Вот иногда так и хочется свои чувства записать. Как будто страшно позабыть, потерять что-то важное. Поэтому и пишу. Да и вообще, случай неординарный, важный для человечества, а я, волею судьбы, одним из первых прикоснулся. Завтра все узнают, а пока -- единицы. Я, конечно, не писатель, пишу сбивчиво, и все время перескакиваю на разное, но постараюсь больше не оправдываться.
Ну, так вот, вечером мы собрались с друзьями посмотреть старт межгалактической экспедиции. Собственно, старт был дан еще месяц назад, когда космонавты стартовали с Земли, мы его тоже смотрели, а теперь, вот, сам бросок. Нам показали несколько приземистых строений под защитным куполом на 986-м астероиде. С астероида взлетел тяжелый грузовик "Зея". Начался обратный отсчет. В нужный момент астероид исчез. Ровно половина его оказалась (то есть, должна оказаться) в межгалактическом пространстве на вселенском северо-западе, а вторая половина -- с космонавтами, разведкатером, базой и защитным куполом - на юго-востоке, в весьма перспективном, с точки зрения виталогии, крыле спиральной галактики. Там экспедиция должна пробыть не более земного года. И вернуться таким же образом в пределы Солнечной системы. Ну да ладно, все это всем и так известно.
А мы, значит, сидим, чай пьем. Молча. Я уже периодически ловлю себя на том, что мозг размышляет над текущими программистскими проблемами, я как раз задумал глобальную оптимизацию модулей класса "У". Как-то нехорошо это, тут исторический момент, а я о своем -- рутинном. И волнение, как и все, испытываю, даже особое волнение, все-таки я - коллега космонавтов, на Земле три года не был, да и часть моего труда использовалась и в прошлых переходах: и внутригалактических, и межгалактических, которые пока были без людей. Там, конечно, труд миллионов людей, но на мне ответственности больше чем на большинстве других -- мои творения могут отказать. Как тогда, на практике, "боевой" робот, учебный экскаватор Вася, завалился на бок, нелепо взмахнув ковшом. И ведь, наверняка, наш преподаватель Евгеньевич слабое место видел, он же сначала прогоняет программу на виртуальной модели, но ничего не сказал. У него метод такой - лучше пусть студент угробит пару учебных роботов, чем потом реальный объект. Хороший метод. Правда, в известной истории с геликоптером получилось гораздо хуже. Ладно, я и так отвлекся.
В общем, сидим, молчим. Тут Петрович и говорит так задумчиво:
-- Бедные жены, ждать... Хуже нет.
Тоже своего рода исторический момент. Мы еще на Луне познакомились, пять лет назад, а последние три года чуть ли не каждый день общаемся, и в первый раз разговор зашел, так сказать, о женщинах. Он сам-то холостой, и это в сорок с лишком, а расспрашивать неудобно как-то. Я тоже холостой, но не принципиально, просто не встретил еще женщину своей мечты. Какие мои годы.
А УФС быстро глянул на него и снова уставился в свой стакан. Мы, "внеземляне", обычно друг друга по отчеству зовем, если хорошо знакомы, довольно коротко и уважительно, но УФС оказался тоже Петровичем, поэтому, чтоб не путать, мы его, когда в третьем лице, зовем в честь его службы.
-- Отбирали бы сразу семейные пары, -- сказал я, -- я, вон, на "Феврале" летел, там шесть пар в экипаже было. Возвращается пилот с вахты, а в каюте жена. Никаких разлук.
-- А дети? - возразил Петрович. -- Это молодым хорошо, до первого декретного отпуска.
Мы так всегда общаемся, как бы ни о чем. По работе почти не пересекаемся, только вот так, вечерами. Необходимо человеку с кем-нибудь похожим на себя поговорить, для душевного равновесия. Если по содержимому разговоров судить - ничего такого обычно нет, о чем бы ты сам с собой не мог поговорить, но сам факт разговора важен. Я однажды на Луне полмесяца с роботами разговаривал. Вторую половину. Сначала-то я молчал, но потом дал волю речевым рефлексам. Я о многом с ними рассуждал, хорошо, что они меня не слушали. Потому что я тогда был глупее себя нынешнего на четыре года, а я и сейчас, боюсь, не очень умен. Наверное, чушь нес полнейшую, как тот американец, с которым я обедал на конференции. Сначала мне показалось, что он жалуется, что не может понять загадочную русскую душу, потом - что он пытается оправдаться, как-то обосновать свое мировоззрение, а после я подумал, что просто боится он нас, на уровне рефлексов. Сейчас-то я думаю, что ему просто не повезло с информационным полем, в котором он рос. Если мы, дети второй космической эры, жадно впитывали сведения о планетах и ракетных двигателях, рассказы первых межпланетных путешественников и первую, скудную тогда еще, информацию из-за пределов Солнечной системы, то они, видимо, не менее жадно узнавали о новейших устройствах, предназначенных для более комфортного времяпровождения. И, надо сказать, и наши, и их мечты, в каком-то смысле, сбылись.
-- Вот я, -- говорит американец, -- только вернулся из космоса, сразу получил столько, что могу купить яхту. За один полет. А ты? Крышу над головой тебе дадут, с минимальными удобствами, и все. А ведь ты специалист высокого класса. Твое государство тебя не ценит. У нас бы ты уже миллионером был. А у вас? Умрешь ты -- по твоему трупу пройдут, не глядя под ноги, толпы других, босоногих, с бешенными глазами, нацеленными на далекие пустые планеты, где они, рано или поздно, поймут, как все это было глупо. Естественный конец вашей цивилизации - пустота в душах ваших потомков, стоящих на этих самых планетах и не знающих, что делать дальше. А, впрочем, до этого дело не дойдет. По законам развития общества, совсем скоро у вас воцарится тотальное потребление.
Примерно так он говорил, я тут от себя немного раскрасил, конечно, но суть его речи, думаю, передал точно. Что тут можно было ответить? Я сказал, конечно, пару фраз, а так все больше молчал. Потом Петровичу рассказал, а он развеселился. Говорит, наверное, психологически очень тяжело жить клиентом своего унитаза, подогревающего и бережно вытирающего тебе задницу, и зубной щетки с двумя моторчиками, и своим существованием обосновывать необходимость их существования. А про яхту сказал, что, с его "марсианской" точки зрения, она выглядит как утлая лодчонка в прудике с асфальтированными берегами. Ну, тут я возразил, что корабль раньше был средством открывания мира, потом - средством передвижения, и только потом стал объектом роскоши, так что подобная эволюция ждет и космические корабли. Ну, и так далее, я вообще не об этом затеял рассказ.
В общем, сидим, разговариваем об улетевшей экспедиции и около нее, а УФС вдруг ни с того ни с сего вываливает на Петровича:
-- А если атом дважды окажется в одном и том же пространстве в результате переходов, то функция, описывающая силу взаимодействия, окажется прерывистой? И тогда темпоральная связь нарушается?
Он частенько так, ни с того ни с сего, начинает задавать Петровичу вопросы про разные-там частицы в темпоральных полях. Петрович, конечно физик, но профиль немного не тот, поэтому он сначала что-то объясняет, а потом говорит, что не специалист в данной области.
А разговор у них о том, что на Юпитерианском орбитальном ускорителе научились ускорять электрон до такой степени, что он, фактически, догонял сам себя, то есть, не догонял, конечно, но начинал сам с собой взаимодействовать. Два электрона четко регистрировались, но если у одного изменить траекторию движения, или остановить его, второй исчезал, как будто его и не было. Интересный эффект. Чего он так дался УФСу, человеку от физики далекому, я не понимал.
Петрович, значит, сказал, что связь, видимо все равно остается, потому что при переходе закон сохранения вещества не нарушается. А УФС сказал:
-- А я вот думаю, нет.
Помолчали. Я налил еще кружку чая и говорю:
-- Интересно, когда вернутся? Сомневаюсь, что весь год будут там торчать. Загрузятся по полной они, наверное, гораздо быстрее.
А УФС вдруг как будто развеселился и говорит:
-- Вернутся они гораздо раньше, чем ты думаешь.
Таким тоном самоуверенным. Мы с Петровичем на него уставились, а он зачем-то встал, и сказал:
-- Завтра всем все станет известно, но вам я уже сегодня могу рассказать. Меня зовут Серышев Сергей Петрович.
Если что, так зовут капитана экспедиции, переход которой мы только что смотрели.
-- Мы вернулись полтора года назад, -- продолжил он. -- В район пояса Койпера. Сразу выяснилось, что со временем что-то не так, поэтому дали знать кому надо. На высшем уровне решили, что огласке пока предавать все это не надо -- до отправления экспедиции. Сами понимаете, был риск того, что мы нынешние просто исчезнем, как тот электрон при изменении его траектории в прошлом. Да и с женой как-то нехорошо получается -- муж в двух экземплярах сразу...
У старинных фантастов этот сюжет был очень популярен - петля времени, эффект бабочки. А вот сейчас подумалось, может, УФС нас разыграл. Хотя он столько всего нам рассказал... Ладно, утро вечера мудренее. Завтра все узнаем.