Стародуб Михаил Михайлович : другие произведения.

Лекарство от лени

Самиздат: [Регистрация] [Найти] [Рейтинги] [Обсуждения] [Новинки] [Обзоры] [Помощь|Техвопросы]
Ссылки:
Школа кожевенного мастерства: сумки, ремни своими руками
 Ваша оценка:
  • Аннотация:
    - Вы хотели бы найти лекарство от лени? - И от скуки... ...А еще, на случай общей эпидемии, от жадности... И на другие всякие случаи. мало ли что может произойти? ...Найти лекарство от хвастовства, которое не украшает в жизни. - С чего начнем в первую очередь?
mih-1mih@yandex.ru
  
   В соседней галактике располагалась планета 'О!'.
   Там избавляли от жадности, лени и скуки, исправляли обманщиков и хвастунов. В переводе на землянский язык 'О!' - значит 'образцовая' планета.
   Как это ни странно, у нас на Земле никто из врунов, жадин и лентяев туда особенно не торопился.
   Но вот услышали про 'образцовую' планету родители Сереги Барабанова.
  - Чудесно! - решили папа и мама. - Именно то, что требуется нашему сыну.
   А сам Серега молчит, ленится вступать в разговор. Да и, как всегда, скучно ему.
  - Неужели стало возможным вылечить хотя бы одного хвастуна или жадину? - спрашивает Серегина бабушка. - Фантастика! В мое время такое считалось невозможным. Вот бы посмотреть своими глазами.
  - Согласен! - обрадовался папа. - В ближайший выходной день мы посетим планету 'О!', чтобы посмотреть на то, что там происходит.
   И вот, когда наступил выходной день, вся семья Барабановых отправилась в соседнюю галактику (кроме дедушки, который в этой истории пока не участвует). Папа взял напрокат космическую пассажирскую пулю с мягкими сиденьями. Многоместную, удобную и скоростную, почти мгновенную. Оглянуться не успели, как пассажирская пуля, бабахнув, прострелила звездные просторы и уже парковалась на свободной стоянке в столице планеты 'О!'.
   Чужая улица впечатления не произвела. Это была привокзальная межпланетная территория, застроенная обыкновенными двухэтажными домами. Чтобы прибывшие путешественники, не смущаясь, чувствовали себя как дома.
   Барабановы решили не терять времени, сразу со стоянки отправились к самому знаменитому профессору планеты.
   'Профессор Чу' - крупными и красивыми буквами было написано на табличке перед дверью. А немного ниже, буквами помельче: 'укротитель жадности и враг скукотищи, разумный червяк третей степени'.
  - Сюрприз! - обрадовалась Серегина бабушка. - До сих пор среди моих знакомых не было ни одного разумного червяка. Тем более, третей степени.
   Дверь открылась, и мама Барабанова подумала, что хозяин в своем мохнатом свитере оказался более похож на разумную гусеницу, чем на червяка. Серега думать не любил. А папа сразу решил, что мысленно будет называть профессора 'кактусом', настолько всклокоченная голова профессора напоминала это растение.
  - Кактус? - рассмеялся Чу, который умел читать посторонние мысли на расстоянии примерно в сто квадратных миль. - Кактус... - задумался он, пушистые ресницы его дрогнули, на бледно-розовом лице заблестели фиолетовые глаза. - Согласен. Для меня большая честь иметь сходство с любым организмом Солнечной системы, тем более, с независимым остряком кактусом! Спасибо за комплимент. Приветствую вас, двуногие голованы Земли. Позвольте, в свою очередь, преподнести одному из вас ответную и не менее приятную любезность: вы, господин человек... - обратился профессор к папе Барабанову, - напоминаете основанием широкой спины ударный инструмент, который здесь, на планете 'О!' в большом почете...
  - У нас это называется 'барабан'! - сказала мама Барабанова, которая решила попробовать читать мысли профессора. - По нему ударяют палочками!
  - На планете 'О!' инструмент зовется 'бум-бум', - продолжал разумный червяк, - и шесть лучших музыкантов нашего мира одновременно бьют в бум-бум...
  - Палочками? Так?
  - Бьют влажными полотенцами.
  - Почему именно полотенцами?
  - Такая традиция: если огреть бум-бум влажным полотенцем, он мелодично кряхтит, посмеивается и от удовольствия щелкает глубиной своего существа. Надеюсь, у нас еще будет подходящий случай оценить мастерство бум-бума. А пока, разрешите на секундочку заглянуть в глубину ваших мыслей, выяснить: чем я могу быть вам полезен?
  - Милости просим! - ответила за всех бабушка Сереги. - Наши мысли в вашем распоряжении!
  - Любопытно... - объявил профессор Чу, оглядев мысли семьи Барабановых. - Вы хотели бы найти лекарство от лени?
  - И от скуки, - призналась мама Барабанова.
  - А еще, на случай общей эпидемии, от жадности, - прибавила бабушка.
  - И на другие всякие случаи... мало ли что может произойти? - сказал папа. - Найти лекарство от хвастовства, которое не украшает в жизни.
  - С чего начнем в первую очередь? - спрашивает профессор Чу.
   Взрослые Барабановы задумались, а Серега зевнул. Но в полсилы, без удовольствия.
  - Начнем со скуки! - решила мама.
   Профессор взмахнул пушистыми ресницами, и сейчас же одна стена его дома, задрожав, стала прозрачной, а потом улетучилась, растаяла в воздухе. Оказалось, что за стеной - огромная, до горизонта поляна, покрытая коротко стриженой травой, как на земном стадионе.
  - Вот именно, как на стадионе, - согласился разумный червяк третей степени. - Весьма уместное сравнение. Потому что перед вами - замечательно организованные просторы для игры в догонялки на скаковых слониках, гончих страусах, кентаврах и верблюдах. Для прыжков в высоту с помощью реактивных бабочек, сверхзвуковых пчелок, мушек и козявок. А также для исполнения фигурных виражей в компании заоблачных дельфинов и поднебесных селедок на воздушных крыльях.
  - Здорово! - обрадовался папа Барабанов.
  - Еще как здорово, - согласился профессор. - Распрощайтесь со скукой. Оставьте также свою лень здесь в этом доме. Я помещу их в специальный почтовый воздушный пузырь и отправлю в ближайшую аптеку. Из скуки и лени наши фармацевты готовят отличное снотворное.
   А папа Барабанов уже мчался на летучей пчелке в синее небо - в компанию заоблачных дельфинов.
  - Ура! - успел крикнуть он на прощанье. - Я, пожалуй, задержусь здесь на неопределенное время!
   Потом профессор взмахнул ресницами, стена его дома вернулась из воздуха на место, сделавшись видимой и вполне ощутимой. Даже упругой и тепленькой на ощупь (мама Барабанова, тронув ладонью, удивилась, насколько поверхность оказалась твердой!). Зато стала прозрачной и улетучилась соседняя, по правую от профессора руку стена. Странным образом возле самого дома взгромоздилась горная гряда. Показалось, что жилище профессора торчит на верхушке крутой горы, а у порога начинаются бездонные пропасти, склоны, пещеры. Далеко впереди толпились еще более крутые хребты и пики, уходящие в небо. Мама и бабушка с удивлением оглядывались (а Серега, от нечего делать грыз ногти). Склоны и вершины были ярких, даже ослепительных цветов. Так блистают цветами радуги в жаркий летний день шарики и пласты влажного мороженого там, на Земле. Впрочем, одна из вершин цветом напоминала сердцевину арбуза, увеличенную до гигантских размеров.
   Пахнуло свежестью. Одна за другой накатили волны аппетитнейших ароматов: яблока, клубники, мандарина!
  - Ах! - приятно удивилась бабушка Сереги. - Неужели на вашей планете выращивают земные фрукты и ягоды?
  - На планете 'О!' выращивают все, что угодно! - с гордостью ответил мыслящий червяк. - Даже такое, чего до сих пор никто не видел, о чем не подозревал. Однако должен признаться: коллекция сегодняшних ароматов, которая никого из нас не оставила равнодушным...
   Здесь Серега со всхлипом зевнул. Уже от души, всерьез.
  - Коллекция ароматов, которая не оставила равнодушным почти никого из нас... - продолжал профессор, - исполнена и представлена именно в вашу честь.
  - Спасибо! - обрадовалась бабушка (а Серега все зевал и зевал).
  - Сделано это для того, чтобы Вам, двуногим Земли, приятней и правильней было бы избавляться от скуки и безразличия.
  - Но каким образом?
  - Посмотрите на нескончаемые склоны и холмы из вкуснейшего съедобного вещества, которое в Солнечной системе именуется мороженым: яблочным, клубничным, а также многих прочих сортов.
  - Люблю мороженое, - призналась бабушка Сереги. - Но позвольте... - соображала она, - неужели окружающие хребты, пики и пропасти состоят из мороженого?!
  - Даже лучше, чем из просто мороженого! - с гордостью ответил профессор Чу. - Они состоят из побеждающего лень и скуку мороженого, которое нужно и можно уплетать, наворачивать, поглощать с утра и до ночи целых сто лет без перерыва. И совершенно безопасно для здоровья! Нашими учеными изобретен именно такой улучшенный сорт. А рядом - обратите внимание - арбузные вершины и возвышенности. Для борьбы со скукой и ленью необходимо прогрызать в них пещеры и тоннели. На вкус такие возвышенности не отличишь от земного арбузика, только наши ученые улучшили и это съедобное вещество. Теперь возможно уминать за обе щеки, лопать и трескать данный сорт арбуза с большим удовольствием, нисколько не толстея. Прокладывая дорогу на противоположную сторону арбузной горы.
  - И что же находится на противоположной стороне? - спросила бабушка.
  - Молочные реки и кисельные берега.
  - Надеюсь, вы меня извините, но всю жизнь я мечтала посетить страну с молочными реками и кисельными берегами, - вздохнула бабушка Сереги. - Можно ли мне отведать улучшенный сорт арбуза? Я согласна поглощать, наворачивать, уплетать его с утра и до ночи сто лет без перерыва, чтобы оказаться в стране моей мечты!
  - Прошу вас! - разрешил профессор и взмахнул ресницами.
   В комнату влетел воздушный почтовый пузырь, похожий на самый обычный (на Земле их называют 'мыльными'), только большего размера - в рост человека. Переливаясь цветами радуги, пузырь приблизился к бабушке, а секундой позже она оказалась внутри прозрачного объема. Прощаясь, бабушка Сереги взмахнула рукой, пузырь со старушкой плавно оторвался от пола, скакнул вверх, полетел в сторону арбузной вершины.
  - Не найдется ли у вас, господин инопланетный профессор, чего нибудь подходящего...
  - Для Барабанова младшего? - прочитал профессор мысленную просьбу Серегиной мамы. - Как ни странно, это оказалось трудной задачей.
   Взмахнув ресницами, Чу задумался (а Серега криво усмехнулся). Показалось вполне привычным, что стена дома по правую от профессора руку стала вещественной, возвратилась на место, закрыв горный пейзаж, пузырь с путешествующей бабушкой.
  - Может быть, молодому человеку понравится запускать в небо громы и молнии? Или выращивать салюты? Лепить скульптуры из цветных облаков?
  - Сомневаюсь, - вздохнула мама.
  - Если бы такой поразительный ребенок согласился стать мыслящей рыбой и его могли заинтересовать подводные глубины, пучины и океанские бездны...
  - Маловероятно, - честно ответила мама. - Едва ли.
  - Трудный случай! - огорчился червяк. - А не захочет ли ваш уважаемый сын на время сделаться разумной особью женского рода?
  - Девчонкой, что ли?! - возмутился Серега. - Ни за что! Не очень-то приятно быть такой особью. Даже и разумной.
  - Ошибаешься! - рассмеялась мама. - Посмотри на меня!
  - Жаль, что вы, недоступный моему пониманию Серега Барабанов, не девчонка. У нас на планете - несчитанные запасы модельных платьев и шляпок, собрания сочинений туфелек и шубок. День и ночь продолжаются балы, званные вечера, обеды и приемы. Королевские ужины, маскарады и карнавалы. 'Звездные' концерты и остальное, не менее заманчивое. Обидно, что такая возможность останется неиспользованной.
  - Не останется! - решила мама Барабанова. - Я немедленно отправлюсь на карнавал, а перед этим основательно исследую запасы и собрания сочинений модельных платьев, шляпок и прочего. Вам придется подождать. Впрочем, - сказала она, - продолжайте процесс лечения без меня, профессор! У вас хорошо получается.
   Профессор Чу взмахнул ресницами и почтовый воздушный пузырь, подхватив маму Барабанову, отчалил в соседние комнаты, где, по-видимому, хранилась часть обещанных шляпок, туфелек и платьев.
  - Скучно, - вздохнул Серега.
  - Позвольте, потрясающий мое ученое воображение Серега, предложить самое испытанное и мощное средство от скуки!
  - Зря стараетесь, - честно предупредил Серега (а профессор слегка побледнел от научного интереса).
  - Неужели вам не хочется даже спросить, какое оно, это средство?
  - Не хочется.
  - Перед нами... - взмахнув ресницами, торжественно объявил профессор, - кувшин с супер-смешинками. Немедленно примите чайную ложку этих смешинок. Не было существа во Вселенной, которое ленилось и скучало бы уже через микросекунду после применения такого радикального средства.
   В небольшом воздушном пузыре приплывает, представьте, из ниоткуда, серебристого цвета кувшин. С другой стороны является сама собой чайная ложка. И приближается, мотаясь по воздуху, примериваясь, чтобы не промахнуться мимо серегиного рта. Ну, Серега, чтобы не связываться с этой ложкой, которая (кто знает?) может и в глаз угодить, быстренько хватает серебристый кувшин, без удовольствия отпивает добрый глоток супер-смешинок. Какое-то время ничего не происходило. Серега отпивает еще. Снова ничего не случилось. Только мыслящий червяк в восторге менял цвета: сделался не в меру малиновым, потом синеватого, почти черного цвета. Но через минуту сумел вернуться к обычному бледно-розовому состоянию.
  - Какое счастье! - заорал пришедший в себя профессор. - Удача! Эврика! Ура! - прыгал он до самого потолка, без всякого смысла взмахивая ресницами (а всю комнату заполнили летучие пузыри, которые почему-то сталкивались, лопаясь с легким звоном). - Нашлось разумное существо во Вселенной, на которое не действуют супер-смешинки! Это значит... Позвольте вас обнять, дорогой моему сердцу двуногий голован Земли!
  - Что? - без особого интереса спросил Серега.
  - Это значит, что вы - самый скучающий из лентяев в окружающей нас Вселенной! Самый-самый!
   И сейчас же вокруг послышались мелодичные покряхтывания, смешки и пощелкивания. Появились 'бум-бумы', существа похожие на наши землянские барабаны, только - на четырех ногах, с потешными, морщинистыми мордочками на крутых боках. И рядом с каждым 'бум-бумом' мотались в воздухе мокрые полотенца, толпилась шестерка мыслящих червяков, которые взмахами ресниц управляли взлетами и падениями полотенец.
  - С этого мгновения вы, землянин, считаетесь экспонатом Вселенского музея, как образчик разумного лодыря космического масштаба! - объявил профессор Чу. - Будете бездельничать и пользу приносить.
  - Никому ничего не желаю приносить! - объявил, между прочим, Барабанов-младший. Но профессор не обратил на эти слова должного внимания.
  - Какая большая честь и для вашей планеты и для нашего музея! - радовался он. - Вследствие чего рядом с вами сегодня должны находиться не менее трех 'бум-бумов', исполняющих мелодии счастья.
  - Плевать я хотел на большую честь и на ваш музей! - крикнул Серега. - Не выношу музеев!
   Но, к сожалению, Серегин крик никто не услышал: так громко покряхтывали и пощелкивали от счастья местные 'бум-бумы'.
   А уже через секунду, неведомым образом Барабанов младший оказался на природе. Стоял в середине незнакомой лужайки. Сзади подскочила кровать, да так неожиданно, что Серега плюхнулся спиной. Но кровать оказалась мягчайшей: спружинив, удобно устроилась под Серегой. Приподняв изголовье, сложилась таким образом, чтобы приятней было, не вставая, глазеть по сторонам. Справа светило яркое солнце, слева - из серенькой тучки накрапывал дождь, а в середине - прямо по курсу - располагался квадрат ночного неба со звездами и луной. За спиной... кровать с лежащим Барабановым осторожненько переместилась так, что можно было не вертеть головой! В десятке шагов начиналась полоса песка, тихо плескалось море.
  - Терпеть не могу моря! - вслух произнес Серега.
   Защелкали невидимые глазу 'бум-бумы'. Кровать описала круг, и пейзаж успел измениться. Море исчезло. На его месте топорщилась высокая сочная трава, начиналась опушка леса. Так, ничего особенного. Вполне привычно и неинтересно.
  - Сейчас бы куда-нибудь в тенек, под дерево... - вздохнул Серега.
   Всхлипнули от счастья 'бум-бумы' и кровать, подхватившая Барабанова младшего, уже расположилась под сенью густой листвы. Дерево казалось огромным. С одной его стороны шелестели осенние, румяные кленовые листья, со стороны другой - трепетали березовые листочки - зеленые, вполне весенне-летние, в некоторых местах на ветках торчали лопухи, где-то просматривалась хвоя.
  - Не имеет значения, что дерево неправильное! - решил Барабанов.
   С березовых веток свисали грозди бананов, в хвое желтели апельсины, ломтики тонко нарезанной колбасы и сыра пристроились среди кленовых листьев.
  - Бананы на березах не растут... - соображал Серега. - До сих пор не росли, кажется. Или я ошибаюсь? А уж колбаса и сыры...
   Крякнули 'бум-бумы', кровать повернулась вокруг своей оси. За это время колбаса, сыр, бананы и остальная еда переместились с веток дерева на блюда, выставленные здесь и там на высоких подставках. Между блюдами расположились фонтаны газировки, источники соков. Зрелище унылое, для человека с Земли - самое заурядное, как рекламное угощение в Клубе для детей младшего возраста.
  - Так уж и быть... - подумал Серега, - Уговорили, попробую местного бананчика.- Хотел протянуть руку... пальцем шевельнуть не успел...
  - Господину скучающему лодырю не рекомендуется шевелить пальцами! - вкрадчивым голосом сообщил банан.
  - Дурацкая новинка... - вздохнул Серега, - говорящий фрукт. Тоже мне, советчик!
   Сорвавшись с блюда, банан уже торчал в воздухе, расположившись возле самого рта. И что приятно - без шкурки, которая сама собой отскочила куда-то в сторону. Барабанов открыл рот, и банан, приблизившись, осторожно позволил себя съесть.
   Из ближайшего фонтана прискакала лужица:
  - Не желает ли господин космический лентяй глоточек-другой в меру прохладного яблочного сока?
   Проглотив ее, Серега захотел размяться, слегка пройтись. Приподнялся с кровати... впрочем, правильней было бы сказать: Барабанов, желая подняться на ноги, изо всех сил тянулся встать, но, представьте себе, ничего не получалось!
  - Ни в коем случае! - сопротивлялась кровать. - Самостоятельное передвижение - это действие. Действие предполагает работу. Работа - исключена!
  - Хватит валяться! Надоело! - ворочался в мягких пространствах Серега.
  - Так не бывает! - упорствовала кровать. - Бездельнику вашего уровня надлежит воздерживаться от усилий. Усилия - это труд. Образчику вселенского лентяя труд не рекомендован.
   Кровать - как приклеилась - не позволяла и шага сделать, тащила Серегу вперед между небом и землей, мотаясь по сторонам! И, чем больше пыжился Барабанов, стараясь отлипнуть, тем стремительней неслась кровать, кувыркаясь, закладывая виражи, прыгая в воздухе над высокой травой.
  - Что ж мне теперь всю жизнь на инопланетной кровати кувыркаться?! - возмутился Серега (а 'бум-бумы' захлюпали от счастья).
   Здесь Барабанов покатился со смеху. Не то, чтобы представилось забавным всю свою немалую человеческую жизнь оставаться приклеенным к кровати, пусть даже такой удобной и мягкой. Не потому, что бананы, колбаса, ломтики сыра, собравшись в тучу, определенно готовились к наступательным действиям. Болтаясь в воздухе неподалеку, в ожидании, что Серега проголодается. Нет! Серега хохотал ни с чего. По непонятной причине смеялся просто так. Таращась на окружающую природу, роняя слезы от распиравшего хохота. 'Супер-смешинки!' - промелькнуло в голове. Инопланетное лекарство от скуки все-таки оказалось действенным. Но через паузу, не сразу. Потому, видимо, что земной организм Барабанова был труднопроходимым, неподатливым.
  - Смешинки! - хотел крикнуть Серега. Но не успел: кусок колбасы, исполнив круг в воздухе, напал, пытаясь запечатать Барабанову рот.
   Каким-то чудом Серега увернулся. Некоторое время, он, приклеенный к кровати и хохочущий, героически отмахивался от наступающей еды, как от стаи мух. Однако силы были неравными, летучее угощение одолевало.
   Здесь раздался голос профессора Чу.
  - Вынужден признать: приборы утверждают, что Серега Барабанов не годится в экспонаты Вселенского музея.
   Продолжая хохотать, Серега отлип от кровати, покатился в траву, блеклую и на ощупь вялую. Солнце потускнело - Серега глазам не верил! - небо съежилось и провисло огромной неживой морщинистой тряпицей. Потом тряпка разъехалась по сторонам, обнажив сквозь прореху элементы гигантской конструкции, на которой, видимо, крепились небесные лоскуты.
  - Мы выставили Серегу Барабанова в удобном и привычном для двуногих голованов Земли помещении. Теперь эти музейные пространства будут использованы для семейства разумных туманов из созвездия Веги - обманщиков и ловкачей.
   Мыслящий червяк был явно расстроен, чего не скажешь о Сереге. Очень скоро он, вздрагивающий от приступов непреодолимого смеха, стоял перед профессором довольный тем, что выбрался из музея.
  - Временно выбрался! - прочитал его мысли разумный червяк третей степени. - Надеюсь, что вы, не оправдавший мои научные ожидания Серега Барабанов, с возрастом дозреете, превратившись в образчик разумного лодыря.
  - Ни за что! - ужаснулся Серега.
  - Жаль. У вас редкий дар уныния. А талант без причины позевывать настолько ярок и заразителен, что на планете 'О!' появились подражатели и даже фанаты. Должен признаться, что иногда я сам... - к удивлению Сереги профессор Чу сладко потянувшись, разинул рот, начал зевать длинно и со всхлипом. - Не могу... а-а-а-х! Не могу удержаться от этого приставучего... а-а-а-х! От этого нелепого занятия...
   Здесь-то и появился, наконец, в нашей истории дедушка Барабанов, который только что прилетел с Земли посмотреть, что и как без него происходит. Сначала он увидел без причины смеющегося внука. Потом познакомился с мыслящим третьей степени червяком, без повода многократно зевающим. На летучей козявке прилетел папа, слегка ошалевший от падений с небес и взлетов. Из арбузной пропасти вернули бабушку с доброй порцией улучшенного сорта мороженого в руках. Старушка временно даже онемела, утомленная необходимостью поглощать, наворачивать и уплетать. Наконец, появилась мама в шикарном бальном платье с открытой спиной. Мама тоже разучилась говорить, видимо от впечатлений. Зато громко напевала.
  - Все немедленно отправляются домой! - строгим голосом скомандовал дедушка, наглядевшись на компанию родственников.
  - Согласен, - поддержал его профессор Чу, - Домой!
   Сладко позевывая, мыслящий червяк начал сворачиваться винтом. Закрутив себя колечками, как пожарный шланг, он пристроил голову на верхнем кольце и, закрыв глаза, заснул, мелодично похрапывая.
   Далее семья Барабановых погрузилась в космическую пассажирскую пулю. Многоместную, удобную и скоростную, почти мгновенную. Оглянуться не успели, как пассажирская пуля, бабахнув, прострелила звездные просторы, тормознула здесь, на Земле, на одном из взлетно-пасадочных балконов нашего дома.
   Что еще? Инопланетная летучая козявка не захотела расставаться с Барабановыми, и дедушка захватил ее с собой. На Земле ей чрезвычайно понравилось. Для нее освободили самый просторный платяной шкаф в квартире, устроив там 'стойло'. С утра до вечера летучая козявка с удовольствием носится с мальчишками и девчонками нашего двора, которые угощают ее морковкой и яблоками. Очень скоро у козявки появились детеныши: отпочковались, представьте себе, сразу пятеро щенков: два солнечных, пара лунного цвета, и - самый красивый - в звездных яблоках. Дети разобрали их по домам, или, сказать точнее, по удобным 'стойлам', сооруженным в платяных шкафах.
   А на планете 'О!' с некоторых пор все жители зевают. В обществе и поодиночке. На случай, если соберетесь заглянуть в эти образцовые места, чтобы избавиться от лишней жадности, лени и скуки, имейте в виду: хорошим тоном на планете считается при встрече первым исполнить... приставучее 'а-а-а-х!'.
 Ваша оценка:
Связаться с программистом сайта.

Новые книги авторов СИ, вышедшие из печати:
О.Болдырева "Крадуш. Чужие души" М.Николаев "Вторжение на Землю"

Как попасть в этoт список

Кожевенное мастерство | Сайт "Художники" | Доска об'явлений "Книги"