Ультразвуковая сирена противным писком прокатилась по помещениям орбитального медицинского госпиталя, отражаясь от стен и шлюзов. Но услышали ее только те, кому по долгу службы было положено ложиться спать, не снимая слуховых модулей. Они проснулись и сонной вереницей поплелись на свои рабочие места. Ультразвуковые будильники могли означать только одно: прибыл челнок с новыми больными, и их без суматохи и лишнего шума нужно оперативно разместить в блоках госпиталя, и обновить базы данных, чтобы получить первичные сведения о больных.
Обычно на этом и заканчивалось, так как большинство госпитализированных оказывалось жертвами кислородного голодания, и им требовался лишь покой и воздух по составу напоминающий земной -- далее организм восстанавливался сам, и через несколько недель волонтер был готов к возобновлению работы на Красной Планете.
Были и тяжелые больные. По закону за каждым из таких больных закреплялась персональная сестра, ведь каждая жизнь, даже в многомиллионной стране была на счету. К счастью, среди "новоселов", которых в этот раз было больше, чем обычно, таких оказалось всего двое, и симптомы у них были одинаковые: сильнейшие головные боли, жар и периодические приступы бреда. Поэтому, было решено разместить их недалеко друг от друга и, немного отступив от закона, закрепить за обоими одну сестру -- Лену Павленскую. Она как раз только-только вернулась из отпуска с Земли, причем на несколько дней позже положенного, поэтому не согласиться на это она не могла -- нужно нагонять по количеству отработанных часов своих коллег. И вроде бы никто не был в обиде.
Несколько дней с момента прибытия новых бедолаг прошли относительно спокойно, без чрезвычайных происшествий. Многие из новичков стали быстро поправляться, залихватски заигрывать с медсестрами, но оставались и те, кто не показывал признаков улучшения состояния. Даже тяжелые больные не тревожили товарища Павленскую во время сна, вели себя вполне прилично. Конечно, изредка браслет на руке Лены слегка заметно вибрировал, и она тут же бежала справиться о том, что же на этот раз нужно больным? Обычно они просили воду, получали её в достаточном количестве и на этом успокаивались.
Но всему хорошему приходит конец, и сладкая жизнь Лены закончилась тогда, когда Лену подняли прямо посреди сна. Вибрация браслета по-подлому звонко отражалась в тишине, и даже если бы она хотела проигнорировать зов пациентов, это бы заметили соседи-коллеги, и тогда от начальства выволочки было бы не избежать. Но, по правде сказать, такого никогда с ней и не случалось.
Она накинула белый халат, неизменный атрибут человека из мира медицины, и по-кошачьи скользнула из своей комнаты в сторону блока больных. Через несколько секунд она была уже у коек своих подопечных.
- Леночка, могу я тебя попросить об одном одолжении? - прохрипел осипшим голосом тот, что был на несколько десятков лет старше.
- Конечно. Это моя основная задача. Что я могу для вас сделать? - с откуда-то взявшимся сочувствием прошептала Валентина заученную ещё в детстве фразу
- Только ты, Лен, не удивляйся. Это может показаться немного странно, но так нужно, понимаешь? Так надо. И нужно, в первую очередь, Союзу. Я сейчас буду говорить, а ты записывай, хорошо?
- Если вам что-то нужно я могу запомнить, это не трудно, говорите
- Нет, мне срочно нужно отправить одно важное письмо, я продиктую, что писать и кому, а ты отправишь, ладно? Не бойся, много времени не займет.
- Это не входит в мои обязанности, но раз уж вы меня подняли, попробую вам помочь. Диктуйте -- надменно, тоном директора проговорила она, выуживая из кармана халата небольшой прозрачный кусок пластика, который быстро распознал отпечатки пальцев хозяйки и включился, засветившись приятным светло-голубым светом. Это был Карманный Медицинский Помощник, в народе - КМП.
Больной прищурился, буркнул что-то вроде "спасибо, Ленок", отвернулся к стенке и захрапел.
Не то чтобы от неожиданности, а скорее от подобной наглости Лена чуть не выронила КМП на пол. Это надо так обнаглеть, чтобы разбудить посреди ночи сестру без надобности, попросить её о помощи, добиться согласия и захрапеть?
"Надо с утра будет написать на него рапорт, в их волонтерский отряд, пусть это неподобающее советскому человеку поведение оценят там, авось и на Землю депортируют со всеми вытекающими", - пронеслось в голове у нее. Но, справившись со злостью, и обидой, она по-военному развернулась на каблуках и быстрым шагом направилась к выходу из блока больных.
Но стоило ей открыть шлюз блока, как ее окрикнул слабый, осипший голос. Лена ничего не разобрала из того, что сказал голос, но вновь взбурлившая обида заставила её вернуться к койкам больных. Тот, что постарше так и храпел на боку, а младший больной, полусидя в кровати, отвернулся к иссиня-черному окну иллюминатора, и что-то бормотал себе под нос.
Лена позвала его в голос, не боясь разбудить спящего хама, но тот не откликнулся, и никак не отреагировал на её присутствие. Всё понятно - очередной приступ бреда. "Опять работать посреди ночи приходится, зато этот уж точно ничего не выкинет", - пробубнила Лена, давя возродившуюся злость и обиду у себя внутри.
Заготовленные комплексные инъекции томились в серебристом шкафчике, над койками больных. Открыв шкафчик своей биометрической картой, Лена извлекла оттуда инъектор. Через несколько секунд игла инъектора оказалась около шеи больного, но прежде чем тонкие сестринские пальцы успели привести механизм в действие, в запястье товарища Павленской вцепились ледяные, холодные пальцы больного, отстраняя инъектор от своей шеи. Лена проглотила крик, но мгновенно гримаса ужаса исказила её изящные черты лица.
Не успело сердце вернуться к нормальному ритму, как больной, без рывков, плавно, словно робот, повернулся к Лене и обратил на неё свой бесконечно пустой взгляд, не выражающий никаких эмоций. Такой пугающий взгляд Лена видела только у трупов, когда только ещё проходила практику в медицинском. Но этот был живой, он двигался, дышал, но иных признаков жизни, казалось, не вовсе подавал.
-Ч-что, ч-что вы сказали? - начиная приходить в себя, прошептала Лена.
-Пиши, пиши. Это важно. Важно для судьбы Союза. Больше не спрашивай - пиши
Голос больного подействовал удивительно успокаивающе, словно гипноз. Лена мгновенно пришла в себя, достала КМП из кармана, и приготовилась писать.
-Пожалуйста, диктуйте, - сказала сестра и не узнала свой голос, он тоже звучал немного осипшим.
-Записывай дословно, без вопросов. Марс - покинутая зона. Жизнь ушла. Нужно тепло. Нужен кислород. Попытки вернуть Марс - остановить. Противник идёт ближе к Солнцу. Отозвать волонтеров. Отозвать..., - больной закашлялся, но, прокашлявшись, продолжил, теперь глаза его наполнились болью, говорить ему было трудно, - Отозвать инженерные и медицинские части. Красная Планета остывает. Все. Большее не пиши, подпишись моим именем и своим, потом отправь это в Комитет по Освоению Марса, и опиши по-своему, медицинскими словечками все, что со мной происходило, дальше тебе поможет мой товарищ.
-Чем поможет?
-С чем не знаю, но помощь тебе понадобится, увидишь. А пока прости, мне нужно отдохнуть, уколи мне инъекцию и отправляйся к себе. Спасибо тебе за всё, - больной улыбнулся сквозь боль, кажется, даже подмигнул сестре, отвернулся к стенке и захрапел в унисон со своим соседом.
Лена была спокойна, но руки отчего-то тряслись. Предчувствия были ужасные. С дрожью в руках, непонятно зачем, она приставила инъектор в шее больного, и сделала ему комплексную инъекцию, а потом ноги сами понесли её в её блок, отдыхать и переваривать случившееся.
Утром Лену разбудили без помощи ультразвука и вибраций, а просто растолкали руками. Она хотела огрызнуться за подобную наглость и нарушение ее личного пространства, но заведующий её отделением, Гаврила Сергеевич, первым разразился криками.
- Павленская, вы что себе позволяете? Почему вы спите! Вы не знаете, что произошло?
Лена не понимала ровным счетом ничего. Она всегда была немного заторможена с утра, и ей требовалось много времени, чтобы разойтись, но в этот раз Гаврила Сергеевич словно окатил её из ледяного душа:
-Павленская! Ваш подопечный, больной волонтер Нестеренко скончался! Просыпайтесь, будем оформлять документы! Срочно! Это ж надо, всю статистику нам испортила... - удаляясь из блока безалаберной сестры Павленской, разговаривая уже сам с собой, бормотал Гаврила Сергеевич.
Лена быстро пришла в себя, собралась, и выпорхнула из своего блока. Остановившись на полдороги, она вспомнила, что нужно отправить послание и, достав светящийся голубизной КМП, отправила набранный ночью текст на адрес Комитета по освоению Марса.
Дальше последовала череда не совсем приятных событий. После оформления скончавшегося волонтера, несколько дней пролетело спокойно, будто ничего и не было. Но затем к орбитальному госпиталю пришвартовался челнок медицинской комиссии земли и провел полнейшую, доскональную проверку. После, составив несколько актов и выявив лишь незначительные нарушения, они собрались отправляться обратно на Землю. Но, прежде чем челнок комиссии взял курс на Землю, из земного комитета медицинских работников пришло сообщение с требованием выслать им товарища Елену Павленскую для проведения расследования, и разъяснений обстоятельств.
Скопировав себе медицинскую карту больного, сестра покорно подчинилась и вскоре предстала перед членами комитета - людьми в Союзе крайне уважаемыми, и оттого немного напыщенными и резкими. Как обычно и происходит на подобных собраниях, сперва на неё вылили много грязи, раскритиковав её безалаберность и неспособность поддерживать больных в жизнеспособном состоянии. Потом дали слово самой Лене, она пробовала защищаться, показывала историю состояний больного, доказывала правильность своих действий, но это ни к чему не привело. В результате, до выяснения обстоятельств, ей назначили область привязки - географическую зону, которую она не может покидать ни под каким предлогом. За нарушение границы этой зоны она могла лишиться всего, что имела: работы, имущества и чистого уголовного профайла.
Дни даже в такой достаточно свободной форме заключения тянулись как жевательная резинка. Да и область привязки ей назначили не лучшую: ни одного интеллигентного человека вокруг, не с кем было говорить. КМП тоже отобрали, а взамен выдали продукт прогресса времен её деда - планшетный компьютер с чудаковатым логотипом в виде надкушенного яблока. Он был очень большим, и не умел почти ничего. Поэтому Лена всё свое время просто читала книги - на это её компьютера хватало.
Но даже самая долгоиграющая жевательная резинка когда-то кончается, и спустя время, долгое по ощущениям Лены время, её вызвали в Комитет по Освоению Марса, и временно разрешили покинуть установленную область привязки. Хоть какое-то разнообразие.
В назначенный день Лена предстала перед Комиссией. У нее не было ничего, чтобы защищаться от нападок уважаемых членов комитета: медицинская карта осталась на отнятом КМП, свидетелей у неё не было. Было только отправленное письмо. Это была её последняя надежда на чудесное освобождение. За халатность в отношении волонтера ей могли грозить очень неприятные санкции. Волонтеры были на вес золота. И не удивительно: если бы у Лены были бесплатные рабочие, трудящиеся на опаснейших работах за идею, она бы тоже берегла их, как зеницу ока.
Три удара по графину с водой звонко разлетелись по полупустому залу заседаний - слушание по делу смерти волонтера началось, и глава комиссии, имени которого Лена не знала, выступил первым:
-Уважаемые товарищи, моё выступление будет коротким. Мы собрались здесь, чтобы обсудить недавно случившийся инцидент на орбитальном медицинском госпитале. После череды обстоятельств, трактуемых, как халатность медсестры, был найден мертвым волонтер Нестеренко А.М. Но не это главное. Сестрой Павленской, которая находится ныне в зале, было отправлено письмо, подписанное именами товарища Нестеренко и многоуважаемой медицинской сестры Павленской. Письмо, сразу скажем крайне странного содержания. У каждого из вас, в компьютерном помощнике есть копия - можете ознакомиться. Главная идея письма, записанного, видимо, со слов больного, состоит в том, что кампания по освоению Марса должна быть свернута. Так, товарищ Павленская?
-Я записывала со слов больного дословно, поэтому достоверно о содержании его мысли судить не могу. Но позволю себе с вами согласиться, что содержание этого послания именно такое, - серьезно и с чувством достоинства парировала Лена.
-Именно. Смерть больного, причем смерть странная - это единственное подтверждение того, что наша кампания на Марсе опасна. Но бесполезна ли она? Стоит ли нам её прекращать? Многое уже сделано, и человечество уже в нескольких шагах от освоения новой планеты. Вот так вот взять и перечеркнуть все усилия, основываясь только лишь на этом письме? Сказать гражданам, что их усилия были напрасны? Кто что думает по этому поводу?
Полупустой зал заседаний загудел, как рой шершней, когда все, кто в нем был, ввязались в нерегламентированный спор друг с другом о том, нужно ли принимать какие-то меры, и даже беспомощные удары по графину с водой тонули в этом гуле, оставаясь незамеченными. Спор с каждой секундой разгорался все сильнее, и, казалось, не будь члены комитета людьми столь грузными и неповоротливыми, он перерос бы в драку. Лена с ужасом наблюдала за тем, в какой суматохе рождается истина, и прочие решения комитета.
Гул господствовал уже несколько десятков минут. И ничто уже не могло его остановить, кроме чуда. И оно случилось. В дверном проеме появился высокий статный мужчина, облаченный в парадную форму космических волонтеров.
Гул стих в считанные секунды, и один из членов комитета, скрипящим голосом спросил:
-А вы кто такой, собственно будете, товарищ? Вы... Вы как здесь оказались?
Фигура незнакомца отвечала отчетливо и громко:
-Разрешите представиться. Волонтер кампании по освоению Марса, 742 кластера, Селиванов Григорий Маркович. Я прибыл в комитет без приглашения, прошу меня простить, важной с целью реабилитировать эту милейшую девушку в глазах общественности, и убедить членов уважаемого комитета в нецелесообразности дальнейшего продолжения кампании по освоению Марса. Прошу выделить мне немного времени на выступление.
Комитет был вновь готов загудеть, но председатель одернул их, громко постучав по графину.
-Прошу вас, товарищ, Селиванов, попробуйте внести ясность в это дело. Хватит ли Вам пяти минут? - с почтением проговорил председатель
-Благодарю, этого будет вполне достаточно. Я начну.
Лена узнала его. Фамилия ей показалась знакомой сразу, но форма и подобная выправка сбивала её с толку. Сейчас перед ней и другими членами заседания будет выступать тот самый хам, сосед того волонтера, из-за которого у Лены и начались все эти неприятности. Осознав все это, Лена обратила внимание на Селиванова, который уже давно начал свою речь:
- Таким образом, нам с Нестеренко было поручено продвигаться южнее, в следующий квадрат с целью разведки. Мы пошли не одни, но мы вышли на несколько часов ранее. Следом за нами вышло ещё две группы. Через несколько километров пути, наши навигационные модули дали сбой, и мы потеряли свои координаты. Было решено продолжать разведывательную операцию. Спустя 2-3 километра, по моей оценке, я стал задыхаться. Я подумал, что респиратор вышел из строя и попросил товарища заменить его. Но это не помогло. Я продолжал задыхаться. Мы испробовали все наши запасные респираторы, но, ни один не давал мне дышать нормально. Дальше рассказываю со слов товарища. Он оставил меня, активировав маяк экстренной помощи, а сам продолжил намеченный путь. По его словам, вскоре он увидел холм на горизонте. Приблизившись, он нашел там сооружение построенное землянами. Внутри он обнаружил носитель информации, и не преминул просмотреть содержимое. Там был журнал космических сил Соединенных Штатов Америки, описывающий деятельность их базы. Этот носитель при мне, я готов предоставить его вам для проверки достоверности. Скажу лишь, что он подтверждает письмо написанное сестрой Павленской, по словам Нестеренко. Далее Нестеренко вернулся на свою базу, но сразу попал в полевой госпиталь. У него обнаружилась высочайшая температура. После мы попали в орбитальный госпиталь. Дальнейшую историю вы знаете. Итогом моего выступления будет ходатайство о прекращении Марсианской компании. Советский Союз считал себя передовой страной, но оказалось, что он повторяет чужие ошибки. Судьба страны зависит от того, признаем ли мы свою ошибку достойно, или же продолжим работать на Марсе, зная, что ничего, кроме признания мы этим не добьемся. Принимая решение, помните, что впервые Союз умер как раз из-за того, что власть работала не на результат, а на показ. Второй смерти моей любимой страны. Я не допущу. На этом попрошу разрешить мне, и сестре Павленской удалиться. В принятии решения мы вам не сможем помочь. Надеюсь на вашу смелость и благоразумие.
После этих слов, поклонившись, Селиванов подошел к Павленской, взял её за руку и вывел из зала заседаний в полной тишине. Только стук каблуков отдавался эхом в ушах членов комитета...
Лена была поражена и крайне удивлена подобным поворотом событий. Она была уже спокойна за свою судьбу, и за судьбу Союза, ведь с таким убедительным оратором невозможно спорить! Но всё же, её мучил один вопрос, который мог привнести немного ясности и умиротворения в ту череду событий, невольной участницей которых она стала.
-Товарищ Селиванов, разрешите задать один вопрос? - с плохо скрываемым волнением спросила Лена.
-Всё что угодно, сестричка
-А почему вы тогда не продиктовали мне сообщение? Почему отвернулись и уснули? Я, между прочим, сочла это за хамство.
Селиванов снисходительно улыбнулся и, смеясь лишь самыми уголками, рта ответил:
-Ты меня прости, Ленок, но тогда мне просто очень хотелось спать...