Степан Миленос

(Сергей Степанов, Александр Носырев, Андрей Пусиков, Анатолий Мисун, Алексей Лесков)

Туманность хромоноги

Героям звёздной экспансии

посвящается...

  ОТ ИЗДАТЕЛЬСТВА

Ненаучно - фантастическая повесть в стихах "Туманность хромоноги", которую мы предлагаем читателю в полном, несокращённом виде, была впервые опубликована со значительными сокращениями в приложении к журналу "Вокруг сметы" / Номер 3118 за 3018 год /. При этом из авторского текста были выброшены не только отдельные слова и фразы, но и целая глава, публикуемая в нынешнем издании под номером 2.

Анализ причин сокращения тех или иных мест повести по большей части, думается, будет нетруден; тем не менее, редакция настоятельно рекомендует читательницам и читателям, не достигших надлежащего возраста, воздержаться от прочтения вышеупомянутых мест.

ПРЕДИСЛОВИЕ

Имя одного из основателей и классика научно- и ненаучно-фантастической литературы Степана Миленоса известно всем. Романы "Любовь к трём Аванесам", "Война сыров", "Пинг-понг на обочине", многочисленные рассказы, дневники, открытые письма этого гениального писателя до сих пор волнуют широкие читательские массы и служат предметом подражания со стороны начинающих авторов.

Степан Миленос родился в 2980 году в семье скромного путевого облётчика Кузьмы Афанасьевича Миленоса. Безрадостное, лишённое материнского тепла детство писателя (его мать Барбара Миленос погибла во время знаменитого путча роботов на Красноголовке-3 в 2987 году), убогая обстановка, хлопоты по хозяйству и уходу за 36-ю соутробниками во время частых и длительных отлучек отца, постоянные неполадки в системе жизнеобеспечения, - всё это способствовало развитию глубокого жизненного восприятия и недюжинного писательского таланта.

Не по годам смышлёный, Степан уже к завершению первого цикла формирования личности в совершенстве владеет техникой матрицирования информации. Миленосу предлагают место младшего публикатора в редакции областного журнала "Вселеквид" на планете класса Д-9, но юный писатель, ощущая настоятельную потребность в глубоком проникновении в истоки духовного мира широких слоёв мирового пролетариата, стремится всесторонне изучить и описать будни рядового представителя этого клана, и поэтому отказывается от престижного места. Он много путешествует, изучает социологию, планетографию, стоматологию, трансформатизм и развитие религиозности.

В 2999 году Миленос впервые заявляет о себе, как начинающий писатель. Его историко-биологический трактат "Человек с гуттаперчевой рожей" стал бестселлером в обоих половинах Вселенной. Степан Миленос выступает на литературной арене и в роли критика. Многие, конечно, помнят его рецензию на роман братьев Неструганых "Страна багровых плеч".

После удачного дебюта последовал целый шквал произведений, каждое из которых можно смело назвать классическим. Но непомерный труд и последствия тяжёлого детства подорвали здоровье гениального писателя. На восемьдесят шестом году жизни Степана Миленоса поражает делириум тременс, быстро развившись до финальной стадии. Уже непоправимо больной, он не прекращает работу и заканчивает "Туманность Хромоноги", своё единственное рифмованное произведение, которое мы и предлагаем вниманию читателей.

Пролог

Мне надоела жизни проза,

Я перешёл на твёрдый стих.

Мне эта проза - как заноза

В местах таинственных моих...

Неизвестный автор

Будущее принесёт нам новые факты и новое знание...

 

Скачками мчался тридцать первый век,

Как с горки тарантас в былые годы.

Давным-давно разумный человек

Не ждал, а хапал милости природы.

 

Вспоровши брюхо матушки Земли

И высосав до капли океаны,

В системе солнечной учёные мужи

Вели себя как в парке хулиганы.

 

Засушена Венера, Марс изрыт,

Луна давно пошла на сувениры,

И тысячи космических корыт

Вертят в истерзанном пространстве дыры.

 

Казалось бы, куда? Казалось - хватит!

Но человека не остановить,

И жажда знаний, как всегда, нас манит

В неведомое лапу запустить.

 

Нас ждут туманности, галактики, планеты

На картах штурманы наметили маршрут,

В зенит направлены межзвёздные ракеты,

Заправлен в баки пси-анамазут.

 

Часть первая

( Героическая )

В глубины космоса

Первые корабли, входившие в гиперпространство,

не знали, куда двигаться,

невозможно было даже определить,

движутся ли они вообще...

Глава 1

В эпоху Покорения Миров

Земля, локаторов развесив уши,

Чужих цивилизаций слабый зов

Ловила в небе, в море и на суше.

 

Угрюмый космос изливал в приборы

Пустых разрядов жалобный мотив.

В обсерваториях горели жарко споры:

За жизнь одни, другие - супротив.

 

Два века шли жестокие дебаты,

И вот, когда махнули все рукой,

Из космоса поймали автоматы

Какой-то упорядоченный вой.

 

Дежурный оператор сполз со стула, успев

в динамик крикнуть: "Всем! Всем! Всем!".

Звучало средь космического гула:

"Три шесяд две", "ноль пять" и "тридцать семь"!

 

Сигналы не оставили сомненья,

Что есть вокруг разумные миры.

Так человечество всего в одно мгновение

Узнало, что не одиноки мы.

 

Два года дешифраторы стучали,

Машинам электронным вторя в такт,

И вот, что те сигналы означали:

"Эй, кто там? Вызываем на контакт!"

 

Установили, что лишь древняя культура,

Не уступающая разуму Земли,

Смогла проткнуть сигналом космос хмурый,

Чтоб братух по разуму найти.

 

Подставив данные сигналов в каталоги,

Учёные мужи нашли ответ:

Сигналы шлёт туманность Хромоноги,

Звёзда двойная - Эпсилон Штиблетт.

 

Большой Совет, всё рассчитывав и взвесив,

Решил послать к Штиблетту звездолёт.

Кипит работа в звездолётном тресте - Корабль

"Кадавр" готовится в полёт.

Глава 2

Далёкий поиск выдержит не каждый,

Суров отбор - ведь космос не игра!

Критерий силы взят как самый важный:

Была бы мощных мускулов гора.

 

Два месяца крутили тренажёры,

Из добровольцев выжимая пот,

Системы проверяли и приборы,

И наконец назначили отлёт.

 

Суровый Командор с лицом гориллы

Железной дланью взялся за пускач.

Его помощник, звёздный брат Гаврила

Налево двинул ручку передач.

 

Раздался рык межзвёздного титана,

И пламя озарило Байконур.

На острие ревущего фонтана

Корабль ввинтился в небо, словно бур.

 

Свистала плазма, трясся корпус мелко,

Размазался по креслам экипаж,

С углов кают осыпалась побелка -

Гаврила заложил крутой вираж.

 

В спидометре защёлкали парсеки,

И Солнца диск растаял за кормой.

С Землёй расстался экипаж навеки,

На их гробы дуб срубят неземной.

Глава 3

Ракета уменьшала ускорение,

Сознание возвращалось не ко всем.

Так космос делал первое крещенье

Тем, кто был всем, и тем, кто был ничем.

 

В динамике раздался грозный голос:

"Всем пристегнуть ремни и не курить!"

От голоса поднялся дыбом волос -

С пространством шутки лучше не шутить!

 

Отдан приказ заснуть в анабиозе.

Готовы холодильники давно,

В них только ляг, и хоть ты зол, хоть грозен -

Враз станешь как обычное бревно.

 

Затихло всё, лишь лампочки мигают,

Во сне пилоты умно хмурят лоб,

Корабль уснувший дом напоминает,

А может быть, и коллективный гроб.

 

Лишь в командорской рубке шла работа:

Трещали счётчики, гудел большой прибор,

Со страшной силой излучал заботу

О членах экипажа Командор.

 

Его высокий лоб собрался в складки,

Прищурился пытливо правый глаз...

Какой проблемы он искал отгадку?

"Ох, трудно сполнить Родины приказ!..."

 

Вот впереди сверкнул кусок кометы,

Он может очень сильно долбануть,

Но точно двинув Главный Руль ракеты,

Пилот спокойно продолжает путь.

 

Хоть космос пустотой своею славен,

Всё ж может покарать он новичка.

Здесь главное - не как ты сдал экзамен,

А острый глаз и твёрдая рука.

 

Пилоты в уголке закопошились:

"Пора бы и покушать, Командор!"

"Действительно, совсем уж мы зашились!

Скорей нам принеси поесть, Трезор!"

 

Трезор, любимый робот Командора,

Немедленно понёсся за едой,

Но вдруг на середине коридора

Он хрустнул и издал тоскливый вой.

 

На крик бегут пилоты и хозяин:

"Трезор, Трезор, ты преданный был друг!

Собственноручно мною ты был спаян,

И вот теперь оплавился весь вдруг!"

 

Опять метеоритный дождь снаружи -

Трезор метеоритом был замят.

Ну, что ж, скафандр натягивай потуже

И марш наружу дырки залеплять!

 

Стуча скафандрами, как медные тарелки,

Спешат пилоты корпус запаять.

В руках их светятся ионные горелки -

Их принято паяльниками звать.

 

Но в космосе опасности повсюду:

Кого-то уже сдуло за корму,

Под дюзами погибла туча люду,

Но долг и смелость побеждают тьму!

Глава 4

На третий год межзвёздного полёта

У даром камня покривило руль.

Гремят листы обшивки звездолёта,

На всех приборах почему-то нуль.

 

Вдруг взвыл реактор в бешеном режиме,

И на экран полезла чернота.

Искра забилась в силовом зажиме...

Что им теперь готовит пустота?

 

Не слушая штурвала, сам собою,

Как будто бы попав в водоворот,

Оставив курс намеченный Землёю,

"Кадавр" вдруг начал делать разворот.

 

Локатор пуст, экран не прояснился,

Но Командор нахмурил мощный лоб,

И вдруг приказом страшным разразился -

Врубили офигенновизор чтоб!

 

Вот маленький экранчик засветился

И действовать решительно пора...

Тут Командор догадкой озарился:

"Нас держит в лапах чёрная дыра!"

 

Семь лет назад отправился в полёт

Корабль с названьем гордым - "Экскременто",

Но вот уж год, как он вестей не шлёт,

Дошли и мы до страшного момента!"

 

Ловушка космоса безмолвна, как капкан,

Её объятья жертв не отдают.

Корабль весь изогнулся как банан,

И на исходе пси-анамазут.

 

Неотвратима чёрная дыра,

Последние часы перед раствореньем,

Но вот планета! Спасены! Ура!

Последний шанс, скорей на приземленье!

 

Со страшным лязгом, на втором витке,

Сломав шасси, корабль свалился на бок.

Как мёртвый зверь затих он на песке,

Жизнь экипажа спас пилота навык.

Глава 5

В центральной рубке мрак и чей-то стон,

Из инфравизора торчит сапог пилота,

В обломках пульта, как огромный слон,

Кряхтит и глухо матерится кто-то.

 

Посадка оказалась не проста:

Из всех углов, задавлены и смяты,

Бурча под нос какие-то слова,

Ползут на ощупь звёздные ребята.

 

Не скоро им придётся отдохнуть!

Но вот уже пошла работа споро:

Корабль весь осветили и - по грудь

Отрыли из обломков Командора.

 

Анабиоз немедля прекращен.

По коридорам, воя от зевоты,

Все в пролежнях, отряхивая сон,

Бегут заиндевелые пилоты.

 

Полмесяца гремели молотки,

А в воздухе воняло канифолью,

Но вот убрали мусор и шмотки,

И захотелось выбраться на волю.

Глава 6

Собрался у кессона экипаж,

Устроив заседание месткома.

Естественно, возник ажиотаж,

Ведь не было ни шефа, ни старпома.

 

Ораторствует всем кому ни лень,

Кричат со всех сторон: "Даёшь сандалии!",

"Без отдыха уже который день!",

"Без выходных! Не ели и не спали!"

 

Вдруг стихло всё. Нет больше балагана,

А в тишине пустого коридора,

Как гулкие удары барабана,

Звучат шаги лихого Командора.

 

Известно: с Командором шутки плохи,

Получишь в зубы, если что не так.

За кресла все попрятались, как блохи -

Известен всем начальника кулак.

 

"За самоволку - знайте: смерть на месте!" -

С надрывом, сипло рявкнул Командор,-

"И мой совет вам: на рожон не лезьте,

Иначе будет крупный разговор!"

 

В центральной рубке провели совет,

Затем приказ разнёсся по каютам:

"Раз топлива у нас ни капли нет,

Отправится за пси-анамазутом!"

 

И вот надев прыгучие скафандры,

(Ведь тяжесть на планете велика!)

Разведчики снуют как саламандры,

Прыжок напоминает звук плевка.

 

У всех в руках канистры и бидоны,

Их пятеро, но все как на подбор:

Любой способен утащить полтонны,

А сердце словно пламенный мотор.

 

Прошла неделя, долгая как вечность.

На корабле безделье и бардак,

А все пилоты, проявив беспечность,

По трое тихо лазят на чердак.

 

Над кораблём сгущается угроза,

И, наконец, настал ужасный миг:

Исчезли вдруг все дрожжи и глюкоза,

А из прибора вынут змеевик.

 

Плывёт везде сивушная вонища,

А у пилотов стал лиловый нос.

Как закусь выглядит любая пища,

Корабль будто впал в анабиоз...

Глава 7

Вдруг захрипел динамик внешней связи.

Как ветром, с экипажа сдуло хмель:

Сквозь хлюпанье забортной жидкой грязи

Раздалось хрипло: "Отворите дверь!".

 

Надев скафандры, бросились все к люку:

У лестницы валялся человек.

К груди прижав изглоданную руку,

Он силился залезть в гермоотсек.

 

Из пятерых бойцов один вернулся к дому,

Своё здоровье очень сильно подорвав.

Он тотчас впал в болезненную кому,

Врач подключил к нему нейронный витоздрав.

 

В его мозги пошла целительная прана

И налился здоровьем крупный нос.

На витоздраве врач открыл два крана,

По жилам гонит кровь его насос.

 

Три дня со смертью бились автоматы,

Волненьем исходил весь экипаж,

Светились в трубках нейропрепараты

И поступали в кровь через дренаж.

 

На пятый день больной пришел в сознание.

Врач вызвать Командора приказал,

И тот, напрягши всё своё вниманье,

Рассказу потерпевшего внимал.

 

"Мы шли вперёд. Кругом темно и сыро.

На шлемы капала тяжелая вода.

Мерцали звёзды блёкло и уныло,

Не знали мы, что нас всех ждёт беда.

 

Вдруг в свете фары что-то засверкало,

Мы с удивленьем кинулись туда,

Пред нами встал ни много и ни мало -

Такой же звездолёт, как наш "Кадавр".

 

Все вызовы остались без ответа.

Молчал корабль, как в рот воды набрал,

Нам не понравилась зловещая примета -

Могилу звездолёт напоминал.

 

На первый взгляд корабль был не затронут,

Открытый люк зиял возле кормы.

Загнав в стволы мезонные патроны,

По лестнице поднялись молча мы.

 

Светя вперёд своими фонарями,

Мы быстро обошли весь звездолёт.

Тогда ещё мы не подозревали сами,

Какое зрелище нас в Главной Рубке ждёт!

 

Нам нужен датчик топливного бака.

Когда вглубь рубки я направил свет,

У пульта фара вырвала из мрака

Хвостатый человеческий скелет...

 

Снимая дневника полёта ленту,

На пульте мы с волнением прочли

При свете лампы надпись: " Экскременто "...

Так вот где смерть свою они нашли!

 

Как видно сгинули они в неравной драке -

Напрасно на Земле героев ждут,

Полны горючим топливные баки,

Но ни к чему им пси-анамазут!

 

Не оставалось никаких сомнений,

Что экипаж весь зверски умерщвлен.

Жестокий враг не знающий сомнений,

Быть может, ждёт и нас, но кто же он?

 

Как ни грустна была для нас потеря,

Взирали с радостью на будущее мы:

С анамазутом вырвемся теперя

Из мрака этой чёртовой дыры!

 

Пока мы все с волнением болтали

Про наше возвращение домой,

Вдруг по обшивке мощно застучали,

А за бортом раздался страшный вой!

 

Мы осторожно выбрались наружу

И посветили фарами вокруг.

Биолог, оступившись, рухнул в лужу,

И, что-то крикнув, растворился вдруг!

 

Я выпустил по луже два заряда.

С шипящим звуком сморщилась она,

Но сгинул наш товарищ в чреве гада,

Нас захлестнула ярости волна!

 

Рыгали кольты пламенем мезонным,

И горизонт от взрывов помутнел,

Как вдруг накрыл Гаврилу сгусток тёмный,

Пол черепа скусил и - улетел!

 

Втроём, накрыв себя защитным полем,

Мы в ужасе попятились назад,

Но не спасло нас это, так как вскоре

Прогрыз в нём кучу дыр какой-то гад.

 

Сквозь дыры в поле ринулись шакалы,

Укус их оказался ядовит.

Потом - не помню: в памяти провалы,

Стреляю будто, и земля горит.

 

Не знаю, как я выжил, как добрался,

Лишь помню, долго дверь открыть просил,

Потом включить динамик догадался,

Вам что-то крикнул и упал без сил."

Глава 8

Рассказ потряс всю душу Командора,

Но для эмоций нету места здесь.

Сурово вынув пачку "Беломора",

Он чувством долга засветился весь!

 

Детальный план в его мозгах сложился,

Что надо обезвредить всё вокруг:

Довольно чуждый мир крови напился,

В борьбе погиб Гаврила - лучший друг.

 

По кораблю ревёт команда: "К бою!...".

Снаружи плазмотрон стоит, урча.

Земля горит, и плавится, и воет

Под мощными ударами луча.

 

Горят вокруг и лужи, и шакалы,

Но всё наращивая пламени напор,

Сам Командор, среди страстей накала,

Давя гашетку, курит "Беломор"!

Глава 9

Спустя неделю зазмеились шланги,

Два корабля земных соединив.

Сам командор проверил баки штангой,

Их под завязку из ведра долив.

 

Перед полётом дюзы прокачали,

Залили в радиатор антифриз,

Но до отлёта все со страхом ждали,

Не будет ли какой ещё сюрприз.

 

Вот, наконец, пришёл момент отлёта.

В готовности застыл весь экипаж.

Нажав акселератор звездолёта,

Пилот включил разгоночный форсаж.

 

Семь трудных, напряжённейших часов

"Кадавр" через пространство продирался.

От тяжести губительных оков,

Скрипя болтами он освобождался. . .

Москва, Останкино, 1976