Аннотация: 14.11.12 От начала и до места где был поединок с Аррайей, чуть дальше. И, жду Ваших мнений. Самому интересно каким он будет и как и куда его занесёт по жизненному пути.
Где родился, где учился.
- р-р-р "Эх, как хорошо-о-о! Тепло и ничего не болит, спать только хочется сильно. Поспим..."
- Эй, Мирр, не спи! Давай, родной, давай! Не спи! - кто-то трясёт за плечи так, что зубы стучат.
"И чего пристали? Поспать не дают спокойно..."
- Мирр, родненький, не засыпай, я прошу тебя... - капает на грудь холодным. А только пригрелся и засыпать начал. Тепло, как в детстве на руках у бабушки.
"Ну вас всех, отстаньте, я устал как не знаю кто. Сейчас вот посплю и...", - х-р-р...
А детство началось чуть не закончившись. Это мне дед потом рассказывал. Потому как строго у нас в Секирках с детством: можно и не поиметь его при случае неудачном.
Мне не свезло сразу: потому как прабабка, когда меня мать с отцом привезли с родом знакомить, в соседних Беленьких у родни гостила.
Торопились сильно: отцу некогда ждать было - на стройку нового моста на Драконьем хребте уезжал, потому надо было возвращаться на работу к определённому времени, да и мать отпустили только на три дня. А делать нечего, надо было меня с родом знакомить до трёх месяцев, срок подпирал. Почему раньше не получилось? Да потому, что сначала я малый был, а потом распутье осеннее помешало. Вот и получилось у них впритык со временем. Кто ж знал, что старая Илена попрётся к родне столоваться.
Вот дед и решил меня не родной матери, а её сестре знакомить отнесть. И, как его бабка не уговаривала, сказал как отрезал.
А что взять со "щита" старого, его ничем не переделаешь - упрётся, так хоть землю рой, всё одно не свернуть. Им в "щитах" навеки соображалку набекрень воротят.
Это же надо допереть - родного внука к манье-ведьме в род принимать тащить? Родная бы прабабка такого со мной творить бы не стала, а эта - у-у-у....
Про ушедших нельзя плохо, а то самому потом от слов поганых худо будет.
Так и понесли меня на соседнюю улицу в их общинный дом в род принимать.
Это потом дед, когда гномьева "Огнива" с отцом нарезался, всё матюкался. Да у отца за дурость свою спьяну прощенья просил. А туда пёрся как на смотр строевой, даже перевязь с мечом дарёным за подвиги навесил. Даром, что взять его нечем - нету правой в аккурат посерёд наруча. Хотя местные,кто постарше, знали, что и левой он его с того бока достать и попользовать в дело ещё как может. Да и прямой с культи мало кто на ногах пережить в здравом уме мог. Но положено "щиту" меч на левом бедре носить, вот и по-положенному носит.
Отнесли, короче. А старая только со скотиной, что она лечит, ласково говорить за свою долгую жизнь смогла научиться. С домашними просто рычала, да гавкала. Ну, с отцом, тьфу, оговорился, с дедом, ещё могла за жизнь немного на нормальном языке побалакать, но не долго. А всякие эти домашние церемонии на дух не переносила. Да и зависть ещё - у родной сестры первый правнук народился, а её ещё в пузе у старшей внучки обретается, да к тому же не пацан, а девка. Вот и вызверилась на меня похуже волкодава. Это мне потом бабка рассказывала. Только тогда ей не смешно было видать.
- Эт, что ты мне тут такой подарок припёр! - дед тогда чуть не обматерил её, еле сдержался. Так его с крыльца карга старая встретила.
- Внучёк первый, прими в род, да опестуй как предками положено было, Иванья, прошу тебя, - только и смог выдавить.
Старая, видать сообразила, что лишнего загнула, может и перепасть ненароком, по-свойски, у деда нервы не с шёлка паучиного, да и здоровье войной порченное напрочь. Сдала немного и в дом пригласила уже вежливо.
А дальше вообще весело всем стало. По обычаю положено молитву, злых богов лики отводящую, прочесть над младенцем. Воскурить, не помню как эта травка по научному называется, только дух от неё приятный и у нас её душицей прозвали.
А потом ворожить на свече и кайны с рунами перед ребёнком метать, чтобы будущий его путь определить, и узнать к чему он больше расположен в таланте богами данном. Ну и, соответственно, посвящать его богу этому, чтобы в делах помогал. И имя давать тут надобно. Совсем забыл - Мирром меня зовут, а род Степанов.
Только старая без этих выкрутасов и так обходилась. Утащила в комнаты свои, а их святить и проветривать не надо, потому как они и так освящены и чисты - народ она в них не один год лечит и калечит, прости Создатель, вырвалось. И плашки-кайлы ей не нужны - дар от богов такой даден, что в корень сущего зрить может у каждого, только присмотреться поподробней надо.
Но, чтоб уважить общество, раскинула кайлы на пелёнку. А сама на до мной наклонилась, присмотреться к сущему. Кайлы я ручонками хватать все не стал, не интересно мне то было, пососал пару штук во рту и выбросил. Невкусные деревяшки, даром, что разноцветные и разной формы. А пока старая на до мной висела, я у неё амулеты всё больше оторвать старался и в рот себе спровадить. И трубку лекарскую из верхнего кармана вытащил. Народ уже вздохнул с одобрением: "Животину лечить сподобится видать. Дело полезное и, как ни крути, прибыльное". Только дед лицом посмурнел, не ту долю он мне хотел, да и больно долго и серьёзно ко мне Иванна присматривалась.
Долго Иванна смотрела на меня с её лекарской трубкой в руке и амулетом во рту, а потом легонько пальцем деда к себе поманила, так и не разгибаясь с локтей на до мной.
Дед подсунул ухо, а она так ласково ему:
- Важек, может удавить его, пока чего не вышло, по-тихому?
Дед тогда её голоса чуть не испугался. Аж руки затряслись, но виду не показал, выдержка - она у "щитов" всегда по-первей всего. Выдохнул сквозь зубы по-тихому и ровно так шепнул:
- Поясни?
- А что тут тень на плетень наводить, от родни скрывать нечего, - старая в полный голос ему и пояснила. Оказывается, что хоть и буду я лекарем, задатки имеются, и неплохие. Да только не простые и сразу понять и разглядеть даже у неё не получается, не даётся судьба и доля, не показывается.
И про характер непоседливый ещё, и про всякую, всякую тягу и бяку с какой, с которой я в себе бороться буду. Много чего наговорила, словно на все десять перерождений вперёд мне интересного посулила. И про язык несдержаный тоже высказалась.
Тут - чистая правда. На язык и ум мы в роду все вострые, за что и страдаем. Но вину свою знаем, и в морду постоянно вносим себе поправку, на характер. Правда опять же всё чаще с чужой помощью, пока не поумнеем.
У каждого по разному. Дед Евсей до сих пор с бланшами ходит, а сам - первый помощник старосты Секирского, уважаемый человек, но регулярно за язык свой длинный получает, в основном от родни же. Глазастый он и злой, так подмечает верно и так шутит, что потом вся деревня над шученным ржёт, пока у Евсея бланш не сойдёт. Ну, да он не обидчивый, потому и сам окромя такого же бланша старейшинам не ставит больше. Старики-разбойники.
Когда управляющий с города сменился и по делу первый раз к старосте нашему приезжал, то долго удивлялся. Его встречают три дородных мужа в годах и одеждах достойных. Посередине староста - лик святого воина писать можно или мудреца. А с боков двое "фонарями" ему дорогу "светят". Он аккуратно так поинтересовался потом, а чего так то? На что ему честно староста и ответил: мол, так и так, бабу не поделили молодую. После этого нас ещё больше уважать стали, ещё бы, до седых волос силу мужскую не только сохранить, но и ... мужчины, короче.
Тут староста нисколько не соврал. Потому как спор был из-за задницы внучки троюродной Олегра, над которой неудачно пошутил Евсей, а Олегр неудачно пошутил над мужем её, двоюродным внуком самого Евсея. Подрались, помирились, и решили, что хоть и корова она, но задница у неё ничего. И пора бы внучку порадовать уже родню правнучками, а не только за задницей ... Не моё это дело. В деревне нашей хоть из-за рыбы вяленой спорь, всё одно спор на бабах закончится. Да и начинается обычно с того же. Особенность такая у населения, хотя девки у нас не чета городским, красивые-е-е.
В роду мы по дедовской линии прямиком от гномов и идём, да не от каких-то, а от тех, что за свои изобретения и чудачества были из родного гнезда старейшинами выпнуты к людям на выселки. От греха подальше, чтоб остальным спокойней жилось.
Правда про другое она смолчать хотела, если бы дед рукой своей ко мне не сунулся - оказывается я во рту амулет сосу которым она раны обрабатывает от заразы всякой, чтоб не гноились.
И просто так его, кроме неё самой никто пользовать не может, потому как только на неё настроен. И не спроста, потому как не игрушка - если поболее силы влить, то и смерть от такого амулета принять можно лёгкую. Уснёшь тут же и не проснёшься, тихо и без мук.
Дед такие штуки прекрасно знал и пользовать умел, по службе надобность была. Только у них они другой формы были, потому и не видел плохого в том, что я цацку блестящую мусолю. Просто поправить, чтоб я себе рот не порвал острой кромкой, сунулся. А как ему всё порассказали, то чуть не поседел. У него амулет на человека рассчитан был, а я во рту бяку, что быка завалить может обсасываю с причмоком. Дёрнулся было отбирать, да по руке и получил от ведьмы. Мол одна рука и без неё останешься. Тут сначала присмотреться надо, да за верёвочку потихоньку у меня вытянуть.
Это потом она, чтобы общество успокоить, пояснила, что здоровье у меня слабое и я выбрал у неё на снизке самый заряженный амулет. И сосал из него силу, чтоб поправиться малёха. Заливал в себя ручейком тонким, потому как мал ещё и от большого сгореть мог, а основной поток силы с заклинанием смертным под себя, в стол, скидывал, без вреда себе. Очень для лекаря умение в будущем полезное, если правильно им пользоваться научить.
Тут я насосался, чего надо, кинул блестючку прочь, и сделав пару дел, что только и может младенец делать, в тёплоте собственной уснул.
Иванна тогда стока матов вспомнила, что на всю деревню обложить хватит. Жалко ей стола с рушниками и скатертями было, потому как на него только помирать теперь ложиться, а не людей лечить. Так она, с рушниками вместе, в костёр и пошла.
А под конец успокоилась и выдала, что не знает кем такой лентяй и засранец ленивый с мозгами беспокойными и изобретательными вырастет, если у него они, судя по судьбе, в облаках летают. Обматерила всех кругом и погнала прочь. А потом внучку младшую вслед послала с наказом, чтоб меня у деда с бабкой родители оставили. Мол за мной присмотреть надо, а то по дороге окочурюсь ненароком, не дай Создатель. Мало ли чего насосался.
С именем тоже не всё сразу срослось. Мать хотела Макосом назвать, как древнего царя тиев, что за поморьем живут. Это она в городе умных книжек начиталась, когда училась у своего учителя. Дед хотел в честь брата своего погибшего - Дланом. Сёстры тоже что-то предлагали, но их никто особо в расчёт не брал - громко орали слишком. Бабка тоже как-то назвать хотела, не помню уже. А прабабки, чтобы всю эту шоблу родичей угомонить, рядом не было. А Иванне вообще до одного места. И богу никакому меня не посвятили, а только ветру, значит судьбе да удаче, только они как ветер переменчивы.
Всё батя решил. Не знаю как он их переборол, но сказал что в его роду традиция: одного сына обязательно именем основателя рода называть. И что традицию нарушать нельзя, а тянуть с таким делом тоже нельзя: а вдруг потом дочки пойдут, вон время какое мирное. Да ещё и в городе живём, а не в граничном со степью посёлке. Потому буду я Мирр, по называнию.
А полное имя только самые близкие знают и по традиции я могу сказать его только самым близким.
Народ ещё немного поспорил, но против традиций не попрёшь и все согласились. А пока они после споров в себя приходили, дед меня Ороену и Дакону посвятил. Когда народ прочухал, то дед сказал, что долги у него перед ними большие, а он не знает всё ли отдал. Так если внуку отдавать придётся, то пусть они ему долги перед ними же отрабатывать и помогают. А удача всегда пригодится, особенно в деле возвращения долгов перед богами.
Имя же рода у меня самое простое и распространённое: Степанов.
На Итиле Степанов да Степановых в каждой рыбацкой деревне каждый пятый. Это от сильной "любви" к степнякам, что на эти деревеньки частенько зарятся.
Есть такая птица в степи, Степа. Да и по Итилю на островах живёт, хотя летает слабо, а Итиль река широкая, как только перелетает, непонятно. Рыбаки птенцов завезли наверно. Не любят орки эту птицу - мясо твёрдое, не вкусное, а за птенцов не побоится ни на коня налететь, ни на всадника на нём. Даром что росту в длинной шее чуть выше колена. Бегает быстро, подлетает стремительно и мало того, что клюв острый, так знает куда бить. Кони её опасаются, стороной обходят, пара степов за порушенное гнездо степную лисицу будет гнать пока вусмерть не заклюёт. В степи со жратвой особо не разгуляешься, а рыбаки степов рыбой возле стоянок подкармливают всегда, вот и сложилось так, что степы возле рыбачьих степных стоянок гнёзда вьют, потому как корм всегда в трудное время будет, заодно и вместе с гнёздами стоянки рыбаков охраняют. Незаметно не подберёшься. У нас в Секирках у некоторых они во дворах живут, не хуже алабая тяпнуть может чужого. А если рыбой от тебя не пахнет, так тем более. А орки сколько рыбьим жиром не мажутся всё одно не помогает. Запах степного костра степа чует всё одно. Вот и имя рода такое в пику оркам, Степановы мы, накося, выкуси. Плохой из меня рассказчик, отвлёкся. И как детство вспомнил, так по-секирски и заговорил, а у нас все так говорят и ещё звук "а" растягивают. Ну да ладно.
Короче, мать в слёзы, отец с дедом в летнице в сопли. После второй осьмушки, одну так, для разминки приговорили, а вторую батя с собой на "отметить" брал. А я с бабкой ошалевшей в доме в материной старой люльке гукать, да пелёнки портить. Потому как ещё пару дней их после меня не стирали, а сразу в огонь кидали, на всякий нехороший случай от греха подальше.
Родители в слезах так вечером и уехали, а через пару дней прабабка Илена вернулась, матери, бабке то есть, накрутила, потому как деда достать - руки коротки.
И пошла моя жизнь деревенская до восьми годков почти, с родительскими редкими наездами в гости. Потому как пока не окреп немного, так меня им и не отдали. А карга старая так на меня всю жизнь и дулась при людях, да хмыкала невесело, когда к ней на погляд приводили. Только со мной не разговаривала про здоровье и амулеты свои прятала постоянно в верхний ящик комода, под ключ.
Ага, "прятала", это я сейчас понимаю, что нарочно каждый раз новый набор подсовывала в ящик. Ведь пока они с бабкой в соседней комнате немного пошепчутся можно заново родиться и помереть, а я любопытный всегда был сверх меры.
Как до них добирался? Да легко, меня же сам дед и научил, мы с ним такой же ящик у бабки в комоде открывали, когда она ключик потеряла.
Всякому "бершу" нож-каюк по праву положен от отца (ну, мне от деда) когда он докажет делом, что может им пользоваться и знает с какой метки балабану брюхо потрошить. А у каюка кончик острый, да прочный - сталь гномья, "синька" кованная (так по цвету металла после закалки прозвана). Не сломаешь, хоть телом висни. Я на этом ноже на спор по обрыву с мальками такими же лазил, кто выше.
Я их, амулеты её лечебные, в первый же раз нюхом верхним нашёл, нож под крышку аккуратно забил и открыл ящичек. Так и сосал себе помаленьку, чтоб не так заметно убыль было видно. А назначение амулетное - в ведро, что под рукомойником, скидывал. Не знаю как, само оно у меня получалось, как дымок от себя руками отмахиваешь, да дыханием своим в ведро задуваешь. А всё одно когда его выносят, то никто на грязную воду не смотрит, выливают в яму отхожую, с мыльным то корнем в огород нельзя - сгорит же земля и родить не будет. Один раз правда чуть не срослось - Павлушка оступилась, да немного пролила на грядку с брокой. Брока в два раза больше кочаны вырастила, а Иванна только головой качала и ходила по грядке со своими блестяшками разными. Павлушку ведь никто не спрашивал, а говорить самой не с руки - выдерут по самое "нехочу".
Так и рос от осмотра до осмотра, каждый раз удивляя Иванну и бабушку тем, что у меня на раз сопли после таких посещений проходили. А не как у всех - через семь дней. А откуда я знаю, что там у неё в амулетах лечебных. Я на нюх и ощупь их перебирал и сосал только те, от которых слюни текли и в животе подводило. И почти каждый раз разные. Тело само знает что ему надо, жизнь не обманешь. Вон, алабай наш в лесу нюхом травки выбирает и и грызёт. (Я вместе с ним пробовал, тоже ничего, только иногда до ветру побегать приходилось, а ещё я с курами нашими и степой камешки маленькие глотал, когда старая Иленна на лавочке засыпала). И ничево себе с алабаем, только в радость, да шерсть ещё красивей становится. Так и я.
За всё деревенское детство ничего плохого не видел, только хорошее. Бабка с дедом баловали потому, что внук, отец с матерью - потому, что видят наездами. Так, изредка прилетало, если совсем уже страх потеряешь.
Здоровьем я и в правду не удался: сначала болел часто, а потом просто. Да и кость у меня не в деда - тот медведь пещерный, силы немеряно, гномьи корни, что тут скажешь.
А я статью в беленскую породу, по отцу. А они рыбаки, росту среднего, да сухощавые все, одни жилы на руках. Да и дыхалка слабая - как сверстники под четыре лодки пронырнуть не мог, только под две. Опять же - отцы сыновей сызмальства своему делу учат. Кто на земле работать, кто рыбалить да охотничать и лес рубить. А чему меня бабка с одноруким дедом научить могут, если одна - травница, а другой по первому - сотник пограничной стражи, а по второму - лесник, да и дворянин к тому же. Почему дворянин в деревне? Да потому, что в гномском городе человеку воинскому не прожить, тем более, что всю жизнь служил не в парадной сотне, а по лесам и болотам на границе шастал. Да и выходила его баба Надя, дважды. Две жизни он ей должен. Одну - когда на ноги подняла первый раз, когда деда наёмники герцогские порезали. А потом когда с этим самым герцогом война была и дед его самого уже порезал, в составе отряда "щитов", да только без руки вернулся и сам весь в лохмотья. Тогда много наших не вернулось. Бабке завидовали, хоть без руки, а мужик живой, даром, что дворянин и по хозяйству не очень.
Врут это они все! Дед даже с одной рукой мастерить лучше их лоботрясов мог, а вместо второй руки я у него был. Не всегда обе руки надобны, а вот смекалка - всегда. Завяжи одной рукой бечёвку на венике, что, слабо? А дед у меня мог, и без помощи, и не такое мог. И меня учил. Пока сам своими мозгами не дойду, никогда не рассказывал, что мастерить вместе будем.
Заставит собрать весь нужный инструмент на верстак, потом все заготовки и материалы притащить и всё молчком, пока не догадаюсь. Да и если бы рос всё время в деревне, то может и выучил бы много чего по жизни, а так - только сметку толковую в меня дед вдолбил, да лес чувствовать научил. Нет, если летом, то я в лесу не заблужусь и с голоду не сдохну, зимой, конечно тяжелее - мал был ещё, чтоб меня такому учили. Бабка травы немного научила разбирать, да пользовать. Ну и зря что ли в Секирках рос? Тут дело особое. Мы не коронные, мы самые что ни на есть свободные. Вот так вот, подати - только королю, земли - общинные и власть тут наша. Хотя в общем смысле законы короны Тора для нас тоже не просто слова. Но сначала наши традиции и законы, а потом уж все остальные. Не любили на прежнем месте, герцог гноил, пока не снялись, да за кордон к гномам не двинули, не любят и на нынешнем особо, но уважают. За силу и прочее. Власть, она как известно, не любит вольных. Но мы хоть и вольные, да не беззаконные. Вот один герцог уже на счету нашем общинном, а это вам не просто так.
Село свободных, да посёлок рыбацкий при селе. Больше тысячи люду (а может ещё больше, один староста знает сколько), мастера первостатейные и каждый с сопливых лет оружный, без разбору малец или малая. А малая - так ещё хуже. Нас, парней, сначала больше к работе приучали, чтоб секирку детскую в руке удержать, да силу подкопить, а мелочь длинноподолая ещё раньше нас училась у матерей рушником гусей гонять, да плясать "Набат". Это танец такой, деревенский, только танцуют его у нас, в Секирках, да в Беленьких. Он разный есть: на пары, на сходень, на стенку. Приезжим нравится, когда молодые девки по кругу с приседаниями да пригибаниями спина к спине кружат, да рушниками на палочках красивых резных машут, красиво круг идёт по улице. А представьте этот круг в лёгкой броне со щитами, да с цепами боевыми малыми в руках. Да впереди строй мужиков с секирами. С теми секирами, что они с детства с собой и на промысел в лес и по дрова и в поле (так, по привычке хорошей) таскают и могут с ней, с родимой, такое вытворить, что не всякий дворянин со своим мечём свертеть сможет. А ещё муж с женой и сёстрами её незамужними уметь должен набат и в паре и в сходе плясать. Во-от.
Только тут мне не повезло немного, секирой мужики считай полжизни учатся. А я, по их мнению, только уворачиваться научился. Да так, с какой стороны за топорище брать - это мне родственник один сказал, глядя на мои потуги с ним помахаться. Соврал, конечно, зараза, я всего то ему из десятка выходов только шесть уступил. Но четыре то выиграл.
А уворачиваюсь я не хуже других, иначе нельзя. Девки-то раньше взрослеют и в силу входят. Иная нерадивая своей спиной за десятину все ухватки от тёток, да матери выучить успеет. А потом нас, мальков от нечего делать по хребту узелком на поясе отходит, чтоб в мыслях не было в дырку в заборе на баню зенки таращить, когда девки моются и в речку нырять бегают. Тут не захочешь, а мальком на мелководье крутиться будешь, только бы балабан не заглотил.
С мечём дед мне только основное смог показать, как он сказал. Достать его я не смогу, даже если с натуги сдохну, вся сила в руку левую ушла, да и мастер он в мече. Но к восьми годам он меня тоже пока подлавливал, взопреть успевал весь.
Вот и вся жизнь в деревне. Два случая только было неприятных и один не очень понятный.
Неприятные - это когда померли прабабки, почти в год разница у них была, так почти и померли. Чего скрывать, любил обоих, родную - так особенно. Когда вместо матери родной бабка, то прабабка - считай что бабка, а внуки их всегда любят.
А Иванна - это только со стороны казалось, что старая карга со мной не разговаривает, а лается. Нельзя было Иванне по-другому, безотказная была, да и по роду занятия положено. Если бы не зверилась на всех, то на шею бы сели со своими болячками, да жалобами. А так - лишний раз по мелочи и подходить боялись. А она знала, что я знаю эту её "придурь" нарочитую, а потому не обижусь. Вот и костерила почём зря, для виду. А в деревне всё на виду, вот и костерила постоянно. Так и казалось, что не люб я ей. Дураки они, не все конечно, стариков то не проведёшь, глазастые ещё те.
Ну как не люб, если по деревне за ней не родная правнучка туесок лекарский, а нелюбимый правнук таскает? Слепым надо быть, чтоб не увидеть. Или это я сейчас, задним умом такой вострый?
Не злая она была, добрая и строгая. А умирала тяжко, некому было дар передать, а мне нельзя было, мне бы только он помешал, если полностью. Померла она только на пятый день от того, как слегла насовсем, когда мать приехала, сестрёнкой моей беременная. Видно это ей и помогло. Как говорится хоть так, чем никак. Хотя положено дар передавать напрямую, уже родившемуся и чтоб осознавал его человек. Теперь у Иленки (сестру в честь прабабки назвали) не известно когда дар проявится, и кто учить её будет - непонятно.
Я стоял возле дома, потому как выгнали всех детей прочь по её просьбе и видел как поднимается над ним облако светлое и как расходится над всей Секиркой мелкой росой. Это так Иванна напоследок остатком жизни деревню одарила, в тот год никто не болел, не считая соплей.
А мне вместо росы живительной в маковку как ведро воды ледяной прилетело, с наказом. Иванин голос так в черепушке и бухнул: "Смотри, не балуй!". Разобрался быстро, чего тут непонятного.
Когда идёшь менять косточки у соседского малька на свои, но другого цвета и видишь, что подерётесь вы крепко из-за вот таких своих поганых слов. Или гадюку в траве видишь, а она выползет тебе на тропу не сейчас а в полдень. Понятно, что даром виденья судьбы одарила. А что не балуй, так тоже понятно. Судьбу то видишь, и не только свою, но и чужую. А потому надо так путь строить, чтобы и себе пофартить и другому беды не сделать. Первая заповедь это у Иванны была - не навреди!
И другое: непонятный был гном, который на меня пялился, когда я дракону прилетевшую гладил. А я тут по делу был. На поляну перед лесом дракона присела - наездника пораненного привезла. А я прабабке Иванне помогал корзинку с её барахлом тащить, и не я один, там полсела было, только дракона к наезднику только нас с Иванной и подпустила. Пока она раненого лечила, я в сторонку отошёл - не люблю крови, хотя и не боюсь. А у неё такой бок красивый, чешуйки одна к одной, некоторые с маковками, те, что побольше, а хвост такой интересный - пластины концевые сходятся и расходятся. То копьё, то метёлка. Так подпустила то она нас сразу, а отпустила Иванну, только ввечеру, на следующий день, когда ей знакомый маг приехал и воина забрал, а она улетела сама. Вот я Иванне то поесть, то одеяло, то ещё чего из дома её таскал. И дракону кормил, корыто с мясом под морду совал, пока она не успокоилась и есть не захотела.
А ну как не успокоилась, а есть захотела? Схарчила бы Иванну с полдеревней, мне бы потом дед уши так бы надрал. Это теперь я знаю, что из чужих рук при напарнике дракон есть не будет, тем более пока за него переживает, не то, что есть, места себе не найдёт. А вот насчёт полдеревни - если сильно расстроится, то полдеревней не обойдёшься, и одной мало будет.
А гном непонятный был, потому как пялился на меня как на дурака деревенского Гумашку. Так тот дурак, он чудной. А я то там по делу всё. Пока Иванна воина обмывала, да перевязывала, я дракону обхаживал. Жалко её, у неё лапа левая задняя на бедре посечена была и кровила. Животина умная, не бросать же. Вот пока Иванна свои дела делала я драконе аккуратно рану промыл, выдохом заразу выжег. Я же помню как на вкус какой амулет, тут легче лёгкого. Вспоминаешь вкус, пока слюна не пойдёт, а потом дышишь на рану. Ну и подлечил, чтоб не кровила, я же все лечебные амулеты не только на вкус знаю, но и для чего и когда применяются тоже, не первый год за Иванной корзинку ношу.
Просто дракона тем боком к лесу сидела, а я маленький и никто не видел как я там с ней ворожу. Все потом говорили, что я спать наверно и на потолке смогу. А устал я лечить - рана была длинная, пока затянул. Вот и прикорнул у неё под боком отдохнуть, а Иванна кричать при драконе постеснялась, только шипит: "Мирр, сучёк мелкий, где ты сныкался!". А я сплю и не слышу, что она с другого бока от драконы меня вышептывает. Пока нашла, пока вразумила слегка и за нужным отправила. Так вот гном долго смотрел как я возле драконьей лапы сижу и когти её от роговицы на кончиках каюком чищу. Ухаживать за зверем надо нормально, тогда и он к тебе относится будет соответственно, а не зенки как на Гумашку пялить.
Вот так, по рассказам родни, да по первым моим воспоминаниям и прошло моё деревенское детство.
Извините за то, что начал нескладно и с первого на третье перескакивал. Просто каждый из нас, я думаю, что не ошибусь в этом, каждый, когда вспоминает дорогое и любимое - каждый волнуется.
Потом было детство городское. Сначала не очень весёлое. А как иначе - друзья там все, люди и гномы другие совсем, город не деревня. Тут и так всё понятно. Первое расстройство: пришлось снять каюк. Благо что и батин каюк когда он был в городе, дома обретался . Не так обидно.
В городе только стража оружие носит, а пацану носить нож, чуть короче кинжала стражника, тем более не из простой калёнки, а с настоящего кованного "синяка"? Накинутся толпой и отберут, в лучшем случае, или батю в городскую управу десятник стражи будет таскать. Мне всё объяснили, я всё понял, а потом полночи грыз зубами подушку от обиды. Но батя же свой на стройку не таскает, вот и я только вечером на дворе за забором вешал себе на пояс. От нечего делать нашёл материну "звёздочку" и втихаря начал по вечерам девчоночьи ухватки вспоминать. Мать повздыхала, потом и сама загорелась учить. И ей по вечерам разминка - работа у неё сидячая, по полдня за своим погодным артефактом просиживает. Она у меня погодник предсказатель. Один из лучших в короне, даже сманить в столицу пытались, но не хочет далеко от родного дома уезжать. А батя строитель мостов и тоннелей, просто строитель. В гномском государстве, в третьем по величине городе. Дошло? То-то! Тут таких простых раз, два и обчёлся. Чтобы гнома в строительстве мостов и тоннелей догнать и переплюнуть надо быть совсем не простым. А я знаю, что его на работе гномы ещё как уважают. Только особо не любят, вспыльчивый очень. Гномы тоже не подарок, но одно дело от такого же оскорбление стерпеть, а другое - от человека, тем более, что батя только по делу ругается. А больше всего их задевает, что стомат гномский в совершенстве знает.
Это он, пока я маленький был, пол Драконьего хребта обошёл со своими стройками, вот и насобачился, говорит учителя знатные были. Батя своим горбом и головой на должность начальника участка дошёл. С простого рыбака. Тут конечно и родители сперва помогали, деньги на учёбу всяко нужны, а откуда они у молодого.
Так что по должности его ему звание мастера положено и есть оно у него, у матери кстати тоже. А гномы к этому очень серьёзно относятся, можно гнома увидеть старше человека в два раза, но в своём ремесле в подмастерьях ходит. Тут и от ремесла зависит и от ухватки, иные подмастерья дороже мастеров, как молотобойцы в кузне, например. Без хорошего подмастерья оружейник мастер клинка не сделает. А с молотом на водном приводе всё одно не каждый может сковать, без толкового подмастерья-молотобойца. Тут чувствовать металл надо. А с толковым подмастерьем у мастера считай ещё две руки вырастают, да мозгов в два раза больше.
А раз мастер, то по гномскому обычаю имеешь полное право свой род основать, но бате это не надо, наш род и так не угасает, трое братьев в семье у отца. А вот по гномскому и людскому батя с матерью теперь не рыбак с дочерью обедневшего дворянина в семье, а глава рода в этом месте, то есть дворянину ровня. У гномов ведь нет записных дворян - это когда у людей человеку просто дворянство дают, без земли. Есть мастер - дворянин значит. И в кошель никто не смотрит особо, заслуги важнее, хотя деньги везде важны и нужны. Не буду ничего дальше про детство городское, мало интереса, всё как у всех, только слабоват я против местных, они и в плечах шире и силой больше, смекалкой берём, да ловкостью. Я и дрался то за всё детство по серьёзному пару раз. За имя матери одному пасть порвал, как и обещал. Лекаря к ним долго в дом ходили, а нам потом пришлось на северный переезжать, батя у того уродца больно злопыхал, а отец хотел мать поберечь - Иленка ещё маленькая была. А второй раз уже с другом своим дрался. Он меня старше на три года был. Обидел меня сильно, а сам на две головы выше и в два раза в плечах шире. Я вечером у бати спросил: - Как человека сильнее себя побить.
- Плюнь в кулак и в глаз бей, - батя отшутился, только потом ему не до шуток было. Я Костяна бил в глаз и висел у него на шее до тех пор пока был в сознании, а когда меня от него отрывали, то плечо левое вывихнули. У него морда на одну сторону долго была, но и меня без сознания домой притащили все в крови. Мы потом лучшими друзьями были, пока опять мы не переехали в новый дом, но тут уже из-за работы батиной. Может он там с кем подрался?
Бывало и за язык острый прилетало, как скажу что, так над человеком две десятины вся толпа ржёт, потом ловят артелью, да учат вежливости. Но это не драка, отпинали слегка, понял, что за дело и успокоился. А если не в дело, то у нас на улице своя артель есть, подсобляли, когда надо. Обычная городская жизнь - по чужой улице лишка не шастай, когда не надо, на чужую девку не засматривайся, а хочешь засматриваться, чеши кулаки и готовь морду под кулак. У всех так. Только на девок я не очень то и засматривался - по примеру бати всё больше в книги, своим горбом надо будет себе имя делать, у родителей сестра младшая на шее ещё долго висеть будет, одиннадцать годков разница. Лето в деревне, всё остальноё время - в городе.
А потому после школы решил податься в учёбу - в механическую школу и в училище на армейское отделение. На получку младшего казначея или помощника в отделе особо не прожить, да и комната военному положена в чине не ниже десятника, а после училища на то и выходит. А если в должности помощника младшего, после мехшколы - так там и деньги хорошие и навык и уважение. Если честно, то хотелось от родного дома оторваться, и хотя в мехшколу уже был почти принят, всё одно в училище попёрся - свободы хотелось, из дома быстрей сорваться.
Шанс по всем раскладам был малый - денег за мной нет, только батин с матерью мастер, да дедова железяка наградная, он к моему поступлению ещё жив был, но уже в город приезжал редко. Таких как я, худо-бедно родных на одно место по двадцать рыл, потому как отпрыски "нужных" родов и продолжатели родов по военному делу уже считай приняты, даром, что из них на треть лентяи и дураки избалованные. Попробуй не угоди вельможным родителям или своему начальству, что званием выше. Всю жизнь просидишь с учениками на первой годке.
Все испытания я прошёл отлично, это что по письму и счёту. По механике удивил учителей немного (знали бы куда я в самом деле готовился почти год, не удивлялись бы). А вот испытания на силу еле прошёл, сделали скидку на то, что человек и не из семьи воинской.
Испытание с оружием сначала провалил, а потом удивил. Не знаю чего больше.
Всё просто. Суют в руки меч кривой, ставят в пару второгодка толкового (а его папа сотник с четырех лет с мечём гонял) и смотрят как дерёшься. Криворуким одного боя достаточно. С теми, кто может, пару схваток разным стилем. А кто умеет, тот на третий бой и с мастером может помахаться, заодно и самомнение в задницу вобьют по самое не балуй, чтобы усы из губы не топорщил, потому как одно название от них ещё и брить там нечего.
Толковый парень попался, разделал меня с мечём под орех. Не сразу, конечно, на второй бой я натянул кое как. Плюнул на всё, попросил дать самому оружие выбрать. Мастер оружейник с боевиком на пару поржал надо мной и попросил платочек маменькин мне подать, а то без него на второй бой не выйти. Плюнул я на это дело, сорвал со стены щит малый, тут же большую звезду с крюка отодрал и шар отстегнул. Армейская она, с застёжкой на конце хитрой, чтобы рукоять с цепью одна, а шары-подвесы менять. Цепь длинная, для всадника сработана, а может высокого роста воин заказывал. Это хорошо, конец связал и куском кушака перетянул, чтоб вроде шара была. Как раз по руке и по весу.
- Сейчас будем по-моему биться! - говорю так им серьёзно.
- Щас тебе, - это оружейник мне говорит, - раз оружие разбойничье выбрал, то и биться будешь также, - и выпускает против меня двоих здоровых таких второгодков с дубьём в виде меча слегка оформленным.
Боевик, тот сразу смекнул, что к чему, потому как я остатками кушака колени повязал, он на это только одобрительно посмотрел и кивнул, мол давай!
Ну и дал я им. Пока один другому мешал, я под дубьё это железное подлез и в ногу ему прошил, а второго просто за наручь цепью зацепил и шитом приголубил. Как меня мама учила, нежно, не нижней кромкой, где у наших шожи выкидные или гребёнки-сломы, а серёдочкой, аккурат по лобной пластине.
- Шлем гавённый, - говорю, - гудит от удара плохо.
Парней я не калечил, так, только удары обозначил, так что оружейник зря с лица сбледнул. Это ему боевик объяснил, что так я ему на его шутку с платочком ответил.
А потом сцапал мечь свой, щит взял со стены, как у меня и пошёл рубиться. Вот тут стало не плохо, а очень плохо. Как не вертись, а мастерство это мастерство. Да и на щите у него сверху сломы выкидные, я прошамкал, не посмотрел, что сверху заклёпки для крепления механизма по щиту идут. Хотел ему пройтись в плечё щитовое, а он меня тут и ждал, на сломы подловил цепь очень ловко и пошёл мне прямой в грудину. Мастер - мечник конечно костолом ещё тот, но тут в аккурат по рёбрам впритирку в подмышку клинок пустил.
- Навылет, сдох птенчик! - это оружейник, он то моей щитовой руки за головой мечника не видит. А мечник молчит, потому, что щит у меня от его удара почти на локте на петле болтается, а перед глазом засапожник в аккурат висит. Я его ещё на второй бой незаметно достал.
- Это кто тебя на клинок насаживаться так научил? - тихо так спрашивает.
- Мама, - говорю, - и научила, потому как нечего жить женщине, если бой проигран, а за спиной дети и отступать некуда.
- Я тебя по твоей дурости чуть не угробил, это же не бой, а ученье, думать же надо!
- Вот и возьмите в обученье, заодно и думать правильно научите!
- Очень надеюсь, что ты пройдёшь, уж больно руки чешутся тебе язык твой длинный пообкорнать, - на том, мастер мечник разговор окончил, вытер меч свой (он мне бочину по рёбрам зацепил, не ожидал, что я сам на клинок кинусь, еле успел кончик убрать). Получилось не очень хорошо, опозорить я его не опозорил, что с дурака возьмёшь, коли сам на меч кидается, но с другой стороны у такого мастера меч - продолженье руки, а тут не хотел, а ученика порезал. Хотя с учеником это ещё рано.
Не знаю, какую птицу там они в документе нарисовали, меня просто к лекарям погнали взашей.
Не следующее утро построили всех напротив воинского дома и начали списки зачитывать. Зачитали всех нужных и они гордые в дом напротив ушли, там их дальше в оборот уже другие дядьки взяли. А нас, хмурых не за ворота, а в тот дом, где мы испытания проходили. И давай по одному дёргать на собеседование. Пока стоял и ждал успел переговорить с выходящими. Никому не отказали, решение потом объявят, беседуют обстоятельно, про родню спрашивают и много чего ещё. Дождался, вызвали.
Как неудобно стоять посередине маленького круга когда на тебя сверху с постамента десяток умных мужиков смотрит и оценивает. Про это никто не говорил, понятно. Что вспоминать такое совсем не приятно. Я сначала дёргался, а потом подумал: "Спокойно, не возьмут, так в мехшколу я уже все испытания прошёл и почти принят, а если и там сорвётся - рвану к деду в Секирки, только говорить им это нельзя, неуважение получается".
- Степанов Мирр, прибыл! - вякнул и руки по швам вытянул, как дед учил.
- Вольно, Степанов! - это мне мечник, - выправка на троечку, но хоть что-то есть, это радует.
"Мстит, помаленьку или нервы себе потрёпанные лечит" - стою, молчу, как дед учил спину не горблю, только ногу одну ослабил и всё.
Оружейник, тот с ехидной улыбочкой так на мечника посмотрел, и тот подкис немного, спорили на меня, что не сдержусь и ляпну что в ответ. "Щас", - как мне прошлый раз сказали.
Потом спрашивали про родню и про деда, оказалось, что знают его, не лично, но слыхали много хорошего, поспрашивали куда денусь если не поступлю, честно ответил. Вот и всё, только в том ряду я мага непонятного узнал, что к драконе приезжал, и он меня тоже, когда я ему головой легонько кивнул и поприветствовал.
Вышел и думаю: "Математик и механик за меня, оружейник и мечник тоже, драконщик и тот, что про деда спрашивал тоже "за". Получается, что если они просто голосовать будут, то уже принят, а если они голосуют, а начальник, которого я не знаю, но он тут сидит, принимает решение, то это шесть к трём, тем более принят".
Не угадал. Восемь к одному, "против" был механик, сказал, что язык у меня как помело и для военного дисциплина слабовата, нет почтения во взоре, к старшим.
Но его никто слушать не стал. Потому что начальник училища династии военные обожает и деда моего хорошо помнит. А так как он, дед мой то есть, меня воспитывал, что почитай, что отец, а он тоже отец и младшего сына воспитывал. И вот сейчас его сын в столице в столичную академию поступает именно в это же время.
Остальные переглянулись и решили сделать начальнику подарок, заодно и меня приняли. Ну как бы меня здесь, а его сына там ...., по подобию.
Мне потом мастер Орул, мечник, это всё рассказал. Когда на первом дополнительном занятии повалял хорошенько и намекнул, что именно ему я должен.
В смысле дочку обучить прихваткам с цепом. Я его послал, к матери, у них с Иленкой почти один год, живут на соседних улицах. Пусть ходит, мать их обоих научит, так даже веселее, заодно и подружатся. Орул согласился, что мысль здравая, и что меня на одном месте не уделаешь - перетаскивать надо. Правильно, такой за палец тяпнет и руку оторвёт, в должниках ходить перед ним не хочется, тем более, что ничего я ему и не должен.
Академия, училище, магия, танцы, домоводство..., слова красивые и идеи. Трезво подумайте. Кто тратить будет деньги на простого десятника или полусотника, а именно с этой должности начинается служба выпускника училища и на ней же очень часто она заканчивается. Либо смертью, либо чем иным, что для военного в профессиональном смысле тоже смерть. Обучение настоящее начинается тогда, когда послуживший полусотник идёт на повышение, вот тогда он приезжает сюда на год или два и вот именно тогда и начинается академия.
Не нужен в войске умный, а нужен сильный и храбрый, и чем меньше думает, тем быстрее приказы выполняет. Так и учили - всего по чуток.
Нечего тебе знать как лечебный амулет рану прижигает, держи вот так, жми здесь. В другом случае, если большая - держи так, жми здесь и здесь, и тут. А тут не надо, плохо сделаешь. И вообще - за тебя умные уже всё продумали и на таких как ты, дураках, в поле испытали. Не разговаривать - пока базаришь, у тебя товарищ от раны загибается, мысленно. И так во всём.
Сначала не понял, а потом понял и удивился. А потом подумал и перестал удивляться. Умные люди подсказали, что книжки из открытого отдела можно брать любые, а на толковые вопросы, пусть не по теме, а вширь и вглубь толковый преподаватель всегда с радостью даёт ответ.
За первые два триместра отсеялись лентяи и лишние. А больше в первогоде ничего не помню, серая стена из занятий, нарядов, строевых смотров, дополнительных занятий, внеочередных нарядов и неплановых смотров. А, ещё в морду получил жестоко, за язык длинный.
Откастерил одного по матушке, для деревенских, да и наших, городских, обычное ругательство и оскорбления кровного в нём нет, на грани конечно, но нет. Попался пришлый, намного сильнее, и почуяв, что на мне можно приподняться с лёгкостью это и сделал.
У нас не принято драться так, не по чести - выдернул сонного ночью в сени под морды своих прихлебателей, прогундосил: - Ты мою мать поносил, знаешь, что за это убивают и всё такое. И пока я сонный не сообразил что со мной - говорить или драться будут, со всей своей дури заехал кулаком в глаз, с двух шагов вразбежку. Быка таким ударом молотобойцы валят, те что посильнее.
Мне и повезло и не повезло: успел немного отклониться, иначе бы нос сломал бы он мне или глаз вышиб, а не повезло, что не допёр башку наклонить и лоб подставить, тогда бы он пальцы переломал и может быть не удачно. До сих пор себя за растерянность эту ненавижу. Бить я его не стал, потому как он увидев и поняв, что я почти в сознаньях потерялся и морда на глазах опухает забегал вокруг как шавка от страха, что жалобить на него побегу. Как такого бить, если он меня побил, но сам от страха чуть не обделался. Это и друзья его поняли. Не все, конечно, но те, что поняли, неплохими ребятами оказались.
Тут и пригодились бабкины травки, до утра примочки делал, чтоб на простой синяк походило. Хотя помогло мало, а себя лечить я тогда не стал - и опасно и пусть этот сучёныш подёргается. Когда начальство спросило, то сказал, что с лестницы упал, и морду топориком сделал. А что ты тут докажешь - костяшки не сбитые, на теле синяков нет, так не дерутся. Погрозились выгнать взашей, да успокоились.
А обидно ещё по тому, что по делу я тогда его лаял, на воровстве он мне в подозрениях попался у своих же. Его потом дважды так почти подлавливали, но уходил сука ушлая. А когда по выпуску он в часть отправился, мы с ребятами через нужного человека весточку тамошним отправили, что вор в подозрениях. Там его через две десятины обложили и на поличном взяли. И выгнали с позором.
Одна отдушина была отпуск на двадцать - дён, пять из которых пересдавал испытание на силу и выносливость. Не могу я за ними угнаться, а скидок на то, что гномьей крови во мне капля а остальная людская да ещё какая, почти не делают. Ловкость она не везде помогает. Натянул кое как на "сойдёт с соплями" и милостию мастера мечника поехал в отпуск.
Покрасовался дома пару дней, а потом в деревню, там перья распускать. Наших, понятно, мало чем удивишь, особенно тех, что с товарами за кордон с дядьями ходят, не такого насмотрелись. Но я не удивлять приезжал, а друзей повидать и деда с бабой уважить. Как им приятно было, так что у меня даже глаза покраснели.
Дед был гордый, баба плакала. А по отъезду дед мне в мешок секирку мою малую положил и засапожник свой отдал, который я мальком мечтал от него поиметь. Откуда прознал, непонятно, я никому не говорил. Просто показал новый в сапоге, а этот отдал.
И оказалось, что видимся мы с ним в последний раз, потому как в скорости его не стало. На похороны не попал, хоть и отпустили, снегом дорогу перемело, даже по льду на Итиле не добраться было. Так и не успел узнать про долги перед Ороеном и Даконом, не успел обнять напоследок, да много чего не успел...эх, его так!
К бабе я потом каждый отпуск старался приезжать, пока жива была, но без отца, то есть, деда дом стал пустым. Не только я у него взамен руки был, а и он у меня частью души. Немалой её частью.
Жизнь не остановить, одно меняет другое и даже потери иногда приносят что-то новое. У меня так точно. От переживаний по деду у меня дар открылся до нужного, а может ещё и подарочек Иванны старой тут помог. Я случайно понял, что могу видеть. И не просто видеть, а очень чётко. Как наложено плетение на меч, как мастер Варав формирует перед собой вязь заклинания и напитывает её силой и что из этого получается.
Никому не сказал, и правильно сделал, и так от нагрузки сдохнуть можно. Я потихонечку стал книжечки себе почитывать по магическому делу, да вспоминать как Иванна с животными работала. А она взглядом их могла приструнить, завораживала как змея. У меня стало получаться до того, что Змеем прозвали.
- Взгляд у тебя тяжёлый, змеиный, когда бесишься аж зенки вылазят и смотреть в них страшно, - это мне сестрёнка в первый раз сказала, когда на побывку домой отпустили и я ей свои способности новые показал.
Так и не получалось долго до конца, как баба Иванна зверей ворожить, подавить могу, а вот заворожить как она, спокойно, чтобы подойти и погладить или заставить птицу на руку сесть. Только потом понял, что не только давить можно, но и успокаивать и манить. Вот после этого и пошло.
Так и второй год незаметно пролетел.
По окончании второго года, в аккурат перед отпуском, пришёл королевский приказ.
Он длинный, особенно начало, на улице было холодно и сыро. Стоя в строю мы почти не слушали, каждый только и думал как быстрей бы в дом попасть, да до отпуска оставшиеся испытания перебедовать и не завалиться. Опять какую-то бумагу читают, не до того сейчас, тут своих бед немеряно. И тут как обухом по голове и шепоток по строю:
- Эй, Мирр, скажи чего, я не расслышал, а народ чё встопорщился, - дружок мой Серг кулаком в спину тычет.
- А-а, я тоже, не слушал, - и у соседа, - Гронт, о чём говорили?
Начальник академии подождал пока пройдёт гомон и спокойно так:
- Повторяю, досрочно заканчивают академию и направляются по месту службы после тридцати дней отпуска следующие учащиеся:...
И понеслось. Слушали как молитву, не дыша. А потом:
- Деньги и предписания получить сегодня, на сборы вам до вечера завтра, вечером, чтоб ни одного названного здесь не было, разойдись!
Вот веселуха. Он уезжает, а ты нет, он достоин, а ты? А что нам делать? Как бабы на рынке, вспоминать противно. Никто за последующие сутки нас не беспокоил, нарочно, чтоб мы поняли, что до войск нам ещё как до небес и чтоб мы это прочувствовали, сами, без подсказок. Нас остался едва ли каждый пятый, командиры десятков уходят, полусотенные тоже уходят, короче никого. К обеду ближе все уходящие получили деньги, скинулись и в общей столовой накрыли стол. Пригласили всех учителей и начальников. Поблагодарили, попрощались. А потом скинули мешки за воротами, на пригляд наряду и строем перед оставшимися прошли. Так строем через ворота и вышли. Вот тогда и мы сами в свой строй подсобрались и стояли на вытяжку, пока мимо нас братья чеканили шаг и видели, что в строю остались именно наши места, никто их не занял. Два года ходили бок о бок, дрались из-за мелочей, да много чего было. А тут за сотню ударов сердца породнились навек и всё поняли.
Нам дали постоять в тишине немного, а потом закарутилось: вы, двое - сюда, вы, трое - туда. Сделать, доложить, вернуться, найти и принести. Гоняли нас до позднего вечера по полной, чтобы занятые руки и ноги мозгам впустую всякую гадость придумывать про свою судьбу дальнейшую не давали. Вечером собрали всех в столовой. Пустые столы, нас меньше полусотни и почти столько же учителей. Светильники мягко светят. Тоска.
Зашёл начальник училища, встали, поприветствовали. И стоя выслушали вторую часть приказа. Мы тоже выпущены, но место назначения наше - при академии, а вернее в её отделениях, разбросанных по городу и его окраинам. А распределили нас согласно наших же талантов и пристрастий, по тому какие мы книги брали на дополнительное чтение, какие вопросы задавали и какие успехи мы показывали в работе с амулетами. Всё легко и просто вычислили, у кого к чему дар, способности и стремления. Все учебные амулеты, что мы использовали на практических занятиях и тренировках были с двойным дном, помимо основной направленности по назначению они ещё и проверяли нас на уровень сил и их способность быстро разворачиваться, измеряли ёмкость магического резерва и много чего другого. А я, дурак, голову ломал почему там внутри так всё наворочено сложно.
Месяц нам отпуска, а потом все встречаемся здесь. Распределили по группам, вышло даже так, что некоторые, в том числе и я попали в две или три. Всё, что узнал - это номер основной группы - 3, дополнительных - 4 и 2. Руководитель - мастер Хран. Это тот, что у нас оказание первой помощи преподавал и лечебные артефакты учил использовать и именно он, тогда и забирал наездника драконы.
Отпуск такая штука, что вот сегодня его впереди ещё много, а завтра ты понимаешь, что он послезавтра уже закончится и большую половину того, что тебе мнилось ещё вчера ты не успел.
В крайний день, перед выходом на службу как договаривались с ребятами, собрались в кабаке "Пещерный медведь". Слово иноземное, а так - двор постоялый с комнатами недалеко от академии, возле южных городских ворот. Да в зале чисто и на стене старая шкура медведя висит, из трёх разных сшитая. А то я этих шкур не видел, настоящих.
Посидели выпили, за жизнь поговорили. Не все, конечно, собрались, но большинство. Ребята мечи на пояса прицепили, кто новый, а кто отцовский. Ну, так следовало ожидать. Со значком десятника училища в полном праве можешь таскать с собой хоть оглоблю с рукоятью, хоть на полевой катапульте по городу кататься, в полном праве. Только дураков нет ни оглобли носить, не чудачить, научили уму разуму учителя.
Дельные мечи за поясами у парней, недешёвые и не парадные. Мне на такой с моим жалованьем полгода горбатить, а дрянной я и сам теперь носить не буду. Я тут наверно один такой. Следовало ожидать. Зато у меня каюк на поясе и секирка моя в чехле. По виду и не скажешь, что оружие - торчит из чехла под правым локтем рукоять тёмного дуба кожей обёрнутая. Достаточно рукой провернуть рукоять и пошла она обратным хватом снизу вверх без замаха и сверху вниз её разворачивать не обязательно - на обушке чекан. Мне когда дед её в мешок совал, то сказал: не переживай, по порядку ухоженная. Я и не волновался. Из деревни приехал, так и забыл про неё. Игрушка же, память о детстве и не больше. Мать сказала, что прибрала на место. Прибрала и прибрала, чего там. А потом закрутился. А тут когда домой пришёл с известием, что уже десятник, так меня поздравлять все кинулись. А потом отец на мой шкаф с поделками моими кивнул.
- Примерь дедовский подарок, - а какой подарок я и не соображу никак.
Достал, развернул и ахнул. И здесь меня дед уделал - не детская секирка, но и на взрослую, Секирскую, не тянет. А в руке как живая лежит. Загляденье!
Очень красивая получилась, хищная и необычная. В стесненном месте ей меч не соперник, десять раз порезать успею пока два маха сделаешь. Так я её на пояс вместе с каюком и нацепил, в глаза не бросается, в деле применить можно, надо только попривыкнуть немного. За отпуск времени было достаточно. Заодно сходил, показал мастеру мечнику, он мне про подобное оружие немало рассказал и показал. Есть к чему стремиться.
Тут меня и выловил мастер Хран, в кабаке.
- На завтра тебе задание, со мной едешь. Тут недалеко, полдня пути, так что особо с собой не набирай. Возле северных ворот с восходом встречаемся.
- Есть, будет исполнено, - что ещё служивый человек ответить может.
Доехали к обеду в поместье на отшибе, в ущельице небольшом. С виду поместье, на деле же - моё новое место службы и проживания - учебно-боевая часть "Драконье гнездо".
***
Драконье гнездо.
Вот с чего начинается нормальная служба? У кого какие мнения?
Нет, командиру представиться - это само собой, положено, армия, не армия, тут без разницы, это как поздороваться. А потом? Да ладно, не гадайте - служба нормальная начинается после того, как на первую подколку попадёшься. И как ты на неё ответишь - так к тебе и относится будут. Первое время. А если не повезёт, то и второе и третье - тоже.
Мастер Хран пошёл в дом, к командиру, а я остался на лавочке возле коновязи. Как велели.
Как говорится: "Ничего не предвещало..."
Сижу, на солнышке греюсь и досыпать пытаюсь. Тут из дверей вылетает рыжый такой хрюндель, и ко мне:
- Ты новый десятник, что с Храном приехал?
- Ну? - а чего мне перед ним прогибаться, я - десятник, он - старшой ( это почти тоже самое, только от количества людей в подчинении зависит), а то что он чистокровный гном, а я - нет, так мне без разницы.
- Не нукай, не запряг! Быстро дуй в то крыло и в третьем отделении забери сумку лекарскую - пойдёте на обход, когда Хран от Ры..., от командира выйдет. Хран передал, чтоб попусту не задерживаться.
- Это в том крыле, точно? - что то это мне не очень нравится, а предчувствие меня никогда, спасибо прабабке, не подводило.
- Точно, точно, давай быстрей, одна нога здесь, а другой уже там навоз месить...
- Какой навоз?
- Да это у нашего командира присказка такая переделанная, топай давай!
Ладно, спросонья я завсегда расслабленный и потому в силу доброты душевной в споры не вступаю почём зря. Тем более, что ничего такого тут нет, надо - принесём, надо - отнесём, не переломимся. А здоровая усадьба - вон какие этажи высокие, потолки почти в три роста, интересно зачем? В левом крыле оказался длинный проход с пятком дверей в разные помещения под номерами. Толкнул третью, не закрыто, только на пороге почувствовал - запах какой-то не такой, мускусный и резкий.
Да поздно...
- Рря-я-я! - здоровенная лапища с когтями цапнула за плечо и буквально в одно мгновенье втащила в здоровенную клеть, вторая такая же вышибла дух ударом в грудь и придавила к стене.
Взгляд ярко-голубых глаз с вертикальным зрачком полыхнул огнём злобы и от них словно две спицы воткнулось через мои глаза мне прямо в затылок. От боли на мгновенье всё поплыло и заболело в затылке, а потом так же резко отпустило.
Как время то медленно бежать умеет - прямо перед носом вижу, как высунулся тонкий раздвоенный язык между оскаленных клыков дракона и как он медленно пошёл прятаться внутрь. А его грудь набирает воздух, сейчас дунет и потом сметут меня метёлкой в совочек. И места много не займу, только вот стенку потом от копоти оттирать. Побелят заново.
О чём я думаю? Меня сейчас как яичницу зажарят, а я о размере пятна на стенке размышляю, ну на хрен!
Цапнул двумя руками за узкую морду смыкая челюсти, язык так и не успел убраться, и насколько смог рванул её вверх.
Никогда не видели как дракон задыхается? Вот и я первый раз.
Поперхнулся своим собственным выдохом, сопли, слюни, кряхтит, меня откинул в угол, а сам свалился. Мать моя, да он задыхается, меня же за него мастер Хран на воротах повесит за ногу. Что делать? Не дышать же рот в пасть или может у него не пасть, а морда? Скорее пасть, опять меня куда то понесло в мыслях...
Удачно он на бок завалился, кувыркнул его за левую переднюю на спину и со всей дури, всем телом, навалившись на руки, даванул на грудь.
- Спасибо тебе, добрый и сопливый зверь! - этот хрен крылатый все сопли из пасти мне в морду выплюнул! И этим можно сжечь? Заплевать разве что.
Обалдевший от всего произошедшего дракон кое-как перевернулся на лапы и на трёх захромал в сторону широкой и низкой лежанки с тюфяком, и упал на неё без сил.
Хрясь, у лежанки подломились передние ножки и дракон, кувыркнувшись на пол, ударился головой и застонал.
- Не дракон, а недоразумение прямо, ты, видать, когда удачу и везение выдавали, летал где-то, - невезучий прям как в анекдотах про гнома Глоина. Пойдём, посмотрим что у тебя там с лапой, пока у тебя сил нет кидаться.
Я присел на коленки, но так и не успел ничего сделать, как сверху раздался непонятный хрюк с присвистом.
- Хры-хры-с-с-с, - и опять...
Поднимаю голову - а тут стена не до потолка, и в проёме между потолком и стенкой просунулась знакомая по детским воспоминаниям красная драконья морда. Да она смеется, к бабке не ходи, ржёт на до мной и этим невезучим недоразумением.
- Что смешного? Устроили мне знакомство и ржёте, а он вон..., не в себе парень, дракон то есть!
А эта точно ржёт, вон, аж похрюкивает, - не мешай, лечить буду дружка твоего мелкого, - а он и в правду почти в полтора раза меньше красной. А почему?
Осмотрел лапу - костяшки сбиты, чешуя содрана почти до мяса, а под шкурой занозы. Вон уже нагноились некоторые. Благо иголка всегда со мной и обезболивающий амулет как пахнет на вкус я сызмальства знаю. Дохнул на руку, тюфу, лапу, да какая тут лапа - пальчики тоненькие, коготки аж просвечивают, доходяга короче, и давай работать потихоньку. Лапкой не дёргает, как он там, поднял глаза, а на меня смотрят с таким удивлением два голубых моря с ресницами по краям. А в уголках - слёзы.
- Не реви, парню не положено, да и не больно будет, я аккуратно, только лежи, не дёргайся! А ты, красная, не хрюкай, сосредоточиться мешаешь и голову от света убери, видно плохо.
Красная убралась в свою комнату, но хрюкать так и не перестала, вроде взрослая дракона, а смешливая как девка молодая.
- Не ссы, парень, залечим лапу, откормим, будешь в два раза больше - все девки твои будут и эта хохотушка тоже! Чего зенки таращишь? Я правду говорю, - с животными надо общаться как с людьми, они чутко интонацию чувствуют. А когда лекарь спокоен, то и больному легче.
Тяжёлый удар в стену и хрипы, пришлось всё бросить и бежать в соседнюю комнату к красной - они тут все что ли богом удачи покинутые? - потерпи, парень, я только гляну и продолжим, - ещё один удар и хрип.
Заскочил во вторую и ... ну их, этих драконов, в пень дырявый! - у стены стоит на задних лапах эта красная и от приступа смеха бьётся башкой и кулаками в стенку. На меня посмотрела и ещё больше - аж загыкала, и крылом так, ну как рукой машет. Был бы человек - так я прямо бы понял, вроде как - уйди, а то и так со смеху помираю. Тьфу, дур-р-ра, напугала! Бестолочь.
Только возвращаться в третью - распахивается дверь в крыло.
- ...згною , если она его покалечит! - здоровенный гном с нашивками сотника, а за его плечом мастер Хран, рыжий , что меня сюда отправил и ещё один гном. Лица у первых двух красные, у вторых - бледно-синие. Тут и на меня накатило, видать от нервов.
- Попрошу в лекарской вести себя более прилично, идёт излечение болезного, - голосом как Иванья таких вот говорунов примораживала к табуреткам.
Открыл спокойно дверь в третью и через плечо бросил, - не спешите, и до вас черёд дойдёт!
И дверь аккуратно прикрыл на задвижку за собой. Нус-с-с, продолжим?
Пока вытащил ещё с десяток заноз, пока смазал бабкином бальзамом и перемотал. А у нормального воина всегда с собой всё, что для такого дела надобно, в поясных сумках лежит, так положено. Потому как на службе не знаешь когда и что понадобится может, а готов должен быть всегда. Пока отодвинул лежак и обломал обушком секирки две оставшиеся ножки от лежака - упарился весь, рубаха на спине мокрая насквозь. Помог этому недоразумению улечься на лежак, чтоб лапку не тревожить и напоследок дохнул ему в пасть общее обезболивающее и оздоравливающее по очереди.
- Всё, сейчас воды принесу и спать до ужина, - поправил сползшее на бок крыло и поднял голову, а в проёме три морды в лицах красных, как сказать то, не знаю. Короче - одна морда красная, которой по цвету чешуи положено быть такой, и два красных не знамо от чего лица - мастер Хран и сотник, пока не знакомый. Дракона щурится так пронзительно, как лучник на цель наводит, а эти два - у кота нашего такие глаза были, когда ему малая Иленка на хвост встала и гладить начала. Коту я тогда быстро хвост вылечил, а этим, интересно, что придавило, или красная их там за ... держит, чтоб мне не мешались? Какая хрень в голову лезет. Оглядел себя: испачкался немного, да не отряхнёшься и не заправишься - занозы далеко некоторые зашли - пришлось кое-где резать и чешуйки удалять, да и сам ненароком порезался - засапожник это не лекарский нож, он в таком деле не очень удобный. Порезы то я сразу нам обоим затянул, а вот кровь осталась. Ну, так и что, обычное дело, что для воина, что для лекаря. И что тут краснеть? Точно дракона их там за перцы держит.
- Ну, давай, серенький, выздоравливай, я пошёл!
В проходе меня уже ждали эти четверо. Представился, как положено, а то не понятно кто тут всем командует,
- Десятник Мирр Степанов, прибыл в сопровождении мастера-лекаря Храна.
Сотник попыхтел немного, разглядывая меня, и уже спокойно так, - Приводите себя в порядок, мастер-десятник Степанов, как передохнёте немного - прошу ко мне вместе с мастером Храном. Карыч! Обустроить в лекарском крыле, рядом с покоем мастера Храна, выдать новую форму после бани. Исполнять!
- Есть! - это мы, я и тот рыжий, ну, хоть так будем знакомы, шутничёк, хренов.
- Иди Мирр, Серебрянку я сам напою, иди.
- Так это девка, Мастер Хран? То-то, я понять не мог что за запах...
- А что за запах? Что у неё не так? Ладно, иди, я тебя сам найду.
Пошёл за рыжим. Вышли и тут же за крылом поилка с фонтанчиком, стою мою руки возле слива, в полуха слушаю как рыжий извиняется невпопад.
А у меня в голове крутится и крутится: перепутал, а красная ржать начала после того, как я её, Серебрянку, парнем назвал...
Так получается, что они меня понимали свободно...
А если у них, как и у наших, то запросто порвать меня могла, бабы - они в такие дни..., а к тому же молодая, не привыкшая, у таких всё ещё больнее в первые разы, по сестре помню, не так давно было.
Везучий я сегодня..., что вообще даже не покалечили. Чтоб тебе, Рыжий усраться! Сука, чуть под смерть меня не подвёл, а теперь улыбается и подмазывается.
Зря я так, с горяча подумал, да пыхнул злобой...
***
- Ну и что, что пьяный, а как вы думаете, снимают напряжение и нервы после ик, боевых - разговорами с лекарями и родаками чтол ди?
- Ну и хрен и с ним, что рыжий обосрался! Не будет боль..., больше шутковать, плесень штрекерная, над другими, су..., блядь, сука такая!...
- Меня же Се..., Серебряника должна была по стенке ровг..., ровным слоем в виде ко-по-ти, твою маму, размазать....
Серебряника, хрен вам всем, а не Серебряника!
Это для ВАС она Серебряника, а для на...с-с, меня, Неиеза, не то, не-е так, НиЙиЕЙзаа. Что-то тягучее и ласковое одновременно...
Это когда я руки споласкивал в голове шёпот слышал, а потом уже во сне понял, что и как...
- Ты слышала, как он про кота?
- Мам, у меня первый день живот не болит, какой там кот! Я его в морду поцеловать готова!
- Тихо, Низа, ты очень неосторожно воздействовала, пожелав, чтобы тебя поняли и отстали, очень неосмотрительно. И кровь ещё ваша смешалась при воздействии сил. Не понятно что из этого будет!
- Да? Ну и что с этого?
- Осторожней. Нельзя так неосмотрительно. И чем меньше о нас знают, тем лучше. Пусть они друзья, пусть они хоть ДРУЗЬЯ, но каждая наша слабость - их сила. Всё меняется и сегодняшний друг завтра может стать врагом.
- Мам, нельзя же всегда всего опасаться. Хорошо..., ты даже не представляешь как хорошо! А как он лечит? Это не как Хран, он, когда разворачивает свой амулет-лечилку и направляет, то меня за это время всю переворачивает десяток раз, а тут как огонь: посмотрел, понял, выдохнул и блаженство!
- Держи себя в руках...
Как тут не спятить? Руки моешь, а у тебя в башке два приятных женских голоса тебе косточки моют...
Решил пока молчать, там видно будет. А то, что нажрались - так не каждый день тебе твой командир наливает полную чашу "Бура глубинного" за то, что жив остался. Да за принятие в хирд, да за новую нашивку...
Я думал он с нервов брякнул: мастер десятник под смертью пройти должен перед тем как мастером стать, а вон как оно оказалось - в первый день прошёл и чести не уронил! Вот. Да и вообще...
Чую, выйдет мне боком эта хрень. А и ладно - не напрашивайся и не отказывайся!
Так мой наставник в мече училищный говорил. А мастеру-мечнику, всему в орденах и шрамах не верить - себя не уважать.
***
Так, о чём это я? А-а-а!
Как гласит (какой слог то высокий) первый пункт негласного устава любой армии: