Наконец-то, они остались одни. Впервые в жизни, вдруг осознала Гретхен. Сопроводив их к дверям трейлера, её семья позволила Гретхен и ее мужу войти туда без свиты. Остаток дня и ночь семья проведет, набившись в два других трейлера, входящих в комплекс.
Гретхен тихо взяла мужа за руку и последовала в спальню. Спальня когда-то принадлежала родителям ее мужа. Теперь она будет принадлежать им.
Зайдя в комнату, она закрыла дверь и начала раздеваться. Выражение лица ее мужа остановило ее. Джефф был очень смущен и явно нервничал. Гретхен намеревалась покончить с "этим" как можно быстрее. Теперь, видя его лицо, она поняла, что это расстроит ее мужа. Мысль была невыносима. Как минимум, она должна быть нежна к этому человеку.
Тогда она улыбнулась и раскрыла объятия. Мгновение спустя, она оказалась в объятиях мужа.
Отработанная реакция, которой Гретхен ответила на это объятие, через мгновение превратилось в нечто иное. Объятья этого человека не были грубыми зажиманиями Людвига, которому она должна была подставить себя, одновременно загораживаясь. Она подняла голову, охотно встретив своими губами губы Джеффа. Ее губы были мягкими, ищущими, открытыми, а вовсе выстраивали не ограждающий щит, как в прошлом. Она чувствовала его язык и предоставила своему собственному встретить его. Она была даже более неловкой, чем он, потому что у Гретхен не было вообще никакого опыта в поцелуях.
Теперь она полностью расслабилась и отвечала на нежные поцелуи Джеффа собственной нежностью. Руки, бродящие по ее телу, становились все более настойчивыми и нетерпеливыми. Она чувствовала это. Но она нисколько не боялась страсти Джеффа. Скоро, очень скоро, она удовлетворит эту страсть.
Ну и что? Удовлетворение мужской страсти таки было нелегкой работой. Но были обязанности, и были обязанности. Была тяжелая работа очистки кровавых пятен с груды награбленной добычи. Тяжелая работа бритья насильника, железной волей контролируя свою руку, чтобы ее вопящая от происходящего душа не расплескала его жизнь по земле, и жизни ее семьи заодно. Была обязанность пеленать ребенка. Обязанность подтирания детских слюней. Обязанность согревания бабушки зимой. Легкие обязанности, обязанности заботиться. Семейные обязанности.
На ее теле не будет ссадин от удаления страсти ее мужа, она знала это. Никогда. Она была в безопасности. Но она также знала, что будет призвана, чтобы удовлетворить эту страсть, намного чаще -- гораздо чаще! -- чем когда-либо ее призывал Людвиг. Знание не принесло страха, только тихое удовлетворение. И в этом семейные обязанности проявят себя снова.
Гретхен даст мужу то, что он захочет. С удовольствием, если не нетерпеливо. Даже если у неё не будет других радостей во время выполнения этой семейной обязанности, она всегда сможет развлечь себя, высмеивая призрак тролля, когда-то владевшего её. Глумясь над его призраком.
Вдруг Джефф оторвался от неё. Очень неохотно, подумала она. К ее удивлению, Гретхен обнаружила в себе отражение этой неохоты. Реакция озадачила ее. Даже семейные обязанности, в конце концов, -- все-таки обязанности. Она, обычно, была рада покончить с ними.
Она объяснила себе эту реакцию всё ещё скрывавшимся в ней страхом. Ничего больше. И странное чувство, горевшее в ней, аналогично. Хотя это тоже было странным. Почему она должна чувствовать это сожаление, теперь, когда оно исчезало? Страх не был чем-то, чем стоило бы дорожить.
Джефф улыбался. Она могла ощутить его растущее расслабление и уверенность, и была рада это видеть. Гретхен обещала герцогине -- как она будет всегда думать об этой женщине, безотносительно к ее истинному титулу -- что она будет работать изо всех сил над этой непонятной вещью, которую американцы назвали "любовью". Поведение Джеффа, поняла она теперь, было частью этой непонятной вещи. Муж -- не насильник. Муж должен чувствовать себя расслабленным в обществе жены. Уверенным, не в его власти, а в его положении.
Джефф сел на кровати и похлопал рукой рядом с собой, приглашая ее сесть. Гретхен повиновалась. Тогда, спотыкаясь, он заговорил. Она достаточно легко перевела ломаные фразы. Намного больше трудностей она испытала, пытаясь понять его предложение. Это было последнее, чего она ожидала.
Подождать? Из-за того, что мне пришлось испытать? Пока я не почувствую себя комфортабельно и не буду готова? Если я так хочу?
Гретхен была крайне удивлена. Предложение ее мужа, она знала это наверняка, не происходило от нехватки страсти. Нисколько не происходило. Она понимала трудность, с которой он сдерживал себя. Мужское желание было тем, что она отлично знала, и она не думала, что какой-либо человек когда-либо желал ее так сильно, как человек, в тот момент сидящий рядом с нею на кровати.
Ее ум лихорадочно искал объяснения. Объяснение немедленно пришло, но оно было настолько очевидно и просто, что она без раздумья проигнорировала было его. Затем, поразмыслив, вернулась к нему и подвергла тщательной инспекции.
Да. Это верно. Он просто заботитсяобо мне.
Слезы заполнили ее глаза. Волна признательности, более сильной, чем любая, которого она когда-либо чувствовала в своей жизни, захлестнула ее сердце. Инстинктивно, не думая, она обхватила Джеффа и потащила его на себя. Ее губы прижались к его, мягким и открытым, ее язык устремился в его рот.
Внезапно, она почувствовала, что ей очень жарко. Она отодвинула Джеффа -- мягко, но настойчиво -- села и попытался снять с себя одежду. Ее пальцы возились с зловредной штукой, которую американцы называли "застежкой-молнией".
В этом не было необходимости. Ее муж сделает это для нее. Она ответила на его улыбку своей собственной. Почему бы и нет? Это, кажется, нравится ему. И я не должна бояться, что он порвет мою одежду. Не этот человек.
Так, перекатываясь и вытягиваясь, она помогала Джеффу раздевать себя. Сначала себя, потом его. Когда они оба ообнажились, она слегка поелозила на огромной кровати -- "кинг-сайз", назвали ее американцы, как будто они с Джеффом были королями! -- сдвигаясь к центру центру. Она почти смеялась, видя, как изгибы её тела возбудили его. Гретхен знала, что ее тело производило подобное действие на мужчин, но она никогда не видела, что Людвиг возбудился так немедленно, как ее муж.
На мгновение, вид его воспрявшего мужского достоинства вернул старые страхи. Она почувствовала, как ментальный щит закрывает её сознание, оставляя лишь пустоту.
Нет! Я не посмею обманывать своего мужа. Я обещала герцогине. Я обещала ему.
Борьба была легкой и краткой. Намного более легкой, чем она ожидала. Она рассмеялась. Её смех был исполнен не насмешки или издевательства, но простой привязанности. Гретхен всегда любила, когда её семья была счастлива. Это было просто частью поддержания семейного счастья. Не более устрашающей, чем расчесывание волос сестры или кормление ребенка.
Джефф лег около нее и начал покрывать ее тело поцелуями и нежностями. Ещё одна волна признательности захлестнула ее. Затем, неожиданный спазм удовольствия. Она была поражена этим ощущением. Гретхен была приучена к ласкать других, а не получать удовольствие от ласк.
На мгновение она наслаждалась этим ощущением. В ее жизни было слишком мало незамутненного удовольствия.
Это было слишком для неё. Она уклонилась от удовольствия, вспомнив зов суровой необходимости. Пришло время удовлетворить ее мужа. Мужчины требовали это. Так, наполовину неохотно -- но не по тем причинам, что раньше -- она начала подтаскивать мужа на себя.
Джеффу сопротивляются. Не отчаянно, нет, но, тем не менее, твердо. Его губы скользнули по её груди, затем вниз по животу. Медленно, медленно, в то время как его рука гладила внутреннюю поверхность её бёдер. Рука -- горячая, мягкая -- поднималась. Рот -- влажный, и ещё более мягкий -- спускался.
Когда его пальцы достигли места назначения, Гретхен задыхалась. Частично от удовольствия, но, главным образом, от удивления. Он так нежен. Так --
Она поняла, в этот момент, что он не очень опытен. Она решила, что он на ходу решает, что делать дальше. Только наполовину уверенный по поводу своей цели, и ещё меньше по поводу пути, который вел к финалу.
Это нисколько не имело значения. Джефф был единственным человеком, который когда-либо хотя бы пробовал делать с ней то, что он сейчас делал. Наполовину случайно, пальцы Джеффа нашли свою цель. Гретхен зашипела от возбуждения. Она ощутила, как был удовлетворен этим её муж. Его губы и пальцы продолжали исследование.
Шипение. Ох!
Впервые в ее жизни, Гретхен почувствовала, как к ней пришло желание. Она задалась было вопросом, но только на мгновение. У ее тела, казалось, был собственный ум. Она дала ему волю позволила своей руке скользнуть вниз. Направлять его -- или пытаться это делать. Она имела не большее представление, как доставить себе удовольствие, чем ее муж.
Когда снова пришел прилив возбуждения, она прикусила губу. Затем, поняв, что она делает, позволила вырваться наружу мягкому стону. После ужасов первого дня в лагере наемников, она никогда не позволяла людям слышать ее стоны. Или вообще какие-то звуки во время этого. Но этот стон был законной собственностью ее мужа. Он принадлежал ему, не ей -- и был дан свободно.
Теперь рот Джеффа достиг своей цели, и Гретхен снова задохнулась. На сей раз, ошеломленнная. Что он делает? Oнчто, безумен?
Она схватила его голову, готовая отодвинуть его. Но в это время ее руки замерли. Джефф реагировал на давление ее пальцев в точности противоположно тому, что она хотела сделать. Его губы скользнули вниз и отклрылись. Его язык последовал по пути, ранее изученному пальцами. Спазм удовольствия парализовал её.
Ум Гретхен кружил, утопая в водовороте эмоций. Удовольствие, смущение, радость, страх -- все это было в ее вздохах, стонах, бессвязных вскриках.
Что делать?
Страх и беспорядок одержали победу. Ее сознание устремилась по знакомой дороге. Затасканная, знакомая, ненавистная колея.
Всего-то удовлетвори его, и дело с концом.
Гретхен со всей силы обхватила плечи Джеффа и потащила его оттуда. Сюда! Выше! Туда, где тебе положено быть! Она обхватила его ноги своими, загоняя его в ту же колею.
И в этом он оказался неловок. Но он быстро учился, и даже его неловкость принесла новую волну нежности. Гретхен поняла, что Джефф, несмотря на снедающую его страсть, тем не менее старался быть нежным. Огонь пылал в её сердце так ярко, что она боялась, что пламя сожжет её целиком.
Заходи, сейчас. О, да! Она легкомысленно, весело, счастливо рассмеялась. Даже в этом ее муж отгонял воспоминание в тень. О, да!
Обязанность уходила, сменяясь древним инстинктом. Она чувствовала, что ее тело реагировало так, как она даже не подозревала. Ее мускулы срывали ментальный щит, ее нервы разломали его на кусочки, ее ум отбрасывал части. Пустота заполнялась водоворотом цвета. Не было ничего, теперь, между нею и ее мужем. Только кожа и влажность. Только его желание и она --
Что?
Новая волна удовольствия заставила её зашипеть. Она начала отчаянно целовать Джеффа. Ее дыхание лилось по губам, вниз по языку, в его рот. Она чувствовала, что ее муж отвечал, нетерпеливо, страстно --
Гордо.
Только сейчас Гретхен наконец-то поняла цель Джеффа. На мгновение она окаменела в шоке.
Она отодвинула свое лицо, вжимаясь затылком в подушку. Джефф тоже поднял голову, оторвавшись от нее. Они уставились на друг друга. Светло-зеленый; светло-коричневый.
Зеленый пылал; коричневый вопрошал.
Действительно ли это возможно? Я никогда не думала...
Зеленый гарантировал; коричневый -- принимал.
Я попробую. Муж, я попробую.
Сначала на была слишком смущена, чтобы последовать за ним по этому пути. Она просто всем телом присоединилась к ритму. Но достаточно скоро ее ум нашел способ соединить старую колею с новым предназначением. Безопасность для неё и для её семьи была в том, чтобы её мужчина был удовлетворен. Это было тем, что он хотел, каким бы странным это не было. Так что...
Она начала с простой реакции, позволяя желанию Джеффа доставить ей удовольствия направлять ее. Она сообщала о своем восхищении ртом, руками, голосом. Ее муж отвечал. Взаимное изучение, взаимное изучение. Волны подкатывали все ближе, и они были все выше.
Она была почти что напугана, но отогнала страх чувством долга. Мой муж хочет этого. Новое желание нашло безопасность в старой привычке. Дай ему, что он хочет. Этот путь гарантировал Безопасность.
Безопасность отошла в сторону, чувство долга отошло в сторону, опаска отошла в сторону. Не было ничего, кроме Гретхен. Волны стали ревущим прибоем, и прибой стал потоком. Неостановимым потоком. Когда наступил финал, Гретхен всё-таки удалось охватить его. Осмыслить его. Принять его в собственность, как нечто дорогостоящее и драгоценное.
Принять славу в этом, как будто она была герцогиней.
Беженка из страны Сефарад нашла воплощение ее залитых солнцем легенд в этом месте, и кавалерист-шотландец нашел здесь волшебное царство смертоносных Добрых Соседей. Теперь, молодая женщина из разгромленной Германии нашла здесь воплощение рассказов старух. Они были правы, в конце концов. Все, о чем они рассказывали, было правдой. Все, чему не поверила Гретхен, так же, как она не верила рассказам о рыцарях и галантности.
Новая жена нашла самое себя в своем собственном удовольствии. Она отплатила мужу лихорадкой поцелуев, полными слез глазами и всхлипывающим голосом, обещающим годы.
Что касается Сатаны, она заплатила тому смехом. Торжествующим, ликующим осмеянием, отражающимся от стен трейлера и эхом летящим вниз, в Преисподнюю.
Джефф, в настоящий момент обессиленный, лежал рядом и наблюдал за нею. Возможно, он был озадачен ее смехом, но не лаской. Он утопал в своем собственном удовлетворении и, в еще большей степени, в гордости от своего достижения. Даже если оне не понимал дикарский юмор, наполняющий его жену -- и он нисколько не понимал -- он был успокоен радостью в ее лице и теплотой ее рук, поглаживающих его тело.
Наконец, Гретхен в полной мере поняла свою победу. Абсолютную, тотальную. Она побила дьявола. Исхлестала его, как злобного щенка.
Она спасла всё из его темного царства. Даже то, что, как она думала, она потеряла навсегда. Единственная вещь, которой она обладала, имеющая значение для Князя Тьмы, которое она отдала в обмен, чтобы спасти свою семью. Теперь, на пороге новой жизни, она протянула руку через Железные ворота и утащила назад свою девственность. С радостью, она ограбила Грабителя, и отдала свое сокровище, как подарок, человеку, который заработал его.
Слезы пришли следом -- слезы радости и благодарности -- но смех остался. Далеко внизу, в глубине, она могла слышать гневное завывание сатаны.
Меня обманули! Я обманут! Обманутый!
Смех, и смех, и смех. Целуя и лаская мужа всё это время. Он был молод, и чист, и великолепен, и так прекрасен, и так замечателен. Гретхен не была удивлена ни тем, как быстро он возвратился к ней, ни тем, с каким рвением она присоединилась к нему.
Она побила дьявола. Теперь, она будет мучить монстра.
Пытка Сатаны продолжалась всю ночь. Снова и снова Гретхен стегала его своим удовольствием. Своим и, даже в большей мере, удовольствием, которое она дарила мужу. В течение многих часов дьявол неистовство мчался через свои палаты пылающего камня. Разрушая их стены рогами, стегая щебень хвостом, бия в пол раздвоенными копытами.
По мере усиления экстаза ее мужа -- больше от любви его жены, проявленой во время акта, чем от самого акта -- дьявол бежал в отчаянии. Он уносился из своих палат, глубже и глубже в пучину Ада.
Гретхен преследовала его, как такса барсука.
Уйдите! -- вопило Животное -- Оставьте меня в покое!
Но она была безжалостна, беспощадна. Смотри, монстр!Она загнала его в угол темной пещеры, провонявшей полуперегнившим дерьмом.
Сатана сжался. Остановитесь, хныкал он. Вы делаете мне больно.
Смотри. Ее тело -- теплое, влажное, мягкое, любящее -- вплющило мерзость в камень. Смотри.
Так она покончила с Сатаной. Покончила навсегда. Даже стальная Гретхен была удовлетворена своим триумфом. Любовь ее мужа наполняла ее, вычищая все следы прошлого. Уходи, мерзость, уходи навсегда.
Теперь Гретхен верила в эту штуку, называемую "любовью". Это походило на клятву. Никогда более она не будет измерять свою жизнь тем, как плохо могло бы обернуться дело. Только тем, как хорошо.
В их жизни будут неожиданности, знала она. Много неожиданностей, как та, когда они встретили друг друга. Некоторые из тех неожиданностей, разумеется, будут неприятными. Иногда, он будет мелочным; противным; злобным. Что угодно. И она тоже, время от времени.
Неважно. В основе их брака не будет неожиданностей. В этом Гретхен была совершенно уверена.
Она погладила лицо Джеффа, вглядываясь в его глаза. Зеленые зрачки пылали, как весенние почки на лице нового мира. Мягкий, молодой, полный обещания. Влажный, теплый, полный жизни.
Теперь Гретхен была очень довольна собой. Она сдержала обещание, данное герцогине.
Она рассмеялась. Это было так просто! Она ожидала годы тяжелого труда и борьбы.
Так легко. Это всего лишь семья, поняла теперь она. Вот и все. Только обожание, которое и связывает семью. До некоторой степени отличающееся, это верно. Но каждый член семьи уникален, ценен и дорогостоящ. Каждому она должна дать что-то особое. Младенцу, грудь. Ребенку -- заботу и нежность. Бабушке, комфорт и готовность выслушивать жалобы.
Мужу...
Так просто! Супружеское обожание. И добавьте немножко оргазмов.
Ничто сложного. Действительно...
Практический ум Гретхен работал над проблемой, пока её рука опустилась вниз и работала над обожанием ее мужа. Это не заняло у нее много времени, и вывод был очевиден. Он был не дальше вытянутой руки.
Оба чувствовали подтверждение этого вывода. Рост, устойчивый, сильный.
"Я люблю тебя" пробормотала она. И счастливо взялась доказывать это ещё раз.
Какие бы сомнения не снедали накануне вечером Джеффа, к утру они были давно в прошлом.
Он проснулся прежде, чем она, и смотрел на нее. И обнаруженный, как многие миллионы мужчин перед ним, что жена еще прекраснее невесты.
Как только они проснулись, первым делом они занялись любовью. После этого Джефф занялся их завтраком. Это была всего лишь овсянка, так как она была единственной крупой, все еще остававшейся в городе. Даже на это ему потребовалось некоторое время. Гретхен была очень игрива.
Когда овсянка была готова, они заглотили её с волчьей жадностью и немедленно возвратилась в спальню. Остальная часть утра была проведена там. Это было счастливое утро, полное открытий. Метод проб и ошибок, как, возможно, назвали бы это некоторые бессердечные создания. Но Гретхен и Джеффа это нисколько не заботило. Они приветствовали испытания и смеялись над ошибками, и, более всего, просто получали удовольствие от процесса. Любовь, как и все растения, должна быть обводнена. Кого волнует, если несколько капель влаги выплеснется из ведра время от времени?
Когда приблизился полдень, детей их семьи больше невозможно было удержать, особенно самых маленьких. Они волновались почти целый день. Волновались, боялись, беспокоились. Стены трейлеров были хорошо утепленными, но тонкими. Звуки проходили сквозь них почти без помехи.
Ни один из детей никогда не слышал, что Гретхен издавала подобные звуки. Никогда. Не Гретхен!
Они были бы крайне испуганы, если бы не бабуля. Старуха заверяла их, успокаивала их, смягчала их тревогу. Не о чем волноваться, дети. Она не ложилась спать всю ночь, слушая. Улыбаясь так, как она не улыбалась многие годы.
И тем не менее...
Времени до полудня был достаточно! Достаточно!
Дети просочились в трейлер. Робея, они приблизились к двери. Робея, постучали.
"Айн момент! " -- раздалась команда из-за двери. Они услышали людей, двигающихся по ту сторону двери. Это походило на голос Гретхен, даже при том, что в голосе был смех. Что-то о халатах...
Тот же самый жизнердостный голос -- голос Гретхен? -- приглашал их войти. Когда дети вошли в спальню, они воззрились на неё огромными, больше блюдец, глазищами, распахнутыми в удивлении.
Гретхен? Это ты?
Да, женщина в кровати выглядела, как Гретхен. Примерно. Но в этом ангельском личике не было иследа стального выражения. В этом мягком теле, запахнутом в халат, не было бронированной души.
Потерянно, их взгляды скользнули прочь от Гретхен и обратились на странное создание, лежащее рядом с ней. Тоже одетое в халат. И что же это такое лежит?
***
Первым это понял самый младший. Маленький Йоханн, которому ещё не исполнилось и пяти, его инстинкты были ещё не отягощены памятью о троллях и животных в человеческом облике. Это большое, круглое, дружелюбное лицо, устроившееся щечкой к щечке с женщиной, которая растила и укрывала их всех, могло быть только одним.
"Папочка!" -- взвизгнул он - "Папочка! Папочка!"
В следующую секунду он уже карабкался на кровать. За ним следовала волна других детей.
Разумеется, папочка вернулся. Он был там, где он и должен был быть. Через несколько мгновеный Гретхен и Джефф были наполовину погребены под толпой счастливых детей.
Маленький Йоханн, успевший первым, по праву завладел наилучшим местечком. Он змейкой проскользнул и ввинтился между ними. Меньше чем через минуту он отыскал новое фамильное сокровище. Здоровенные, мягкие, теплые ноги Джеффа.
"Папочка", промурлыкал он. Глаза Йоханна удовлетворенно закрылись. Теперь он мог больше не бояться зимы. Теперь его будут согревать теплые папины ноги.