Её родители были комсомольцами. Не теми, которые "мир, джинсы, дружба, жвачка", а теми, которые жили задолго до самых поздних извращенцев. Стаханов, Паша Ангелина - эти имена звучали для них призывом и вдохновляли на трудовые подвиги. Свою первую дочь они отдали в трактористки, поскольку жили и работали в колхозе.
Наташа освоила тяжёлую технику и продолжила трудовую династию сельхоз работников ровно до того времени, когда пришли новые хозяева жизни. Хозяева продавали углеводороды за границу, на них оттуда же, вторично наживаясь, завозили продукты. Вырученные деньги они тратили на несметные богатства для личного пользования.
Из девяти деревень некогда богатого колхоза жизнь теплилась только в Больших Чепигах. Да и они дышали на ладан. Работы не было, село пустело. Народ, который не успел уйти подобру-поздорову - спивался. Откуда он только деньги на это брал? Загадка.
Бывшая трактористка бабка Наташа подрабатывала где могла. Зимой, когда выделялись средства на чистку единственной дороги - на единственном бульдозере, летом - копала огороды. Искать лучшей доли ей было негде: родственники разбежались кто-куда и влачили жалкое существование вдали от родных мест. Недвижимость - огромная крепкая изба и большой огород ничего не стоили, поскольку располагались вдали от цивилизации. Наследникам светило только деревенское бесперспективное прозябание и самогонный алкоголь, потому и они, оценив обстановку, ушли в никуда. Муж спился ещё в период перестройки. Так и жила она одна-одинёшенька ни на что не надеясь. Остались только воспоминания.
Бывало, приедет к ним корреспондент от очередной коммунистической "Правды", а председатель его сразу к Наталье в поле и направляет. Увидит она, как он по бороздам прыгает, установит рычаг на скорости, а сама из кабины вылезет, травинку в рот возьмёт, зубами грызёт, вместе с трактором как бы прогуливается. Мол, знай наших, деревенских. Зарплата у неё раз в пять больше: и на жизнь с чешским хрусталём в шкафу, и в Болгарию в Слынчев Бряг на путёвку хватает, да и в другие социалистические страны пускают, не то что городских... В сельмаг как-то даже джинсы индийские завозили, а вина сухие, интеллигентами мегаполисов востребованные, годами стоят без надобности.
Выкажет она своё отношение к жизни в городе, продемонстрирует преимущества крестьянского хозяйствования, прочтёт передовицу знакомым и родственникам, полюбуется на свою чёрно-белую фотку, да и засунет газету в шкаф на вечное хранение. Потому что некогда было чепухой заниматься - хозяйство развивалось, рабочие руки - на вес золота.
А теперь вот никому и не нужны: ни она, ни хозяйство. Смотрит бабка в альбом на своё прошлое и вдруг видит Верку, ведьму, жену парторга. Бывшую жену бывшего парторга. Его-то давно уже на этом свете нет, а она осталась, да и не просто осталась, а перевоплотилась из обычных партийных жён-ведьм в настоящую деревенскую колдунью. Живёт, говорят, на хуторе в пятизвёздочном тереме, ею самою и отгроханном посреди лесов и полей. Гадает боярской знати и деткам ихним, которые к ней с самой столицы приезжают, записываясь заранее, за год. Их же и лечит от наркотиков, запоев и других недугов барских. Уж куда только её не звали, а она не едет. Сила, говорит, моя здесь, в родных местах. Потому и оставшихся сельчан принимает без очереди, что подпитку колдовскую от них имеет.
- Вот к кому мне надо, - подумала трактористка.
Собралась она и на следующий день километров эдак с десяток, а может и больше пешком отмотала. Ведьма её как родную встретила, на стол накрыла.
- Сколько лет, сколько зим, Наташка? Помнишь, как кукиш мне сквозь карманы показывали, когда мимо проходили, а? Это же вы меня и надоумили в ведьмы пойти. Я ведь коммунисткой тогда была, клятву силам потусторонним на партийном билете давала, а оно стократ сильнее, чем на иных книгах и документах. Рассказывай, что тебя ко мне привело? Или ностальгия замучила?
- Ой, Вера, и то и другое. Прошлым живу, - одни воспоминания. Нет у меня ни настоящего, ни будущего.
- От меня чего ждёшь?
- Вот встретилась с тобой и на душе как-то спокойней стало. Чего жду - не знаю. Вот рада я тебе и всё тут. Молилась много я, знакомым выговаривалась, а на душе - тоска, мрак. Сними, а? Если по-простому: денег нет, внимания, перспективы никакой
- Вижу, что не врёшь, в искренность твою верю. Не тем святым ты молилась. Они теперь другие, современные, а вы как были в средневековье, да так там и остались. Это понять нужно. К незаменимому царственному Пу о помощи взывала?
- Кто это?
- Величайший из величайших, светлейший из лучезарнейших. Если не он, то кто? Никто! Есть у меня одна секретная молитва, прочтёшь три раза на полную луну. Чёрной икры сможешь достать?
- Да где ж её взять-то?
- Вот возьми баночку. По старой памяти. Без икры не получится. И портрет возьми. Слушай меня внимательно: смотри ангелу прямо в глаза, намажь его рот чёрной икрой, самую дорогую водку в сельпо купи и окропи ею святый образ его, а потом три раза молитву прочти и проси. Только прибавки к пенсии не проси, не даст. Все одно и то же просят, надоело ему. Хочет он, чтобы вы сами...
- Что сами то?
- Он подскажет.... Запомнила?
- Запомнила.
Не прогнала сразу же ведьма свою старую знакомую, а посидела с ней: молодость вспомнили, деревенские темы обсудили, несмотря на то, что к дому два "майбаха" и "гелик" с большими "шишками" подкатили.
- Подождут, чай не баре. Авторитеты бандитские, депутаты от бандсобрания.
- Что им нужно?
- Деньги! Всем нужны деньги. И власть! Чтобы деньги делать.
Вернулась домой Наташа и стала ждать полнолуния. Как наступило оно, так и сделала всё как Верка наказала. И молилась, молилась, молилась, даже больше трёх раз.
Утром следующего после молитвы дня зашёл к ней глава сельской администрации.
- Работа есть. На бульдозере. Ты у нас одна трактористка осталась и он - один. Выручай.
- Что делать?
- Дело нехитрое. Из района позвонили. В Воронью балку большие люди решили санкционку конфискованную сбрасывать, так ты по ней бульдозером...
- Уж больно слово който хитрое, что хоть означает? Как оно там?
- Отсталая ты, Григорьевна, пропаганду вообще не смотришь? Про мацареллу-то небось слыхала?
- Чой-та?
- Хамон знаешь?
- Неа.
- Фуагру?
- Умный ты больно стал, Степаныч, только аглицкими словами перед бабкой козырять любой дурак сможет. Объяснил бы лучше.
- Не до шуток мне. Дело важное, государственное. Эти, значит, буржуи в обход посылают, а мы их давим, чтоб другим неповадно было.
- Прямо свежее, настоящее?
- Свежее, настоящее?
- Грех-то какой! А в детдом нельзя? Иль колхозникам раздать, а? Впроголодь ведь живём, на самогонку только и хватает.
- Нельзя. К сытной жизни привыкните, а санкции кончатся.... Вот с голода и помрёте. Слушай, некогда мне тут с тобой политинформацией заниматься. Давай завтра с раннего утра и выходи. Ночью привезут, вывалят, чтобы народ не видел, а ты поутряночке по энтой самой санкционке и прокатишься. К шести чтоб в бульдозере сидела. Да не забудь мне каких-нибудь заморских вкусностей подобрать. Ты умеешь, я знаю. Действуй.
Сказал и откланялся.
Поутру всё так и вышло. Привезли продукты, комиссия издали с дороги наблюдала, в грязь не лезла, а Наташа по вкуснотам заморским пару раз туда-сюда проехала. Когда боком бульдозер пускала, от наблюдателей его корпусом прикрываясь, собирала всё, что под руку попадётся. Потом с главою поделилась. Комиссия, убедившись, что продукты подавлены, в отчётах расписалась и укатила.
Пришла бабка домой, собрала соседей, пир устроила. Мало того: не самогонку они пили, а виски, что "блэк лэйбл", с поля прихваченные, комиссией, видимо, незамеченные.
С того самого дня и началась эпоха возрождения.
И как-только родственники прознали? Как миленькие возвратились: и внучки любимые, вонюченькие, сопливенькие, и сынки и дочки маму любящие, братья, сёстры двух-трёх-семиюродные, искренние и внимательные. И почувствовала бабушка себя нужной, необходимой.
И Большие Чепиги почувствовали. Закипела в них жизнь. Молодёжь возвратилась, полиция, бандиты, депутаты местные, перекупщики, предприниматели - все приехали. Клуб "Копатель" отремонтировали, бордель "Незнакомка" подпольный заработал, трактир "Чивас рыгал" с заморской выпивкой, гостиница "Клондайк". По вечерам иной раз и перестрелки случались. Дикий Запад, вернее - Восток.
Как только комиссия уезжала, полицией за гешефт на коп выпускались старатели. До самого утра по полю фонарики.... Копатели с поля, а их уже рэкет ждёт.... Проститутки, рулетка, карты, выпивка...
Культурная жизнь началась. Сначала самодеятельные артисты из соседних деревень за колбасу иностранно-копчёную отрабатывали, на жалость давили.
Не для меня шурует газ, не для меня нефть добывают
И клуб английский покупают
С моих трудов не для меня.
Не для меня завалят лес, не для меня бюджет распилят
И мощь армейскую усилят
За мой же счёт не для меня.
Не для меня растут дворцы, не для меня сталь выплавляют,
Деньжищи крупные гуляют
Из банка в банк не для меня.
А для меня "звездит" Медвед, а для меня "поёт" избранник,
А государство, как карманник, -
Вот это братцы - для меня.
Потом и "звёзды" на богатые местные корпоративы и свадьбы зачастили.
Моцареллу у реки
Закопали мужики,
А у леса поутру
Загубили фуагру.
И сидит, как партизан
У границы пурмизан.
Пр.
Не губите, президент, не губите,
Не давите вы хамон, не давите.
Ваш народ его не знал,
Он за вас голосовал.
Подарите, ну, хоть раз подарите.
Аа-ааа, уу-ууу.
Веселья, празднества, фейерверки ежевечерние, салюты ночные, плитка тротуарная по всему селу, джипы огромные чёрные, спорткары разноцветные и огни, огни, огни. И непрекращающиеся бордюрные работы.
Стадион для артистов и ярмарок построили - и на выборы, выборы, выборы. А выбирали всегда одного и того же царственного Пу и тех, кого он и его друзья посоветовали. Дабы не было войны... и за стабильность - чтобы санкционку давить вовремя привозили. Об ином и не задумывались. А зачем? Всё и так было вэри гут.
А тут приходит последний механик Гаврила к последней трактористке Наталье и говорит:
- Григорьевна, а бульдозеру-то нашему каюк на днях придёт. Старый он, а новый не покупают. Неровен час прямо перед комиссией и развалится.
И пошли они вместе к сельскому голове.
Выслушал их голова, "телегу" наверх отстучал. Ответ ждать долго не пришлось. Обычный, традиционный, психологически-абстрактный:
- Денег на новый бульдозер нет. Держитесь!
Через несколько месяцев в Больших Чепигах народное восстание случилось.