Аннотация: От переворота в Омске до расстрела в Иркутске. Чем запомнилась сибирякам деятельность адмирала Колчака А.В. на посту Верховного Правителя России.
АН СТЕПАНОВ
АДМИРАЛ КОЛЧАК,
ПОКОРИТЕЛЬ СИБИРИ
В последние пару десятков лет идёт пересмотр исторических событий 20 века. Пересматривается, в том числе, и оценка отдельных личностей. Возвращаются и перезахораниваются на родине кости некоторых эмигрантов, кое-кому из них ставятся памятники. В СМИ звучат призывы к примирению, правда, не известно, кого и с кем. Если говорить о красных и белых времён Гражданской войны, то новые поколения воспринимают её, как наше поколение воспринимает события времён нашествия Наполеона. Другое дело, что выныривают из небытия потомки бывших (дворян, эмигрантов разных волн эмиграции и других обиженных). Вот они-то и требуют, так сказать, сатисфакции. К ним и надо обращаться в первую очередь. Появляются литературные произведения и фильмы-новоделы, пропагандирующие взгляды и деяния этих бывших. Так появился фильм о белом и пушистом адмирале Колчаке А.В. Ему даже поставлен памятник в городе Иркутске как белому герою Гражданской войны. И постановщики фильма, и устроители памятника как-то забывают, кем всё-таки был адмирал Колчак. Попробуем напомнить.
Военный министр Великобритании Черчилль заявил в своё время в парламенте, что "британское правительство призвало его (Колчака - авт.) к бытию при нашей помощи, когда необходимость потребовала этого". И вице-адмирал Колчак Александр Васильевич в 1918 году появился в Омске. Перед этим Колчак побывал в США (по приглашению военных). В то время в Омске обосновалась Директория со своим правительством, якобы управлявшая Россией. Колчак был приглашён в правительство на должность военно-морского и военного министра. В этой должности он пробыл недолго, организовав переворот, в результате которого был объявлен Верховным Правителем России, Верховным Главнокомандующим и полным адмиралом. Доброхоты, пригласившие его в правительство, были разогнаны, несговорчивые - расстреляны.
Военный министр Чехословакии М. Штефаник: "Переворот Колчака готовился не только в Омске, - главное решение было принято в Версале". Так на целых два года Колчак воцарился если не во всей России, то уж в Сибири это точно. Очень горячо поддерживала его Антанта, снабжая вооружением, боеприпасами и даже мундирами. На него надеялись, доверяли, но за свои поставки брали золотом. Кроме обычных войсковых соединений, ему подчинялись казачьи формирования и различных мастей "легионеры", начиная от чехословацкого корпуса до поляков и прочая и прочая, кого там только не было. Во всяком случае, чехословацкий корпус, насчитывавший по разным источникам от 30 до 60 тыс. солдат и офицеров, при эвакуации из Владивостока погрузил на пароходы 56.459 военнослужащих. Потери корпуса в Сибири - порядка 4-х тыс. человек.
Для оценки деятельности Колчака в Сибири будем пользоваться только сведениями, размещёнными в интернете авторами, сочувствующими белому движению в целом и Колчаку в частности. Не берёмся оценивать его как исследователя и флотоводца, так как в историю он вошёл, в основном, как Верховный Правитель России, неудачник и каратель. Часто человек, очень успешный в какой-то области деятельности, совершенно непригоден в другой. Так случилось и с Колчаком. Возможно, он был бы крутым флотоводцем и талантливым учёным, но вот общевойсковым командиром и государственным деятелем он был никаким. Вот мнение одного из его генералов, Радолы Гайда. Радола Гайда, человек сложной национальности и довольно авантюрного характера, сначала вместе с другими белыми командирами успешно сражался с красными, но затем красные ему крепко поддали. За это Колчак обвинил его в отсутствии военного образования и неумении командовать армией. В ответ Гайда дал характеристику самому Колчаку: "... С тем же успехом могу сказать, что Ваше образование касается исключительно морской службы, а не сухопутной. Вы тоже не имеете понятий о командовании армиями и, тем более, об управлении целой империей".
Другие сочувствующие Колчаку так оценивают его довольно успешное наступление на красных. Наступление велось без основной цели - соединения с Деникиным или Миллером. Именно потому он и был разбит. По их мнению, у красных было одно преимущество: у них были планы операций, а у белых таких планов не было. Сочувствующие, правда, оправдывают это кадровым голодом в войсках Колчака. У красных-то, понятно, такого голода быть не могло.
Части армий, подконтрольные Колчаку, не только воевали с войсками красных, но и осуществляли в Сибири карательные операции в районах действия партизан, при этом использовались и отряды чехословацкого корпуса. Речь идёт не о противоборстве с регулярными войсками красных. В Сибири Колчаку пришлось столкнуться с противостоящим ему в собственной стране партизанским движением. Настроить против себя мирное население в своей стране - это ещё надо было суметь. Местное население воспринимало оккупантами не только легионеров чехословацкого корпуса, но и "родных русских" колчаковцев. Дело в том, что вели они себя по отношению к местному населению одинаково. 30 сентября 1918 года было принято постановление о смертной казни всех, препятствующих власти Колчака. Аналогичный приказ был и у легионеров. Всё упиралось в реквизиции и мобилизации в армию. Местному населению они, понятное дело, не нравились. Отряды специального назначения Колчака действовали по одной схеме: "Активные участники банды (партизаны - авт.), которые примкнули к ней во время её нахождения в сёлах, передавались военно-полевому суду и подвергались казни. Те, кто только грабил имущество представителей власти, наказывались менее строго. Женщин казаки пороли". Хозяйство красных (по преимуществу бедняков) подлежало конфискации, но так как конфисковывать у них было нечего, грабили зажиточных. Особенно в этом отличались легионеры. Стоит ли удивляться тому, что в партизаны уходили и кулаки. Вот ещё один документ, приказ генерала Розанова, 1919 год: "Отрядам, действующим в районе восстания, приказываю неуклонно руководствоваться следующим: при занятии селений, захваченных ранее разбойниками, требовать выдачи их главарей и вожаков. Если этого не произойдёт, а доверенные сведения наличности таковых имеются, расстреливать на месте каждого десятого. Селения, население которых встретит правительственные войска с оружием, сжигать, взрослое мужское население расстреливать поголовно. Имущество, лошадей, повозки, хлеб и другое отбирать в пользу казны. Если при проходе через селение жители по собственному почину не известят о пребывании в селении противника, а возможность извещения была, на население за круговую пороку накладывается денежная контрибуция, которая взыскивается беспощадно...за добровольное снабжение разбойников не только оружием и боеприпасами, но и продовольствием, одеждой и прочим виновные будут сжигаться." И далее всё в таком же духе. Не напоминает ли этот приказ приказы немецких оккупационных властей?
В 2008 году в городе Красноярске двухтысячным тиражом была издана "История гражданской войны в Енисейской губернии", написанная по заказу (грантам) красноярских властей А. Мармышевым и А. Елисеенко. Целью этой книги было не просто беспристрастное написание Истории, но и приукрашивание белых (веяние нового времени) с соответствующим подбрасыванием дерьмеца за шиворот красных, особенно партизан. Авторы делают правильные предположения о том, что "непродуманные экономические решения новых властей оттолкнули от них значительные слои населения". К таким решениям относится и решение о взыскании недоимок по налогам с 1917 года. Однако кажется слабо обоснованным вывод о том, что наиболее массовые выступления партизан были в местах, где среди крестьян был больший процент новых поселенцев. Так, пишут, в 1917 году среди крестьян добровольных переселенцев было 53,7%, старожилов - 35,9%, инородцев - 5,3%, казаков - 0,8%. В Канском беспокойном уезде новых переселенцев было 77%. Здесь и партизан было больше, чем, например, в Минусинском уезде, где новопоселенцев было меньше. Сомнительно, что это достаточный показатель для характеристики партизанского движения. Почему-то все засады партизан, в которые попадали отряды карателей в Канском уезде, были у старожильческих деревень Денисово, Борки, Топол, Асанск, Колон, Шеломки, у села Тасеево. Денисово полностью, а Тасеево почти полностью были сожжены карателями. Получается, что в партизанском движении участвовали в большей мере именно жители старожильческих деревень, то есть коренные сибиряки. Потери партизан были не только от пуль. В засаде у деревни Борки (март 1919 года - для Сибири это ещё зима) дедушка моей жены Горохов Арсентий Олемпиевич (к сведению, чалдон, то есть из очень даже старых поселенцев) простудился, получил воспаление лёгких и умер. Правда, каратели своё получили.
Наша новопоселенческая деревня находилась в зоне действия так называемой Тасеевской партизанской республики (село в Енисейской губернии). Каратели частенько наведывались на территорию этой республики, не обошли стороной они и нашу деревеньку - она расположена на пути из одной старожильческой деревни Борки в другую такую же, Канарай. Естественно, что её каратели миновать не могли. Первый их вопрос к жителям был всегда один и тот же: есть ли в деревне красные. По деревенской улице один за другим были устроены 3 колодца с журавлями. Как рассказывала мама, журавли эти использовались карателями в качестве виселиц. Правда, и красные, если им в руки попадали белые, использовали их по такому же назначению. Уже в селе Дзержинском (ранее - село Рождественское), здесь когда-то стояли гарнизоном колчаковцы, мальчишками мы бегали на Кошкину гору, где производились расстрелы партизан, и выискивали следы от пуль на стволах сосен. В селе была и братская могила партизан.
С весны 1919 года к партизанам стали применять ещё более жёсткие меры. Во исполнение приказа Колчака за каждого убитого русского или чешского солдата подвергалось казни пять - десять заложников. Казнь совершалась через отрубание головы казацкими шашками, иногда через повешение. Расстрелы почти не применялись, иногда пленных или заложников просто забивали шомполами. Казни совершались в присутствии всего населения деревни или села, сгоняемого для этой цели на центральную площадь.
Летом белые предприняли решительное наступление против партизанских республик Канского уезда - Степно-Баджейской и Тасеевской. Для этого пришлось снять часть хорошо вооружённых и обученных войск с фронта, привлечь 25 тыс. чехословаков, итальянцев и других легионеров. Партизаны терпели поражение, уходили в тайгу. И Степной Баджей, и Тасеево были подвергнуты экзекуциям, разграблению, пожарам. Но это были последние успехи белых. Не останавливаясь на всех событиях, упомяну лишь об одном сражении, в котором повторился сюжет из Гражданской войны США.
Северяне решили дать южанам показательный бой. Они так уверены были в победе, что к месту предполагаемого сражения в каретах прибыл весь бомонд близлежащего городка. Посмотреть на сражение, как на спектакль с известным по сценарию окончанием, прибыли дамы местного света. Но действие на поле отклонилось от предполагаемого сценария, и дамы страшно удивлялись тому, что происходило вокруг. А происходило нечто ужасное: разбитыми и убегающими оказались войска северян. Пришлось бежать вместе с ними. Колчаковские каратели тоже ехали в полной уверенности в своей безнаказанности. Они прихватили с собой даже полтора десятка офицерских жён - продемонстрировать перед ними свою удаль. В партизанском лагере тоже были женщины и дети, но совсем по другой причине. Силы были очень неравными, но на реке Кайтым партизаны приготовили белым сюрприз: хорошо укреплённые и удачно расположенные на местности позиции. Первое боестолкновение было полной неожиданностью для карателей и закончилось их ощутимым поражением. Каратели отошли, оставив на поле боя трупы, оружие и своих любимых жён. На следующий день и партизаны ушли в тайгу, прихватив раненых и оставив обозы - сила была не на их стороне. А теперь о том, как оценивали действия колчаковцев их союзники.
Соратник Колчака член партии кадетов Г.К. Гинс: "Имя Колчака по воле жестокой судьбы стало нарицательным именем тирана... При нас происходили жестокие расправы с восставшими крестьянами, сжигались деревни, происходили расстрелы без суда. Ведь всё это правда. Мы допустили хозяйничание в стране чехов, которые не жалели русского добра. Может быть, мы действительно изменили народу, изменили родине?"
Генерал Гревс: "Солдаты (казаки - авт.) Семёнова и Калмыкова, находясь под защитой японских войск, наводняли страну подобно диким животным, избивали и грабили народ... В Восточной Сибири совершались ужасные убийства, но совершались они не большевиками, как это обычно думали. Я не ошибусь, если скажу, что в Восточной Сибири на каждого человека, убитого большевиками, приходилось 100 человек, убитых антибольшевистскими элементами".
Стараясь несколько обелить действия чехословацкого корпуса, его политические руководители Павлу и Гирса в обращении к союзникам в 1919 году пишут: "Под защитой чехословацких штыков местные русские военные органы позволяют себе действия, перед которыми ужаснётся весь цивилизованный мир. Выжигание деревень, избиение русских мирных граждан целыми сотнями, расстрелы без суда представителей демократии по простому подозрению в политической неблагонадёжности составляют обычное явление, и ответственность за всё перед судом народов всего мира ложится на вас: почему мы, имея военную силу, не воспротивились этому беззаконию". Чехословацкое руководство делает попытку дистанцироваться от колчаковцев, так как и у самих "рыльце было в пушку". Не зря же на несколько десятков лет осталась в памяти сибиряков песня:
"На нас напали злые чехи, Село родное подожгли. Отца убили с первой пули, А мать живьём в костре сожгли..."
Песня эта фольклорная, по России она ходит в разных вариантах, имея в основе стихотворение Веневитинова Д.В. "Песнь грека". Просто в каждой местности она отражает важные для неё события. Чехи не любили лезть под пули, но пограбить, поиздеваться, изнасиловать - это всегда пожалуйста. Когда наступила пора массового отступления, корпус захватил более 20 тыс. вагонов, другие ценности на огромную сумму, чем вызвал ненависть не только подавляющей части населения, но и белых. Потомок польского легионера, оставшегося в России, Григорий Красовский, сочувствующий, естественно, белым, напоминает чеху, приехавшему в Сибирь на место гибели его предка: "В 1919-1920 годах чехами были заморожены десятки эшелонов с русскими беженцами и ранеными, убиты и сброшены в мешках с эшелонов русские женщины, изнасилованные и зверски изуродованные, вывезено в Чехию имущество, награбленное у сибиряков".
А.П. Литвин: "Трудно говорить о поддержке его политики в Сибири и на Урале. Если из примерно 400 тысяч красных партизан того времени 150 тысяч действовали против него, а среди них 4-5% были зажиточными крестьянами".
"Сколь верёвочка не вьётся, всё равно конец найдётся". Пришёл конец и власти Колчака. Армии его потерпели решительное поражение, сам он бежал из Омска в направлении Иркутска. Ему явно не везло - пока он ехал, в Иркутске был совершён переворот, белые лишились власти. Не будем вдаваться в подробности передачи Колчаком виртуальной власти Деникину, сдачи его чехами с согласия генерала Жанена Иркутскому политцентру. В результате Колчак был передан Чрезвычайной следственной комиссии. Допросы велись с 21 января по 6 февраля. На вопросы следователей, знал ли он о том, что творили его каратели, он отвечал отрицательно. Это противоречило содержанию приказов, в которых он благодарил подчинённых за подавление мятежей. За подавления бунта в Кустанае, когда было расстреляно более шестисот человек, в апреле 1919 года Колчак благодарит карателей в своём Приказе: "Поздравляю. От лица службы благодарю генерал-майора Волкова и всех господ офицеров, солдат и казаков, принимавших участие в подавлении мятежа". После подавления бунта двух полков в Красноярске наиболее ретивым карателем генералом Розановым (убито более 700 человек): "Благодарю вас, всех начальников, офицеров, стрелков и казаков за отлично выполненную работу".
В это время остатки войск Каппеля, Войцеховского, Вержбицкого, Сахарова с боями отступали от Омска, они шли на помощь Колчаку. Это был так называемый сибирский ледовый поход - безумный. 30 января они подошли к станции Зима и вышли к Иркутску. Войцеховский потребовал отвести силы красных на север от города и передать Колчака союзным представителям. Чехословаки тоже были не прочь освободить Колчака. В связи с этим Иркутский ревком заявил чехословацкому представителю в Сибири В. Гирсу, что Колчак не будет расстрелян, а предстанет перед судом, если не будет попыток его освобождения. Войцеховский рвался в Иркутск, и события развивались таким образом, что 6 февраля 1920 года Иркутский ревком на основании данных следственной комиссии принял постановление о применении к А.В. Колчаку и В.Н. Пепеляеву (премьеру его правительства) высшей меры.
В ночь с 6 на 7 февраля Колчак и Пепеляев были расстреляны. Не было исполнения сидящим на снегу Колчаком романса "Гори, гори, моя звезда...", не было и командования им, как старшим по званию, собственным расстрелом - это всё из дамских мелодрам. Был отказ от повязки на глаза и банальная команда "Пли!" коменданта гарнизона.
Произошло это на берегу речушки Ушаковки. В молодости довелось мне в ней стирать своё ХБ, от берега до берега она была глубиной не выше колен. Как в ней можно было утопить трупы, мне не очень понятно. Возможно, около женского монастыря, в прорубь которого, говорят, их затолкали, было поглубже.
И в заключение мнение генерала М. Жанена: "Тысячиневинных погибли по вине адмирала, он вверг Сибирь в погибель. Поэтому было бы несерьёзно говорить, что это была незаслуженная смерть". Генерал знал, о чём он говорил.
Вот потому невозможно считать адмирала А.В. Колчака героем, и не только с точки зрения красных.