Стремительно наползающий на станцию туман озадачил Воронцова. Несколько минут назад восходящее солнце еще окрашивало лучами красный кирпич водонапорной башни, как вдруг все мгновенно потеряло свой цвет, быстро растворяясь в молочной дымке. Звонкая перекличка петухов и громкий рев коров, требующих утренней дойки, доносившиеся со стороны ближайших к железной дороге хат, внезапно стали приглушенными и далекими. Звук шагов поручика Корнеева Воронцов услыхал только тогда, когда тот оказался рядом.
- Господин капитан! Срочная депеша из Генштаба! - поручик протянул телеграфную ленту. В телеграмме говорилось о том, что поезд Великого князя Николая Николаевича уже миновал Столбцы.
- Часа через два проследует через Койданово, - подсчитал Воронцов и поднял глаза на станционные часы. - В ближайшее время поездов не ожидается, а потом можно будет и отдохнуть. Устали, поручик?
- Есть немного, Валерий Константинович, всю ночь в ожидании... Господи! - изумленно воскликнул Корнеев. - Откуда он тут?
Воронцов резко обернулся. Со стороны Фáниполя на станцию неторопливо вползала черная туша паровоза. Окутываемая липким паром она периодически становилась практически невидимой в тумане, создавая иллюзию призрачной фантасмагории. Лязгнув буферами, состав из нескольких пассажирских вагонов плавно замер у перрона, напоследок смешав с туманом плотный ком черного дыма, и из зольника просыпались затухающие искры шлака, наполняя окружающий воздух угольной гарью.
- Черт подери! - выругался капитан и выбросил окурок папиросы. - По расписанию, в этот час, нет никаких поездов! Поручик! Немедленно телеграфируйте в Минск! Узнайте, какого черта, и что за поезд они выпустили на перегон! И позовите мне Мельникова! - поручик козырнул и быстро направился к дверям вокзала.
Через несколько минут на перрон выскочил взъерошенный начальник станции, спросонья пытаясь одной рукой застегнуть верхние пуговицы мундира, а другой, поправить форменную фуражку. Кое-как совладав с непослушным воротом, он замер перед капитаном, часто моргая красными от недосыпа глазами. Воронцов, натягивая лайковые перчатки, поинтересовался:
- Господин Мельников, если не ошибаюсь, в этот час никакого поезда не ожидалось?
- Никак нет, господин капитан. Первый утренний экспресс всегда проходит аккурат в десять часов. Но, у нас, он не останавливается.
- А откуда тогда этот состав взялся?
- Не могу знать, - развел руками Мельников. - Нас не уведомили.
- Пойдемте разбираться! Поезд князя Николая следует без остановок, так что дорога каждая минута. Нам тут еще саботажа не хватало! Под суд пойдем все! Понятно, Савелий Степанович?
- Как не понять-то, господин капитан. Государственной важности дело. - Начальник станции вздохнул и решительно направился к прибывшему поезду. Снова взглянув на часы, Воронцов отправился следом.
Несколько дней назад кайзеровскими войсками была взята Варшава, самый западный город Российской империи, и Ставка Верховного главнокомандующего располагавшаяся в Барановичах, оказалась в непосредственной близости к новой линии фронта. Высочайшим указом императора было принято решение о переносе Ставки в Могилев, после чего командование армией должен был принять на себя сам Николай II, освободив от этого тяжкого бремени своего родного дядю, осуществлявшего руководство с самого начала войны. Согласно особой директиве Генерального штаба разработанной генерал-лейтенантом Пустовойтенко, ведавшим в Ставке разведкой и контрразведкой, всем отделам Особого делопроизводства надлежало обеспечить безопасность движения поезда Великого князя, направлявшегося из Барановичей в Могилев. По донесениям агентов контрразведки, активность германских шпионов достигла своего пика уже не только в прифронтовой полосе, но и в глубоком тылу, поэтому не исключалась возможность вражеских диверсий. На каждую станцию перегона Барановичи - Могилев для контроля были направлены офицеры контрразведки во главе приданных подразделений железнодорожных и казачьих войск.
Когда Воронцов прибыл в Койданово, он организовал охранение прилегающих путей и каждые три часа, в направлении Фáниполя и Негорелого, отправлял солдат на ручных дрезинах с осмотром железнодорожного полотна, а несколько казачьих разъездов осматривали окрестности на предмет засад. К утру на всех узловых станциях должны были задержать встречные составы и эшелоны, и внезапное прибытие отсутствующего в расписании поезда ставило под угрозу срыва всю операцию русского Генштаба.
- Чудной поезд, - начальник станции с интересом рассматривал весь состав. - Должно быть, иностранный. У нас в зеленый цвет вагоны красят. Да и труба у паровоза шибко большая.
Воронцов тоже обратил внимание на причудливую форму и цвет вагонов, но не придал этому особого значения. По железным дорогам Российской империи передвигалось немало поездов, как разных годов выпуска, так и производства разных стран. Но все же главной приметой, выдававшей иностранную принадлежность этого неизвестного состава, являлась золоченая надпись 'Sanetti' на всех, плотно закрывающих окна, шторах. Начальник станции достал из кармана свисток и пронзительно свистнул, желая привлечь внимание машиниста, но закрытые двери будки экипажной части так и не открылись. Оставив Мельникова у паровоза, капитан прошелся вдоль состава. Три вагона, но до сих пор все двери тамбуров закрыты, и из них не выглянул, ни один человек. Ни пассажиры, ни проводники...
Прибежал запыхавшийся поручик Корнеев, с пучком телеграфной ленты в руке.
- Господин капитан! Со вчерашнего вечера из Минска не выпускали ни одного поезда. Я телефонировал в Фáниполь. У них все тихо. Прибыли наши солдаты на дрезине и уже отправились обратно, а в ближайшее время, поездов через станцию не проходило.
- Что за чертовщина! - удивился Воронцов и сдвинул фуражку на затылок. - Тут прямой перегон до Минска, никаких развязок. Откуда же он тогда взялся? Вот что, поручик... Направьте подпрапорщика Кандыбу на помощь Мельникову, пусть хоть разнесут весь паровоз, но добудут мне этого машиниста. Сами же возьмите несколько солдат - и ко мне. Я пока проверю двери, может, какая-нибудь из них открыта.
- Слушаюсь! - Корнеев быстрым шагом направился к вокзалу.
Еще раз осмотрев состав, и поднявшись на тормозную площадку последнего вагона, Воронцов нашел незапертую дверь. Толкнув ее, он прошел в коридор и замер в изумлении. Внутренне убранство самого обычного вагона поразило своей роскошью привыкшего за годы войны к аскетическому образу жизни капитана. Пол коридора покрывал узорчатый ковер, а двери купе были инкрустированы яшмой и золоченым шпоном, образовав замысловатый рисунок. Тяжелые парчовые шторы закрывали все окна, не пропуская внутрь дневной свет, и только несколько электрических светильников рассеивали полумрак.
Расстегнув кобуру, капитан осторожно постучал в дверь ближайшего купе. Не стоило исключать того, что пассажиры просто спят, и поэтому никто не выглядывал из окон, чтобы посмотреть, где остановился поезд. Ну, и вероятность вражеской диверсии не стоило сбрасывать со счетов. Уничтожить Верховного главнокомандующего и генералов Генштаба вражеской армии одним ударом не отказалась бы ни одна разведка мира.
Из-за двери не доносилось ни звука. Постучав еще раз, и не дождавшись ответа, Воронцов отворил ее, но купе оказалось пустым. Он перешел к соседней двери, только и тут, и в остальных купе никого не было. Кое-где на столиках стояли разнообразные винные бутылки, а на диванчиках покоились забытые веера, трости, мужские и женские шляпы, что наводило на мысль о поспешном бегстве.
Внезапно вагон вздрогнул и послышался пронзительный шелест металлических колес трущихся о рельсы. Воронцов подскочил к ближайшему окну и одернул штору. Мимо тянулись силуэты станционных построек, все еще размытые туманом, промелькнуло перекошенное лицо начальника станции, растерянный поручик рвал из кобуры револьвер, а подпрапорщик Кандыба выхватил из рук солдата винтовку и выстрелил в воздух. Поезд продолжал набирать ход. Капитан бросился в тамбур и стал крутить стоп-кран Гарди, но вместо ожидаемого скрежета колес, продолжался их мерный перестук. Предположив, что тормозной кран не рабочий, Воронцов побежал по другим вагонам, в надежде, что в них окажутся исправные механизмы, но и там, ни один из них не сработал.
Лихорадочно закружившиеся мысли искали выход из сложившейся ситуации. Поезд Верховного главнокомандующего следует без остановок, и предупредить о встречном составе нет возможности. Поручик Корнеев, скорее всего, уже шлет депеши в Негорелое и Генштаб, и даже если тот поезд остановят, то этот продолжит свой путь и столкновения не избежать. И тогда случится большая катастрофа. Формирование нового состава Ставки займет какое-то время, армия будет деморализована, а чем это грозит на всех фронтах, Воронцов боялся даже представить. В Академии Генштаба учили принимать быстрые и решительные действия, когда этого требовала сложная ситуация, что он хорошо усвоил, поэтому начав войну поручиком, за неполный год, прошедший с начала боевых действий и дослужился до капитана. Сняв фуражку, он повесил ее на рукоять тормозного крана и открыл дверь к паровозу.
С открытой площадки, перебираясь через сцепку вагона, капитан посмотрел по сторонам. В хлопьях тумана смешивающегося с клубами дыма, просматривались проносящиеся деревья и какие-то строения. Справившись с волнением и не слушая гулко бьющегося сердца, практически заглушающего громкий стук колес, Воронцов по скобам на водяном баке поднялся на тендер и по угольной куче спустился к будке машиниста. Выхватив револьвер, он стремительно ворвался внутрь, ожидая увидеть там все что угодно, но только не пустую экипажную часть, идущего под всеми парами паровоза. В топке бушевал огонь, с какого-то вентиля потравливал пар, отчего в помещении было влажно, и Воронцов мгновенно покрылся испариной.
Руки от бессилия опустились, и капитан растерянно осмотрел кабину. Надписи на приборах и над вентилями были все на иностранном языке, но из-за сокращений невозможно было понять, на каком именно. Взгляд случайно остановился на месте машиниста. Как-то, еще в самом начале войны, в Барановичах капитан инспектировал маневровый паровоз, расформировывавший поезд Верховного главнокомандующего, и переставлявший личные вагоны Великого князя на запасные пути. Тогда он обратил внимание на передвигаемые рычаги и поинтересовался у машиниста об их назначении, о чем тот с воодушевлением и поведал. Сейчас капитан увидел поразительное сходство этого паровоза с тем, маневровым. Он бросился к реверсу, и потянул его на себя, потом дернул рычаги тормозной магистрали всего состава и самого паровоза, но никаких изменений не произошло - поезд продолжал свой путь. Открыв створку окна, капитан выглянул из него, но кроме тумана ничего не увидел.
После всех своих неудачных попыток остановить паровоз, капитан Воронцов тем же путем вернулся в первый вагон. В полном отчаянии и в ожидании скорой, неминуемой катастрофы, вынул из кармана 'брегет' и открыл крышку. По его подсчетам, до встречи двух поездов оставалось всего несколько минут. Вдруг стук колес усилился, дверь в тамбур отворилась, и в вагон вошел какой-то человек, одетый в просторную рубаху и широкие штаны. Капитан тотчас выхватил из кобуры 'наган' и навел на незнакомца.
- Стоять! - рявкнул капитан.
Но человек уже остановился сам, в изумлении рассматривая Воронцова.
- А я думал, мне показалось, будто кто-то есть тут еще...
- Как остановить поезд? Ну? Отвечать!!! - капитана пока не волновало ничего другого, кроме судьбы Верховного главнокомандующего.
- Боюсь, это невозможно сделать. Иначе я бы сам его давно остановил. - Незнакомец пожал плечами.
- Как это понимать? - слово 'невозможно' лишало последней надежды на благополучный исход происходящего.
- Можно я руки опущу? - человек улыбнулся. - И давайте поговорим спокойно. Я вам все объясню.
- На разговоры нет времени! Через несколько минут этот поезд столкнется с поездом Верховного главнокомандующего, и мы все погибнем!
- Я думаю, - незнакомец продолжал снисходительно улыбаться, - ничего не произойдет. Этот поезд не может ни с кем столкнуться. Это поезд-призрак.
***
- Простите, господин офицер, не совсем понимаю ваше звание. У вас нет звезд на погонах. - Они расположились в ближайшем купе, друг напротив друга, но оружия капитан не убрал.
- Капитан Воронцов. В свою очередь, с кем имею честь говорить?
- Василий Петрович Комаровский. Председатель комиссии по изучению аномальных явлений при Национальной академии наук России.
- Прошу прощения, господин Комаровский, но я не совсем вас понимаю. - Нахмурил брови Воронцов. - Каких явлений?
- Необычных или необъяснимых. Моя комиссия как раз и занимается поиском причин, для их объяснения. Вот вы, как попали на этот поезд?
- Этот поезд внезапно появился на станции Койданово, на пути следования поезда Верховного главнокомандующего, князя Николая Николаевича. В существующем графике движения поездов он отсутствует. Я проверял вагоны, в надежде получить объяснения от проводников, когда он тронулся в путь. Остановить я его не смог. Вы обещали предоставить объяснения. Я вас слушаю.
- Простите, а какое сегодня число?
- Восьмое августа тысяча девятьсот пятнадцатого года.
- Хм. Занятно. Ну что ж..., только прошу, не воспринимайте все, мною сказанное, выдумкой или бредом сумасшедшего. - Несколько виновато улыбнулся Комаровский. - Я уже достаточно заработал этих, весьма нелестных эпитетов о своей персоне.
- Это будет зависеть от того, что именно вы мне скажете. - Надменно произнес Воронцов.
- Я, в отличие от вас, попал на этот поезд совершенно неслучайно. Это было мое желание. Понимаете, я исследователь. А этот поезд является загадкой, как вы уже, наверное, заметили.
- Кроме того, что он движется без управления людей, и его невозможно остановить, я не заметил в нем необычности.
- Я понимаю... - Комаровский вздохнул и продолжил. - Четырнадцатого июля тысяча девятьсот одиннадцатого года этот поезд отправился с Римского вокзала в небольшое турне, организованное фирмой 'Sanetti'. - Воронцов невольно глянул на шторы, прикрывающие окно. - Цвет итальянской знати того времени отправился в эту поездку. Они решили осмотреть окрестности недавно построенной железной дороги и непосредственно, величайшее достижение того времени - сверхдлинный тоннель пробитый в горах Ломбардии. Прогулка была увеселительная. Вы, наверное, заметили, когда осматривали вагоны, что практически в каждом купе полно запасов вин и фруктов...
- Заметил. - Кивнул Воронцов.
- Когда они приближались к этому тоннелю поезд был окутан странным туманом, который густел все больше и больше. Два человека, располагавшиеся в тот момент на задней площадке последнего вагона, испугались и в последний момент спрыгнули. Поезд вошел в тоннель... и исчез.
- Как исчез? - Воронцов недоверчиво взглянул на Комаровского.
- Вошел в тоннель с одного конца, а с другого не вышел. Организованные поиски ни к чему не привели. Исчез и сам поезд, и оставшиеся в нем сто четыре пассажира. Это происшествие тогда напугало многих. Историю постарались замять, а входы в сам тоннель завалили камнями. И все бы ничего, но потом этот поезд внезапно появился в Цюрихе, в тысяча девятьсот двадцать девятом году. По свидетельству дежурного по станции, они с машинистом этого поезда недоуменно рассматривали друг друга. Дежурный не мог понять, как этот поезд, отсутствовавший в расписании, появился с той стороны, куда несколько минут назад отправился бернский экспресс. Потом состав отправился дальше, дежурный поспешил оповестить станции на пути следования, но до следующей станции поезд не дошел. Словно растворился в воздухе. Впоследствии, он еще не раз объявлялся в различное время и в разных странах. И все описания очевидцев этого поезда практически совпадают. Самое примечательное, что в сороковых годах девятнадцатого века, в Мехико объявились и сами пассажиры, которые в течение недели попали в сумасшедший дом. Им никто не верил, что они приехали в Мексику из Рима на поезде. - Комаровский улыбнулся.
- Вы хотите мне сказать, - поглаживая усы, скептически произнес Воронцов, - что это машина времени. Так?
- Ну, в некотором роде.
- Я читал 'Машину времени' Уэллса. - Засмеялся капитан. - И знаю, что это всего лишь, фантазия писателя.
- Ну, вероятнее всего, этот поезд является машиной времени только отчасти. Это скорее проводник, соединяющий собой разные временные потоки. Железная дорога, это одно из величайших изобретений человечества, и она окутывает своей сетью практически весь мир. А так как наша Земля является сферой, то есть эта сеть как бы искривляется, то существует вероятность, что в местах искривления плоскости возможны временные проколы. Представьте себе лист бумаги. Допустим, что это время. С одного конца листа пусть будет прошлое, в середине настоящее, ну и с другого конца, соответственно, будущее. И если его сложить, то прошлое, настоящее и будущее окажутся в непосредственной близости. Проткни этот лист, и окажешься в прошлом или будущем.
- И как же, по-вашему, происходят эти проколы на самом деле?
- Перед исчезновением поезда в Мессине произошло сильное землетрясение. Оно и образовало хронодыру в том районе. Ну, а об остальных возможностях я могу только предположить. Землетрясения другой временной эпохи, открывающие проколы в другое время. Или же, происходящие во время войн сильные взрывы снарядов и бомб. Причин, я думаю, великое множество, только доподлинно нам это пока неизвестно. У вас же сейчас идет война? Кто знает, по какой причине открылась хронодыра, именно в восьмое августа пятнадцатого года?
- Почему вы говорите о нашем времени в таком контексте? - подозрительно произнес Воронцов. - Не хотите ли вы сказать, что сами из другой эпохи?
- Не только эпохи, - утвердительно кивнул Комаровский. - Но и из другого мира.
- Вы несете невозможный бред! - поднялся с места капитан. - Я требую, чтобы вы мне немедленно рассказали о возможностях остановить этот поезд, иначе, клянусь, буду вынужден вас застрелить!
- Я понимаю ваше возмущение и недоверие, господин капитан, - спокойно ответил Комаровский. - Но, даже застрелив меня, вы ничего этим не добьетесь. Я понимаю, что вы солдат, но не всегда можно решить проблему с помощью оружия. - Он одернул штору, и посмотрел на мелькающий за стеклом пейзаж. Потом привстал и, опершись о столик, что-то внимательно стал высматривать во внезапно сгущающейся темноте. - Я, кажется, смогу сейчас вам кое-что доказать. Туман уже рассеялся. - Комаровский улыбнулся. - Только нам необходимо пройти в последний вагон. Пойдемте?
- Ну что ж. - Воронцов в свою очередь глянул в окно. Там мелькало множество далеких огней. - Попытайтесь.
Пропустив Комаровского перед собой, капитан медленно двинулся следом, ни на секунду не потеряв того из виду и не опустив револьвера, покуда оба шли через состав. На тормозной площадке последнего вагона они остановились. Комаровский достал из кармана электрический фонарь и посветил за ограждение.
- Взгляните, господин офицер. Что вы видите?
- Ничего. - Равнодушно пожал плечами Воронцов. И вдруг его словно обдало ледяной водой. При явно слышимом перестуке колес железнодорожные пути отсутствовали вообще. Местность, по которой двигался поезд, представляла собой насыпь заросшую травой.
- Теперь вы верите в необычность этого поезда? Мы сейчас с вами движемся по бывшей дороге, которую построили в пятидесятых годах девятнадцатого века и впоследствии разобрали, как устаревшую. Если я не путаю, то те россыпи огней горят на военных кораблях, и это бухта Балаклава, в Крыму. Если это так, то мы сейчас с вами в пятьдесят пятом году двадцатого века. И через несколько часов в этой бухте взорвется и затонет крейсер. Так повелось, что появление этого поезда всегда связывают с несчастьем.
Воронцов убрал 'наган' и попросил фонарь. Перегнувшись через ограждение, он пытался высмотреть в траве рельсы, все еще продолжая сомневаться в словах Комаровского. Вдруг он почувствовал острую боль в шее, а отпрянув от края площадки, увидел в руке своего попутчика шприц. Рука непроизвольно потянулась к кобуре, поплывшее в глазах окружающее пространство резко качнулось, и он начал заваливаться набок, но был заботливо подхвачен под руки Комаровским. Словно издалека послышались его слова:
- Спокойно капитан, спокойно. Все хорошо...
Воронцов очнулся в кресле, в окружении тихо гудящих непонятных приборов, что заполняли собой какое-то помещение. Большой письменный стол у двухстворчатой двери создавал иллюзию с кабинетом, но прекрасно слышимый стук колес и легкое покачивание жидкостей, в пробирках и колбах занимающих весь стол, указывали на то, что капитан находится еще в поезде. Сразу вспомнив, что было ранее, он вскочил и потянулся к кобуре, но она оказалась пуста. Раздался звук открываемой двери и в кабинет вошел Комаровский.
- А, капитан! Вы очнулись. Только прошу вас, не пытайтесь меня убить сразу. Выслушайте сначала. Я поэтому и разоружил вас пока, от греха. А что не связал, то я надеюсь на ваше благоразумие.
- Попытки слушать ваши россказни меня не доводят до добра. - Глаза Воронцова скользили по кабинету, в поисках подходящего оружия.
- Клянусь, - Комаровский приложил руку к груди, - уколов больше не будет. Присаживайтесь. Все равно у вас нет другого выбора, кроме как выслушать меня. Все, что я говорил вам ранее - это правда. Только есть еще несколько аспектов, о которых я хотел бы вам рассказать, перед тем, как перейти к главной части нашего разговора. - Комаровский прошел к столу и присел на его краешек.
- И хотя я понимаю - все, что скажу вам сейчас, покажется невозможным. Не стану вас за это осуждать. Итак... Этот поезд курсирует не только по Времени, но и между мирами. Я не знаю, насколько вы сведущи в научных открытиях вашего мира и времени, но хочу сказать, что Вселенная многомерна. В нашем мире давно известны пространственные мерности, по-другому называемые слоями. И каждый такой слой представляет собой какой-нибудь отдельный мир.
Пока открыто только шесть таких слоев, но как гласит легенда, существует еще один, седьмой, он же, центральный. Если разобраться, то в мифологии и наших с вами миров, как и остальных четырех, часто встречается упоминание магической сути цифры 'семь'. Практически в каждой отрасли человеческой деятельности встречаются постулаты, содержащие обращение к этой цифре. Взять, к примеру, музыку. Семь основных нот. В природе семь цветов радуги. В математике семь - это минимальное число сторон правильного многоугольника, который нельзя построить с помощью циркуля и линейки. И даже согласно вашей Библии, Всевышний сотворил мир за семь дней. На основе этого, можно сделать заключение, что и в многомерной Вселенной все же существует семь миров-слоев, и легенда не является вымыслом. Я не слишком сложно объясняю? - поинтересовался Комаровский, заметив интерес капитана к старинному канделябру, стоящему на журнальном столике у кресла.
- Нет-нет, продолжайте. - Воронцов придвинул подсвечник поближе, и уже не скрываясь, взял его в руку, делая вид, что рассматривает рисунок на основании, а на самом деле прикидывая его вес. - Занятные животные. - И, саркастически хмыкнув, поинтересовался. - Это в Вашем мире, такие зверюги водятся?
- В том то и дело, что нет. Я побывал во всех шести мирах и не встречал нигде таких животных. Полагаю, что они из центрального, хоть в них и просматривается схожесть с животными других миров. Этот канделябр достался мне по наследству, но никаких свидетельств о его происхождении я не нашел.
- Прискорбно. Слишком интригующие рисунки. - Капитан отставил подсвечник в сторону, убедившись, что его можно использовать как оружие. В Академии Генштаба учили превращать в орудие убийства простую обеденную тарелку, а тут целый предмет, способный проломить череп.
- Так, о чем же я... - нахмурил брови профессор. - А! Так вот, все наши миры очень похожи и связаны между собой. Видимо, они переплетаются в тех же местах, где образуются проколы во времени, о которых я уже вам говорил. И хотя степени развития наших миров в науке, технике, культуре или же в системах государственного управления очень разные, происходящие негативные события в одном мире, через какое-то время происходят в других. Как от камня, брошенного в воду, по соседним мирам проходят волны нестабильности. И очень значительно в этом преуспел ваш мир. У вас уже год идет война. У нас она только началась. В других мирах она начнется позже, когда до них докатятся ее отголоски.
- Вы хотите сказать, - недобро прищурился капитан, - наш мир всю воду баламутит? Исходя из ваших рассуждений и примеров, я могу сделать вывод, что наш мир является центральным, осью, этой вашей слоеной Вселенной.
- Нет! Это исключено! - запротестовал профессор. - Я считаю, что Центральный мир - есть средоточие Истины, Порядка и Благодетели. Именно из него распространяются по слоям все великие изобретения, какие были в истории Вселенной. Только каждый мир получает то, что заслуживает. Я думаю, что Ваш мир изначально был предназначен для войн. На протяжении многих веков вы убиваете друг друга, тогда как в параллельных мирах царило умиротворение и всеобщее уважение между народами, и только последнее столетие, когда в вашем мире стал развиваться технический прогресс, и вы стали с успехом применять его для уничтожения подобных себе, у нас появились столь негативные колебания способные разрушить всю систему мироздания.
- Эти приборы, - Комаровский показал на гудящую аппаратуру, - считывают информацию из миров, в которые попадает этот поезд. Это позволило нам проанализировать вашу историю и заглянуть в будущее. Война, идущая у вас сейчас, закончится, но ее результаты послужат формированию такой обстановки в мире, что это приведет, через какой-то небольшой временной интервал, к началу новой, еще более страшной бойни, которая сильно отразится на остальных слоях. Все ученые и политики нашего мира сейчас ломают головы над решением этой проблемы. Остановить начавшуюся у нас войну и поспособствовать скорейшему завершению вашей, чтобы не допустить начало новой войны в будущем. Только у меня есть свое решение этой проблемы. И для этого мне нужна ваша помощь, господин капитан, раз вы уже попали на этот поезд.
- Весьма любопытно, - усмехнулся Воронцов. - Я вас внимательно слушаю. Очень хочу услышать, как быстро остановить войну.
- А с чего вы решили, что это произойдет быстро? - удивился Комаровский. - На это потребуется некоторое время. Только хочу сразу вас предупредить, что в свою эпоху вы не вернетесь.
- Как так?! - воскликнул капитан. - Почему?
- У вас, у военных, как говорят? Снаряд в одну воронку дважды не попадает? Вот и этот поезд, передвигаясь между мирами и временными сдвигами, не проходит дважды через одну и ту же точку, в которой уже побывал один раз, хотя и существует такая вероятность. Мы обнаружили этот состав в своем времени совершенно случайно и пока не выяснили, какая сила толкает его через пространственно-временную материю Вселенной, хоть и смогли установить тут эти приборы. Я предполагаю, что все процессы, запущенные в наших мирах, контролируются из этого, Седьмого, неизведанного мира. Что с этим поездом, что с нашими начавшимися войнами. Поэтому я и прошу вас о помощи.
- Да чем же я могу вам помочь? - возмутился капитан. - Я же солдат, а не ученый!
- А это, очень даже неплохо! - улыбнулся Комаровский. - Я надеюсь, что этот поезд, хоть иногда посещает тот мир, и приборы это обнаружат. И мы с вами отправимся туда, чтобы все выяснить, и ваше умение воевать нам очень пригодится. Вы, навряд ли хотите своей Родине того зла и хаоса, в который она сейчас катится. Готовы ли вы уберечь ее от этого? Я не хочу этого своей. И поверьте, хоть мы с вами родились в разных мирах, но у нас с вами Родина одна. Если у вас будет желание, я могу вам предоставить более подробные данные о том, что произойдет в ближайшие пятьдесят лет. И может тогда, вы согласитесь мне помочь.
- Я полагаю у меня нет другого выхода? - Серьезно спросил Воронцов.
- Я вам обещаю, если этот поезд снова попадет в восьмое августа тысяча девятьсот пятнадцатого года, раньше, чем мы обнаружим этот Седьмой мир, я вас отпущу, - торжественно пообещал Комаровский.
- Ну что ж, тогда, я согласен. Верните мне оружие. И где-то там, в купе, было вино. Мне необходимо срочно выпить. День сегодня чертовски богат на события.
- Я вас понимаю, - усмехнулся Комаровский. - Идемте-с.