Любые существенные реформы, которые ощутимо затрагивают положение большинства, всегда инициировались в результате резкого обострения политической борьбы на самой верхушке властной пирамиды.
Примеров сколько угодно. Отсюда обратная закономерность - не будет такого обострения, ни о каких реальных переменах можешь даже не мечтать.
Да, основа для развертывания реформ объективная. Страна отстала, соседи явно обогнали, надо что-то делать, иначе...
Но это "иначе" может и на сто лет затянутся.
Если власть прочна и стабильна, необходимость перемен никто не ощущает как необходимость.
Ну, да. Ну, нужно. Но чтоб прям позарез, такого нет.
Реформы это всегда какая-то дестабилизация.
Политическая дестабилизация - обязательный побочный эффект любых серьезных реформ.
Поэтому перед реформатором всегда дилемма стоит - дальше преобразования углубить, либо дать отпор разгулявшейся дестабилизации. А дестабилизация тем сильнее, чем больше реформа затрагивает общественный строй сознания.
На Руси в 17-ом веке общественное сознание было тотальное религиозное православное.
Центральная идея этого сознания - Иисус Христос.
В этой идее все русские православные люди сходились абсолютно.
"Христе среди нас! Был и будет!"
По всем остальным предметам могло быть любое несогласие, любые споры-раздоры, вплоть до смертоубийства.
Иисус Христос утверждался церковью как абсолютный моральный авторитет и абсолютный моральный идеал.
"Дух святый, един в трех лицах" для простого человека, философиям греческим не обученного, это как бы заумь церковная. Практическое же значение для простого люда имела моральная составляющая христианства. На любого насильника, чтобы спастись, жертва старается оказать моральное воздействие, если нет возможности по слабостям и по грехам противодействовать силой.
- Что ж вы творите?! Бога на вас нет!! - вопиет жертва.
А насильник, знай себе, озорует, не боится бога нашего, Иисуса Христа.
Моральное поведение Иисуса в его земной жизни церковь превозносила как идеальное и для любого смертного практически недостижимое.
Человек, погрязший во грехах, мог только лишь располагаться на различных ступенях приближения.
Причем для каждой ступени приближения к божеству полагались свои дисциплины и строгости.
Миряне располагались в самом низу духовно-идеологической пирамидки.
Церковное сословие так же имело свои внутренние ступени, кого более, а кого менее отдалявшие от соблазнов и прелестей мира сего на одном полюсе, и приближавшие к верховной благодати на другом.
Мы видим, что рядом как бы возвышаются две пирамидки власти - одна пирамидка власти светской, другая - власти духовной.
И только на самых вершинах они более всего близки, чтобы слиться в единой власти земной, суть которой - контроль пищевых трафиков.
За 300 с лихуем прошедших с 17-ого века лет пирамидка духовной власти как бы распалась на множество отдельных пирамидок.
Рядом с церковной пирамидкой выстроены пирамидки власти культурной и власти литературной, власти информационной и власти научной, власти пятой, и шестой и седьмой.
От пирамидки власти светской отпочковались пирамидки власти производственной, экономической, военной, специальной и криминальной, которые живут и пребывают по своим внутренним благородным законам.
Итак, через 300 с лихуем лет, современный человек оказался как все равно в египетской Гизе, маленький среди множества странных, чужых и непонятных пирамид.
Это я пишу легко - 300 лет туда, 300 лет сюда.
На самом деле раскол единого тотального христианского православного сознания людей русских происходил чрезвычайно мучительно, болезненно и продолжительно.
И в основе этого раскола лежат отнюдь не опечатки невежественных переписчиков, а Изначальная Великая Неправда.
Был маленький частный раскол 17-го века.
Был большой раскол по объективным историческим причинам, связанный с дифференциацией в процессе развития.
А есть гигантский всемирный раскол (по нашим улицам идет ночной раскол), который уж как расколет, так расколет, "и мало никому не покажется, не заржавеет".