Я разглядывал электронику в раскуроченном пульте. Несколько импульсных катушек явно требовали замены, по-видимому, из-за приближающегося пыльника вся магнетика пошла по швам. Нехорошие на Марсе бури - не только песком заваливают, но еще и электронику трясут так, что мы, технари, за голову хватаемся. Многовато феррума в грунте, а может еще по какой-то причине - напрочь глушило радиосигналы, а даже сверхпрочные конденсаторы выходили из строя от странного, пока плохо изученного резонирующего эффекта. Как известно, полетела магнетика - жди косяков с куполом. А кому улыбается остаться перед пыльником без защиты? Впрочем, Митю, моего единственного на дальнем посту напарника, это, похоже, не сильно волновало.
- Основа антивещества, восемь букв, - произнес в пространство он, почесывая бороду.
- Хрен его знает, - пробурчал я. - Ты мне лучше скажи, почему у нас конденсаторы все полопались?
- Конденсаторы? А хрен его знает, - задумчиво отозвался Митя. - Так, восемь букв. Позитрон? Не-е-ет! Филлирон? Квазимод?
- Сам ты квазимод! - я запустил в Митю вырванной катушкой конденсатора. - Радио лучше включи, кроссвордист. Пока ловит еще.
Митя послушно покрутил регулятор приемника. Раздался расслабляющий щебет дикторши с "Голоса Советов", единственной русскоязычной радиостанции, вещавшей на красную планету.
- А сейчас, для тех, кто на Марсе, пламенный привет с Земли! - звонко воскликнула ведущая.
- Эк, я удачно попал. И тебе привет! - весело сказал Митя.
- Специально для советских космонавтов мы поставим песню Ляписа Трубецкого "Буревестник"!
- А давай! - продолжал Митя свою дурашливую беседу с приемником.
Зазвучала веселая мелодия, Митя хрипло прокашлялся, он явно наметился подпевать солисту. Но звуки музыки вскоре сменил треск помех, а спустя несколько секунд радио и вовсе заглохло, и слышно стало только тихое шипение в унисон свисту ветра снаружи.
- Ну, все, наслушались. Проклятый пыльник. Теперь только завтра будет связь. Ладно, налью-ка я чайку, - не унывающий Митя подошел к столику с настоящим электрическим чайником - роскошь на Марсе несусветная. Как мы этот чайник пропихивали в расписанную до последнего грамма экспедицию - это вообще отдельная история.
Я закончил возиться с электроникой и тоже налил себе чаю. Посмотрев в окно нашей "инженерки", как иногда называли мы свое пристанище, я отметил, что видимость сильно снизилась - пыльная буря, надвигающаяся с востока, была еще далеко, но ветер уже вовсю катал волны песка по барханам.
- Мощный пыльник. Прямо как тот летний, помнишь? Марсоход свой французы до сих пор не могут найти - похоронило так, как будто они сами его закопали в пустыне.
- Через час накроет, - уверенно отозвался Митя. - А глянь-ка, штатовские не спешат под куполом прятаться.
- С чего взял?
Я посмотрел в сторону американской базы. Недалеко от нашей "инженерки" Штаты пару месяцев назад основали исследовательскую станцию. Вообще-то, Марс большой, и ставить аванпост так близко - это наглость, граничащая с неуважением. Американцы! Что с них взять?
- Да, вон смотри, как флагшток качается. Включили бы защитный контур - стоял бы прямо, ветер-то через силовые поля не проходит.
И точно, десятиметровый флаг, гордость американской базы, шатался как сумасшедший. Того и гляди, оторвется и полетит в пустыню - здешний ветер и не такое может, вот будет смеху-то, если янки свой звездно-полосатый потеряют на Марсе.
- Слушай, а чего это у них маяк горит не ровно, а мигает? - спросил глазастый Митя.
Я присмотрелся. Последовательность показалась знакомой. Три коротких, три длинных, три коротких. Сигнал бедствия что ли?
- Митя, включи общий канал, вдруг еще ловит!
Он перевел приемник на нужную частоту. Сперва шли помехи, но вскоре послышалась иностранная речь. Не английский. Французский!
- Ты понимаешь по-французски? - спросил я.
- Нет, но думаю, не понадобится. Сейчас по-русски заговорит. Или по-китайски. Похоже, обращение ко всем народам на Марсе.
И точно, стоило Мите договорить, как из динамика на хорошем русском донеслось:
- Внимание, всем кто меня слышит! Это станция Фокстрот! У нас одновременно вышли из строя основной и резервные генераторы. Мы полностью лишились защитного контура, экипаж находится без сознания от резкого перепада давления. Приближается пыльная буря, базе будет нанесен критический ущерб. Прошу помощи!
Митя схватил коммутатор.
- На связи Дмитрий Громов, пост Лебедь-14. Советская марсианская миссия. С кем я говорю?
- Дмитрий Громов, это центральный компьютер станции Фокстрот. Вы можете оказать помощь моему экипажу?
- Компьютер?! - воскликнул Митя. - А ну-ка, докладывай, что там у вас произошло? Живые есть?
Если на связь вышел компьютер, значит ситуация действительно серьезная.
- Главный генератор купола поврежден из-за магнитного резонанса, вызванного приближающейся песчаной бурей. Резервный генератор не запустился по неизвестной мне причине. Количество погибших членов станции: 0. Количество членов станции в сознании: 0. Внимание, ожидается существенное увеличения числа погибших в ближайший один земной час. Причины: недостаток пригодного для дыхания воздуха на станции из-за отсутствия питания очистных систем, декомпрессионный эффект, а также приближение песчаной бури. Необходима срочная помощь!
- Внимание, компьютер. Следуйте по протоколу на случай чрезвычайных происшествий. Примите меры для обеспечения жизнедеятельности экипажа!
- Мною выполнены все инструкции, они признаны малоэффективными. Последняя рекомендация - отправление сигналов о помощи.
- Вот же глупая техника! - выругался Митя. - Потерял весь экипаж и шлет теперь сигналы о помощи! А то, что пыльник блокирует радиоприем, он не знает? Не были бы мы всего в трех километрах...
- Как думаешь, переживут они эту бурю без купола?
- Ты же сам знаешь, это "красный код" - бог с ней с электроникой, в конце концов, марсоходы иногда годами функционируют и не ломаются, это воля случая. Но у них, по ходу, разгерметизация. Без скафандров, поди, все. Как на курорт приехали, короче.
- Слушай, а у нас ведь есть резервные модули для генераторов энергии. У нас с куполом все в порядке, нам они не понадобятся, я только что всю электронику прошерстил.
Митя бросил на меня удивленный взгляд.
- Я конечно, чемпион Союза по экстремальному туризму, но то, что ты задумал. Пересечь марсианскую пустошь во время пыльника?
- Ну а что делать, надо рискнуть. Там, на Земле живет девять миллиардов, а сколько на Марсе? Пара тысяч? И мы сможем сотню из них бросить на произвол судьбы? В Советском Союзе так не принято.
Наверное, Митя и сам понимал, что выбора у двух космонавтов не оставалось. Он грустно улыбнулся.
- Русские своих не бросают, да?. Ладно, тогда давай поспешим. Я за прыжковыми ранцами. А ты пока готовь запасные модули. Возьмем на всякий случай два, один ты, один я. Прицепим их сзади прямо к "попрыгунам". Три километра на ранцах это пятнадцать-двадцать прыжков. Если доберемся, пыльник переждем у американцев.
- Вот, узнаю командира Дмитрия Громова! Ты, помнится, на таком ранце казахстанские сопки пересекал на скорость? А тут всего-то три километра.
- Было дело. Только тут все-таки не Сары Арка. Я на Марсе и в ясную-то погоду дальше трехсот метров от базы не уходил. И не только потому, что повода не было.
Собрались мы быстро, пока один монтировал крепления тридцатикилограммовых модулей к прыжковым ранцам, второй собирал остальное снаряжение: проверял баллоны с воздухом, воду, скафандры для внешних прогулок.
Покидая станцию, у меня мелькнуло нехорошее чувство, что родную "инженерку" я вижу в последний раз. Я поскорей прогнал эту мысль.
- Ну, пошли!
Митя первым взмыл в воздух, по параболе перелетев крупный холм. Я нащупал кнопку на рукоятке, прикрепленной к поясу, нажал на нее и тоже оторвался от земли. "Достигнута точка излета!" - сообщил женский голос системы оповещения. "Пилот, сгруппируйтесь!"
Практический мой опыт прыжков с ракетным ранцем был маловат, собственно, технарю вроде меня редко приходится пользоваться такими штуками. Это Митя у нас экстремал со стажем.
Я приземлился, как учили, - согнув колени и наклонив корпус вперед. Впереди метрах в десяти стоял Митя - он умудрился пролететь немного дальше, чем я, видимо, сказывался его большой опыт в путешествиях с помощью ранца.
- Давай, пройдем пару метров. Прыгать будем вон с того пригорка, - раздался его голос по передатчику.
Мы пошли пешком, идти приходилось против сильного ветра и при ужасной видимости - я с трудом различал силуэт фигуры напарника впереди. Но все-таки Митя был прав - прыгать лучше с того места, откуда видно место приземления. Не рассчитаешь тягу - хлопнешься о Землю со ста метров, и не спасет даже низкая гравитация.
Поднявшись на холм, Митя сразу прыгнул, задавая темп. Я еще повозился немного, взбираясь повыше, но вскоре тоже совершил прыжок.
Последовательно, не спеша, но и без лишних задержек, мы продвигались по марсианской пустоши к базе Фокстрот. После третьего прыжка мне даже стало как-то легко на душе - Митя вел нас уверенно и четко, любо-дорого посмотреть. Моя же миссия была позднее - установить сам модуль.
- Вот, зараза! - услышал я в переговорнике после очередного приземления.
- Что такое?
Я подбежал к Мите, он стоял на одном колене, сняв ранец с прикрепленным на нем модулем.
- Да вот, кажется, сопло песком забилось. Надо прочистить, - Митя потряс прыжковое устройство, из нижней части посыпался песок. - Да без толку! Чуть колено не расшиб при приземлении. И скафандр повредил слегка. Заклеил уже лентой.
- Сможешь вернуться пешком?
- С полкилометра, конечно смогу. Да только надо вместе возвращаться. Не годятся наши ранцы для путешествий под таким ветром. А дальше будет только хуже, пыльник все ближе.
- Я не могу вернуться, - уверенно сказал я.
- Да ты послушай! Я тоже хотел бы помочь этим людям. Но тут ситуация неизвестная. Ты понимаешь, что мы, вообще-то, уже сделали то, что другие бы не сделали.
- Ты свой ранец чаще гонял, неудивительно, что он у тебя засорился. Мой почти новенький, - я не обратил внимания на пылкую речь друга. - В общем, пожелай удачи!
- Как знаешь. Я бы сам пошел, вместо тебя, да вот только не ручаюсь, что мне по силам со штатовским оборудованием сладить.
Я кивнул и нажал на кнопку прыжка, не давая опомниться ни Мите, чтобы тот попробовал еще раз меня отговорить, ни себе, чтобы струсить.
Я старался дышать реже, экономил кислород. Периодически отряхивал с плеч песок - и откуда он только брался в таком количестве? Вокруг стояла оранжевая завеса, я с трудом различал на небе солнце, пробивавшееся сквозь пыль матово-тусклым светом. Это еще не сама буря, так, - разминка! Легкая непогода. На Марсе песчаные бури гораздо сильнее, чем на Земле - уж больно гравитация мала, да и пустынные пространства велики.
Когда-нибудь, мы растопим льды на полюсах, и по сухой красной планете потекут реки. Потом мы засадим почву специальными деревьями - их уже высаживают в пробный грунт на Земле. Потом на месте временных станций, аванпостов построим первый советский город на Марсе. И все это произойдет еще при моей жизни. Как знать, может, сейчас я иду по будущему бульвару Марсограда. Или Марсгорода.
На маленьком экранчике карманного навигатора горела одинокая зеленая точка и цифра - семьсот двадцать. Столько метров оставалось до американской базы Фокстрот. Там без сознания находились десятки людей, ожидая спасения. А, может быть, они уже все погибли - никто точно не знает, сколько времени человек протянет при декомпрессионном синдроме - когда резко падает давление во время разгерметизации станции. В открытом космосе - не более пяти минут. На Марсе побольше, считается, что около часа. Но никто точно не проверял. Не исключено, я сейчас рискую жизнью, чтобы спасти уже "мертвую" станцию, "ценное оборудование", о котором так беспокоился центральный компьютер, да и сам этот компьютер? Я вдруг понял, что мои красивые фразы, сказанные Мите, на самом деле совсем не мои, они книжные, киношные, не знаю, чьи еще. Я не герой.
- Эй, герой! Я добрался до "инженерки". Как дела-то? - послышалось в давно забытой рации. От неожиданности я даже вздрогнул.
- Отлично! Продвигаюсь, - бодро отозвался я. И куда только девалась моя меланхолия?
Я же офицер космического флота СССР, отечественная гордость и краса, это на меня равняются мальчишки со всего Союза, это мне шлют пламенные приветы и песни симпатичные дикторши с радио "Крылья Советов". Идеалам надо соответствовать.
Поддавшись какому-то душевному порыву, я даже слегка разбежался перед следующим прыжком - с большого уступа. К несчастью, сразу после уступа находился овраг, я никак не мог его видеть. Уже находясь в воздухе, я понял, что моя расчетная точка приземления находится где-то в паре десятков метров над землей.
"Пилот, сгруппируйтесь!"
- А ну стоять! - завопил я, лихорадочно давя на кнопку пуска. Ранец закряхтел и падение замедлилось. Это уже был не просто прыжок, а настоящий полет на реактивном движке. Конечно, неровный, я все равно продолжал снижаться, но уже плавно и размеренно. Все-таки, мощная штука - советский прыжковый ранец! Перед тем, как окончательно свалиться на землю, я успел наклониться вперед, чтобы упасть на руки и не повредить модуль на спине.
Мягкий скафандр неплохо самортизировал падение, конечно синяки на локтях будут, но переломов вроде нет. Однако ранец на все мои попытки реанимации не реагировал - видимо перегрелся прыжковый механизм, в попытках продлить мой полет. "Ладно, ты мне неплохо послужил! Покойся с миром", - подумал я, отцепляя генераторный модуль от ранца, который я решил оставить в пустыне. Дальше придется топать пешком. Станция маячила уже совсем близко. Странно, я отлично видел все вокруг - пыльный туман как будто рассеялся.
Стоп. А куда делся ветер? Неужели, буря отменяется? Да нет же - на горизонте, прямо за базой американцев стояла плотная коричневая стена до небес. Никогда еще я не видел пыльник так близко.
- У тебя там все в порядке? - раздалось из передатчика.
- В полном. Ранец накрылся, - не вдаваясь в подробности, сообщил я. - Но осталось метров двести, доберусь как-нибудь. К тому же тут штиль.
- Как это штиль?
- А вот так. Но я вижу фронт бури. Величественное зрелище, надо сказать!
- Знаешь, я тебя, конечно, не хочу нервировать, но похоже ты в зоне стратификации.
- Чего?
- Зона стратификации! Тебе надо ускориться. Так происходит, когда ветер не дает теплому воздуху подняться и образуются области низкого давления... Ай, что я тебе рассказываю это! Если кратко, у тебя совсем мало времени.
- Сколько?
- Минут десять, не больше.
- Успею! Конец связи.
Я помчался в сторону станции. Бегать при низкой гравитации, конечно, немного легче, но скафандры, даже облегченной планетарной конструкции, для бега вовсе не предназначены. Не могли их создатели знать, что придется одному оч-ч-чень глупому, но храброму космонавту соревноваться наперегонки с марсианской песчаной бурей!
Станция Фокстрот была обнесена трехметровой стеной. Предназначение ее - защита внутренних построек от мелких пылевых вихрей, на которых жаль было тратить энергию силового контура. Однако для меня этот импровизированный забор мог стать немаленькой проблемой.
Но не успел я ужаснуться тому, что могу погибнуть под стенами базы Фокстрот, неся на плечах спасение, но не в силах перебраться через периметр, как услышал сбоку какой-то шум. Справа от меня в стене открывались ворота, которых я прежде не замечал. Кажется, суперкомпьютер станции увидел мое приближение с помощью камер и заботливо открыл вход. Хоть для чего-то пригодился электронный мозг!
Тут я почувствовал порыв ветра такой силы, что мне едва удалось устоять на ногах. Флагшток, наконец, оторвался и вместе с куском крыши, на которой он был установлен, пролетел прямо надо мной. Я только и успел прижаться к защитному периметру, спасаясь от огромной металлической конструкции, которую вихрь, как игрушку зашвырнул в пустоши. Надо торопиться.
Я ворвался в главное здание станции. Вокруг вповалку валялись американцы - когда резко падает давление, первую пару секунд ничего не чувствуешь, а потом уже лежишь в отключке и пускаешь слюни да кровь из ушей.
- Компьютер! Где машинное отделение? - закричал я, отчаянно надеясь, что электронный хозяин меня услышит.
Мне никто не ответил, лишь над одной из дверей одиноко загорелась лампочка EXIT. Что ж, сигнал ясен, - нам туда.
В машинном отделении было дымно, на полу лежал темнокожий парень. Вроде жив. А вот генератор, без сомнения, сдох. Я сорвал с плеч запасной модуль и начал химичить с контактами.
- И чего тебе не сиделось в твоем Огайо, или Нью-Джерси, или откуда ты там! - поругивал себе под нос я американца, спешно монтируя модуль генератора. - По уставу, любая неполадка с генератором - одень скафандр и только потом топай в машинное. Да, работать неудобно! Да, шанс отказа резервного генератора вместе с основным невелик. Но зато декомпрессия не ударит во время замены оборудования.
Закончив возиться с техникой, я надел на своего американского коллегу кислородную маску и вышел в фойе базы.
Включился ли невидимый купол? Или буржуйское устройство не выдержало руки сурового советского технаря? А может, поломался не только генератор? Сейчас, это было уже не важно. Я дошел и сделал все, что мог.
Теперь мне оставалось только смотреть в обзорное окно и ждать, когда песчаная стена, словно щит древнего бога войны Марса, накроет окрестности.