С орбиты, по которой летел геологический спутник, комета была видна почти целиком. Сейчас она, правда, напоминала обыкновенный астероид не слишком замысловатой формы. Миллиарды тонн водяного льда были скрыты под ее пористой, угольно-черной коркой. Но скоро в эти мерзлые толщи проникнет солнечное тепло, и невзрачный "грязный снежок" превратится в феерическое светило, которое будет заглядывать в иллюминаторы самолетов, парить над ночными городами и отражаться в зеркальных водах теплых лагун, даря людям незабываемое ощущение вселенского праздника.
Подумав об этом, командир "Эльбруса" Юрий Лемехов почувствовал легкую грусть. По иронии судьбы, увидеть комету Галлея во всей красе не смогут только он и экипаж его корабля. Ну, и еще, конечно, друзья-соперники, с которыми приходилось делить этот космический островок. Кстати, где они?
Спутниковая камера повернулась, и Лемехов увидел крошечный, всего в несколько пикселей, объект, который скользил над оплывшими кратерами и гладкими холмами, двигаясь по направлению к "Эльбрусу". Судя по ничтожному зазору между американским аппаратом и его тенью, высота полета была совсем небольшая - первые десятки метров.
- На бреющем летят, - сказал Лемехов. - Сразу видно, что Пол - вертолетчик, прошедший две войны.
- Ну, здесь не Эквадор и не Ямайка, - рассеянно ответил бортинженер Андрей Новицкий, который сидел за пультом управления дистанционным манипулятором, готовясь к операции причаливания. - И летят они, скорее всего, на автомате.
- Вряд ли, - усомнился командир. - Для настоящего пилота это не комильфо. Ты ведь тоже всегда управляешь этой штукой вручную, хотя необходимости в этом нет.
- Верно, - ответил Новицкий с усмешкой.
Примерно через двадцать минут угловатая, похожая на старинный телевизор, капсула зависла перед "Эльбрусом" и была подхвачена механической рукой. Двое астронавтов выплыли из кабины и, ловко маневрируя с помощью ранцевых двигателей, подлетели к открывшемуся люку шлюза...
Командир "Энтерпрайза" Пол Розенфельд и специалист полета Стивен Бэндл уже не впервые заходили в гости к советским коллегам. Иногда переговоры, которые они здесь вели, в шутку сравнивали с бесконечными женевскими переговорами по вопросам разоружения. Правда, за неимением нейтральной площадки (китайцы, к сожалению, зарубили свой кометный проект еще на ранней стадии) местом проведения встреч поочередно становились оба корабля - хотя в основном общение шло по видеосвязи. Но теперь со всей этой дипломатией покончено, и двум командирам осталось подписать итоговый документ под названием "Технический регламент автомобильных гонок на комете Галлея, посвященных столетию первого полета человека в космос".
Усевшись за стол рядом с Розенфельдом, Лемехов в последний раз бегло просмотрел русский и английский варианты текста. Там была выверена буквально каждая запятая, хотя, возможно, именно сейчас, как назло, обнаружатся какие-то ошибки и упущения, исправить которые уже не получится. Но нет - вроде бы все в порядке. Диаметр колес... Мощность двигателей... Габаритные размеры... Все эти строгие числа и сухие описания выглядели вполне ординарно: загляни в какой-нибудь ГОСТ - и увидишь нечто подобное. И все же от них вдруг повеяло сюрреалистическим абсурдом. Ну, какие еще автомобильные гонки на комете?! Надо же было такое придумать... Усилием воли отогнав от себя эти несвоевременные мысли, Лемехов твердой рукой подписал регламент. Потом они с Розенфельдом передали друг другу свои экземпляры и вновь расписались. В заполненной до отказа кают-компании зазвучали слегка ироничные аплодисменты, которые были тут же подхвачены экипажем "Энтерпрайза", наблюдавшим за церемонией с большого экрана.
- Мы очень долго к этому шли, - с улыбкой сказал Лемехов. - Поздравляю!
За этим последовало символическое рукопожатие. Сверкнула фотовспышка, подчеркнув историческую важность события.
- У нас всего два месяца, - сказал американец. - Надо успеть - ведь следующего юбилея придется ждать еще сто лет.
- И комета в тот раз будет слишком далеко от Солнца, - добавил Лемехов. - Но, думаю, мы справимся.
_____
Примерно в полукилометре от корабля, превращенного во временную базу, Новицкий притормозил и, осторожно приблизившись к поверхности, воткнул в нее металлическую веху с флажком, которая должна была отмечать место, откуда начнется гонка. Сопровождавший его универсальный робот завис метрах в десяти, снимая происходящее на видео.
Когда несколько месяцев назад Новицкий предложил организовать авторалли, посвященное столетнему юбилею полета Гагарина, это было воспринято всеми как шутка. Где взять автомобили и, самое главное, каким образом они будут ездить в условиях почти нулевой гравитации? Но, как потом выяснилось, это были еще не все проблемы. От первоначальной идеи организовать кругосветное путешествие быстро отказались, так как половину времени пришлось бы ехать в темноте. Гонку перенесли целиком на освещенную сторону. Хотя двенадцатого апреля комета, летящая за орбитой Марса, еще только начнет "распаковываться", все же следовало сделать так, чтобы десятикилометровая трасса проходила как можно дальше от активных областей.
На карте извилистое кольцо первого кометного автодрома было успешно проложено, и теперь осталось лишь проверить путем прямого эксперимента, удобно ли будет по нему ехать, и во всех ли местах его поверхность выдержит давление автомобильных колес.
Новицкий приблизился к роботу, достал из его багажника полностью собранную ходовую часть и смонтировал ее на прочном кронштейне для дополнительной нагрузки. Не приспособленная для поездок машина стала напоминать экзотический одноколесный мотоцикл. Конструкцию и способ изготовления "в полевых условиях" его колеса подсказал один ленинградский изобретатель. И это было далеко не единственное, что команда корабля смогла позаимствовать из народного проекта гоночного "кометомобиля", созданного в Интернете многочисленными энтузиастами.
Подсоединив кабели, Новицкий отлетел на безопасное расстояние и дал голосовую команду начать движение. Робот, обвешанный дополнительными аккумуляторами и топливными баками, запустил свои миниатюрные ракетные двигатели, которые прижали его к поверхности с силой в двадцать пять килограммов. Затем включился электромотор в ступице, и странный гибрид помчался вперед, поднимая пыль и оставляя на грунте ребристую колею. Поднявшись на высоту пятнадцать метров, Новицкий летел чуть позади машины, чтобы не попасть в ее выхлопные струи. Сверху робот походил уже не на мотоцикл: казалось, между серыми холмами катится передняя стойка шасси невидимого самолета. Это было крайне необычное зрелище.
Время от времени Новицкий оглядывался по сторонам, наблюдая за тем, как меняется пейзаж вокруг. Вот начал подниматься из-за неровного горизонта гигантский "полуостров" - меньшая часть ядра, соединенная с большей толстой перемычкой. Вот проплыл вдалеке метеоритный кратер. Кратеров здесь было меньше, чем на астероидах. А кое-где встречались и совершенно несвойственные последним огромные гладкие пространства, похожие на лунные моря в миниатюре.
Трудно было поверить, что этот маленький, грязный и неуютный мирок и есть та самая комета Галлея, которая сияла над древним Римом и прочими давно исчезнувшими империями. Которую видели Нерон, Вильгельм Завоеватель, Чингисхан... Тысячи лет она кружила по своей орбите, нечасто - раз в человеческую жизнь, приближаясь к Земле. И будет кружить еще очень долго...
"Мотоцикл" пока что легко преодолевал все препятствия. Иногда под колесо попадали камни, но робот мгновенно парировал толчки своими ракетными движками. Когда он взбирался на горки, а потом скатывался с них, сразу становилось ясно, что дело происходит не на Земле и даже не на Луне. Прижимная сила была направлена перпендикулярно поверхности, поэтому корпус робота всегда отклонялся от вертикали на угол, равный углу подъема.
Теоретически аппарат мог развить скорость около пятидесяти километров в час, но в целях безопасности Новицкий не разгонял его больше, чем до двадцати.
Когда робот преодолел четыре километра, и "Эльбрус" скрылся из вида, Новицкий вдруг заметил где-то далеко впереди белесое пятно. Оно расширялось на фоне космоса, быстро теряя плотность и превращаясь в прозрачный веер. Новицкий быстро припомнил карту кометы. Именно в той стороне находился мощный гейзер, затихший семьдесят пять лет назад. И вот теперь он очнулся и выпустил первую струйку пара. Солнечные лучи прогрели комету достаточно, чтобы лед в ее недрах начал потихоньку испаряться. Включив связь, Новицкий хриплым от волнения голосом доложил:
- Кажется, комету прорвало! Я вижу какие-то выбросы.
Приказав роботу остановиться, он направился к источнику туманной завесы.
Гейзер, представлявший собой небольшую дырку в центре куполообразного возвышения, курился еще очень слабо. Казалось даже, что его можно легко чем-нибудь заткнуть. И все же Новицкий был потрясен. Окаменевший от холода гигант слегка оттаял и начал подавать первые признаки жизни. Скоро заработают и другие гейзеры. Ядро кометы скроется за густым облаком испарений, и в небе Земли заблистает ее великолепный изогнутый хвост.
"Надеюсь, гонкам это не сможет помешать", - подумал Новицкий, и вернулся к своему роботу, чтобы продолжить прокладку трассы...
_____
До старта осталось десять минут. Четыре удивительных экипажа выстроились в ровную шеренгу, удерживаемые на поверхности специальными захватами.
Крайним слева был американский "Скуби-Ду", которым управлял Джейсон Ридли. За ним располагалась "Вега-1" Сергея Афонина. Третьим был "Комет" под управлением Винсента Рамиреса.
За штурвалом четвертого аппарата - под названием "Вега-2", сидел Новицкий.
Ему вспомнились бесконечные споры о том, должны ли водители находиться непосредственно в машинах. Американцы выступали за дистанционное управление, но, в конце концов, их удалось уломать, и аппараты стали пилотируемыми.
Хотя, конечно, риск был вполне реальным. На такой сложной трассе могло случиться всякое. А если еще учесть, как мало удалось провести тренировок из-за дефицита ракетного топлива...
Новицкий искоса посмотрел на ближайшего гонщика. Сняв одну руку со штурвала, Рамирес что-то подкручивал в нагрудном пульте управления скафандра. Светофильтр мешал разглядеть лицо американца, поэтому нельзя было определить, волнуется ли он. Хотя наверняка волнуется. И, наверное, вовсе не по поводу страховки, которой он лишится в случае аварии на не сертифицированном транспортном средстве. Все же ему предстояло вступить в схватку с давними соперниками, проиграть которым было бы обидно. Особенно после вчерашнего инцидента на Земле...
Прибыв на соревнования, Новицкий был неприятно удивлен тем, как изменилось настроение всегда таких доброжелательных и веселых американских парней. Накануне пришло известие о том, что Диего Моренте, старший лейтенант американских ВВС и, как выяснилось теперь, сторонник отделения Техаса и Калифорнии, посадил свой новейший F-205 на Кубе и попросил политического убежища. Советская пресса захлебывалась от восторга, американская - от негодования. Начались даже разговоры о новом Карибском кризисе, хотя это была полная чепуха: если бы та давняя история и повторилась, то только в виде фарса. Чтобы блокировать Кубу, американцам на этот раз пришлось бы стянуть к ее берегам весь свой флот и все флоты своих союзников. Угнанный самолет явно не стоил таких сверхусилий.
Неизвестно, сочувствовал ли Рамирес хотя бы в глубине души сепаратистским устремлениям того лихого пилота. Едва ли - ведь он и родился-то в штате Мэн, у канадской границы. Но тень упала на всех "латинос", и теперь ему придется волей-неволей доказывать, что большего американского патриота, чем он, на свете нет. Да и Ридли будет биться до последнего. После такой пощечины победить в гонке, организованной русскими, взять Кубок Гагарина - это было бы подвигом сродни знаменитому "Чуду на льду" 1980 года...
Новицкий посмотрел на небо. Оно уже не было таким абсолютно-черным, как раньше. Выбросы пока еще немногочисленных проснувшихся гейзеров придали ему едва заметный белесый оттенок. У кометы уже появился маленький хвост, который был отчетливо виден на снимках, сделанных земными и лунными телескопами.
- Готовность пять минут, - объявил Лемехов, исполнявший обязанности главного судьи. Вместо судейской вышки у него была автономная капсула, которая висела в двадцати метрах от поверхности, время от времени стреляя выхлопами маневровых двигателей.
Новицкий спрашивал накануне у командира, не давит ли на него Земля в связи с этими гонками. Формально мероприятие не имело никакого отношения к политике, но ясно ведь, каким ударом для престижа страны обернется проигрыш американцам. Лемехов тогда категорически отверг наличие какого-либо давления, хотя верилось в такое все же с трудом...
"Нет, здорово все-таки встречать День космонавтики на комете Галлея!" - подумал Новицкий. Час назад пришло сообщение, что в Саратовской области совершил благополучную посадку космический корабль - точная копия гагаринского "Востока". Теперь все внимание публики сфокусировалось на них, четырех гонщиках. Прямую трансляцию будут смотреть десятки миллионов людей. Рекламное время было распродано за бешеные деньги, словно это были не гонки самодельных автомобильчиков, а этап Формулы-1.
Новицкий нажал на кнопку зажигания. Его экипаж вздрогнул и завибрировал. Скрытый защитным экраном из металлического листа двигатель быстро набрал тягу в сто килограммов. Четыре колеса вдавились в грунт - через напрягшуюся раму и приваренное к ней легкое сиденье Новицкий хорошо почувствовал этот контакт с почвой.
Казалось, машины двигались в условиях лунного тяготения, высоко подпрыгивая на неровностях и очень мягко шлепаясь на грунт. И хотя скорость была не велика - около тридцати километров в час, от этого движения, как будто бросавшего вызов законам природы, дух захватывало больше, чем от гонки со скоростью двести километров в час на Земле.
Через каждые полкилометра на трассе были установлены двухметровые пирамидки, обернутые сверкающей позолоченной пленкой. Первая такая пирамидка приближалась. Машины, ехавшие пока еще тесной группой, обогнули ее и направились к следующей.
Между любыми двумя пирамидками существовало некое кратчайшее расстояние по прямой, но придерживаться этой прямой линии удавалось не всегда - настолько неровен был путь. Бугры и ухабы начали разбивать группу. Расстояние между машинами увеличивалось. "Комет" и "Вега-1" вырвались вперед.
Афонин немного не рассчитал на повороте и врезался в пирамидку, которая улетела вдаль, словно подхваченный ветром скомканный обрывок фольги. Новицкий глянул на индикатор скорости. Тридцать пять километров в час. Машина так и прыгала, временами отрывая от земли все свои четыре колеса. Помня о столкновении, он проехал слишком далеко от следующей пирамидки, и поэтому слегка отстал от "Скуби-Ду", который промчался мимо нее почти впритирку. Теперь Новицкий ехал самым последним. "Не паниковать! - сказал он себе. - Все поправимо!"
Ридли оторвался от него уже метров на двадцать. Из-за двигателя на крыше аппарат американца казался допотопным паровиком со странно обрубленной дымовой трубой. Тонкая, едва заметная в солнечных лучах струя отработанного гидразина впивалась в небо и исчезала в белесом мареве.
Новицкий, не долго думая, пристроился позади "Скуби-Ду" и начал постепенно сокращать разрыв. Но когда расстояние уменьшилось примерно до десяти метров, пыль и грязь, летевшие из-под колес американской машины, заставили его свернуть в сторону.
Они объехали еще три пирамидки. Теперь надо было подняться по откосу крутизной примерно двадцать градусов. Машина резко наклонилась, но из-за ничтожной силы тяжести Новицкий не почувствовал этого наклона. Он как будто продолжал ехать по горизонтальной поверхности. Зато ландшафт вокруг словно опрокинулся, от чего на мгновение наступила полная дезориентация. "Вега-1" и "Комет" скрылись из вида, перевалив через линию, где кончался подъем - виднелись только высоченные струи от их прижимных двигателей. Струи наклонялись в разные стороны, так что казалось, будто два зенитных прожектора шарят лучами по небосводу.
Конец подъема стремительно приближался, и Новицкому стало жутко - его машина словно летела к обрыву в пропасть.
На спуске, который был почти таким же крутым, как и подъем, сразу проявилось все различие между ездой по комете и ездой по Земле. Скатываясь вниз, машина нисколько не увеличивала свою скорость. Заменявшая гравитацию тяга двигателя прижимала ее к склону, а не тянула вниз.
Еще четыре пирамидки остались позади. Почти половина трассы была пройдена. Боровшихся за кубок Рамиреса и Афонина было уже, видимо, не догнать - оставалось попытаться вырвать у Ридли третье место.
Но и это будет непросто, очень непросто...
Две головные машины приближались к следующей, самой дальней от места старта, пирамидке. Вот они сделали резкий поворот и... Произошло столкновение! Они ударились друг о друга с такой силой, что от них отлетело по колесу. К счастью, машины не перевернулись, а их прижимные двигатели продолжали работать.
- Сергей! - крикнул Новицкий. - Ты в порядке?
- Да, черт, - ответил тот с досадой. - Не сходи с дистанции! Не останавливайся!
Он был прав. Столкновение закончилось, в общем, благополучно, и скоро капсула, летящая вслед за гонщиками, подберет обоих пилотов. Надо ехать дальше! Теперь он на втором месте - и вполне реально прийти к финишу первым.
Проезжая мимо места аварии, Новицкий сумел выиграть у Ридли несколько метров. Теперь они шли вровень. Финиш приближался, пирамидок впереди становилось все меньше. Вот опять крутой подъем...
Когда до конца остался километр, Ридли начал отставать и вскоре оказался позади. Бросая машину то вправо, то влево, Новицкий не давал ему объехать себя.
Последняя пирамидка... Уже виден транспарант с надписью "Финиш". Вцепившись в штурвал, Новицкий мчался вперед. Скорость перевалила за сорок. Машина подпрыгивала как бешеная, словно пытаясь сбросить с себя водителя. Только бы она не развалилась на последних метрах...
И почти в тот же миг, когда "Вега-2" пересекла финишную черту, Новицкий ощутил сильный толчок и услышал глухой удар. Мир вокруг начал переворачиваться, и Новицкий понял, что летит, стремительно удаляясь от поверхности...
_____
- Подожди немного - сейчас мы тебя поймаем, - сказал Лемехов самым спокойным тоном, какой только мог изобразить.
"Конечно, поймаете, - подумал Новицкий с легкой злостью. - Надо постараться, чтобы не поймать". Он расстегнул привязные ремни и оттолкнулся от машины. Потом остановил свое вращение движками в ранце. Будь у него вместо этого слабенького "сейфера" полноценное устройство перемещения с большим запасом гидразина и сжатого газа, можно было бы без проблем вернуться на комету.
Пустой кувыркающийся автомобиль начал медленно удаляться.
Высота была уже километров пять, и продолжала увеличиваться. Когда взорвался ракетный двигатель, скорость превышала десять метров в секунду - это больше второй космической на комете Галлея. Слабое тяготение последней могло лишь искривить отлетную траекторию.
Правда, оставались еще гейзеры. Бьющие из них фонтаны пара могли достать его и на большем расстоянии. Хотя вряд ли эти разреженные струи способны были существенно изменить скорость и направление его полета.
С помощью компьютера в скафандре Новицкий подсчитал, где будет находиться через четыре часа - когда в баллонах иссякнет кислород. Выходило, что все еще не так уж и далеко от ядра. Полюбоваться вяло распускающейся комой со стороны не получится.
- Я, в принципе, могу выйти на орбиту, - сказал он. - Если, конечно, вам это поможет.
- Не нужно, - ответил Лемехов. - Смысла нет. К тому же...
Он как будто замялся на мгновение, и добавил:
- Мы и "Вегу" заодно заберем. Так что не расходитесь сильно.
- Ну, валяйте, - усмехнулся Новицкий.
Теперь ему оставалось только ждать. Он понимал, что никакой особой угрозы для его жизни нет. Капсула легко до него доберется. И все же смотреть на удаляющуюся комету и знать, что тебя все дальше все дальше уносит от нее в открытый космос, было неприятно.
Чтобы отвлечься, Новицкий начал вспоминать свою жизнь. Странное совпадение - он родился тридцать восемь лет назад, в тот самый год, когда комета Галлея проходила афелий. Когда он окончил школу, комета только-только пересекла орбиту Нептуна. Скорость ее постоянно увеличивалась, но была еще очень небольшой. Тогда он и представить себе не мог, что полетит когда-то на нее, да и вообще, что такой полет состоится. Это же чертовски трудно - совершить посадку на объект, орбита которого сильно наклонена к плоскости эклиптики, и который вдобавок движется в обратном направлении. Чтобы причалить к нему, космическому кораблю требуется погасить и вновь набрать огромную скорость. Если бы не удача с созданием газофазных ядерных двигателей, экспедицию наверняка пришлось бы отложить до следующего прилета кометы в 2137 году...
Когда комета подлетала к орбите Урана, он встретил Нину. А потом родилась Настя... Новицкий вспомнил одну из последних фотографий дочери, пришедшую месяца два назад. Настя там стояла рядом с веселым снеговиком, которого сама слепила во дворе дома. Сейчас этот снеговик уже растаял, как и все его предшественники, лепить которых Насте помогал сам Новицкий. Осталась от него лишь коробочка с электронной начинкой, благодаря которой снеговик мог говорить и общаться по Интернету...
...Год проходил за годом. Медленно ускоряясь, комета падала на Солнце... Да, именно падала. Если поставить овал ее орбиты ребром, то это будет выглядеть как падение с последующим отскоком вверх. Когда Новицкий начал подготовку к полету, она пересекла орбиту Сатурна. Примерно через год ее уже можно было найти в любительский телескоп - хотя и не во всякий, конечно.
И вот настал миг, когда траектория кометы и траектория его жизни наконец-то встретились... Новицкий вспомнил о Кубке Гагарина, про который уже совсем было забыл. Вот уж воистину любопытный факт его биографии! Да и вообще всей истории космонавтики...
- Я уже близко, - раздался в шлемофоне голос командира.
На фоне гигантской глыбы кометного ядра капсула с "Эльбруса" была видна пока еще без подробностей, но, тем не менее, ее и сейчас нельзя было спутать с угловатыми капсулами "Энтерпрайза". Новицкий задумался о том интересном феномене, который когда-то гениально подметил Лев Толстой. Ведь капсула и впрямь была олицетворением всего русского, доброго и круглого. Почему-то русские создатели космической техники всегда тяготели к форме сферы. Первый советский спутник был круглым, а первый американский имел форму карандаша. Спускаемый аппарат Гагарина был шарообразным, а Джон Гленн летал внутри конуса. Почти круглой была и лунная кабина, в которой советским космонавтам прошлого века так и не довелось совершить посадку на Луне... У послевоенных советских танков, кстати, башни тоже были полусферическими, чего никогда не было у иностранцев. Почему так? Непонятно...
...Лемехов остановил капсулу совсем рядом. Люк ее был открыт.
- А Кубок-то привез? - ехидно спросил Новицкий, включая газовые движки.
- А как же! - ответил Лемехов, показав ему трофей. - Но с тебя еще парочка интервью для радио.
- Сказал бы раньше. Я мог бы дать их и в полете - все равно делать было нечего.
Новицкий забрался в капсулу и, когда давление в ней восстановилось, отстегнул перчатки и взял в руки маленький самодельный кубок с портретом Гагарина на одной стороне и кометой на другой.