Зима в этом году запаздывала. Конечно, я не любитель суровых сибирских морозов, но все-таки предпочел бы идти в гости по утоптанному белому снежку. Наверное, и посветлее было бы, а то неприглядно-голая земля со щетиной пожухлой травы добавляла темноты и так уже сумрачному времени суток. Всего-то пять часов вечера, а такое чувство, что, по крайней мере, девять. Я поежился и поправил воротник куртки - дул пронизывающий ветер, все нормальные люди уже сидели по домам.
Воскресный вечер лучше всего проводить в теплой квартире у телевизора. Но юбилей у Сашки пришелся как раз на воскресенье. Хотя мы жили недалеко друг от друга, но удобной прямой дороги не было, а транспорт игнорировал наш медвежий угол. Я стал считать повороты, но на шестом сбился. Нашего бы мэра сюда, поплутал бы в хитросплетеньи улиц, а то все отбрехивается "рукой подать, рукой подать". Я выругался, поднял капюшон и стал думать о пироге с капустой, который пекла обычно Сашкина жена Аннушка. Сразу потеплело. Я поудобней перехватил пакет с подарком - коньяк, фляга к нему, цветы для Ани, - и бодро зашагал кривыми улочками.
Кота я увидел совершенно случайно. Во-первых, в тот момент я поднял голову, во-вторых, свет от одного из еще целых фонарей падал на редкость удачно, иначе я бы ничего не заметил. Кот, растопырив лапы, медленно летел на высоте примерно трех метров над землей. Он был совершенно черный. Мне показалось, что, услышав мой сдавленный вскрик, кот повернул голову, но в этот же миг он пересек грань между светом и мраком и пропал из поля зрения. Я ускорил шаг, напряженно вглядываясь в темноту. Когда я проходил мимо очередной пятиэтажки, мне показалось, что в свете ее окон снова промелькнул кошачий силуэт. Я зябко повел плечами. Галлюцинаций у меня сроду не наблюдалось, но я мог поклясться, что кот был!!!
Сашка встретил меня уже навеселе и шумно обрадовался подарку. Гости плотненько сидели за накрытым столом, и я понял, что пришел в последних рядах - Анечкины пироги всегда быстро кончались, и друзья семьи это знали.
- Слушай, я посажу тебя рядом с бабулей, быстро говорил Сашка, - ты ее не знаешь, она из своей деревни ни ногой, а тут на юбилей приехала. Марья Петровна она. Ты уж возьми над ней шефство. Аня для тебя пару кусочков отложила. Один с капустой, а другой - с картошечкой! Все свое, деревенское, бабуля притаранила.
- Конечно, что за вопрос, - улыбнулся я, хотя перспектива убить вечер, развлекая деревенскую старушенцию, меня не порадовала. Но пирог с картошечкой был весомым аргументом в пользу бабули.
Саша благодарно приобнял меня и махнул рукой куда-то в конец стола. Я продрался сквозь узкое пространство между стенкой и стульями и плюхнулся на свободный табурет.
- Вы Борис, одноклассник Сашеньки? - раздался приятный женский голос.
- А вы его бабушка Марья Петровна? - ответил я в тон и взглянул на собеседницу. Никакого платочка, растянутой неуклюжей кофты и ситцевой блузки. Рядом со мной сидела симпатичная дама лет пятидесяти в элегантном лиловом свитере. Бабушка кивнула и улыбнулась. Ее каштановые волосы были вполне по-современному подстрижены, открывая красивую шею.
- Что будете пить? - спросил я любезно, но Марья Петровна отрицательно покачала головой и указала на стоящий перед ней большой бокал с минералкой. Ухаживать за бабулей тоже не понадобились - пока я пробирался к своему месту, она и мне успела наложить полную тарелку закусок. Занимая соседку светской беседой, я стал прикидывать. Что-то здесь явно не сходилось. Скажем прямо, мы с Сашкой давно не дети. Сегодня Сашке стукнул сороковник, его покойной матушке было бы семьдесят два, а еще живому и здоровому папаше, бросившему семью лет тридцать назад, где-то под восемьдесят. Даже если бабушка родила Сашкину маму в пятнадцать лет, ей должно быть где-то под девяноста...
- Выпей для согрева, - сказала Марья Петровна ласково, - под мои огурчики да капустку ходко идет!
Я взял рюмку, бабуля подняла бокал. До меня постепенно дошло, что минералкой там и не пахло. В буквальном смысле.
- Слеза-самогон, - вздохнула бабушка, - такой сейчас не гонят!
Она отхлебнула сразу полбокала и захрустела огурцом. Самогон действительно был молодцом. Мне сразу стало тепло, весело и захотелось сказать окружающему миру что-нибудь хорошее. И не только сказать, но и сделать. Что-то мягко ткнулось мне в ноги. Я опустил руки под стол и извлек на свет черного кота. Кот тряпкой повис в моих руках, я положил зверя на колени.
- Любишь животных? - бабка подмигнула мне и подтолкнула локтем. - Черныш у меня - чистое золото. Бывало, сидишь в избушке, на сто верст одна-одинешенька, так он и получше многих людей будет! Когда надо мявкнет, когда надо промолчит. Я и взяла его с собой в город.
- Правильный кот, - одобрил я.
Мы налили по второй. Пошло ходко, как бабуля и предсказывала.
Между второй и третьей я успел сказать заковыристый и, судя по всему, трогательный тост (некоторые гости всплакнули), между третьей и четвертой сплясал с Аней, потом танцевал с бабулей и, кажется, с котом. И пел под гитару Сашка, и надувала паруса бригантина, и держали небо суровые атланты, и смотрели на меня зеленые глаза бабули, и мирно дремал на табурете черный кот. Однако, когда я по оплошности хотел на него сесть, Черныш стек на пол.
- Видел? Реакция, как у Кличко, - хихикнула бабушка. Марья Петровна разошлась не на шутку. Сидя нога на ногу на хлипком стуле, с бокалом самогона в левой руке, она дирижировала нестройным хором, размахивая наполовину откусанным огурцом.
Сашка подошел к нам и обеспокоенно посмотрел на бабушку.
- Бабуль, не пора ли отдохнуть. Аня тебе уже постелила.
Он приподнял родственницу и попытался увести. Марья Петровна вырвалась из его рук, но вдруг обмякла и стала медленно сползать со стула.
- В правом кармане, - прошептала она, хватаясь за мое запястье ледяными пальцами.
Я автоматически сунул руку в карман ее брюк, вытащил стеклянный пузырек и с трудом отвинтил тугую пробку. Сашка перехватил мою руку, взял пузырек и влил в рот бабуле несколько капель жидкости. Марья Петровна судорожно вздохнула и посмотрела на притихшую компанию осмысленным взглядом.
- Все прекрасно, - сказала она, вставая со стула, - сердце прихватило.
Бабуля быстро попрощалась с гостями и удалилась в сопровождении внука. Кот, задрав пушистый хвост, проследовал за хозяйкой.
Уходил я от Сашки далеко за полночь. Благодарная Аня не забыла сунуть мне увесистый сверток с провизией. Я почему-то так и не решился спросить, сколько лет бабуле.
Рабочая неделя пролетела незаметно, а в пятницу вечером Сашка неожиданно позвонил мне с просьбой. Его "жигули" сломались, а бабулю нужно было отвезти назад в деревню. Мы всегда выручали друг друга, поэтому я не удивился и на следующий день вез Марью Петровну домой. Всю дорогу мы весело болтали, а кот лежал на заднем сиденье и в разговор не вмешивался. Бабушкино жилище находилась в стороне от основных трасс - пришлось долго ехать по проселочной дороге, потом петлять какими-то извилистыми лесными тропами среди деревьев и кустарников, но, наконец, мы выехали на поляну, в центре которой за частоколом можно было разглядеть приземистее строение.
В доме царил собачий холод. Мы тут же затопили печь, бабушка ловко управлялась со своим архаичным хозяйством. Кот ходил по кухне и довольно урчал.
- А вы не боитесь жить здесь одна? - спросил я заботливо. - Все-таки страшно.
Марья Петровна покосилась на меня, и глаза ее сверкнули зелеными огоньками.
- Нет, не боюсь, - сказала она, деловито шуруя в печи какой-то железякой. Может быть, это был ухват, я слабо разбирался в крестьянском быте. Кот издал странный звук. Мне послышалось, что он рассмеялся. Я посмотрел в наглые кошачьи глаза. Кот хмыкнул и нарочито широко зевнул, показав белые клыки.
- Саблезубый кот у вас, однако, - улыбнулся я натянуто, - читал, что недавно нашли челюсть саблезубого кота... Ваш Черныш ему родня, не иначе!
Марья Петровна что-то буркнула себе под нос.
Я присел на лавку, оглядывая кухню. Среди скудной мебели я заметил свою тумбочку - часть кухонного гарнитура, отданного когда-то Сашке для дачи. Это привело меня в хорошее настроение, повеяло чем-то родным. Я узнал переводную картинку, пестрого гномика, когда-то наклеенную моей бывшей на бок тумбочки, чтобы закрыть трещинку.
- Сегодня нет смысла ехать, - сказала Марья Петровна, - переночуете здесь, а с утра пораньше выедете.
Я посмотрел на часы. Ничего себе! Поездочка почти полдня длилась! Я взглянул в окно - темным-темно.
- Все равно вам завтра на работу не надо, - продолжала бабуля доброжелательно, - сейчас самое поганое время суток, фонарей в лесу нет, кругом кусты да овраги... Я вам в комнате постелю, печка хорошо прогревает.
В кухне действительно уже стало жарко. Конечно, не хотелось оставаться в чужом доме, но, подумав, я согласился с доводами Марьи Петровны. Жаль только, по мобильнику не удалось дозвониться. Я собирался сообщить другу, что доставил бабулю на место в целости и сохранности.
Она тем временем поставила чайник на газовую плиту и принялась накрывать на стол. Когда чайник начал весело посвистывать, бабуля попросила меня выключить горелку. Придя в благодушное настроения от аппетитных запахов деревенской еды, я направился снимать чайник с огня. Я привычно повернул ручку и вдруг застыл. Газовая плита стояла сама по себе, не соединенная ни с каким источником газа. Запоздало вспомнилось, что когда мы подъезжали к дому бабушки, я как раз думал о том, как она, бедняга, живет здесь зимой без электричества. Однако в кухне горел свет, а из кранов текла горячая вода (я тут же это проверил).
- У вас тут своя подстанция? - спросил я изумленно, - зачем вам тогда печка?
- Печка для уюта и экономии, - сказала Марья Петровна, - а электричество у меня всегда с собой.
Она усмехнулась и погладила подвернувшегося под руку Черныша. От ее прикосновения из атласной шкуры вырвался сноп искр.
- Ну да, биоэлектростанция в одну кошачью силу, - нескладно пошутил я, - а кто же вырабатывает газ?
- Лучше тебе не знать, - сказала бабушка строго, - ты всегда шутником был, еще надсмехаться будешь.
Я снова сел на лавку и посмотрел на Марью Петровну. Она стояла и глядела на меня изучающим взглядом. Абсурдность ситуации наконец-то предстала предо мной во всей красе. Я приезжаю в уединенный деревенский дом к фантастически молодой бабушке и черному коту. Газ и электричество поступают из ниоткуда, и, наверное, есть еще много странностей, которых я не заметил из-за собственной безалаберности и доверчивости. Я почувствовал настоятельную потребность сесть в машину и поехать к Сашке за разъяснениями. Старый друг называется!
- А ты меня совсем не помнишь? - спросила вдруг бабушка жалостливым тоном.
- Конечно, помню, - выдавил я, - в прошлое воскресенье у Саши на юбилее гуляли, а сегодня я вас домой привез.
- Да нет, не воскресенье... Тогда четверг был, как раз дождь прошел накануне. Ты пошел за подарком, - Марья Петровна с надеждой взглянула на меня.
Да, этого я и боялся. Одинокая бабуля сбрендила и несет чушь. Нельзя оставлять ее здесь. Все-таки Сашкина бабушка...
- Сейчас чайку попьем, спать ляжем, а с утра обсудим, что дальше делать! - нарочито бодро воскликнул я. - А самогончик пить не будем, лишнее это.
- Ванечка, ты действительно меня не помнишь? - спросила бабушка. - Когда мы танцевали, мне показалось, что ты меня так нежно обнял. Как в былые годы.
Мне показалось, что она всхлипнула.
- Меня Борисом зовут, - поправил я, - вы меня с кем-то путаете.
Романтическое настроение Марьи Петровны мне вовсе не понравилось. Хотя она выглядела моложаво, имела привлекательную внешность и красивые зеленые глаза, но интрижка с Сашкиной бабушкой... Что же за напасть такая!
- Вижу, Ваня, ты все забыл, - вздохнула женщина, - какой-то ты не такой, как когда-то... Будто пыльным мешком ударенный!
Бабушка подскочила ко мне и крепко схватила за руки.
- Что, Ванечка, что ты вспомнил?
Кот запрыгнул мне на спину, больно царапнув когтями, но я не обратил на это внимания.
- Помню, шел по дороге, потом дядька с пыльным мешком. Он им меня ударил и потом я ... нет, не могу!
Я обессилено затих. Бабушка погладила меня по голове.
- Теперь понятно. Это была пыль забвения. Мерзкий Эпидемий! Узнай же, Ванечка, что случилось с нами и почему.
С волнением, недоверием и трепетом я слушал удивительный рассказ.
Рассказ бабушки
Ванечка, ты - Иван-царевич, а я - твоя верная супруга Василиса Прекрасная. Много лет назад мы жили с тобой в любви и согласии. Но злой колдун Эпидемий не мог вынести чужого счастья. Мы с тобой почти не разлучались, однако как-то ты отправился в город, чтобы заказать мне подарок к годовщине свадьбы. По дороге тебя встретил Эпидемий и ударил своим знаменитым пыльным мешком. Пыль забвения коснулась тебя, и ты побрел дальше и затерялся на бескрайних российских просторах. Эпидемий заявился в наш дом и стал домогаться моего расположения. Я отказала ему, Ванечка. Он был такой противный, похабный, грязный старикашка. В гневе негодяй проклял меня и превратил в старуху. Но он не учел, что я не только Прекрасная, но и Премудрая.
Моей хорошей знакомой была чудесная, добрейшая старушка бабулечка Яга. От нее я научилась немного колдовать. Я не могла снять заклятье, но сделала так, чтобы в момент нашей встречи, в которую я верила, я была бы всего на десять лет старше тебя! Ты видел с пузырек с лекарством? Это - живая вода, которую ты когда-то привез из своих славных походов! Да, Эпидемий думал, что мы никогда не увидимся. Он не знал, что я не только обезопасила себя от погибели, но и заранее обеспечила твоей сущности надежную защиту. Пока жив человеческий род, ты должен был после очередной смерти воплощаться в младенца мужского пола.
Василиса-Марья Петровна замолчала и посмотрела на меня. Да, теперь я вспоминал. Узкая тропинка меж высоких хлебов, голубое небо седой древности с непередаваемо легкими пушистыми облаками и ... скрюченная тень, метнувшаяся ко мне. А еще противный запах пыли и затхлости.
- Но вы же Сашкина бабушка, - сказал я, веря и не веря ей.
- Да нет, я ему наврала. Сказала, что дальняя родственница его бабушки, седьмая вода на киселе. А он такой хороший, сразу поверил. Ну, немного наколдовала. Опять же, от меня домашнему хозяйству только польза. А изба мне от бабушки Яги досталась. И Черныш ее со мной теперь. Вот подруга была! - быстро объясняла Марья Петровна. - Я тебя уже полгода как нашла, все думала, узнаешь, не узнаешь.
- А бабушка Яга жива? Куда она делась? - поинтересовался я. Есть у меня свойство задавать вопросы не по существу.
- Эмигрировала, - сказала моя прошлая жена сухо, - лес ее родной терзают. Не вынесла старушка.
- Так что делать будем? - вскричал я. - Допустим, это правда, значит, Эпидемий может нас найти.
- У него теперь другие заботы, - хмыкнула Марья Петровна, - он не знает, что мы живы. Может быть, и поглумился бы, но теперь не до мелких склок. Нынешняя медицина здорово его прикладывает. Представь, он даже мешок свой посеял. Кажется, когда с Пенициллином подрался.
Она вдруг по-настоящему весело и задорно, как в прошлое воскресенье, расхохоталась и стала выглядеть лет на двадцать моложе.
- Ты, - сказал я, - у тебя было жемчужное ожерелье и сарафан с уточками. Золотые уточки с красными лапками.
Что-то невидимое заструилось по моим щекам. Я догадался, что это опадает пыль забвения. Я сжал Василису в объятиях.
- Эге-гей! - раздался с улицы зычный голос. В окно полыхнуло светом, зазвенели колокольчики. Накинув верхнюю одежду, мы выбежали во двор. Перед крыльцом стояли сияющие сани, запряженные серыми в яблоках рысками. Коренник тряс великолепной светлой гривой, из которой вылетали разноцветные звезды, пристяжные вскидывали головы и храпели, выпуская клубы пара, распадающегося тут же на множество сказочно крупных снежинок.
- Залезай, Василисушка! - старик с пышной седой бородой и усами, в красном тулупе, отороченном белым мехом, подал моей жене руку. Она легко вскочила в сани и обернулась ко мне. Кони плясали на месте. В иное время я бы просто побоялся стоять рядом с такой дикой тройкой. Но я был Иваном-царевичем, а это что-то да значит! Я последовал за Василисой.
- Э-эх! - старик стащил с головы шапку и потряс ею в воздухе, и тут же рванули с места лихие кони. Мы взлетели и понеслись над лесом. Искрящаяся вуаль из звезд и снежинок образовывала за санями завораживающе красивый хвост. Черныш летел рядом с тройкой и время от времени хлопал коренника лапой по ушам. Тот лишь косил на хулигана блестящим глазом и пофыркивал. Я подвинулся к краю саней и взглянул вниз. Земля за нами покрывалась долгожданным снегом, начиналось самое прекрасное время - преддверие Нового года.
-Василиса прижалась ко мне и указала на стоящий рядом большой холщовый мешок.
- Подарки? - спросил я. - Вид у него какой-то неприглядный.
- Это бывший пыльный мешок. Когда Эпидемий его обронил, наш друг нашел его и очень он ему за вместительность полюбился. Все туда помещается!
- А как же забвение? - удивился я.
- Наш друг хозяйственный: он мешок льдинками отскреб, в трех студеных водах вымыл да на снежке высушил. Только вот пыль въедливая. Поэтому он иногда забывает вовремя землю снегом покрыть или еще чего. Но это не беда. В конце концов, он вспоминает. Да и польза несомненная от мешка - он теперь от людей не прячется, когда нужно летает повсюду, все равно они видят его и тут же забывают.
Старик обернулся к нам и подмигнул.
- Василисушка, ты скажи, где высадить, я по старой дружбе вас сколько хотите покатаю!
- О, - засмеялась моя жена, сияя зелеными глазами, - где бы ты нас не высадил, наступающий Новый год мы встретим на остановке "Счастье".
- Вот Сашка удивится! - воскликнул я и внезапно пригорюнился.
- А кто сказал, что остановка "Счастье" будет не в твоем городе? - спросила Василиса Премудрая.