Война - хорошее время для вампиров. Каждый раз - это их золотой век. Во время войны, как и во время эпидемий, люди меньше внимания уделяют смерти. Она становится обыденность. Она повсюду. Случайная или странная смерть не привлекает особого внимания. Холод, голод, шальные пули, разрушительные взрывы. Всё это уносит жизни людей - сотни, тысячи жизней. Вампиры прячутся за войной как за ширмой. Одной смертью больше, одной меньше - кого это сейчас, во время войны, волнует? Война - это кровавые времена, а что ещё нужно вампирам?
Именно об этом размышлял Вольдемар одной из тёмных ночей поздней осени 1915 года слоняясь по окраинам Заречья в Вильно. Война его очень радовала. Из обрывок газет, которые он время от времени подбирал на улице, Волдемар знал, что большая война охватила всю Европу.
Войну трудно было не заметить. Вольдемару и ему подобным было на руку летом введённое затемнение. Также трудно было не заметить бегство российских войск в канун еврейского Нового года и то, как на их место заступили новые хозяева с новыми порядками.
Эпидемия холеры тоже была на руку вампирам - подобные эпидемии служили им надёжной ширмой с древних времён. А теперь и война... Она буквально витала в воздухе. Через Вильно потянулись потоки людей. Сейчас в основном это были германские солдаты, что, на взгляд Волдемара, тоже было замечательно. Люди из ниоткуда едущие в никуда, случайно оказавшиеся в городе, которому они не придавали особого значения - в городе, чья слава, если такая и была, угасла в веках.
Оказавшись в Вильно некоторые германские солдаты пускались в разнос, теряли бдительность. Выследить одного или другого из них на тёмных улицах города не составляло труда. Чужие люди на чужой земле - какая им разница - погибнуть в пьяной драке, от зубов вампира, или позже - на поле боя. Родные и близкие не искали их, поскольку, во-первых, были далеко, а во вторых уже заранее смирились с потенциально потерей. Командиры отрядов, следовавших через Вильно далее - на фронт - тоже особо не беспокоились из-за пропажи одного или двух человек. В конце концов, за всеми дезертирами не уследишь. Так что солдаты были идеальной пищей для вампиров.
***
Ганс Швайндерберг, агент тайного отдела "V und W", трясся в вагоне где-то между Варшавой и Вильно. Чувствовал он себя крайне скверно, и виной тому был не только накануне употреблённый шнапс. Ганс мрачно думал о своей военной карьере, которая ещё недавно была просто блистательна, а сейчас летела псу под хвост.
Официально Ганс Швайндерберг принадлежал к военной разведке, но мало кто был в курсе того, чем на самом деле занимался отдел "W und W". Также почти никто не знал, что скрывается за двумя буквами в названии отдела. На самом деле "V" символизировала слово "Vampir", т.е. - вампир, а "W" слово "Werwolf", т.е. - оборотень. Ганс Швайндерберг занимался истреблением нечисти, которая во время войны становилась особо активна, пользуясь хаосом и неразберихой.
Ещё не так давно Ганса Швайндерберга считали очень перспективным сотрудником отдела "V und W". Вместе со своей группой он провёл немало успешных операций на Балканах. Нечисти там было в избытке. Однако всё закончилось крайне печально. В какой-то момент Ганс Швайндерберг, как и ребята из его команды, потерял бдительно. В одной высокогорной деревушке вампиры устроили им засаду. В результате из шести человек в живых остался только сам Ганс и ещё один парень. Им удалось продержаться в одном из домов деревни до зари, а затем с боем выходить из окружения нечисти. Солнце не убивало вампиров (в тот момент, когда Ганс Швайндерберг ехал из Варшавы в Вильно беллетристы даже не додумались до такого хода), однако эти твари не любили дневное время - с восходом солнца они теряли свою силу, становились вялыми и апатичными, а яркие лучи солнца слепили их адаптированные к ночной тьме глаза. Эти обстоятельства позволили Гансу и его сослуживцу вырваться из деревни и бежать подальше от опасности. Но это был серьёзный провал. Начальство не простило Гансу оплошность.
Ганс остался служить в отделе "V und W", но сейчас его отослали в профессиональную ссылку. От мысли, что его отправили в провинциальный Вильно самому хотелось выть на луну волком-оборотнем. При чём отправили одного, без команды помощников. Впрочем, могло быть хуже. Теперь же у него хотя бы есть шанс попытаться выслужиться.
Поезд трясло. Ганс то и дело проваливался в рваный сон. Просыпаясь он каждый раз проверял на месте ли большой дубовый ящик, который он положил под лавку. В бархатных недрах ящика покоились десять серебряных клинков - его основное оружие (если не считать серебряных пуль в револьвере). По донесениям, в Вильно было не более трёх вампиров (а оборотней вообще не замечено). Донесениям Ганс не особо доверял, но в любом случае вряд ли они слишком сильно расходились с действительностью.
Серебро было не самым лучшим материалом для клинков - слишком мягкий металл, но что поделаешь, если ничто другое нечисть не брало. "Должно хватить", - пробормотал себе под нос Ганс Швайндерберг в очередной раз проверив наличие ящика. Через мгновение он вновь задремал. Поезд стучал колёсами по рельсам, Вильно приближался.
***
Вольдемар не задумывался о том, сколько в Вильно вампиров на самом деле. Он знал по крайней мере ещё двух. Знал - пожалуй было в данном случае неправильным словом. Вампиры не общались друг с другом. Они были хищниками-одиночками. Им не было нужды расширять свой круг общения. Случайно встретившись на какой-нибудь тёмной улице Вильно они лишь едва заметно кивали друг другу, признавая во встречном существо своего круга, но и только.
Один из этих Вольдемару известных вампиров обитал на кладбище Росы. Этот вампир был молод - молод во всех смыслах. Он появился в Вильно лет двадцать назад. На вид это был довольно юный парень. Судя по одеянию - отпрыск какой-то богатой фамилии.
Другой был древнее самого Вольдемара. Очень высокий. По некоторым признакам - в прошлой, человеческой, жизни он был представителем какого-то ремесленного цеха, но эта прошлая жизньт была столь далека, что возможно этот вампир и сам бы уже не вспомнил истинных деталий своего человеческого существования. Где было его нынешнее укрытие для Вольдемара оставалось загадкой (по крайней мере, это точно было не Бернардинское кладбище и не Росы). Впрочем, загадка эта была столь неинтересна и никчёмна, что Волдемар и не пытался её разгадать. В любом случае, места в городе всем троим хватало с лихвой.
Вильно был удобным городом для вампиров, тем более что скрывать их деяния помогали древние городские легенды. В последнее время в газетах всё чаще стали писать про мифического виленского василиска, вспоминая давние предания. Вольдемар не знал, реально ли существовал в Вильно когда-либо василиск. Он даже не пытался размышлять о том, существуют ли подобные твари на самом деле (но вампиры-то существовали, так почему бы не существовать и василискам), но эта виленская легенда вполне успешно использовалась вампирами, помогая скрывать их преступления.
Жертв вампиров нередко принимали за жертв василиска. Чаще всего несчастные были абсолютно бледны, обескровлены, с широко раскрытыми от ужаса глазами, холодные и окоченевшие. Само по себе это было шокирующим зрелищем. Мало кто при этом обращал внимание на две аккуратные ранки на горле жертвы. Казалось, что все эти люди умерли мгновенно, не успев увернуться от губительного взгляда василиска. Обнаружение подобных трупов в укромных уголках Вильно поддерживало в простом люде веру в мифическое чудовище, якобы не одну сотню лет скрывающееся в подземельях города. Эта легенда так же позволяла вампирам оставаться всё это время в тени.
Удобно было и то, что жертвы вампиров, вопреки утверждениям беллетристов, сами в вампиров не превращались. Они находили свой покой на кладбищах - такие же тихие и спокойные, как и жертвы болезней, старости, несчастных случаев и вполне прозаических земных преступлений. Такие же холодные и безмолвные, как и жертвы войны.
***
Вильно встретил Ганса грязным зданием вокзала, в котором было не продохнуть от солдат, и тусклым светом короткого осеннего дня. Зрелище было непривлекательное. Ганс решил, что его сейчас стошнит, но стальная выдержка позволила не допустить подобного конфуза.
Тем же вечером Ганс вышел на охоту, а скорее на разведку. Работа позволяла ему отвлечься от мыслей об этой вынужденной ссылке и своей военной карьере. Она наполнила смыслом его последующие дни и ночи в Вильно.
Молодого вампира с кладбища Росы Ганс выследил и убил довольно легко. Тот был слишком беспечен, ему явно не хватало опыта. Одной тёмной ночью Ганс вынырнул прямо перед ним из подворотни (до этого вампир даже не почувствовал его присутствия) и одним стремительным ударом вогнал серебряный клинок в сердце твари.
Охотник почувствовал огромное удовольствие, но не от того, что убил вампира, а от того, что сделал это так мастерски, можно даже сказать - изящно.
Насаженный на клинок вампир выглядел удивлённым. На самом деле, удивлённый вампир - крайне редкое зрелище. Уж Ганс-то это знал.
От тела вампира повалила вонь. Он стал тлеть, а затем вспыхнул ярким пламенем. В этот момент Ганс выдернул клинок из тела твари. Было ясно, что дело сделано.
Очищающее пламя испепелило тело вампира за пару минут. Ганс не стал дожидаться, пока процесс завершится. Он быстро зашагал прочь и не видел, как сильный порыв осеннего ветра подхватил и окончательно развеял то, что ещё совсем недавно было вампиром с кладбища Росы.
Это убийство было хорошим началом работы в Вильно, но следующий "клиент" Ганса Швайндерберга оказался куда как менее сговорчив. Пожалуй, Ганс недооценил его. Это был древний вампир, а древность в данном случае означала и опыт, и силу.
Спустя пару недель после первого убийства Ганс выследил эту тварь недалеко от вокзала. Вампир явно высматривал германских солдат. Что ж, эти твари были хитры и охотно пользовались преимуществами войны. Людские потоки были им на руку.
Ганс напал на вампира, как ему показалось, достаточно неожиданно, но тот стремительно увернулся от клинка. Вампир мгновенно подскочил вверх и как хищная птица спикировал на Ганса. Теперь защищаться пришлось уже самом у истребителю ночных тварей.
Охотник и добыча поменялись ролями. Ганс запаниковал и сделал несколько корявых взмахов серебряным клинком. Вампир без труда увернулся от ударов и чуть не выбил клинок из рук охотника за нечистью. Ганса спасло лишь то, что тварь избегала прикосновений к лунному металлу.
Ганс сделал ещё один выпад клинком, а затем побежал. Он припустился, что есть мочи.
Вампир погнался за ним. Он снова подпрыгнул метра на три вверх и попытался спикировать на человека. Ганс был к этому готов. Немец резко развернулся и взмахнул клинком. Уходя от удара вампир в последний момент уклонился в сторону и довольно нелепо свалился на мостовую. Выглядело это комично, но Гансу было не до смеха. Он снова путился бежать.
Вампир не собирался прекращать преследование. Он разогнался и снова прыгнул на Ганса. Истребитель вампиров почувствовал прыжок твари шестым чувством и вновь успел вовремя развернуться. Ганс ударил клинком - почти вслепую, в отчаянной надежде.
Клинок вошёл в плоть ожившего мертвеца. Тот зашипел и отскочил в сторону. Удар не был смертельным для вампира, но рана сделанная серебром была тем немногим, что причиняло боль этим тварям. Возмущённо шипя, как змея или взбешённая кошка, вампир скрылся во тьме.
Ганс не стал его преследовать. У него не было на это сил. Вместо этого он побежал в противоположную сторону. Исчезновение вампира во тьме могло быть лишь обманным манёвром. Несясь по улице Ганс крепко сжимал клинок, готовый к новому внезапному нападению. Все его органы чувств были напряжены до предела.
Он остановился только достигнув Остробрамских ворот. Здесь, рядом с часовней в которой хранилась чудотворная икона Богородицы, Ганс был в абсолютной безопасности. Осознав это он тяжело прислонился к массивной древней стене и подавил в себе желание расплакаться. Солдаты не плачут, а он считал себя именно солдатом - крепким и выносливым.
***
Порой Вольдемар думал, что память - это его единственное богатство - не считая укрытия на Бернардинском кладбище. Память вообще была причудливой вещью. Иногда Вольдемар любил вспоминать своё существование в человеческой ипостаси, однако бывали времена, когда его эти воспоминания раздражали и угнетали. Он отгонял их от себя.
Волдемар думал о том, что оставайся он человеком - он бы уже умер. Он не видел бы этой войны, не видел бы как меняется Вильно. Ему было бы всё равно. Абсолютно. С другой стороны, сейчас его нельзя назвать живым существом (по крайней мере по человеческим меркам). Опять же, война его мало волновала. Она была интересна ему лишь в том аспекте, в котором этот переполох полезен для него и ему подобных. Что же, стоит констатировать - он действительно умер, но не перестал существовать...
Не смог бы Вольдемар точно рассказать и о том, как становятся вампиром. Дело тогда тоже было после войны - той, иной - за сто лет с небольшим до этой. Однажды поздним вечером 1814 года на тёмной улице Вильно на него напала стая больших крыс. Вольдемар довольно легко отбился от них и обратил тварей в бегство, но одна из крыс успела цапнуть его за ногу. Укус был глубокий и болезненный. На следующий день Вольдемар почувствовал себя больным. Приглашённый лекарь ничем особо не смог помочь. Вольдемар угас за пару дней. Впрочем, в те временя смерть особо не церемонилась и не теряла времени зря. На третий день к Вольдемару пригласили священника для последнего причастия, однако к тому времени Вольдемар уже впал в оцепенение.
Он не знал смерть это или нет. Вольдемар решил, что всё-таки смерть. Оцепенение было абсолютным, затем стали исчезать все чувства, померк свет и наступила полная тьма, в которой затерялось то, что когда-то было Вольдемаром. Последнее, что по его ощущениям осталось от человеческой жизни было чувство разочарования. Вольдемар считал себя добрым католиком - абсолютная тьма в которой оказалась его душа ничем не напоминала обещанный Рай, но и назвать это Адом тоже было сложно. Если бы в тот момент Вольдемар мог испытывать скуку он решил бы, что это Чистилище.
Трудно сказать сколько прошло времени прежде чем тьма немного рассеялась и спало оцепенение. Вольдемар вновь был поражён, поскольку очнулся в собственном теле в гробу. Хотя опять же, поражён - не вполне точно определение . Всё, что было связано с миром эмоций очень сильно изменилось. Похоже, что способность испытывать сильные эмоции покинула его вместе с жизнью.
Вольдемар знал, что бывали случаи, когда людей по ошибке хоронили заживо. Проще всего было предположить, что с ним произошло то же самое, что коварная болезнь обманула лекаря, священника и его близких, что он на самом деле не умер, а теперь болезнь отступила и позволила вернуться к жизни. Но до крайности обострившиеся инстинкты Вольдемара подсказали ему, что это не так...
Дальше Вольдемар обычно останавливал поток нахлынувших воспоминаний, поскольку первые дни (а в основном - ночи) в новом качестве были не из приятных. Особенно вкус первой крови, хотя она и утолила жуткую жажду...
Сейчас же воспоминания прервало то, что выскользнув во тьму за ворота Бернардинского кладбища Вольдемар увидел другого вампира - того, который был старожилом Вильно. Казалось, что тот пришёл сюда неслучайно. Он словно бы поджидал Вольдемара. Ничего хорошего это не сулило.
Старый вампир сделал шаг по направлению к Волдемару. Это было нарушением неписанного этикета вампиров города Вильно. Вольдемар ожидал, чем это закончится. Он пытался уловить исходит ли от старого вампира агрессия.
Подойдя вплотную древний вампир коснулся Вольдемара и быстро произнёс несколько фраз. Вольдемар не успел сразу разобрать их, но мгновенно запомнил, чувствуя, что это крайне важное сообщение.
Старый вампир отступил назад, а затем словно растворился во тьме. Даже острый взгляд Вольдемара не уловил того, куда тот исчез. Однако сейчас это было не самой актуальной проблемой. Вольдемар ворочал в своём уме произнесённые старым вампиром фразы.
Вильно всегда был многоголосым городом. Языки сливались и переплетались на его улицах. Коротая время своей вечности, когда он не охотился, Вольдемар увлекался изучением языков, хотя нельзя сказать, что занимался этим целенаправленно. Пожалуй в Вильно не было такого языка, которого Вольдемар не понимал бы хотя бы в общих чертах (в конце концов, это было важно и для выживания), но фразы произнесённые старым вампиром не сразу сложились для него во что-то осмысленное. Однако Вольдемар был настойчив. Стоя во тьме у кладбищенской стены он перебирал каждое слово из услышанных им фраз. Наконец он понял, что старый вампир говорил на архаичном языке - таким были написаны статуты Великого Княжества Литовского. Смысл фраз постепенно прояснился: "В городе появился человек, который убивает таких, как мы. Будь осторожен".
Старый вампир явился сюда предупредить Вольдемара.
***
После того, как его чуть не убили, Ганс некоторое время не выходил по ночам на охоту. Тварь, которая напала на него была слишком сильна и опытна, чтобы пытаться ещё раз вступить с ней в открытую схватку. Ганс решил, что будет разумнее выследить вампира днём в его логове, но для начала необходимо выяснить, где укрывается это чудовище.
У улиц в Вильно были глаза и уши. Собственно, это было всё на что в своих поисках мог рассчитывать Ганс. Шли дни. Вампир был крайне осторожен, но Ганс умел выжидать. В конце концов он получил достоверную информацию.
Близилась зима. Дни становились всё короче, и это тоже было на руку вампирам.
Утром одного из хмурых тёмных дней Ганс в сопровождении шести солдат, которых он отобрал для проведения операции, подъехал на грузовике к заброшенному деревянному дому в районе Антоколя - на окраине города. С собой у них были три канистры керосина. Ганс также заготовил несколько факелов и осиновых кольев. Он чувствовал сильное нервное возбуждение, хотя и старался не подать виду. Его так же обуревала жажда мести. Сцены той памятной схватки с вампиром до сих пор снились ему в кошмарных снах (во сне он не всегда успевал спастись бегством).
Ганс приказал солдатам встать по периметру вокруг дома.
- Если я не выйду из дома через семь минут - спускайтесь за мной. Я буду в подвале... Если из дома кто-то попытается убежать, не стреляйте в него, бейте штыком, - отдал распоряжения Ганс поджигая один из приготовленных факелов. Затем он взял канистру с керосином.
Освещая себе путь мерцающим огнём Ганс вошёл в дом. Один из солдат, оставшихся у дома, достал часы и засёк время.
Ганс спешил. Семь минут было небольшим отрезком времени. С одной стороны, если что-то пойдёт не так, то скорое появление солдат даёт ему шанс на спасение, но с другой стороны, если всё будет в порядке, ему не хотелось бы, чтобы солдаты застали его за работой.
Ганс довольно быстро нашёл лаз в погреб и стараясь сильно не шуметь стал спускаться туда по скользким каменным ступеням. Он скривился, услышав, как в темноте подвала копошатся мыши, а то и крысы - частые спутники нечисти.
Подвал был довольно глубокий - со сводчатым потолком. Посреди подвала стоял мощный дубовый стол, а на нём покоился гроб. Ганс решительно подошёл к столу и быстрым движением скинул крышку гроба, а затем отскочил на шаг назад.
Вампир был в гробу. Ганс был рад в этом убедиться.
Чудовище открыло глаза и уставилось на непрошеного гостя. Затем вампир попытался подняться, но Ганс быстро ткнул ему в лицо факелом. Вампир отшатнулся от огня и зашипел.
Времени возиться с кольями не было, да и одна рука была занята факелом. Ганс тоскливо подумал, что при отсутствии помощников убийство вампира теряет часть изящной красоты. Трудно строить грандиозные планы, когда приходится рассчитывать только на себя.
Пока вампир шипел, стараясь как можно дальше (насколько это позволяли стенки гроба) уклониться от пламени факела, Ганс выхватил серебряный клинок и с силой вонзил его в живот твари. Лезвие на удивление легко пронзило тело вампира и пригвоздило его к гробу. Вампир уже не шипел - звук, который он издал был похож на стон.
Ганс прислонил факел к одной из стен подвала и схватил канистру с керосином. Он стал спешно лить горючую жидкость в гроб, где метался вампир. Ганс спешил. Подвал стал наполняться парами керосина, что в сочетании с открытым пламенем факела ничего хорошего не сулило.
Кинув наполовину опустевшую канистру под стол на котором стоял гроб, Ганс метнулся прочь. Он на ходу схватил факел, а затем, когда достиг первой ступени лестницы, ведущей прочь из погреба, метнул факел в темноту - в сторону стола. В тот момент, когда яркая вспышка пламени осветила подвал, а горячая волна воздуха взметнулась вверх - Ганс, бежавший так, словно за ним гналась сама смерть, был уже наверху.
Он пулей выскочил из дома. Прошло шесть минут, и солдаты уже нервно переминались, готовясь последовать в дом.
- Быстро, поджигайте эту лачугу, - скомандовал Ганс. Пока солдаты поливали керосином стены строения Ганс зажёг второй факел.
- Занять позицию вокруг дома, - приказал он, - Если из огня что-нибудь или кто-нибудь выскочит - не важно, кто - бить это штыком и звать меня. Действовать чётко, никаких импровизаций.
Солдаты встали на свои позиции. Ганс метнул факел в дом. Пламя мгновенно охватило строение. Пока дом горел, Ганс стоял сжимая в руке серебряный клинок. Он ждал... Из огня никто не выскочил.
После того, как дом догорел, Ганс ещё подождал некоторое время, а затем приказал солдатам грузиться назад в грузовик. "Дело сделано", - самодовольно пробормотал он себе под нос.
***
В последние ночи тревога не покидала Вольдемара. Если, конечно, то чувство можно было назвать тревогой...
Тревога в целом не свойственна вампирам, поскольку тревожиться прерогатива живых. Вольдемару самому было трудно определить то, что он испытывал, поскольку в этом можно было опознать и одиночество (когда он осознал, а скорее почувствовал, что остался последним вампиром в городе), и беспокойство за свою не-жизнь, и для вампиров противоестественную грусть. Но Вольдемар не позволял взять чувствам верх - сделать это было не сложно, поскольку чувства скорее были воспоминаниями, фантомной болью прошлой жизни. Уже очень далёкой жизни.
Теперь Вольдемар был крайне насторожен, и это ему диктовали отнюдь не чувства, а инстинкты. В любом случае, в этом мире в своём настоящем состоянии он был хищником - крупным и опасным. В городе бродил охотник. Вольдемар его опасался, но и охотнику следовало опасаться Вольдемара.
Той ночью, когда охотник и хищник встретились, валил густой снег. Если бы спросили самого Вольдемара он сказал бы, что погода для охоты была довольно неудачная, особенно, если ты человек. Сам Вольдемар с превеликим удовольствием не покидал бы этой ночью свой склеп, но ему не давал покоя извечный голод, который был сильнее его.
Охотник поджидал Вольдемара у выхода из Заречья. Место было выбрано стратегически верное. Позже Вольдемар размышлял о том, что охотник по-видимому рассчитывал на защиту с одной стороны видневшихся крестов костёла св. Анны и Бернардинского собора, а с другой - большого православного храма по левую руку от места схватки. Впрочем, если бы кресты на куполах были способны отпугивать Вольдемара, он бы просто не смог обитать в Вильно.
Нападение охотника было неожиданным, но постоянная готовность Вольдемара к нападению (о том, что в городе рыщет охотник он не забывал ни на минуту) позволила ему увернуться от серебряного жала лезвия. Увернулся он и от второго молниеносного выпада, чем поставил охотника в щекотливое положение...
***
Ганс понял, что его подвела самоуверенность, но это осознание пришло слишком поздно. Погода для охоты была отвратительная, но он всё равно выбрал эту ночь, чтобы покончить с последним виленским вампиром. Всё должен был решить один удар - красивый, чёткий, мастерски выполненный. Выходя на охоту Ганс уже почти видел то, как сражённый вампир дымится и испепеляется, оставляя чёрную отметину на белом девственном снегу. Он представлял себе, как будет торжествующе стоять над местом расправы, пока обильный снегопад не скроет следов недавней драмы. Этой ночью у Ганса было поэтическое настроение...
Однако когда и второй удар не достиг своей цели поэзия моментально превратилась в довольно жуткую прозу... Ганс почувствовал резкий укол паники. Надо было принимать срочное решение - пытаться нанести ещё один удар, или же спасаться бегством, признав свою неудачу. В этой ситуации Ганс сделал худшее, что только мог сделать - замешкался...
Мощный порыв ветра метнул Гансу в лицо пригоршню снежных хлопьев. Охотник сделал ещё один отчаянный выпад - слепой, в белую завесу... "Бежать...", - подсказал мозг Гансу, но прежде, чем эта мысль успела промелькнуть в его сознании сильный удар выбил у него из рук клинок, а затем не менее сильный толчок отправил его в полёт...
***
Вольдемар напал на охотника, который на какое-то мгновение потерял ориентацию. Выбив из его рук оружие вампир столкнул охотника вниз - в темноту, к медленно текущей речке. Теперь охотник и добыча поменялись местами и, похоже, смена этих ролей на сей раз была судьбоносной.
Вольдемар прыгнул вниз и спикировал на свою жертву в тот момент, когда она пыталась подняться на ноги. На снег упал ещё один серебряный кинжал, который спешно пытался вытащить оглушённый охотник.
"Пора кончать эти игры", - мрачно подумал Вольдемар. Его жажда призывала его припасть к горлу жертвы, но он решил, что смерть охотника за вампирами от потери крови была бы крайне подозрительной, пусть скорее всего никто точно и не знает, какова миссия этого человека здесь - в Вильно.
Вольдемар быстро подтащил упирающееся тело к реке и сунул голову охотника в ледяную воду. "Чудовищный несчастный случай с пьяным офицером - бывает", - думал про себя Вольдемар, ощущая, как сопротивление его жертвы угасает вместе с жизнью.
***
Последние мгновение жизни Ганса Швайндерберга были наполнины изумление. Он не особо понимал, что с ним происходит. Вампир был силён, как и всего ему подобные твари... Ужас сменялся холодом, а холод ужасом, но изумление всё равно доминировало...
"Это конец... - мелодраматично подумал Ганс, а затем его сознание взорвала волна протеста - Нет! Этого не может быть! Это не со мной!" Волну протеста смыл поток ледяной воды, за которой крылась абсолютная, загадочная тьма, которая поглотила тайного сотрудника отдела "V und W".
***
Убив охотника Вольдемар не испытал никаких особых чувств. Может лишь разочарование от того, что голод так и не был утолён. Впрочем, в теперь вновь безопасном для него городе должно было найтись ещё немало еды.
Прежде, чем продолжить свой путь Вольдемар пинком отправил в воду уже наполовину занесённый снегом серебряный клинок, который перед самой смертью выронил противник. Когда-нибудь, скорее всего уже ближайшей весной, какой-нибудь виленский мальчишка будет поражён и зачарован случайной находкой. Впрочем, Вольдемара это нисколько не волновало.
Выбираясь от реки к тусклым огням города Вольдемар думал о том, что война - хорошее время для вампиров. Очень хорошее...