Сам момент приземления был едва различим. Свободный полет небольшого пассажирского самолета легко и неуловимо перешел в скольжение по взлетно-посадочной полосе. Это была работа антигравитационных установок, которые с земли контролировали посадку. Николай Иванович выглянул в иллюминатор и невольно придвинулся ближе к стеклу - там, за зеленой травой разделительной зоны, в той части аэропорта, что отводилась под космос, он увидел ракеты.
При подлете, с воздуха они не выглядели чем-то особенным, но теперь, когда шасси самолета коснулись земли, вид их по-настоящему впечатлял. Николай Иванович, затаив дыхание, проезжал мимо величественных исполинов. Гладкие белые тела бликовали на солнце, устремленные ввысь носы, казалось, пронзают само небо и рвутся дальше, к звездам. Это были уже не те ракеты, что помнил Николай Иванович по своей юности. Эти были многоразовыми, дальнего радиуса действия. Строгие, стройные, с плавными обводами. Фюзеляж незаметно переходил в короткие крылья, которые тянулись по всей длине, расширяясь к корме и сливаясь с носом у самого кончика. Углы крыльев были элегантно загнуты - создавалось впечатление, будто бы сами гиганты вырезаны из цельного листа чистой белой бумаги...
А самолет, между тем, вырвался из невидимых лап страховочных антигравов и покатился по рулежной дорожке.
В здании аэропорта было людно и по-особому шумно. Под высокими сводами эхом гуляли объявления, на огромных экранах, торопясь, сменялись направления и рейсы. Под одним из таких экранов и стоял сын Николая Ивановича - Антон.
- Здорово, па! - заулыбался он.
- Здорово, здорово, - они обнялись.
- Ну, как долетел?
- Да нормально, без приключений.
Машина, ведомая автоматикой, неслась по гладкой дороге, Антон с Николаем Ивановичем тепло разговаривали о чем-то. Наверное, о том, о чем обычно могут говорить сын с отцом сразу после долгожданной встречи.
За окнами, во всем своем великолепии, стоял июнь. Он шумел молодыми кронами, раскинул повсюду изумрудные ковры зелени, он цвел, пестрел и благоухал. Каждая травинка, каждый лепесток полны были солнечным светом, и все равно они так неистово, так вдохновенно тянулись к нему, как на это способна лишь молодость, неповторимая в своей красоте. Мелькали скверики и аллеи, залитые солнцем широкие тротуары и яркие клумбы. Который уже июнь на памяти Николая Ивановича, а он все никак не мог насмотреться...
- Да что мы о нас все, да о нас. Ты-то сейчас чем занимаешься?
Николай Иванович отвернулся от окна.
- Ну как - чем. На пенсии же я, Антох, - он улыбнулся, - Какие у меня заботы. Тут вон недавно пара игр хороших вышла, вот, зависаю.
- Ну, это понятно. А общественно полезным чем-нибудь? Ты же управленец первоклассный, с опытом на производствах. Неужели, тебе сейчас никакого дела не найдется?
- Ох, с опытом, - насупился Николай Иванович, - Да я этих производств знаешь сколько в свое время из задницы вытащил? И не пересчитать, мы тогда за троих пахали. Ну а теперь хватит, чего уж там. Я - на заслуженной пенсии, имею право.
- А-а, - Антон махнул рукой, - Тебя все равно не переубедишь. Вон, кстати, глянь.
Он переключил потолок на прозрачный и указал всторону. Там, из-за утопающих в зелени домов, прямо от самой земли и через все ослепительно голубое небо тянулся широкий клубящийся шлейф. Эти огромные, белоснежные валуны, казалось, были почти неподвижны. По широкой дуге они поднимались все выше и выше, и растворялись где-то в самом зените...
- Ракета пошла, - все еще глядя вверх, сказал Антон, - Красота какая, правда?
- Да... Красота, - протянул Николай Иванович.
- А ты знаешь, кстати, что если вот взять сейчас и посчитать все запуски, которые стартуют с планеты, то получается, что ракеты взлетают каждые пять минут. Каждые пять минут - по ракете, представляешь?
- Ну, так еще бы. Замашки-то вон какие грандиозные.
- Это не замашки, па, - Антон широко улыбался, - Это планы. Самые что ни на есть настоящие, реализуемые планы.
Между тем, машина уже свернула во дворы и теперь подъезжала к дому. Она остановилась у подъезда, и после того, как Николай Иванович с Антоном выгрузили сумки, была отправлена на парковку.
- Деда! - с балкона выглядывал Сережка, такой же неугомонный, как в детстве его отец.
- Ничего себе ты вырос! - взглянул наверх Николай Иванович.
- А ну давай спускайся, с сумками нам помоги, - позвал Антон, но Сережку и звать не надо было, он уже давно убежал обуваться.
Поднялись наверх. Там уже ждала мама Лена, ну и конечно же объятья, расспросы, расспросы, расспросы. Больше всего спрашивал, конечно же, Сережка. Деда он не видел давно, а по детским меркам - так и вообще целую вечность. Сережке было шесть лет, и этой осенью он готовился пойти в третий класс. Обычный мальчуган, подвижный, любопытный, интересующийся всем, попадалось ему на глаза. И в особенности, как и многие его сверстники, он интересовался космосом. Что и неудивительно - когда у тебя над головой каждый день летают ракеты, а герои экспедиций не сходят с экранов, невольно и сам начинаешь тянуться к звездам. Туда, к далекому, таинственному и еще не покоренному.
Разобравшись с вещами, и не желая мешать хозяевам на кухне, Николай Иванович спустился во двор. Он прогулялся немного и присел на лавочку возле детской площадки. На площадке играли дети, постарше и совсем маленькие, неподалеку собрались мамаши с колясками - площадка была большая, места хватало всем. И там действительно было, чем заняться. Несколько разных качелей, карусель, всевозможные фигуры из перекладин и брусьев, причудливо загнутые лестницы. И, конечно же, самое главное - ракета. Она стояла в центре, блестя отполированными металлическими боками. С одной стороны в ракету поднималась лесенка, а с другой спускалась пологая горка. Внутри было несколько маленьких кресел, и даже пульт с разноцветными мигающими лампочками.
Вскоре, во двор спустился Сережка. Он ждал тут своих друзей, которые тоже вот-вот должны были подойти.
- О, вон они, - показал он и побежал навстречу.
Николай Иванович увидел двух ребят, выходящих из подъезда. Одного, как он узнал потом, звали Гена, а другого Саша. Гена был постарше, ему было семь, а Сашка - Серегин ровесник. В руках у ребят были два потрепанных шлема. Один - старый, видавший виды шлем летчика военной авиации. Генкин папа был пилотом. Экран и светофильтры иногда заедали, а крепление ремешка вообще было отломано, но, тем не менее, этот шлем ценился особо - как настоящий, бывавший в небе. И был еще второй шлем - мотоциклетный. Поновее, с блестящим забралом, но все-таки он был уже тем.
Шлемы ребята вытащили для совершенно понятного дела. Конечно же, играть в космонавтов. Чуть позже к ним присоединилась еще и Нина - девочка из Сережкиного класса - и все вместе они забрались в ракету.
Из иллюминатора высунулась взъерошенная голова Сереги:
- Деда, будешь у нас диспетчером!
- Ладно, ладно, - заулыбался Николай Иванович, немного смущаясь.
- Командуй старт!
- Нет, погоди, - поправил Сережку Гена, - Мы его сначала запросить должны, - Гена был командир.
- А, да, точно.
- "Ракета" вызывает "Землю", - Гена говорил громко и четко, - Прошу разрешения на старт!
- "Ракета", это "Земля", - отозвался Николай Иванович, - Старт разрешаю. Приготовиться к запуску... Так. Как это там... - Николай Иванович быстро вспоминал, что же там говорится, когда запускают ракеты, - Ключ на старт.
- Есть ключ на старт!
- Продувка. Направляющие антигравы на полную мощность. Зажигание.
- Есть зажигание!
- Десять. Девять. Восемь, - дальше считали уже все хором, - Семь, шесть, пять, четыре, три, два, один, поехали-и-и-и!
Детвора замерла в креслах, изображая перегрузку - "вжж-ж-ж-ж-ж-ж" и дружный гул на все лады слышался из ракеты. Вскоре гул стих, и наступила "невесомость". Дети внутри занялись какими-то своими, космическими делами.
- Подлетаем к астероиду, вон он! - внимательно глядя в иллюминатор, объявила Нина - она была штурманом.
- Надо высадиться на него и взять пробу, - Генка тоже выглянул в иллюминатор, - Серега, это твое задание. Ты же сегодня исследователь.
- Вас понял! - рапортовал Серега. Он уже нацепил на себя "скафандр" и готовился к выходу.
Тяжелый летный шлем, разумеется, не был рассчитан на ребенка, он болтался на Сережкиной голове, то и дело сползая на глаза. Но это было совершенно не важно. Сейчас Сережка был настоящим космонавтом, он медленно и аккуратно пробирался через вселенскую пустоту, руля воображаемыми двигателями на ранце за спиной. Заветный астероид (песочница) все ближе, и вот - ноги юного исследователя перешагнули через бортик.
- "Ракета", я "Десятый", высадился успешно!
- Отлично, теперь образец бери.
- Сейчас.
- Обычно, когда на астероиды садятся, то часто случается что-нибудь, - авторитетно заявил Саша.
- Да? - обернулся к нему Генка, - Точно, сейчас вот что-то обязательно случится.
Он высунулся из иллюминатора.
- Серега, а давай у тебя вдруг кислородный аппарат отказал?
- Да как он может отказать? - Серега отвлекся от песочницы. - Они же знаешь как надежно сделаны, предохранители там всякие, клапаны.
- Ну не знаю. Ну может метеорит попал.
- Да меня бы тогда им расплющило просто, - возразил Серега.
- А это маленький метеорит был, - Генка настаивал на своем, - Они там часто летают. Я читал. Так что у тебя сейчас кислородный аппарат сломан, и воздуха осталось совсем на чуть-чуть.
Он, было, спрятался обратно в люк, но появился снова.
- Держись, мы уже спасательную экспедицию готовим.
А из ракеты тем временем слышался спор Саши с Ниной. Нина очень хотела пойти спасать Сережку. И Саша тоже очень хотел. Нина говорила, что она давно уже никого не спасала, а Саша только вчера. На что Саша сказал, что Нине нельзя так рисковать, потому что она штурман, и если с ней что-то случится, то корабль дальше не полетит. Тут все согласились, что Саша все-таки прав.
В мотоциклетном шлеме Сашка вышел наружу.
- Погоди! - окликнул его Гена, - Запасной аппарат-то забыл.
И точно. Сашка вернулся в ракету и вышел, прижимая к себе большую пластиковую бутылку.
А Сережке, тем временем, приходилось туго. По его расчетам, воздух уже кончился, и он, сделав последний большой глоток, что есть силы старался не дышать. Щеки надулись, Сережка заливался краской и скучивал от напряжения брови. Еще бы немного...
Но тут подоспел Сашка.
- Чик. Пшш-ш-ш-ш, - сказал он, изображая подключение воздуха.
- Ффуууух, - Серега наконец-то выдохнул и задышал жадно, понемногу приходя в себя, - Ну вообще. Еле выдержал.
- А ты как думал, - из иллюминатора за ними внимательно наблюдал Генка, - В космосе должно быть трудно. Ты вот сейчас еле дотерпел, а они там каждый день так работают. Представляешь?
После счастливого Серегиного спасения ракета ушла на обслуживание на космическую базу. А Сережку решено было отправить в госпиталь. "На тебя ведь метеорит упал", - объясняли ребята. И правда.
Так что Серега, немного побродив, уселся на лавочку рядом с Николаем Ивановичем.
- Ну, ты герой! - улыбнулся дед.
- Да какой там герой. Метеорит вон проморгал, подвел всех, - видно было, что тот расстроен.
Вдруг Сережка повернулся:
- Слушай, а вы когда играли в космонавтов, ты кем чаще был?
- В смысле?
- Ну там командиром, пилотом, бортмехаником?
- Да мы как-то... - дед помедлил, - И в космонавтов-то не играли.
Николай Иванович задумался. А ведь и правда. В детском саду были всякие полицейские и воры, роботы, супергерои... Потом, если родители оттаскивали от компьютера и выгоняли на улицу - гоняли на великах, лазили по подворотням, строили шалаши из картона и веток. Много было разных занятий, но все они были каким-то... земными. Да и дети, если уж на то пошло, были земными. Нет, зачитывались, конечно, фантастическими романами, были кучи игр про космос и фильмы. Но вместе с тем, было и какое-то твердое понимание, что все это - где-то там, в далеких и совершенно невозможных мирах. А космонавтов уже не было...
Николай Иванович отвлекся от своих мыслей.
- Ну, так куда вы теперь полетите? Планету какую-нибудь открывать?
- Зачем планету? - Сережка удивился незнанию деда, - Сначала ведь надо в Поясе Астероидов закрепиться, базы там построить, фабрики. А уж оттуда и за Солнечную систему.
- Но разве не интересней новые планеты открывать? Представь вот, что вы уже в будущем.
- Да ну, - Сережка пожал плечами, - По-настоящему планеты открывают роботы - зонды всякие, марсоходы. А люди, которые первые прилетают, что они там делают? Ну, флаг воткнут, следов понаставят. Ну, образцов немного с собой привезут.
- Так ведь зато о них все сайты напишут, в историю войдут - "Первый человек на планете такой-то", и запись на века.
- Я все равно этого не понимаю. Ведь всю настоящую, самую важную работу, делают люди, которые прилетают за ними. Они и базу строят, обживают место, и грузы возят, и уже серьезными исследованиями занимаются. Вот они - настоящие герои. А то, что первый прилетел, это так - для галочки.
Хм. Для галочки...
- Серега! Хватит уже болеть, у нас старт скоро! - закричали из ракеты ребята, и Сережка убежал к ним.
Они играли бы так еще долго, если бы заботливые мамы не позвали ужинать. Как всегда, в самый неподходящий момент. И как всегда, невзирая ни на какие уговоры, развели детвору по домам.
- Николай Иванович, ну где же вы, пойдемте, а то все остынет.
Той ночью Николай Иванович не мог уснуть. Он лежал, глядя в потолок, и внезапно осознанное им сегодня на скамейке никак не хотело выходить из головы. Эти дети, с их играми и суждениями, не то, чтобы напомнили, а словно бы заново научили его тому, что для человека по-настоящему важно. Дети, для которых естественными были понятия "друг" и "долг". Для которых ценнее всех благ было благо общее. И "жизнь" для которых всегда означала "труд". Пожалуй, именно в тот момент Николай Иванович почувствовал, насколько он стар. Насколько он - устарел. И что такие, как он, являются самым настоящим вымирающим видом в новой, молодой и светлой жизни. Было даже как-то немного грустно.
Николай Иванович усмехнулся этой своей мысли. Опять он думал о себе. А ведь те, кого он увидел сегодня на детской площадке, о себе думали в последнюю очередь. И те, что готовились отправиться к звездам - тоже. И те, что были уже там - те тем более. Все-таки, здорово, что будущее принадлежит именно таким людям. Это правильно, только таким оно и должно принадлежать.
Так размышлял Николай Иванович. Легкий ветерок колыхал занавески... А там, за ними, свежестью дышала темно-синяя июньская ночь. В которую все выше и выше уходила очередная ракета.