток личности их создателей или тех, кто ими владели. Есть специальные методы, близкие к метафизическим...
Профессор не ошибся, историей Жора увлекался даже меньше, чем географией, а метафизику считал блажью. Он кивал, улыбался, но мысли его были далеко. Как долго они летят, когда же кончится этот рейс?
Два часа - небольшой срок, но только если некуда спешить.
После Нового Сиэтла показались отроги Уральских гор, которые плюшевыми зверями развалились на горизонте, потом началась тайга. Она становилась тем гуще, чем выше к северу поднимался инертограв. Города и посёлки стали реже, вечный ковёр леса разнообразили реки и редкие мачты инертопортов.
- Пусто, - заметил Жора.
- Да, молодой человек, - согласился профессор. - Зачем селиться там, куда можно легко добраться за час - другой? Есть, конечно, чудаки-анахореты, но их так мало... Кстати, мы почти прибыли.
В самом деле, инертограв уже тормозил и снижался. В сплошном вельвете тайги стали заметны отдельные вершины, надвинулась причальная мачта. Ещё минута, и Жора с профессором ступили на лётное поле инертопорта "Хара-Алдан".
Пахло смолой и багульником. Поле с трёх сторон окружали кедры и лиственница, с востока его ограничивал Алдан. Именно по нему пришёл грузовой экранолёт, стоявший сейчас под разгрузкой. На краю поля отправки ожидал штабель ящиков с университетскими клеймами. Деловитые роботы сновали туда и обратно, а командовала ими... Анфиса!
- Анфиса... - выдохнул парень. Похоже, слишком громко, потому что девушка его услышала.
- Жорик?! - удивилась Анфиса, отчего стала ещё красивее и привлекательнее. Настолько, что на глаза Жоры навернулись слёзы. - Что ты здесь делаешь, Жорик?
- Я, - Жора запнулся. Что ей ответить? Сказать правду? Страшно, как страшно произнести эти слова: "Я тебя люблю". - Мне просто интересно, - нашёлся он. - Покажи мне раскопки, Анфиса.
Что-то мелькнуло в её глазах. Пусть это будет интерес, лишь бы не разочарование и не скука!
- Что показать?
- Всё, - сказал Жора. "Всё, что угодно, лишь бы дольше быть рядом с тобой", - подумал он про себя, но вслух добавил: - Всё, что интересно.
- Город большой...
Анфиса задумалась, а Жора чуть не подпрыгнул от радости. Не отказалась! Она будет говорить с ним, будет рядом!
- Ладно, - улыбнулась Анфиса. - Я покажу тебе город. Начнём...
Анфиса начала говорить, но Жора плохо понимал слова. Он любовался. Какие у неё красивые губы. Как она вскидывает бровь. Ушки такие нежные и шея... Захотелось прижаться щекой к щеке, вдохнуть её запах...
- Слышишь меня? - рассердилась Анфиса.
- Что? - переспросил Жора.
- Здесь, говорю, глубокие подвалы, - нахмурилась девушка. - С них и начнём. Или пройдёмся по раскопанным улицам, если ты боишься.
"С тобой ничего", - хотел сказать Жора, но произнёс просто: - Не боюсь. Подвалы так подвалы. Идём прямо сейчас?
- После обеда, - успокаиваясь, решила Анфиса.
***
- Как он назывался? - спросил Жора, поедая в столовой синтет-котлету под жгучим соусом.
- Мы не знаем пока.
- Почему? - удивился Жора. - Ведь это город!
- Города как люди, - ответила Анфиса. - Некоторые помнят веками, а другие забывают на следующий день. Павел Ильич говорит, этот забыли. Документов мы не нашли пока. Их даже в архивах нет или не откопали ещё. Там такие завалы... Ну что, готов?
- Конечно!
Сначала Жора подумал, что это холм. Невысокая, поросшая лиственницей и стлаником сопка, каких много в предгорьях Верхоянского хребта. Потом он услышал лязг и скрежет, и заметил механизмы и людей, казавшихся рядом с машинами мелкими мурашами.
- Это Павел Ильич, - представила Анфиса худого мужчину в спецовке, который объяснял что-то группе полузнакомых студентов-археологов. - Он руководитель раскопок.
- Георгий Жуков, - протянул руку Жора.
- Кто это? - поинтересовался Павел Ильич, окидывая Жору придирчивым взглядом.
- Знакомый, - ответила Анфиса. - Покажу ему раскоп.
- Хорошо, только осторожно, - сказал Павел Ильич. - Есть опасные перекрытия, ты знаешь.
- Конечно, Павел Ильич, - кивнула Анфиса. - Мы по краешку.
Здесь оказалось здорово, ново и незнакомо, и Жора ненадолго забыл, что идёт рядом с самой лучшей девушкой на свете.
Вот трёхногая машина направила на склон холма сетчатый раструб, и земля в том месте начала разжижаться, стекать вниз песчано-бурым ручьём, обнажая каменную стену, широкую и ровную, с рядами оконным провалов.
Вот другая машина просеивала через огромное сито грунт.
А вот люди сгрудились возле неприметных развалин со скребками и щётками, и очищали камни вручную. Наравне со студентами там трудился и Павел Ильич.
- А зачем они так?.. - спросил Жора у Анфисы.
- Там культурный слой, - непонятно объяснила Анфиса. - Здесь он тонкий. Павел Ильич говорит, надо бережно.
Что такое "культурный слой" Жора представлял смутно, но переспросить не решился. Ему не понравилось только, каким голосом Анфиса говорила о руководителе, но Жора решил не обращать на это внимания. Он крутил головой во все стороны, не глядя под ноги, и только по случайности не расквасил себе нос. Оттого, наверное, что дорожку, по которой они шли, чисто подмели. Или оттого, что его направляла Анфиса, стараясь при этом не засмеяться.
- Пришли.
Жора очнулся. Кажется, это называлось колоннадой, а в глубине её виднелся проход внутрь холма, в черноту. Проход прикрывала временная дверь. Колоннаду поддерживали современные балки, возмутительно, на взгляд Жоры, несерьёзные.
- Нам туда? - переспросил Жора.
- Конечно, - ответила Анфиса. - Если ты не боишься.
- Я уже говорил, что не боюсь, - рассердился Жора. - Чего мне бояться? Двадцать третий век на дворе...
Он гордо дёрнул подбородком и двинулся вперёд, в подгорную тьму.
За дверью оказался длинный коридор. Люминисцентные шнуры, протянутые вдоль высокого потолка, давали достаточно света. Пол покрывал ковёр неопределённого цвета, он неприятно шуршал под ногами. Метров через десять коридор разделился на три. Широкий проход приглашал вперёд, два узких тоннеля уходили налево и направо. Туда не провели освещение, и тоннели терялись в темноте.
- Нам прямо, - сказала Анфиса.
- Почему?
- Там безопасно и можно спуститься вниз. Помнишь, мы хотели посмотреть подвалы. А эти коридоры, - она кивнула сначала налево, потом направо, - там почти не ходили. Павел Ильич сказал быть осторожнее...
На её лице появилось задумчивое, даже мечтательное выражение, и Жора не выдержал:
- Вот заладила: Павел Ильич да Павел Ильич! Налево пойдём. Или направо. Коридоры как коридоры, что тут может быть опасного?
- Но там темно!
- А фонари на что? - удивился Жора.
Он шагнул налево, в темноту, и фонарь в налобной повязке, которую вручила ему Анфиса после столовой, озарился мягким светом. Этот коридор почти ничем не отличался от центрального, то же странное покрытие на полу, та же штукатурка из каменной крошки, только потолок пониже да стены поближе.
- Ты идёшь? - спросил Жора. - Немного пройдём и вернёмся.
- Жуков! - Девушка закусила губу. - Сказано же, опасно!
- Двадцать третий век! - патетически воскликнул Жора и эхо отозвалось: "...ек, ...ек". - Стены, - Он двинул основанием кулака, затряс отбитой рукой, - ай, крепкие! Пол надёжный!
Жора подпрыгнул, приземлился с грохотом, ещё и притопнул от души.
- Нечему бояться. А вдруг найдём что-то интересное? Сама же говорила, здесь почти не ходили. Представляешь, "Артефакт Анфисы Чен"! Как тебе, а?
Анфиса заколебалась. Действительно, что может с ними случиться здесь такого? Древние, в этом она уже убедилась, строили на века.
- Тем более, - понизил голос Жора, - ты меня в подвал вела. В подвале всё опаснее. Страшнее...
- Хорошо, - решилась Анфиса. - Только я впереди.
- Почему это? - опешил Жора.
- Потому что это я археолог! - Анфиса притопнула ножкой. - А ты... просто экскурсант.
- Как скажешь, - сдался Жора. В конце концов, он её уже переспорил, пусть считает, что победила. На самом же деле победил он, ведь она уже не смотрит равнодушно, а спорит и горячится. Значит, он что-то значит для неё.
Они прошли дальше. Там оказался поворот, потом ещё один, а потом узкая лестница, уходившая вниз, в темноту.
- Ну вот, - сказал Жора, - лестница. Стоило спорить? Просто другая дорога в подвал.
Спустившись ещё на один пролёт, они очутились в очередном коридоре. Простые бетонные стены, такой же пол, редкие плафоны на потолке, обросшие пыльной бахромой. Фонари давали не очень много света, и конец коридора терялся в чернильной мгле. Над входом висел небольшой плакат. На нём самыми обычными, самыми современными быстроглифами было выведено: "Неисследованный район. Осторожно! Вход только с сопровождением".
- Наши здесь не ходили ещё, - непроизвольно понижая голос, произнесла Анфиса. - Здесь может быть опасно. Ты слышишь?
Жора, не оглядываясь, зашагал вперёд. Раньше он за ней бегал, теперь пусть побегает она. Довольно улыбнулся, услыхав за спиной её нерешительные шаги.
- Твой Павел Ильич...
- Он не мой! - возмутилась Анфиса.
- Не твой Павел Ильич, - пожал плечами Жора, - задурил вам всем голову. Здесь не может быть опасно. Здесь бетон. Монолит.
Он стукнул раскрытой ладонью по стене.
- Даже эха нет, вот.
Прошёл несколько шагов, подпрыгнул...
- И здесь монолит! И здесь! И здесь! Чего вы все боитесь?
- Такие правила... - нерешительно начала Анфиса.
- Их придумывают трусы, - заявил Жора. - Это так удобно: всего бояться! А надо всего лишь идти вперёд! И никаких правил мы не нарушаем, ты сопровождаешь меня, а я - тебя.
Он шёл, топал, колотил по стенам, снова топал, а потом коридор кончился.
- Вот тебе и подвал, - пробормотал Жора, рассматривая "свежую" стену из красного кирпича. - Как думаешь, зачем они заложили проход?
- Вдруг там вирус? - предположила Анфиса.
- Нет! - рассмеялся Жора. - Тогда на этой стене, - он опёрся плечом о кирпичную кладку, - висел бы плакат: "Осторожно, вирус".
- На старорусском? - съязвила Анфиса.
- На любом! - отрезал Жора. - Плакат бы висел с черепом и костями, а его нет. Значит, дело не в этом...
Прижав ухо к стене, он задержал дыхание и прислушался. Тишина. Тогда он топнул ногой и снова прислушался. Кажется, что-то изменилось. Там, за стеной, что-то было. Эхо звучало не так, иначе. Спроси Жору, как именно оно звучало, иначе, чем что, он не смог бы ответить. Скрипело? Еле уловимо, на грани слышимости. Или звякало? Или дышало, как огромный и медлительный зверь? Он помотал головой. Ничего не понятно.
- Ничего не слышишь? - спросил он у Анфисы.
- Нет. Нет, но, кажется... - она задумалась. - Но... да?
Да, звуки стали громче. Чтобы их услышать, не нужно было уже прижимать ухо к стене. Скрип, позвякивание, шорох.
- Что это? - спросила Анфиса.
Ответить Жора не успел. Пол ушёл у них из-под ног, мелькнуло перед его глазами изумлённое лицо Анфисы, и они рухнули в темноту.
Падали они недолго. Даже не летели, а скользили по наклонному жёлобу. Несколько мгновений спустя полёт кончился, они не успели даже толком испугаться. Жора огляделся. Они лежали на куче сухого песка, который смягчил падение. Устроители ловушки не собирались никого калечить, но чего они хотели?..
Теперь не узнать.
Жора поднялся, подал руку Анфисе. Комнатка, куда они попали, имела единственный выход - открытую дверь, ведущую в темноту.
- Пойдём? - предложил Жора. - Наверное, дальше твои знаменитые подвалы и начинаются?
- Нет, - ответила девушка и неожиданно шмыгнула носом. - Мы этого места не видели.
- Что, все подвалы обошли? - не поверил Жора.
- Все, - решительно сказала Анфиса, хотя в её глазах Жора заметил сомнение. - Так говорит Павел Ильич, а ему незачем врать.
- Сидя здесь, мы никуда не выйдем, - решил Жора. - Идём.
Сразу за дверью начался короткий тоннель, а потом пространство раздвинулось. Родилось эхо, повторило звук их шагов. Фонари засияли, и в их свете открылось большое помещение. Прямоугольное, чуть вытянутое. Кресла рядами, между креслами проход, а впереди, шагах в тридцати - подиум с трибуной.
- Настоящий зал заседаний! - выдохнула Анфиса. - Это открытие! Надо немедленно сообщить Павлу Ильичу!
- Сообщай, мне-то что? - сказал Жора. - А я прогуляюсь.
Девушка изобразила недовольную гримаску и махнула рукой: "Не мешай!".
Жора подошёл к ближнему креслу и сел. Кресло жалобно скрипнуло и развалилось под ним, подняв клубы пыли. Жора больно ушибся о каменный пол, вдобавок, от пыли он расчихался. Чихал и кашлял, размазывал грязь и сопли по лицу, и всё не мог остановиться, поэтому до него на сразу дошли слова Анфисы.
- Что?! - яростно отплёвываясь, спросил он.
- Я не могу связаться! - с злостью ответила Анфиса. - Сигнал не проходит!
- Какой?.. - начал было Жора, но заткнулся. Глупый вопрос. Конечно, у Анфисы был комм, иначе Павел Ильич не за что не отпустил бы их на экскурсию по подвалам. Не дурак же он, в конце концов? Да и как можно обойтись без комма? Ни погоду не узнать, ни новостей. Ни на подмогу не вызвать...
Жора попробовал свой. В ухе пискнуло, в поле зрения выскочило сообщение: "Отсутствие сети. Проверьте подключение". Жора сморгнул, стирая бесполезную строчку с внутренней стороны века.
- У меня тоже, - сообщил он. - Неполадки какие-то в сети.
- Да не в сети! - кошкой зашипела Анфиса. - Стены экранируют! Мы глубоко и сигнал не проходит.
- Это получается, - задумчиво проговорил Жора, - наверху не знают, где мы?
- Да! - крикнула Анфиса, и эхо разнесло её крик по всему залу. - Не знают! Ты виноват, ты! Говорила же, идём прямо! Ох, ну я и дура...
Она в сердцах ударила по креслу, которое, конечно, с готовностью развалилось, выпустив в воздух клубы пыли.
- Мы тут умрём! - прокашлявшись, заныла Анфиса. - От жажды и голода умрём! У меня с собой всего маленькая бутылочка воды, а у тебя и того нет!
Она села на пол и шмыгнула носом.
- Не может быть, чтобы отсюда не было выхода, - заявил Жора. - Как-то сюда проходили все эти люди?
Он обвёл рукой ряды кресел.
- Не знаю и знать не хочу... - ответила Анфиса.
Она дулась, и Жора мог её понять. Лёгкое приключение, развлечение на досуге превратилось в проблему. Их, конечно, найдут, двадцать третий век на дворе, но вот когда?
- Сиди здесь, никуда не уходи, - сказал ей Жора. - Я на разведку.
В самом деле, не может в таком большом зале быть только один вход. Все эти люди, которые здесь собирались, они же в дверях будут толпиться, передавят друг друга. Решив так, Жора направился в обход зала. У подиума задержался. Его внимание привлекли портреты на стене, за трибуной. От того места, где осталась Анфиса, портреты были не видны, свет до них не доставал, зато от трибуны Жора смог рассмотреть их в подробностях.
С первого на него смотрел немолодой сероглазый мужчина, светловолосый, вернее, почти седой, с большими залысинами и косым пробором по левой стороне головы. Смотрел прищурившись, слегка улыбаясь. Костюм на нём был серый, брови неопределённого мышиного цвета, а ресниц не было заметно вовсе. Из общей доброжелательной блёклости выделялся только синий галстук в серый горошек.
Второй портрет изображал военного с большими звёздами на плечах. Это был совсем седой человек, по-видимому, из коренных, румяный, с широкими крыльями носа и карими глазами. Значительный и импозантный, сказал бы Жора, если бы не взгляд, направленный в сторону первого портрета. Недоумённый, ожидающий приказа? Собачий какой-то?
Жора помотал головой. Придёт же в голову такая чушь! Какое ему дело до этих давно умерших людей? Совершенно ему неизвестных, не оставивших в истории следа. Во всяком случае, заметного следа. Сталина или Наполеона Жора бы узнал, это точно.
Оставив позади портреты Улыбчивого и Румяного, Жора продолжил обход. Выход, вот о чём нужно думать. Или хотя бы о воде. Во рту саднило: здесь такой сухой воздух, что без воды они не протянут и нескольких суток, а кто его знает, сколько продлятся поиски? В то, что их могут не найти, Жора не верил. Двадцать третий век на дворе.
Обойдя зал по окружности, он обнаружил ещё целых три двери. Все они были заперты, но универсальный нож, который Жора всегда таскал с собой, послужил прекрасной отмычкой. Первая вела в коридорчик, заложенный посередине кирпичом. Жора, помятуя о ловушке, которая забросила их сюда, не рискнул подходить ближе. За второй оказался обычный туалет на три посадочных места, но с зеркальными стенами. Жора, увидев раковины с кранами, обрадовался, было, но радость быстро умерла. По сухости трубы могли соперничать только с воздухом, который драл горло подобно наждачной бумаге. Воды не оказалось ни в бачках, ни в заросших пылью унитазах.
- Вот такой вот облом, - пробормотал Жора в огромное зеркало над умывальником. Зеркало выглядело новеньким, свет фонаря отражался от него, потом от зеркала за спиной, и так бесконечное количество раз. Взглянув на длинный, уходящий в бесконечность ряд Жуковых с фонарём на лбу, Жора ощутил потусторонний ужас.
- Никто оттуда не вылезет, понял? - громко, чтобы развеять внезапную жуть, произнёс Жора и поспешил покинуть туалет.
Плотно, до щелчка, прикрыв за собой дверь.
За третьей дверью находился секретариат с десятком конторских столов. Дверь наружу тоже была надёжно заварена. Водой и здесь не пахло.
Когда он вернулся, Анфиса спала. Натаскав обломков кресел, она устроила что-то вроде гнезда, свернулась в клубочек и сопела. "Почему нет?" - подумал Жора и прилёг рядом. Поворочался немного и тоже уснул.
...Разбудили его странные звуки. Анфиса! Она не ругалась, но лучше бы она кричала в голос, потому что сейчас её била крупная дрожь, а зубы стучали так громко, что этот стук и разбудил парня.
- Что случилось?! - встряхнув девушку за плечи, спросил он.
В самом деле, с потолка зала свисала на цепях огромная люстра, пережиток иных эпох. Потолок был не так высок, как ожидалось от такого помещения, и свет налобного фонаря позволял хорошо её рассмотреть. Обилие цепей, цепочек, гнутых трубок, матовых шаров, блестящих - когда-то - висюлек...
Люстра висела незыблемо и неподвижно, да и с чего ей качаться тут, на глубине?
- Не качается, - сказал Жора.
- Посмотри, неужели ты не видишь? - свистящим шёпотом потребовала Анфиса.
Жора вгляделся. В потёмках может почудиться что угодно, но люстра была так велика, прямо динозавр среди люстр, и не заметить...
Сдвинулась! И тот же раздался протяжный низкий скрип: Скрррр-ап.
- Вот же! - Ткнула его в бок Анфиса. - Слышишь? Видишь?!
- Вижу, - ответил Жора.
И сразу усомнился, поскольку люстра снова была неподвижна, мертва.
Скрррр-ап!
- Опять!
- Может, землетрясение? - с опаской произнёс Жора.
- Какое землетрясение?! - замотала головой Анфиса. - Нет тут землетрясений, и не было никогда!
- Тогда что? - глупо спросил Жора.
Анфиса не ответила, потому что в тиши снова прозвучало: Скрррр-ап!, а люстра качнулась - и снова замерла.
Она притягивала внимание. Жора вглядывался в полумрак над головой до рези в глазах, до головокружения, но чудовищный прибор был неподвижен. Устав, Жора перевёл взгляд на портреты, и в этот миг люстра вспыхнула с силой всех своих сотен ламп.
Анфиса за спиной взвизгнула. Жора успел зажмуриться, но перед глазами ещё с минуту плавали цветные пятна. Теснились, толкали друг друга цветными боками, и мешали Жоре решить, привиделось ему или нет, как в безжалостном свете выдвинулись из стены, обрели призрачный объём фигуры Улыбчивого и Румяного...
...Холод коснулся его лица. Жора открыл глаза и непроизвольно дёрнулся, отпрянул. Хотелось бежать, вот только ноги не слушались. Хотелось кричать, но язык словно примёрз к нёбу. Люстра погасла, но света от фонаря хватило, чтобы увидеть: Улыбчивый стоял совсем близко и улыбался мёртвой улыбкой, в которой не было ни капли тепла. Глаза его тлели серым огнём. Румяный маячил чуть позади, и был он бледен как смерть, а глаза превратились в две чёрные дыры. Сквозь жуткие фигуры, как в тумане, виднелись кресла, подиум и сами портреты. Улыбчивый наклонился к Жоре, протянул руку и коснулся его щеки.
Это не было ни скользко, ни противно, только чуть холодно, словно снежинка упала на лицо, но Жора понял: он умрёт, если Улыбчивый прямо сейчас, немедленно не уберёт свою руку. Ужас, как давеча в туалете - или это случилось ещё сегодня? - сжал его внутренности, и Жора завыл, тихонько и безнадежно...
- Трус.
Слово прозвучало, но Жора ещё не понял, что надежды его разбиты. Он только бессильно смотрел, как Анфиса с обломком кресла в руке наступает на Улыбчивого.
- Уходи! Прочь! Брысь!
Она размахивала своим оружием, тыкала им в Улыбчивого, и призрачная фигура отступила, пошла волнами - и схлопнулась! Следом исчез и Румяный. Анфиса ушла в дальний угол зала и села там, подтянув ноги к подбородку. Жору она не удостоила и взгляда.
Тянулось время. Жора перебрался ближе к девушке, пытался заговорить с ней - бесполезно. Анфиса сидела, глядела прямо перед собой и молчала. Душу Жоры точило отчаяние: она не хочет говорить с ним, не хочет видеть и замечать его! Так они и умрут, не обменявшись и словом. И только фонари будут гореть, когда их тела истлеют. От жалости к себе хотелось плакать.
Потом одна из стен вспучилась горбом и лопнула, и в дыру вполз многоногий робот. На спине его восседали Жыгмылдын-ака и Павел Ильич. Жора от неожиданности онемел, а Анфиса вскочила на ноги и с воплем кинулась к Павлу Ильичу. Профессор вежливо посторонился, слез с робота и примостился рядом с Жорой.
- Не расстраивайтесь вы так, Георгий, - сказал он. - Материальный фантом это такая вещь, знаете ли. Не каждый при его виде совладает с нервами, особенно в первый раз.
- Материальный фантом? - тупо повторил Жора.
- Метафизика, - улыбнулся Жыгмылдын-ака. - Помните, я рассказывал?
- Что?
Жора всё никак не мог прийти в себя...
- Эти портреты, - объяснил профессор. - Они как намоленные иконы. Незаурядные были персонажи. Любовь и обожание, ненависть и проклятия сплелись в клубок, создали могучий фон. Наложили, как я говорил, отпечаток. Я им только воспользовался. Посмотрел, так сказать, их глазами. Дальше уже было проще.
- А кто это? - спросил Жора.
Он был как в тумане, и объяснения старого историка с трудом доходили до его сознания.
- Не знаете? - с прищуром посмотрел на Жору профессор.
- Нет, - признался Жора.
- Собственно, это и неважно, - пожал плечами Жыгмылдын-ака. - Главное, вас удалось найти. А вы вроде и не рады?
Жора почти не слушал профессора, он смотрел на Анфису. Она устроилась рядом с Павлом Ильичём. Тот что-то говорил негромко и ласково, а в глазах Анфисы плескалось обожание.
Профессор проследил взгляд Жоры и произнёс, похлопав того по плечу:
- Ах, вот оно что! Не берите в голову, Георгий. Вы ещё молоды, всё образуется, всё будет хорошо.