Чужестранец среди чернокнижников
Самиздат:
[Регистрация]
[Найти]
[Рейтинги]
[Обсуждения]
[Новинки]
[Обзоры]
[Помощь|Техвопросы]
Чужестранец среди чернокнижников
За год с лишним своего путешествия, да и до него, Оррик успел повидать немало прекрасных и впечатляющих городов, по сравнению с которыми, уж если признаться себе честно, блекла даже столица его родной Яннарии, славная искрящимися хрустальными окнами и искрящимися фонтанами. Бурлящую жизнью Валнезию, с её многоцветными огнями, суровый Парг, с его тысячью шпилей, непоколебимый Державград, поднимающийся над морским берегом единым исполинским куполом.
Однако, при виде Ваану, который называли древнейшим городом на людской памяти - если людской памятью считать хроники и легенды западного края одного из многих континентов Полого Мира - все эти города могли показаться деревнями. О приближении к Ваану первым говорило подсвечивающее облака по ночам зарево от бессчётных колдовских светильников и испускающих бледное сияние башен. А затем постепенно вырастал на горизонте и сам город, поднимающийся над плоской равниной как титаническая ступенчатая гора, опоясанная концентрическими кольцами стен. Внешняя стена была из красного камня, вторая из золотистого, третья из чёрного, четвёртая из белого, пятая покрыта синей глазурью, стены же возвышавшейся над ними всеми цитадели, нацеленной в небеса одним невероятным пирамидальным шипом, были покрыты рядами многоцветной мозаики, запечатлевшей грозные деяния её строителей.
Можно было только гадать, какой неизгладимый трепет внушал Ваану чужестранцам в свои лучшие годы, при правлении наиболее могущественных династий. Но сейчас впечатление от приближения к древнему городу сглаживалось видимыми вокруг признаками глубокого и давнего упадка. Когда-то, если авторы древних книг не врали, эта земля славилась своим невероятным плодородием. Но со временем климат изменился, оросительные каналы и геомантические формации были разрушены междоусобными войнами и восстаниями, так что теперь большая часть равнины вокруг Ваану превратилась в пустыню из песка и соли. Когда-то цари-чародеи Ваану знали одни победы. Верстовыми столбами по сторонам широкой дороги, которой ехал Оррик, до сих пор служили фигуры людей и окололюдей, навеки застывшие в самых разных позах - неприятели, обращённые в камень их колдовством. От времени, лица и тонкие детали облачения окаменевших воинов поистёрлись и осыпались - как и воинская слава Ваану. Страна на много дней пути вокруг по-прежнему подчинялась его правителям, но о том, чтобы получать дань изо всех известных земель, хоть на восходе, хоть на закате, уже давным-давно не шло и речи. Да и сами правители много поколений как не смели возложить на себя рубиновую царскую корону, именуя себя простыми наместниками. Даже великолепные стены города, при ближайшем рассмотрении, оказались источены ветрами и небрежением, так что украшавшая арки высоких ворот искусная резьба различалась с трудом. Драконы и сфинксы на барельефах теперь смахивали на бесформенных, расплывающихся то ли воском, то ли слизью, чудовищ.
Говорили, что в одном лишь Ваану по-прежнему нет соперников среди всех известных городов - в чернокнижии и прочих нечистых искусствах. И по сей день древние знания и тёмные секреты, хранимые в его пыльных залах и потаённых библиотеках, тянули к себе чародеев самых разных рас, как вино пьяницу.
А не исчёрпанное ещё до конца богатство Ваану, приглушённые рассказы о доступных там запретных удовольствиях, слухи о похороненных сокровищах и надежда продать чародеям те или иные диковинки, тянули сюда и многих других. От купцов в пёстрых, непривычных одеждах из далёких, загадочных стран, у которых Оррик хотел вызнать пути дальше на восток, до всякого рода авантюристов, головорезов и мошенников.
Ближе к вечеру своего второго дня в городе Оррик зашёл в одну из многочисленных чайных внешнего кольца Ваану, обслуживавших чужеземцев, в поисках чужеземца из категории купцов - караванщика, родившегося в считавшихся на родине Оррика мифическими Землях Благовоний, далеко на западе. Но караванщика там не оказалось, а рассевшиеся по пыльным диванчикам на полуоткрытой веранде люди и гномы явно принадлежали к категории головорезов. Свирепого вида, в цветастых и дорогих, но замызганных шелках, даже за столом не расстававшиеся с кривыми мечами и кинжалами. Большинство людей вообще не решились бы зайти, только поглядев на сегодняшних посетителей. А Оррик лишь немного удивился, что при его появлении эти посетители не прикинулись ветошью.
Разговаривая с нервничающим хозяином он заметил подозрительный обмен взглядами и вроде бы случайными жестами. Ладно бы то, что Оррик был человеком высоким и видным, в котором и невежественный смертный мог по одной осанке распознать бойца. Ладно бы то, что на его поясе висел небольшой арсенал из шпаги, кинжала и пары колесцовых пистолетов - правители Ваану по сей день испытывали презрение к грубому железу, не удосуживаясь ограничить право на его ношение. Но уж распространённый обычай требовать от чужеземных дваждырождённых заявлять о себе в Ваану соблюдали строго. Можно сколько угодно смотреть сверху вниз на тех, кто не владеет чарами, но не понимать того, что любой дваждырождённый, вне зависимости от его Пути, сам по себе грознее всякого оружия может лишь безумец. И сейчас к недавно купленному белому халату Оррика был приколот треугольный значок, покрытый алой эмалью, показывающий всем и вся, что он не простой смертный. К тому же, насколько он мог заметить, среди собравшейся здесь швали пара, может тройка, тоже были дваждырождёнными - но только их самых слабых, ступени Детства. Оррику они были не ровней и должны были это понимать, тем более, что он сейчас абсолютно не пытался скрывать, кто он такой. Будь все посетители одной шайкой, даже тогда одолеть кого-то вроде Оррика они бы смогли лишь за счёт сочетания полного безразличия к собственным жизням и незаурядного везения.
Оррик искренне полагал себя человеком осмотрительным, не ищущим лишних проблем. И вполне возможно, что в другое время он действительно постарался бы тут не задерживаться. Всё-таки, мысль, что шакалы, не поджимающие хвостов в присутствии льва, могут надеяться на покровительство дракона, чьими объедками питаются, пришла ему в голову немедленно. Но Оррика тошнило от Ваану. Некрасивые приземистые здания из красного кирпича, соревнующиеся в зловещем виде храмы местных божков, вездесущая красноватая пыль, крикливые торговцы, висящий в воздухе слабый неприятный алхимический запах, дорогое и кислое вино. Сейчас его раздражал даже вид пары одетых почти что в одни татуировки рабынь, разносящих блюда посетителям чайной, потому что полчаса назад он прошёл мимо площади, где казнили непокорных невольников. Нет, даже в таком настроении он не нарывался на драку активно, но и тушеваться перед какими-то отбросами не собирался.
Поэтому он провёл ровно столько времени, расспрашивая хозяина чайной, сколько провёл бы в самом дружелюбном заведении на свете. А когда обернулся, чтобы уйти, то обнаружил, что дорогу ему преграждает пожилой, горбящийся человечек, с жидкой, седеющей бородой. Несмотря на хлипкость и внешность, носящую чрезмерные, даже по меркам Ваану, следы всех возможных пороков, в первую очередь употребления пыльцы чёрного лотоса, от которой посинели губы и ногти, одет человечек был побогаче прочей шайки посетителей. На сложенных пальцах рук поблёскивали золотые кольца.
- Приветствую досточтимого господина чужестранца, - заговорил он голосом, столь же неприятно маслянистым, что и его кожа. - Не хотите ли насладиться...
На середине фразы ему пришлось попытаться ухватить Оррика, который проигнорировал его слова и направился к выходу, за подол халата. "Попытаться" - потому, что Оррик вовремя уклонился. Однако же, бежать к выходу Оррик счёл ниже своего достоинства. А человечек - нет. Поэтому у лестницы с веранды он успел преградить Оррику путь.
- Господин чужестранец, куда же вы торопитесь? У нас лучшее гостеприимство, которое в Ваану только можно купить за деньги! Отборная пыльца, отборные девочки! Или господин предпочитает мальчиков?
Оррик фыркнул:
- Если, не приведи Восемь, мне когда-нибудь придётся покупать девочек за деньги, я, пожалуй, тоже возьмусь за пыльцу с горя. А теперь посторонись.
Но тот не посторонился. Оррик заметил, что рассевшаяся вокруг шайка явно подобралась, хотя в открытую за оружие пока никто не хватался. Трюк известный - подослать назойливого торговца допекать намеченную жертву и выступить толпой на его защиту, если та вспылит, Оррик не понимал только, почему и мерзкий старикашка, и его подельники считают, будто у них по девять жизней. Их покровитель стоял прямо за углом или они надеялись, что опасаясь сурового и несправедливого суда Ваану, чужестранец решит раскошелиться, чтобы от него отстали? А человечек меж тем продолжал молоть языком, словно не замечая всё более угрожающего взгляда, которым его буравил Оррик:
- Конечно, конечно господин чужестранец, вы выглядите весьма браво, но я могу поспорить, что такого выбора как у нас, среди свободных женщин вы не найдёте. Да и у других торговцев на этом рынке тоже. А мы в миг можем найти и мастериц искусства любви, и девственниц, которых ещё не раскупила Башня для своих ритуалов, и людей, и окололюдей. К тому же, есть вещи, на которые свободная женщина, даже с самыми необычными вкусами, никогда не согласится, а у нас любая, совсем любая, прихоть может стать реальностью, достаточно лишь запла...
Прохожие шарахнулись в разные стороны, когда пожилой человечек вылетел из чайной как ядро из пушки, ударившись об стену дома на другой стороне улицы с такой силой, что та задрожала. Впрочем, рухнув в пыль он почти тут же начал подниматься на ноги, доказав тем самым, что был дваждырождённым.
А на веранде чайной тем временем начался форменный бедлам - вопли, грохот, треск ломающейся мебели, беспорядочно мельтешащие люди. Замерший перед ней в изумлении водовоз завизжал как женщина, когда ему прямо в лицо попал веер кровавых брызг. Спустя пару мгновений человек, из чьего горла они брызнули, тяжело опрокинулся на перила, попробовал подняться, но не сумел, так и замер, перегнувшись через них. Водовоз бросился бежать, более сообразительные прохожие и так уже торопились убраться как можно дальше, кто-то громогласно звал стражу. Участок перил веранды разлетелся на куски, не выдержав веса пары тел и опрокинувшегося на них тяжёлого стола.
Мгновение спустя через образовавшийся пролом выскочил Оррик, с окровавленной шпагой в правой руке и пистолетом в левой, при этом протанцевав по опрокинутому столу и впечатав придавленных им головорезов понадёжнее в землю. Пистолет он разрядил в дваждырождённого, столь уродливого, что сложно было угадать его расу, который прыгнул было за ним, замахиваясь саблей. Грациозный прыжок превратился в падение, тяжкое и неуклюжее, словно тот разом обратился в куль с мукой, Оррик вовремя отскочил в сторону, а его противник налетел животом прямо на ножку стола, согнулся пополам, получил молниеносный режущий удар по горлу, обмяк окончательно. У остававшейся ещё на ногах части шайки явно пропало желание преследовать безумного чужестранца. Оррик, возможно, успел бы нырнуть в ближайший переулок, если бы на глаза ему не попался всё тот же человечек, потерявший драгоценные секунды на размышления о том, стоит ли лезть обратно в драку, или лучше бежать.
Среди дваждырождённых хватало законченных негодяев, но вот трусы и слабаки попадались крайне редко. В критической ситуации, поняв, что Оррик куда более быстроног, человечек инстинктивно решил сражаться. Он замахнулся правой рукой, неожиданно приобрётшей неестественную, змеиную гибкость и начал произносить заклинание:
- Касание иссушённой...
Договорить или нанести удар он не успел, потому что Оррик бросился на него сверхчеловеческим рывком, пробил ему грудь насквозь с такой силой, что они вместе пролетели ещё несколько шагов, и остриё шпаги на палец ушло в глинобитную стену позади человечка. Тот был ещё жив, так что Оррик отскочил почти столь же быстро, как и налетел, выдернул шпагу, нанёс ещё один удар, пробив сердце. Даже такой хлипкий дваждырождённый, как этот сморчок, был весьма живуч, но повреждения лёгких, горла и сердца, нарушавшие приток Второго Дыхания, были для дваждырождённых, по крайней мере для дваждырождённых на ступенях Детства и Молодости, немногим менее опасны, чем для простых смертных. Потому-то Оррик продолжал считать шпагу лучшим из клинков.
Но как раз в этот момент, прежде чем мысли Оррика вернулись к необходимости уносить ноги, на всю улицу прозвучал чародейски усиленный голос:
- Никому не двигаться! Вы в присутствии Стража Башни!
Оррик бросил лишь один быстрый взгляд в ту сторону откуда донёсся голос. И там действительно был дородный мужчина с заплетённой в косички длинной бородой в простом чёрном шёлковом халате без шитья или узоров, какой имели право носить только дваждырождённые Стражи Башни, чародеи, служившие самому наместнику Ваану. А за ним ещё несколько существ в белых халатах рабов, которые даже на самый мимолётный взгляд казались странными и мало похожими на людей.
Более тщательно Оррик всматриваться не стал и уж естественно он не стал выполнять приказа. Сдаваться властям было глупой идеей, коль уж дело зашло так далеко. Вместо этого он прыгнул. Это был впечатляющий прыжок даже для него, прямо на крышу чайной - туда, в отличие от ближайших переулков и проходов, точно никто не забился в самом начале драки, перегораживая путь, да и заскочить на неё можно было одним прямым рывком. Вот только эта крыша была хлипче, чем казалась. Черепица выскользнула из под ноги Оррика, его сапог провалился и чуть не застрял, едва Оррик перенёс вес на другую ногу, как уже весь участок крыши затрещал, начал проваливаться. Что-то свистнуло в воздухе с той стороны, где находился чародей и выбило из крыши ещё пару черепиц - по крайней мере, крыша отчасти прикрывала Оррика от людей внизу. Пока он проворно перебирал ногами в попытках опередить разрушение и добраться до места, где вроде бы шла потолочная балка, ушло ещё несколько секунд...
А затем сверкнула режущая глаз молния, ударил гром, и крыша злосчастного заведения разом взорвалась, разбрасывая куски черепицы и густо дымящие обломки дерева во все стороны. Оррик уже отрывался от неё в новом длинном прыжке, поэтому избежал прямого попадания. Но ударная волна оглушила его, крутанула в воздухе, швырнула о стену более высокого соседнего здания. На миг оглушённый, он свалился в переулок, мгновенно наполнившийся дымом, жаром и летящими искрами - сухое дерево, раскрошённое чародейской молнией, вспыхнуло как порох. К выходу на улицу пронёсся вопящий человек, волосы и бороду которого охватило пламя - Оррик, перед глазами которого ещё мелькали искры, только и успел отдёрнуть кисть руки, ещё сжимавшей шпагу, чтобы тот на неё не наступил.
Вскочив, он устремился прочь из обратившегося в ловушку переулка, споткнулся об кого-то, ткнул шпагой одного из головорезов, вывалившегося из разгорающейся чайной, перескочил через его оседающее тело и наконец выбрался на улицу, которая проходила сзади злополучного заведения. Улица была узкой и, на беду Оррика, перекрытой повозкой в том направлении, которое вело прочь от Стража Башни и его свиты. Запряжённая в повозку ящерица-барханник шипела и пятилась, напуганная запахом дыма и кричащими, мечущимися людьми. Оррик бросил взгляд назад через плечо - в сгущающемся дыму мелькнул белый халат.
Второе Дыхание прокатывалось по телу Оррика волнами свежести, прочищающей голову, притупляющей боль, так что его движения уже вновь стали быстры и легки. Он перелетел через голову ящерицы, оттолкнулся от её копчика, заставив животное недовольно взреветь, перескочил через сиденье с охнувшим от страха кучером, перекатился по дыням, которыми была наполнена повозка, и вновь оказался на твёрдой земле. Не успел он сделать и пары шагов, как сзади раздался режущий уши то ли визг, то ли боевой клич. Кем бы ни был самый быстрый из спутников Стража, прыгать он умел немногим хуже Оррика. И теперь был его черёд убедиться, что физическая сила и ловкость, позволяющие совершать огромные прыжки, ещё не делают твоё тело легче при приземлении. Существо в медной рогатой маске - или, может, с рогами, растущими над прикрытой маской лицом - перелетело через ящерицу, кучера и большую часть повозки, но чуть не рассчитало сил, и с силой приземлилось прямо в уложенные дыни, так что во все стороны полетели брызги мякоти, а ноги раба чернокнижника на миг застряли. Оррик воспользовался этим, чтобы выстрелить в него из своего второго пистолета - он уже не помнил, в какой именно момент потерял первый - и пустился прочь, не оглядываясь, чтобы проверить результат. Спасением сейчас было только непрерывное движение - оторваться от преследователей пока не окружили, сменить одежду, а потом уже думать, как выбраться за городские стены.
Оррик нырнул в ближайший переулок, пронёсся по нему, перепрыгивая через кучи склизкого мусора, одним махом перелетел через подвернувшийся невысокий забор, преследуемый доносящимся сзади мерзким звуком тревожного сигнала, напоминающим звук рожка, только неприятно вибрирующий, преодолел забор с другой стороны дворика... И столкнулся нос к носу с ещё одним чернокнижником на государственной службе.
Этот был в тёмно-синем халате, указывающем на простого чиновника, и сопровождало его лишь несколько шкафоподобных орков с дубинками в руках. Сейчас все они замерли посреди улицы и вслушивались в ещё звучащий сигнал, пытаясь понять, что происходит. Оррик проскочил между парой орков, чьи лишённые выражения рожи едва лишь успели повернуться в его направлении, ударил чародея эфесом шпаги в рот, так что тот проглотил первое же слово, которое собрался произнести, вместе с парой зубов. Третий орк сообразил-таки без приказа, что напавшего на хозяина надо хватать и бросился на Оррика. Как Оррик успел увернуться, громила не заметил. Притормозить, прежде чем врезаться в чародея и собственных товарищей, он тоже не успел.
Оррик меж тем ринулся дальше по улице, ища любой закоулок куда можно нырнуть. Достаточно распространённой среди дваждырожденных на ступени Молодости сверхъестественной способностью предсказывать атаки, чувствуя агрессию противника, он не обладал - зато имел некоторого рода шестое чувство, растущее из обычных пяти, нередко предупреждавшее об опасности, которую не мог уловить сознательный ум. Вот и сейчас он словно бы почувствовал опасность спиной - сразу с двух направлений. Он на миг сменил направление движения уклоняясь от более очевидной угрозы - и запущенная одним из орков дубинка пролетела мимо. А вот на подозрительное движение прячущего голову человека в неприметном сером облачении бедняка, забившегося в щель между домами, Оррик отреагировать уже не успел. Едва лишь он начал инстинктивное уклонение, как в лицо ему ударила вспышка рубинового цвета.
*****
Вторую ночь в Ваану Оррик встретил в кромешном и зловонном мраке будучи скованным прочными железными кандалами и подвешенным на цепи к потолку одной из темниц, которых в этом городе явно было навалом. Всё тело болело от ссадин, ушибов и мелких ран. Тот факт, что вторая цепь, прикреплённая к кандалам на ногах, растягивала всё его тело, чтобы даже сверхчеловечески ловкому и гибкому заключённому было непросто вывернуться из охватывающих запястья и лодыжки железных колец, самочувствия не улучшал. В голове, однако, уже прояснилось, как бы основательно не взболтало её содержимое оглушающее заклинание. Прояснилось в достаточной мере, чтобы осознавать всю незавидность его положения.
Но не в обычае Оррика было унывать. Он был жив, вроде бы не изувечен, его ум и язык оставались при нём, а значит ситуация ещё не стала действительно безвыходной. К тому времени, когда в коридоре за дверью его камеры забрезжил призрачный белый свет, Оррик уже караулил всякий шанс на спасение с концентрацией кошки, караулящей мышь.
Затем дверь открылась, и свет оказался исходящим от кончика палочки в руках молодого человека. Одет этот человек был в чёрный халат Стража. Но бороды, служившей предметом гордости для всякого взрослого мужчины в Ваану, у него не было. Видно на лице с тонкими чертами и кожей, с трудом поддающейся загару, она росла плохо. Вместо неё в косички были собраны его длинные чёрные волосы. Почти наверняка полукровка - чужеземный бродяга вряд ли мог попасть в ряды правителей города, не достигнув ещё даже среднего возраста. На Оррика он смотрел с некоторым любопытством.
- Значит, это ты звезда сегодняшнего дня, заколовший торговца второго разряда Агу? Не говоря уже о неповиновении приказу Стража Башни и вооружённом сопротивлении.
Оррик заранее прочистил горло, когда увидел приближающийся свет:
- Сдаётся, что вы мне не поверите, если я стану всё отрицать
Тонкие губы чародея искривились в улыбке:
- Да, боюсь не поверю. Ответь мне на один вопрос, дваждырождённый человек, представившийся на въезде Орриком из западных земель. Предположим, этот ничтожный Ага и его шайка ухитрились встать тебе поперёк горла так, что аж кусок в это горло не лез. Но зачем же было убивать его прямо на рынке, где стража если не на каждом углу, то на каждом втором?
- Этот Ага нанёс мне оскорбление! И хотя говорят, что только раб мстит сразу, так уж получилось, что я не мог задерживаться в Ваану, чтобы подгадать удобный момент для расправы. Да к тому же, он и его спутники сами нарывались на мою шпагу и, сдаётся мне, ни за что не выпустили бы меня просто так. Что мне было ещё делать, как не ударить первым?
Оррик выпалил эти слова на одном дыхании, словно не задумываясь, но на самом деле он уже успел хладнокровно просчитать общее направление ответов. С одной стороны, он опасался говорить прямую ложь, для её распознания у чародеев могли быть средства, с другой стороны, этот чернокнижник завёл с ним разговор явно не из праздного любопытства, а потому, что гадал, не будет ли он, Оррик, полезным для какого-то дела. Так что Оррик не солгал, но и не стал выкладывать всего, что думает об этом Аге, ему подобных и городе, в котором они процветают.
Обладатель чёрного халата усмехнулся:
- Ты, Оррик, судя по описи изъятого, восьмибожник, к тому же из весьма далёких земель, где приняты варварские обычаи. Уж верно оскорбить тебя было проще, чем думал покойный.
Он пристально поглядел на Оррика:
- Так или иначе, в этой истории ты показал себя человеком отчаянным и умелым в бою. К тому же, ты угадал верно, прицепившаяся к тебе шайка уже не раз обирала чужестранцев, которые казались имеющими деньги, но не имеющими покровителей, их прикрывал Страж, отвечающий за восточный базар. Но сейчас он будет сидеть тише воды, ниже травы, чтобы не привлечь внимания Наместника и ему будут очень выгодно представить все произошедшее вчера своими решительными, пусть и слишком поспешными, действиями по разгрому преступной шайки, а твоё существование вовсе не вносить в записи. Нам, Стражам Башни, можно многое - но только не подрывать репутацию Ваану, делая город опаснее для чужестранцев. Так что позволь представиться, я Мелам, волшебник, Страж, маг второго посвящения, причисленный к рангу многовидящих мудрецов Ваану и так далее, и тому подобное. Как ты, надеюсь, уже догадался, я веду с тобой эту любезную беседу оттого, что мне нужна помощь человека с острым клинком и острым умом. Ну а тебе нужна помощь, чтобы не оказаться вывешенным со стены, на поживу стервятникам.
- Значит, можем помочь друг другу? - этот Мелам, похоже, был неглуп, хотя ему и нравился звук собственного голоса. - Тогда как насчёт освободить меня, чтобы наша беседа стала и вправду любезной?
Мелам посветил палочкой в сторону удерживающих Оррика цепей:
- Ты даже ещё не спросил, что именно мне от тебя нужно. Как же мне обеспечить себе гарантию, что оказавшись на свободе, ты действительно окажешь нужную помощь, вместо того, чтобы просто сбежать?
*****
Невысокие горы, простиравшиеся к северу от Ваану, были ещё безрадостнее пустыни, лежавшей между ними и древним городом. Может весной пейзаж здесь и был поживее, но сейчас убогая, словно потравленная, растительность выгорела на солнце, так что лишь на восходе и закате в мире появлялись яркие краски. Днём даже небо словно выцветало до белизны. Пещеры и проходы, которыми были изрыты склоны гор, разбросанные по долинам руины городов и посёлков, то и дело напоминали, что когда-то эти места были цветущей страной, нагоняя ещё больше тоски.
- Эти места до сих пор привлекают гробокопателей и расхитителей руин, - заметил как-то Мелам, когда они с Орриком ехали бок о бок, несколько оторвавшись от остальных членов их маленькой экспедиции. - Но в Ваану уже давно не всплывало никакой добычи, которую можно было бы проследить до этой области, кроме золота и прочих безделушек.
Оррик в ответ хмыкнул так выразительно, что Мелам счёл нужным ответить:
- Потому что упомянутым гробокопателям неоткуда было добыть информацию о гробнице наставника Зеша, которую смог добыть я.
Это было несколько дней назад. Сейчас, когда они с Меламом сидели на холмике под наскоро сооружённым слугами мага навесом от солнца и наблюдали за работой, уже кипящей в казавшейся на первый взгляд неприметной лощине под горой. Глядя на то, что уже показалось из-под земли и песка, Оррик был вынужден согласиться - Мелам и вправду разузнал местонахождение чьей-то гробницы. Самодовольство, которым теперь лучился маг, раздражало сильнее, чем палящее солнце и забивающаяся повсюду пыль.
- Слишком всё гладко, - проворчал Оррик. - Мой почтенный батюшка говаривал, что если ты нашёл кучу бесхозных сокровищ...
- Знаю, знаю, надо оглядеться, нет ли рядом дракона, - Меламу было не так-то просто испортить настроение. - Однако, в истории не сохранилось сведений о занятиях наставника Зеша некромантией. Так что вряд ли он ждёт нас внизу, чтобы поглотить нашу жизненную силу и поработить души. Зато сохранились сведения о сокровищах, которые он накопил при жизни.
Оррик фыркнул:
- В моей памяти вот тоже сохранилась одна история. Когда я проезжал через Парг, мне рассказали про магистра чародейских искусств Рогериуса, который был сказочно богат, откопал для себя подгорную гробницу, наполненную ловушками, и распустил слух, что самое дорогое из своих сокровищ он возьмёт с собой в гроб. Сколько воров и прочих любителей чужих богатств сложили головы, пытаясь добраться до этого сокровища - не сосчитать. А когда гроб магистра удалось, наконец, открыть, то оказалось, что на груди истлевшего покойника лежала его старая курительная трубка.
Настал черёд Мелама презрительно фыркнуть:
- Чародеи западных земель - это... но погоди, к нам идут мои компаньоны.
Ещё в первый день и час знакомства с Орриком, Мелам сказал прямо, что будь у него сколь либо заметный шанс преуспеть в этом предприятии собственными силами, он бы рискнул. Но будучи лишь на завершённости ступени Молодости он такого шанса не имел, поэтому вынужден был делить опасности - и потенциальные награды - с другими дваждырождёнными.
Также с самого начала Мелам сказал, что второй половине их четвёрки дваждырождённых нельзя доверять. Оррику этого напоминания и не требовалось.
Геси, с её бронзовой кожей, прямыми чёрными волосами и классическим профилем высокомерного лица, похоже, родилась в Ваану или поблизости. Права на простой чёрный шёлковый халат Геси не имела - не все искусные чародеи Ваану присоединялись к Башне, особенно если имели привычку к делам настолько тёмным, что они были незаконны даже здесь. Но её расшитое серебряными змеями платье явно напоминало по крою халат Мелама, только было поуже, чтобы лишний раз подчеркнуть впечатляющую фигуру. Ожерелье из окаменевших костей неведомого существа на шее, ряды мистических закорючек, вытатуированные на лбу и тыльной стороне ладоней, губы и веки, подкрашенные чёрным - по крайней мере теперь, когда их маленький отряд встал лагерем и появилось время их красить - да, эта женщина явно стремилась, чтобы все с первого взгляда признавали в ней злую колдунью.
Она не носила ни платка, ни покрывала, ни шляпы. Вместо этого от палящего солнца волшебницу прикрывал зонтик в руке её неизменного спутника, Энгура. Оррик не знал, был ли этот Энгур вообще человеком. Во всяком случае, коричневый цвет его безволосой кожи скорее вызывал ассоциации с древесной корой, чем с нормальной плотью, не было похоже, чтобы он вообще потел, да и пропорции его мускулистого тела казались неправильными, с удлиненными пальцами и конечностями. Впрочем, хоть врождённые мутации, хоть следование какому-нибудь необычному ответвлению Пути воплощения могли сделать из человека ещё и не такое, а если Энгур и был представителем какой-то малоизвестной околочеловеческой расы, Оррика это не особо волновало.
Что его действительно волновало, а точнее вызывало постоянные порывы отвращения, так это браслет из тёмного железа на левом запястье Энгура, испещрённый рядами чародейских черт. У Геси на правой руке был парный браслет - тонкий, изящный браслет из золота, обычно скрываемый рукавом платья. Браслет же Энгура не мог не быть на виду, потому что кроме пояса с кривым мечом, он носил только короткую юбку. Эти браслеты, принцип действия которых Оррику объяснил Мелам, были ещё одной причиной, по которой Ваану давно бы следовало провалиться сквозь землю, прямо до нечистого солнца в сердце Полого мира. Золотой господский привязывал жизнь и волю носителя железного рабского к жизни и воле хозяина. Правда надеть рабский браслет на себя можно было только добровольно - но никто не мешал предложить добровольный выбор между браслетом и немедленной смертью. Мелам, когда рассказывал об этом, с увлечением углубился в описание прочих технических ограничений, из-за которых браслетами пользовались не столь уж часто - вроде как они не заставляли любить господина, лишь механически подчиняться его приказам, а приказы не могли быть всеохватывающими и предусматривающими любую неожиданность, во избежание противоречий, парализующих действия раба браслета. Оррик в тот момент слишком кипел от плохо скрываемого негодования и мог упустить мелкие детали.
Это негодование грозило вновь закипеть при каждой встрече с Геси и Энгуром вплотную. Так что сейчас Оррик продолжил их игнорировать и притворяться, будто он не знает Высокого Наречия, на котором Геси обратилась к Меламу, в свою очередь игнорируя присутствие Оррика:
- Приветствую премудрого мага. Не будет ли он любезен сообщить непосвящённой, почему раскопки идут без должной поспешности? - при всей почтительности слов, тон Геси был тоном хозяйки, требующей отчёта от слуги.
- До Выпадающих дней этого года осталось чуть более двух десятидневий. Пусть многовидящий поправит тёмную меня, если я неправильно поняла его объяснения, но после этого Выпадения, погребальная зала почти наверняка останется неприступной для нас - как минимум до Выпадающих дней будущего года, а то и на следующий девятилетний цикл. Неприступной для нас, но не для Наместника, который почти наверняка успеет прознать о наших раскопках - за столько-то времени. С его ступенью Зрелости, внутренние печати гробницы нетрудно будет сокрушить грубой силой и настойчивостью. Даже если мы закопаем всех способных проболтаться здесь же, возвращение в Ваану без единого слуги вызовет слишком много настойчивых вопросов.
Мелам глянул на неё, затем встал с камня, на котором сидел, чтобы повнимательнее поглядеть на то, что творится в лощине. Оррик глянул в ту же сторону. Отвалы из земли и песка росли не то чтоб очень медленно.
- Собери я сюда ещё орков, воды в окрестностях не хватит на всех. Пора нашим слугам тоже взяться за заступы и лопаты.
- При всём моём скромном опыте, осмелюсь предположить, что если премудрый маг отправит копать бездельных тварей, якобы стоящих на постах, а ещё сдерёт шкуры с пары наиболее ленивых среди этих отродий обезьяны и шакала и вывесит эти шкуры на видном месте, в качестве напоминания, остальные начнут работать быстрее.
Мелам чуть поморщился. Оррик уже успел насмотреться, как при одном виде чёрного халата без узоров простые крестьяне и пограничные дикари, подчинённые Ваану, утыкались лицом в землю, так что ему не надо было лишний раз объяснять - человек в положении Мелама имел над ними право жизни и смерти. Ограниченное разве лишь необходимостью давать объяснения коллегам, если прихоть его левой пятки пробьёт заметную брешь в налоговых поступлениях или вызовет бунт. Да и с точки грубой силы у маленького отряда из опытных дваждырождённых на Молодости и полудюжины крепких, хорошо вооружённых смертных слуг было необоримое преимущество. Мелам, однако, отсыпал местным вождям горных орков серебра, чтобы те согнали соплеменников на раскопки и пообещал ещё написать охранную грамоту, если всё пройдёт гладко.
- Твой скромный опыт не даёт тебе заметить тот факт, что отсюда не видна вершина Ваану, а у зверья, не желающего повиноваться, есть норы, в которые можно зарыться, - высокомерно ответил он, после чего обернулся к Оррику и добавил на Общем, с вежливостью, звучавшей не сильно искреннее, чем у Геси:
- Оррик, друг мой, ты говорил, что командовал вашим эквивалентом сотни на войне, так что уж в том, как заставить всякое быдло копать поживее, ты должен знать толк. Окажи мне услугу и погляди, что там можно сделать.
Оррик особого желания вылезать из тени не испытывал, но его уговор с Меламом требовал не только помогать, но и не спорить с прямыми указаниями мага при посторонних. А сейчас и Геси, и Энгур буравили его взглядами. Так что он со вздохом поднялся, прицепил к поясу шпагу и потопал вниз.
*****
В одном Оррик мог согласиться с Геси. Населявшие эти горы орки действительно напоминали отродий обезьяны и шакала - мелкорослые, сгорбленные, с руками чуть не до земли, лицами, не просто напоминающими уродливые звериные морды, а почти что ими и являющиеся, серой кожей и грубыми чёрными волосами. И пахло от них подобающе плохо. На сложенных почти как люди верзил с пустыми глазами, которых правители Ваану использовали в качестве боевых рабов, они походили так мало, что Оррик задумался даже, не обзывают ли "орками" всех околочеловеческих мутантов и подозрительных вырожденцев подряд. Впрочем, несмотря на худосочный вид, работать горные орки могли неплохо, выносливости, чтобы махать заступом и лопатой, им было не занимать.
Желание работать - другой вопрос. При одном приближении Оррика, окидывающего рабочих критическим взглядом, оно, конечно, резко разгоралось. Не требовалось даже живительных пинков и затрещин. У местных методов работы с простыми смертными были и свои достоинства. Всё же, при одной мысли о том, чтобы следующее десятидневье работать надсмотрщиком, Оррику хотелось скривиться.
Пока Оррик ломал голову, как бы придать рабсиле искренней мотивации, он не забывал поглядывать по сторонам - он вообще об этом редко забывал. Впрочем, заметить не шибко умного орка, решившего втихую присесть отдохнуть за углом показавшейся из песка массивной стены, мог бы и невнимательный человек. Но от внимания Оррика не укрылось и кое-что ещё.
- А ну замер! - рявкнул Оррик самым зверским голосом, на который был способен.
Даже если б орк не понимал Общего наречия, его парализовало бы одним тоном. Так что он не успел даже ничего толком промямлить, прежде чем Оррик выхватил шпагу, сделал несколько быстрых шагов и нанёс удар, так быстро, будто молния сверкнула.
Зато потом вскочил как ошпаренный - а все прочие орки вокруг замерли. Не все вокруг могли видеть на песке скорпиона, с отрубленным остриём шпаги хвостом, так что для наглядности, Оррик вторым ударом проткнул его и поднял извивающееся насекомое повыше. Скорпионы в Ваану водились такие, что впору видеть в ночном кошмаре - размером чуть ли не с ладонь, чёрные как смоль, волосатые. Их яд мог свалить даже слона или дваждырождённого на ступени Молодости. Ну а уж смертного единственный удар жалом обрекал на весьма быструю, но весьма мучительную смерть, если только в нескольких шагах не окажется чародея-целителя или бутылочки с универсальным противоядием.
На короткий миг повисла тишина, работа прекратилась, орки смотрели на издыхающего скорпиона, потом начали рефлекторно оглядываться вокруг. Оррик вскинул голову, прислушиваясь к неким очень тихим, подозрительным звукам, которые теперь не заглушались шумом работы. И тут же тишину разорвали крики ужаса. Оррик не замедлил рвануть в направлении, откуда они раздались, одним прыжком вскочив на вершину начавшей обнажаться каменной громады, по другую сторону которых рабочих вдруг обуял испуг, вместо того, чтобы её обходить. И сам с трудом сдержал испуганный возглас, едва не наступив на ещё одного скорпиона. Да что там "одного" - из обнажившейся трещины в древней плите, они теперь ползли кипящей чёрной волной - словно резкие крики вдруг взбудоражили их гнездо.
Оррик в каких только переделках не бывал, так что не спасовал и перед опасностью, против которой было немного проку от шпаги или пистолета.
- Огня! Огня! - заорал он во всю глотку, с каждым словом разрубая надвое ещё одного скорпиона у своих ног. - Тащите огня! Углей! Масло!
Надежды выжечь мерзких тварей прежде чем те успеют расползтись по всем раскопкам было мало, но Оррик и вправду имел опыт командования на войне, так что знал - уж лучше делать нечто не слишком полезное, чем не делать ничего.
Чувства у Оррика были острые, но пока в пределах человеческих. Зато они подкреплялись необычайной внимательностью, без которой, он, наверное, умер бы молодым. Вот и сейчас ему помогло то, что он краем глаза заметил, как Мелам на своём холме выполняет размашистые колдовские пассы - и не просто заметил, а и осознал, что тот делает. Так что Оррик отскочил за миг до того, как воздух вокруг извергавшей скорпионов трещины вдруг обратился в тягучую жижу и область этой жижи начала стремительно расширяться во все стороны, подобно выдуваемому из раскалённого стекла сосуду. Внутри неё движения мерзких насекомых замедлялись до крайности, словно помутившийся воздух вокруг них и вправду вдруг приобрёл консистенцию жидкого стекла. Скорпион, отброшенный пинком Оррика, влетел в колдовской пузырь и завис в воздухе, его полёт неожиданно сделался медленнее, чем у опускающегося на землю пёрышка.
Лишь несколько особенно прытких скорпионов оказались вне области замедления. Оррик выдохнул с облегчением и тут же заорал на орков, чуть не попадавших навзничь при виде настоящего чародейства, снова:
- Чего замерли?!? Пошевеливайтесь, пока заклинание держит этих тварей!
Он улучил миг, чтобы задержать взгляд на Меламе. Чернокнижник, конечно, потом скажет, что опасности для него всё равно не было...
*****
- Опасности для тебя всё равно не было, - отмахнулся Мелам.
Время спокойно поговорить наедине у них нашлось вечером, в шатре Мелама, где сейчас ночевали они оба. По счастью, крыши у шатра не было, так что обет Оррика не проводить под одной крышей более трёх дней и ночей пребывание здесь технически не нарушало.
- Даже не успей ты выскочить из области действия Расплавления Песка Времени, твоя скорость относительно скорпионов осталась бы той же. К тому же, примитивных существ это заклинание обычно пугает и дезориентирует. И в тот момент нашей основной задачей было не позволить им расползаться повсюду, не так ли?
С логикой Мелама было не поспорить, так что Оррик спорить и не стал, лишь молча кивнул, но зарубку на память сделал.
- Ведь если бы они расползлись, мы потеряли бы минимум день, а может несколько, - продолжил свои рассуждения Мелам. - По закону и обычаю Ваану, древние клады и наследия принадлежат не обнаружившему их, а сумевшему извлечь. Извлечь же наследие наставника Зеша за пределами пяти Выпадающих дней нам вряд удастся. Чернь на улицах называет их Колдовскими днями и болтает, будто в это время наша сила возрастает до предела. На то она и чернь, чтобы верить во внушённые ей глупости. На самом деле в эти дни и ночи привычные законы и барьеры нашего мира ослабевают, так что магия может и становится более могущественной - но также менее стабильной. Для основной массы простых и заурядных заклинаний существенной разницы нет, хотя во время Выпадения их тоже лучше творить с особым тщанием. Но вот что касается заклинаний замысловатых и старинных, вроде тех, что хранят древние гробницы от недостойных, то эта нестабильность делает их более... ну, скажем так, хрупкими. Сейчас для нас благоприятен и год, не буду уже углубляться в то, как это вытекает из положения светил, рассказ о древних магических системах Ваану и их связи с астрологией тебя лишь утомит. Но несмотря на всё это, моих сил вряд ли хватит, чтобы развеять защиту гробницы . Это одна из причин, по которой я пригласил Геси участвовать, так что, прошу тебя, не обращай внимания на её отсутствующие манеры и отвратительные привычки.
- Уж это я как-нибудь переживу, - отмахнулся Оррик. - Лучше объясни наконец, почему ты считаешь, будто этот Зеш оставил в своём склепе наследие, а не пару своих любимых чародейских ловушек. В прошлый раз нас прервали.
- А, - Мелам на некоторое время задумался. Посмотрел в свой опустевший кубок и на опустевший поднос между собой и Орриком. Отставил кубок, сел очень прямо, сложил пальцы обеих рук в замысловатый волшебный знак, и тихим, ровным голосом заговорил на Высоком Наречии:
Моё тело - косяки и петли, моя воля - дверь, мои слова - ключ.
Дар супруги владетеля тёмных вод, предстань передо мной.
Дар дочери облачённого в серебряную чешую, предстань передо мной.
Дар внучки владыки жизни, предстань передо мной.
Вспышек призрачной сверхъестественной энергии не было, просто воздух словно бы начал сгущаться и на подносе из ниоткуда образовалась изрядная горка горячих лепёшек, да румяных пирогов, начинённых рисом, просом и овощами. Кубки же обоих присутствующих наполнились густым пивом, которое Оррику не шибко нравилось, но всё же сильно превосходило по вкусу грязноватую воду из местного источника
Человек невежественный мог бы счесть наколдованные еду и питьё обманом, чародейской иллюзией. Или подумал бы, что странно со стороны чернокнижника, ревностно оберегающего секреты своего искусства, показывать своё заклинание другим. Оррик, однако, знался с чародеями и раньше. Так что ему было известно - слова Мелама, начиная с "Моё тело..." были хорошо если десятой частью полного заклинания, а лишь завершающими словами, произнесение которых воплощало магию в жизнь. Примерно как нажатие на рычаг арбалета, посылающее болт в цель. Но если руки слишком кривые, чтобы арбалет сперва зарядить, то сколько ни жми, а толку не будет. Исхитрись даже Оррик подслушать и основную часть заклинания, ничего не изменилось бы. Потому что она была сложным ритуалом, в котором не все необходимые элементы были внешними. Ну и конечно все заклинания, заслуживающие называться заклинаниями, требовали Второго Дыхания, но как раз в этом Оррик не так сильно отставал от Мелама.
Пока эти мысли мелькали в голове Оррика, Мелам шумно выдохнул и сел поудобнее. Даже заклинания, которые чародей, за счёт упорной практики и подъёма общего уровня своей силы, освоил в достаточной мере, чтобы заставлять их срабатывать раз за разом, не начитывая всё с начала, всё-таки вызывали некоторую физическую и умственную усталость. День за днём кормить толпу работников наколдованной едой Мелам может и мог, но не хотел. Оррик, меж тем, взялся за лепёшку и откусил хрустящий краешек.
- Вкусно?
Оррик промычал в ответ нечто утвердительное. Творения Мелама действительно были хороши, такое, пожалуй, могла испечь опытная кухарка, отобрав лучшую муку и начинку.
Чародей чуть улыбнулся:
- Я знавал одну волшебницу, пришедшую в Ваану издалека. Она считала, что магу не следует полагаться в жизни на одни лишь чары и полезно обладать навыками смертных. Когда я потратил примерно полтора десятидневья, чтобы выучить то заклинание, плодами которого ты сейчас наслаждаешься, она продолжала спорить, утверждая, что ей очень легко будет сменить рецепт пирогов, а мне для этого нужно будет учить заклинание заново, если у него вообще есть нужный вариант. Но всякий кто пробовал её стряпню, отдавал предпочтение наколдованной мною еде.
На лицо Мелама вернулось суровое выражение:
- Чародейство, магия, называй как хочешь - величайшее из умений, известных смертным. Я говорю это не в упрёк адептам других Путей Второго Дыхания. Если предположить равную ступень и круг, то мастер духовных боевых искусств, такой как ты, Оррик, скорее всего, одолеет меня в прямом бою. На то боевые искусства и называются боевыми. Но разве можешь ты с их помощью что-то построить или создать, ну вот хоть ту же лепёшку, что у тебя в руке? Адепты воплощения обычно тоже попросту изменяют свои тела, чтобы сделать их смертоноснее. Магия же позволяет творить - творить насколько хватит знаний, воображения и Второго Дыхания. И среди всех ответвлений Великого Пути магии, это более всего касается благородного искусства волшебника, которым владею и я. Мы, волшебники, не надеемся на один лишь врождённый дар, не заключаем сделок с потусторонними силами и не молим их о просветлении. Мы полагаемся на силу наших умов, на постижение тайн мироздания, на использование постигнутого как рычага, способного сдвинуть землю и небо. Знаешь, что в своё время принесло Ваану славу и величие? Стремление к вот этому вот постижению, непрерывному и бесконечно углубляющемуся, не скованному никакими условностями. Лишь это, и ничего более! Посвятив себя волшебству, отбросив всё, что мешало совершенствованию в нём, люди на четыре тысячи лет вознеслись над драконами, демонами и богами и достигли величия, неслыханного с тех пор, как выпала из мира Страна Снизошедших Звёзд! Казалось, что даже таинства Ступени Вечности уже находятся в одном лишь шаге!
Оррик до этого момента слушал с благожелательным видом, но тут как видно на его лице промелькнули отголоски его настоящих мыслей, которые Мелам немедленно заметил:
- Не кривись, я прекрасно знаю, насколько прогнил мой город. Сейчас даже Стражи Башни - это сборище ничтожеств, готовых целовать козла в задницу, если это даст им хоть крупицу незаработанной силы, чтобы не напрягаясь вкусно есть, сладко спать, трахать рабов и унюхиваться пыльцой чёрного лотоса.
- Но ты намекаешь, что наставник Зеш жил в иные, лучшие времена? - Оррик поспешил отвести разговор от собственной персоны. Чернокнижник может и верил в чернокнижническую версию сказок про утерянный золотой век - а может и нет - но он не выжил бы в яме со змеями и скорпионами без проницательности, способности читать людей... и обострённой подозрительности. Кто знает, что он мог учудить, осознав истинную степень отвращения Оррика к Ваану и его чародеям.
- Да, - кивнул Мелам. - Он жил при двадцать третьей царской династии. В те времена упадок Ваану ещё лишь начинался. В те времена для того, кто по заслугам был назван магом, мудрецом и наставником, было вполне естественно сокрыть своё наследие в хитроумно спрятанной гробнице, оставив при этом подсказки для достойных завладеть им. Можно сказать, так делало большинство истинных магов, не успевших перед смертью найти подходящего преемника. Чародеи ваших западных земель на самом-то деле уже почти тысячу лет как предали своё искусство, склонившись перед Императором-Основателем, признав за ним и его святошами право делать запретным всё, что бы те ни пожелали назвать "чёрной" магией. Поэтому и чувства долга перед самой магией у них больше нет. Но то у чародеев ваших земель. Да, в Ваану тоже попадались те, кто хотел просто утащить с собой в могилу побольше народу, если уж не надеялся из могилы возродиться, тем или иным способом. Но для большинства именитых древних чувство причастности к величайшему из искусств, желание превратить свои личные достижения в ещё одну ступень на пути к его высотам были не пустыми звуками. Так что они оставляли свои знания и сокровища тем, кто обладает достаточным умом и умениями, чтобы продолжить их дело. Иначе откуда бы взялись те бесчисленные гробницы и клады, которые по сию пору не могут выбрать до дна авантюристы и гробокопатели с четырёх концов света, как ты думаешь, Оррик?
Оррик задумался на миг, смахивая крошки с усов. Чернокнижник опять рассуждал вполне логично. К тому же Оррик и раньше слышал нечто похожее, вот только чародеи западных земель утверждали, что при царях в Ваану практиковался страшный ритуал, помечавший тело и душу мага несмываемой меткой, которая делала стремление к совершенствованию магии столь же сильным как голод или жажда. Чтобы избежать такой метки четверо основателей западной традиции якобы и сбежали из Ваану в землю, где потом был построен Парг. Но всё же...
- Предположим, можно поставить, ну, скажем, пять к одному, что этот Зеш действительно хотел передать своё наследие достойному. По мне, это очень оптимистично, но предположим. Чего ради не какие-нибудь бродячие головорезы-гробокопатели, а маги Ваану, обладающие богатствами и высоким положением, готовы кинуть кость, выпадение единицы на которой принесёт смерть?
Мелам хмыкнул, с оттенком самодовольства:
- Кто не рискует, тот не пьёт эликсир молодости, так ведь говорят у вас на западе? Может в наше время многие Стражи Башни и готовы вести жизнь свиньи, без амбиций, забыв и заветы чародеев Ваану, и о том, что вообще значит быть человеком, но я - не они.
Оррик усмехнулся:
- Ты напоминаешь мне меня самого, лет так тридцать назад. А ещё клевещут, что у чародеев вместо крови водица.
Оррик тут не соврал. Он просто не стал уточнять, что сам он даже тридцать лет назад любил и хитрость, спрятанную под бравадой, и ответы, на самом деле не содержавшие ответа. А ещё он и тогда не гнушался лести:
- А вот сейчас я уже немолод, и меня всё беспокоит, нет ли подвоха в тех чародейских средствах для возвышения над твоими соперниками, которые ты надеешься откопать. Не прими за упрёк твоим способностям, всё-таки, тому кто сам несведущ в тайных искусствах сложновато сразу понять, знает ли чародей что делает.