На этот раз Ваня-Ян завис над бутербродом с икрой. Сначала рассмотрел со всех сторон, осторожно поворачивая белое, с золотой каемочкой блюдце. Потом вдумчиво понюхал, как охотничий пес, трепеща ноздрями длинного носа. Потом тронул икринку дрожащим узловатым, с распухшими суставами, пальцем.
- Оу, - выдохнул он и благоговейно посмотрел на Костю, - это правда есть красные рыбьи... как это...
Филин сдавленно фыркнул, качнув из-за мониторов взлохмаченной головой.
- Лососевая икра, - торопливо сказал Костик, покосившись на Филина.
- Оу... Синтетическая?
- Почему синтетическая? Настоящая.
- Оу... - Ваня-Ян замер с блюдцем на кончиках пальцев, как коллекционер, неожиданно обнаруживший бесценную вазу эпохи Мин.
- Трескай... того... питайся, - предложил Костик, утомившись созерцанием живой статуи Вани-Яна.
- Это есть мне? - изумился тот.
- Тебе-тебе. Есть. Ты на пищепроводе кнопку жал? Вот он твое состояние организма прочитал и и выдал тебе оптимальный завтрак. Овсянка, сок, фрукты, икра. Понял?
- Никак не понял.
- Ну и ладно. Ешь, в общем. Ты вон какой бледный и тощий. Хватит на эту икру уже любоваться.
- Хватит, - послушно согласился Ваня-Ян. Вздохнул. Поставил блюдце, осторожно отодвинул его в сторону.
- Ты чего? Не хочешь?
- Не можешь, - в печальных темно-вишневых глазах Вани светилась благодарность и тоска. - Очень дорогой дар, Костя-сан. Никогда не смогу расплатиться. Но благодарю покорственно.
Ваня склонился, сложив ладони перед грудью лодочкой.
Филин опять фыркнул, высунулся из-за монитора, поинтересовался:
- Вы там пожрали уже? Работать пора. Или опять полчаса будем поклоны бить?
- Сейчас, - недовольно ответил Костя. Повернулся к гостю. Сказал внушительно:
- Господа в Париже, - проинформировал Филин. - Улицы подметают.
- Зачем подметают? - удивился Ваня.
- Кризис там опять. Безработица. И голод. Звериный оскал капитализма. Понял? - Филин выглянул из-за монитора, скорчил свирепое лицо, иллюстрируя капитализм, и стащил из тарелки на столе овсяное печенье.
- Политинформацию отложим, - поморщился Костик. - В общем, кланяться тоже не надо, Ваня. Во-вторых, за еду платить не нужно. Домовой дает тебе ту еду, которую ты хочешь и которая полезна тебе для здоровья в данный момент. Вся еда - бесплатно, понял? И одежда, и свет, и жилье... Бери все, что тебе надо.
- Оу, - Ваня-Ян озабоченно наморщил лоб: - Большой процент за кредит?
- Ты ему про деньги вообще объяснял? - спросил Филин.
- Много раз. Не верит.
- Плохо объяснял, - Филин ухватил еще одно печенье, захрустел. Повернулся к управляющей стене, велел: - Домовой, включи теленовости. Первый марсианский.
- Оу! - испуганно воскликнул Ваня-Ян, отпрыгивая в сторону от черной глубокой, сияющей звездами, бездны, вдруг рухнувшей сверху.
Гладкий пол взбугрился каменистой красной пустыней. Ваня споткнулся, чуть не упал, закачался на одной ноге испуганной цаплей - и только тогда заметил, что ноги проходят сквозь песок и камни. Мимо, едва не задев Ваню локтем, прошел высокий человек в светлом блестящем скафандре, обернулся на ходу, пристально посмотрел на Ваню через окошко шлема и улыбнулся. Ваня растеряно помахал ему в ответ. Тут пустыня под ногами покачнулась, поплыла в сторону, мимо проехала высоченная конструкция из огромных металлических ребер, вокруг которой возилось несколько фигурок. Гулкий голос из звездной бездны известил:
- На этой неделе начался монтаж пятого купола. Прораб Василий Теркин считает, что работы будут завершены с опережением, еще до конца этой пятилетки.
Тут красный песок под ногами исчез, будто в один миг все сгинуло в черной бездне - и пустыня, и стальные ребра, и говорящий невидимка. Ваня-Ян испуганно вскрикнул, падая следом, в звездную глубокую черноту.
- Ты чего? - Костя поддержал его за локоть. - Домовой, прибавь прозрачности!
В следующий миг Костя и Ваня-Ян оказались в офисе, где в окружении мониторов сидело несколько человек. Один обернулся, блеснул улыбкой, и в щеголевато одетом красавчике Ваня узнал недавнего прохожего в скафандре.
- Прораб Васили Теркин, - сообщил голос сверху.
- Привет с Марса! - прораб махнул рукой. - И спасибо за новых "Геркулесов". Я хочу передать огромное спасибо ребятам, которые их сделали так быстро и хорошо. А теперь мы с такой замечательной бригадой смонтируем пятый купол быстрее в несколько раз.
Тут один из мониторов приблизился, показывая, как по краю ребра нового купола ползет механический краб, ловко перебирая шестью суставчатыми ногами.
- Домовой, фоновый режим! - велел Филин.
Изображение стало полупрозрачным, голос диктора забубнил еле слышно:
- "Геркулес-пять" - новая модель монтажника-высотника, разработанного специально для постройки марсианских куполов, с учетом...
- Видал? - спросил Филин Ваню-Яна. Тот закивал, смущенно покосился на собеседников и все-таки потрогал подошву сандалии - показалось, что там должен был остаться красный марсианский песок.
- Это кстати, Филин программировал, - заметил Костя. - "Геркулесов-пять".
- Я не о том, - махнул рукой Филин. Но было видно, что ему приятно. - И я не один все делал. Но я не про это. Ты понимаешь, что видел, Ваня? Новый мир. Новая планета. Там уже живут люди. Рождаются дети. Недавно открылась первая школа. Это наш, новый мир. Мы его сделали, понимаешь? А подумай сам, могли бы мы сделать что-то такое космически масштабное, если бы наши граждане мечтали не о новом мире, космических полетах, открытиях, подвигах - а о том, хватит ли у них денег, чтобы прокормить семью, заплатить за жилье и не умереть от голода в старости, когда они уже не смогут работать?
***
Ваня-Ян свалился на Костю буквально с неба.
Костя как раз настраивал новую четыре-д-камеру для снимков Казанского собора - Филину, видите ли, не подходили те, что нашлись в сети. И тут тип в грязном балахоне упал сначала в кадр, а потом повалился на Костю. Морда у типа была перекошенная и черная, а глаза блестящие и фасеточные, как у гигантской стрекозы.
Инопланетянин, - подумал Костя, одной рукой осторожно стряхивая с себя типа, второй - бережно прижимая к груди камеру.
Тут пришелец чихнул, стащил с лица маску с круглыми очками и открыл вполне человеческое, очень бледное изможденное лицо и вытаращился на Костю удивленными глазами.
- Оу, попрошу быть здоровым! - восторженно сказал он.
- И тебе не болеть, - растеряно ответил Костя.
- Попрошу извинения, это какой есть город?
- Санкт-Петербург. А вам какой надо?
- Оу! - восхитился пришелец, озираясь. - А почему нет... нет...
- Чего нет?
- Автомобильные машины. Почему нет? Воздух не пахнет, да? Дышать можно без маски, да? Дышать без маски и не умирать?
Пришелец потряс черной маской с очками.
- Автомобильные машины? Ну, ты, приятель опоздал. Здесь уже лет пятьдесят весь транспорт на нижнем уровне. Наверху только скоростные ленты для пешеходов. Поэтому воздух чистый. Раньше, говорят, в городе выхлопными газами сильно пахло, особенно в центре. Народ даже окна на проспекты наглухо закрывал, комнатную очистку воздуха ставил, прикинь?
- Оу, - задумался пришелец. - Попрошу извинения, а здесь сейчас какой год?
- Две тысячи шестидесятый. А вам... - Костя запнулся, - ...какой надо?
- Мне? - пришелец вдруг засиял: - мне совершенно такой нужно!
Он сложил ладони лодочкой возле груди и поклонился.
- Попрошу представиться, Иван-Ян, ваш посол из перпендикулярной нереальности!
- Приятно, - растерялся Костя. - Очень.
И на всякий случай отступил от пришельца на пару шагов.
Перпендикулярный посол этот, конечно же, был просто психом. Скорее всего, из нелегальных эмигрантов. Дедушка рассказывал, что когда в конце прошлого века рухнул, наконец, железный занавес, сюда хлынули толпы любопытствующих туристов, а потом и эмигрантов из Европы и Америки. Почти все они сперва впадали в ступор, обнаруживая, что в стране победившего социализма все совсем не так, как преподносила капиталистическая пропаганда. Вот, поди, с такими же обалдевшими лицами они озирались вокруг и задавали дурацкие вопросы. А почему медведи по проспектам не ходят? А где заборы с колючей проволокой и концлагеря для идеологических отступников? А почему у вас на улицах люди улыбаются? Должны ходить строем в одинаковых серых шинелях с пионерскими галстуками и петь речевки. И еще беречь свои сумочки и деньги, чтобы их не ограбила милиция. Что, не грабят? И преступности почти нет? Еще и медицина бесплатная? Не только бесплатная, но еще и лечат хорошо? Оу, так не бывает. Медведей нет, преступности нет, концлагерей нет... Может, у вас и водки нет? Есть? Ну, хоть что-то есть, слава богу и компетентным американским СМИ...
Некоторые так и спивались от потрясения. Некоторые немедленно просили политического и экономического убежища. Остальные в слезах уезжали обратно с намерением скоро вернуться и желательно навсегда. Правительства Европы и Америки запаниковали - уезжали их самые лучшие, самые умные, активные, талантливые граждане. Железный занавес обратно было уже, конечно, не вернуть, но выездные процедуры постарались максимально ужесточить. Но люди все равно бежали за лучшей жизнью. И нелегальных эмигрантов тоже хватало.
По-хорошему, нужно было этого чокнутого посла отвести в Центр адаптации. Если это эмигрант с документами - там ему помогут освоиться на новом месте, прикрепят куратора для поддержки. Если нелегал - отправят обратно.
Но посол смотрел на Костю с таким неподдельным восторгом и воодушевлением, что Костя решил в Центр его не сдавать. Жалко. Он там у себя в Америках, поди, голодал и бедствовал - вон какой тощий, бледный, да в драных обносках.
- Ладно, посол, - вздохнул Костя, - поехали в гости. Накормим тебя, переоденем. Только уговор - о своей посольской миссии никому кроме меня больше не говори. Лады?
- Конфиденциально, - посол заговорщически понизил голос, забормотал еле слышно: - поведаю подробности исключительно конфиденциально и лично.
- Договорились, - вздохнул Костя. - Поведаешь. После обеда.
***
Обед затянулся. Посол, восхищенный знакомством с автоматическим кухонным блоком, несколько раз бегал к окошку заказов, заглядывал внутрь, восторженно ахал при появлении следующего блюда, поглаживал блестящий бок пищепровода, как крестьянин любимую корову и бормотал что-то ласковое и одобрительное. Возвращался к столу с очередной тарелкой, жадно ел, жмурясь от удовольствия, как бродячий кот, дорвавшийся, наконец, до домашней еды.
- В вашей перпендикулярности не кормят, что ли? - спросил Костя.
- Кормят, почему да. Но экономично. Синтетичными суррогатами. Невкусно, - объяснил посол, облизывая ложку. Покосился на стопку опустевших тарелок и смутился: - Попрошу извинения, что я так много...
- Трескай, трескай, - подбодрил его Костя. - Ты еще перепелок в ананасовом соусе не пробовал. У нашего домового - коронное блюдо. Но это лучше на ужин, с вином. Алкоголь у нас, видишь ли, только с девятнадцати до двадцати одного выдают. Раньше хоть до двадцати трех было. Эти законотворцы в городской администрации уже не знают чего придумать, чтоб деятельность изобразить. У нас тут инициативная группа борется, чтобы оставшихся чиновников роботами, наконец, заменили. Тех хоть можно выключить, чтоб никому не мешали. В основном всех уже заменили, конечно. Но эти пока остались. Хитрые. Какую-то инструкцию откопали, видишь ли, что, мол, создание законов - творческая, а значит, человеческая работа. Вот и творят теперь, гады, простым людям жить мешают. Так что видишь, у нас тоже не так все безоблачно, свои проблемы есть.
Посол слушал заинтересованно и задумчиво. Потом отложил ложку и сказал торжественно:
- Костя-сан, попрошу благодарить за успешную ненулевую вероятность решения моей вашей миссии!
И поклонился, прижав к груди сложенные лодочкой ладони.
Тут задумался Костя. Посмотрел настороженно на чокнутого собеседника, на всякий случай немного отодвинулся в сторону. Сказал вежливо:
- Пожалуйста-пожалуйста. Для вашей нашей миссии ничего не жалко. Э... угощайся, пожалуйста.
Эх, надо было все-таки не ввязываться в авантюры, а сдавать пришельца в Центр адаптации...
Ваня-Ян, восторженно блестя глазами, с воодушевлением взмахнул ложкой:
- Костя-сан! Если бы в строго неопределенный ключевой момент мы заменили своих чиновников на роботов, есть космически масштабная вероятность, что мы могли успешно вступить в светлое, а не сегодняшнее настоящее будущее! Выразители нашего научно-революционного кружка думают, что как раз космически масштабное воровство и коррупция привело нашу страну к вымирательному краю!
И на всякий случай отодвинулся от посла еще чуть подальше.
- Очень, - вздохнул Ваня-Ян. - Если можно, я выпью еще один сосуд этого вкусно пахучего отвара из немороженных ягод, а потом расскажу детали вашей нашей миссии?
- Пожалуйста-пожалуйста, - Костя придвинул к нему поближе стакан клубничного компота.
Поздно вечером, когда посол, подкрепившись и выговорившись, задремал на диване в гостевой комнате, Костя вызвонил Филина.
Филина новая идея воодушевила, как и следовало ожидать. Ему всегда нравились сумасшедшие затеи.
- Зашибись, - задумчиво сказал он, заглядывая в окошко своего И-Блокнота, самой последней трехмерной модели "Яблока". - Так, тезисы я набросал. Пенсионный возраст у них сто двадцать лет, чтоб ясен пень до него точно никто не дожил. Рабочий день - двенадцать часов, чтобы времени и сил не было думать, как это все паршиво. Уже из этих посылок можно такой мир сделать, что мрак, - Филин мечтательно улыбнулся, прикрыл глаза. - А ты говоришь, еще повышения цен, инфляция, квартплаты, платная медицина...
- Я же говорю - полный псих. Даже в Америке такого нет. Это хуже рабства. Так не может быть. Не, Филин, надо этот бред немного смягчить для достоверности. Никто не поверит.
- Костик, - Филин перестал жмуриться, как сытый кот, взглянул прямо в глаза серьезно и даже строго. И сказал почему-то без обычных прибауточек: - В некоторых случаях не нужно ничего смягчать. Нужно, чтобы все, даже у кого туго с воображением, понимали. Понимали, к чему в принципе мы могли бы прийти. Это как с испытанием атомной бомбы. Нужно знать возможные последствия. Нужно всегда помнить, что может случиться, чтобы ни у кого даже мысли не возникло ее когда-нибудь взорвать.
- Филин...
- А?
- Ну, ведь это же вообще невозможно?
Костик почему-то затаил дыхание, испугавшись того, что Филин может сказать. И облегченно вздохнул только, когда друг улыбнулся и ответил уверенно:
- Ясен пень, конечно, нет.
И только уже отключив ультра-фон подумал, что Филин не уточнил, про что говорил - про невозможность взрыва атомной бомбы или про рассказ Вани-Яна.
Когда-то давно семилетний Костик под впечатлением о жутких историях, которые рассказывала про его страну западная пропаганда, спросил у дедушки:
- Деда, ну ведь это все невозможно?
- Что, малыш?
- Ну, чтобы в нашей стране вот так было. Чтобы старые дедушки и бабушки умирали от голода и плохих врачей. Чтобы у людей не было где жить. Чтобы начальники говорили - построим дороги, а сами крали деньги для своей дачи?
Дедушка рассмеялся:
- Конечно, невозможно, малыш. Ну, вот сам смотри. Какая у нас огромная и богатая страна - и земля хорошая, и уголь есть, и нефть, и алмазы, и нефть. А люди? Умные, талантливые, душевные, работящие. Все важные изобретения - наши. Лампочка, радио, телефон, компьютер, марсовые купола. Даже колесо!
- Велосипед? - оживился внук.
- Ну насчет колеса - доказательств нет, - смутился дедушка, - но я более чем уверен... Так вот, сам подумай, разве возможно, чтобы в такой замечательной стране с такими прекрасными людьми происходили те ужасы, про которые ты говоришь? Разве здесь, у нас, возможно что-то другое, кроме самой счастливой и справедливой жизни, которая только может быть на Земле?
Дедушкины глаза светились такой гордостью и воодушевлением, что Костик даже застыдился своего вопроса и своего сомнения.
И с тех пор больше не сомневался...
Теперь, много лет спустя, глядя на потемневший экран после беседы с Филином, Костя не мог понять, к чему вдруг ему вспомнился тот давний разговор...
***
- Слышь, посол, - спросил Филин, - а ты чего так русский язык то коверкаешь? Ты же вроде сам как бы наш... вроде местный?
- Оу, - обиделся Ваня-Ян. - Я самый лучший говоритель русского языка. Учил сам себя по электронному переводчику классической литературы.
- А, тогда понятно, - усмехнулся Костя.
- Я читал русскую древнюю литературу! Достоевский, Толстой... как это еще... Гарри Поттер.
- Ну, это богатый список.
Ваня-Ян почему-то смутился. Помялся немного и добавил:
- Я читал немножко не оригинал. Перевод с китайского. Сокращенный. С картинками.
- Комиксы что ли? - уточнил Филин.
- Почему да? Еще стихи. Пушкин, - Ваня-Ян зажмурился, продекламировал напевно: - "Время перед зимой, глаза видят нереально, смотрю на Фудзияму, как красиво".
- Это что было? - растеряно спросил Костя.
- Пушкин - наше все, - гордо сказал Ваня-Ян.
Филин и Костя молча переглянулись.
- Э, давайте литературу в другой раз обсудим, - предложил Костя.
- Если без частностей, с литературой у нас не очень, - немного смущенно признался Ваня.
- Это мы уже поняли.
- Трудное понимание. Книги найти сложно. В прошлом веке сделали реформа, чтобы библиотеки сами работали деньги. Поэтому сейчас уже нет библиотек. В школе тоже сделали реформа чтобы все образовались.
- Что образовалось?
- Реформа всеобщего образования, ясен пень, - пояснил Филин.
- Так, да. Сначала сделали один экзамен на все уроки...
- А потом один урок вместо всех?
- Нет, не один. Всего два. Урок трудовых умений и урок правила почтения китайскому начальнику. Читать не учить, писать не учить, считать не учить. Вместо читать нужно смотреть телереальные шоу. "Раздевалка" - для футбольных больных, "раздевалка-два" - для больных про закулисный театр, "баня" - для...
- Ладно, хватит, направление мы уже поняли, - перебил Костя, поморщившись.
- Еще "баня-два"...
- Ну, это понятно. Одной, ясен пень, мало будет. Все для больных, - усмехнулся Филин, - зашибись у вас реформы. А для здоровых-то что-нибудь есть?
- Про здоровье тоже сделали реформа. Как его здорово хоронить.
- Хорошая реформа, - хмыкнул Филин. - У вас там точно все больные. А в первую очередь эти ваши реформаторы.
- Больные, - вздохнул Ваня. - Работа много, воздух грязно, еда плохо. И дальше все хуже.
- Куда уж хуже.
- Некуда. - В глазах Вани-Яна светились грусть и отчаяние. - Поэтому я и пришел отсюда сюда за помощь...
***
- Дорогие несограждане, сам я местный, поэтому попрошу помочь. Я живу в северо-западной провинции Китая, в нашем вашем городе Бей-Джинг, у вас другое имя - Санкт-Петербург. Я живу в тот же год, что и сейчас, в две тысячи шестьдесят первый. Я очень счастливый, что могу видеть вашу нашу страну совсем другую, чем наша ваша страна. Мой друг Саша-Чжао, изобретатель перемещателя, тоже хотел бы видеть, но он не может ходить, поэтому в перемещатель пошел я. Сашу-Чжао почти умертвить, потому что экономически не нужен инвалид. Но мы спрятать Сашу, и он уметь строить перемещатель. У вас не убивать человек, потому что он инвалид, так?
Ваня-Ян смущенно покосился на Филина. Тот улыбнулся, махнул рукой, оплетенной полосками псевдо-мышц, приращенных к титановому каркасу внешнего скелета. Филин управлял сотнями этих мышц и суставов движением одного пальца левой руки. Единственной непарализованной части своего тела. Программы для процессора титанового скелета он писал сам, потом опробовал на себе, а потом уже делился ими с Центром поддержки людей с ограниченными двигательными способностями. Еще он любил придумывать стратегические игры с элементами развития воображения и социальных навыков. Министерство образования уже включило некоторые из них в школьную программу. Костя считал, что эта, новая игра, тоже вполне может туда войти. Ну и еще Филина часто приглашали в большие командные проекты, вроде программирования "Геркулеса-пять". Костя был очень горд, что ему удалось попасть на дипломную практику именно к Филину. Он вдруг подумал - а если и правда есть миры, в которых убивают таких, как Филин? Или оставляют умирать в нищете и боли. Бесчеловечные, отвратительные миры. И еще - очень глупые. Потому что они уничтожают не только отдельных людей, умных и талантливых, а вместе с ними - то нужное и полезное, что они могли бы сделать для общества; но еще уничтожают самые лучшие человеческие качества - доброту и сострадание. Уничтожают саму возможность всеобщего счастья, оставляя взамен всеобщий страх...
- Ваша наша страна совсем другая и очень-очень хорошая, - продолжал Ваня-Ян. - Саша-Чжао говорить, что наша ваша страна совсем неправильная, совсем такая не должна быть. Он говорить, мы делать что-то не так, или наши бабушки-дедушки делать что-то не так. Но есть ненулевая вероятность других перпендикулярных нереальностей, где все сделано так. Я счастлив, что нашел вашу нашу нереальность. Теперь у меня есть новый друг Костя-сан и еще хороший умный человек с именем как птица...
- Надо было, может ему текст написать? - Костя подрегулировал стерео-звук и покосился на друга. - Слишком коряво. Хотя все равно часто заставки пропускают, да?
- Пусть говорит, - ответил Филин, - так и надо.
- ...Они сделать эта нереальная игра, чтобы она помочь мне знать, что не так. Тут две модель вашей нашей страны и много разновысоких вероятностей строить другие модель. Вы играть игра и находить, что делать нашей вашей стране, чтобы быть как ваша. Саша-Чжао говорить, последний шанс это понять. Хотя он думать, что уже поздно. Что если только чудо. Например, если бы мы уметь говорить через время нашим бабушкам-дедушкам, чтобы они не делать не так. Но перемещатель через время невозможно делать. Можно только сейчас думать и делать...
Филин чуть развернул камеры. Теперь взволнованные глаза Вани-Яна смотрели со всех трех экранов. С отчаяньем и надеждой.
"Он не псих, - вдруг понял Костя, - и не лжец". Эта мысль была такой страшной и невозможной, что холодные мурашки покатились по позвоночнику.
Костя натянуто улыбнулся, повернулся к Филину и сказал нарочито небрежно:
- И правда, хорошо говорит. Можно поверить.
Филин посмотрел спокойно и серьезно, без тени обычной насмешки, и ответил: