Аннотация: Вертолётики - детское название семян ясеня или клёна.
"Вертолётик" планировал на подставленную ладонь. Перед самым "приземлением" неожиданно опрокинулся вниз семечком и ввинтился в кожу, как бор-машинка в зуб.
Я вскрикнул, запоздало отдёргивая руку. От резкого движения "вертолётик" выпрыгнул, полетел дальше, радостно вращаясь и пофыркивая. Я зашипел, зажимая ранку ладонью. Проверил - на самом деле шла кровь. Да что там шла! Текла рекой из "кратера", вспухшего поперёк линии жизни. С детства не люблю вкус крови - гадкий, с привкусом соли и железа. Начнёшь дезинфицировать ранку - и сразу тошнить тянет. Особенно, когда так хлещет.
Тьфу!
- Гражданин! - рявкнули за спиной. - С вами всё в порядке?!
Я подпрыгнул. Резко развернулся. Высокий, худощавый парень, похожий на фонарный столб в униформе, раздражённо рассматривал меня. Наверное, размышлял, что я мог забыть в Любужском лесопарке на окраине города, в семь часов утра, да ещё в субботу. Что он сам там делал - было понятно: маньяка ловил. Четыре человека пропали за неделю, не удивительно, что всех на уши поставили.
- Лейтенант Степанов, - представился милиционер и подозрительно спросил. - Что у вас с рукой?
- Да тут... - я решил, что если отвечу правду, то сразу окажусь в "обезьяннике": милиция даже в НЛО не верит, а тут - атакующие "вертолётики"! Лейтенант бы явно подумал, что пытаюсь запутать следствие и скрыть следы. Следы чего? Вот этот вопрос и стали бы выяснять в отделении. - Поцарапался.
- Ваши документы.
Я вспотел, лихорадочно придумывая, как отмазываться. В принципе, вряд ли мне грозило что-то страшное, но... Взгляд милиционера с каждой секундой становился тяжелее. Я сунул левую руку в нагрудный карман кожанки, готовясь заводить шарманку про свою добропорядочность и забывчивость - и неожиданно наткнулся на удостоверение. Уверенно улыбаясь, протянул стражу порядка пластиковый прямоугольник. Кровь потекла по мизинцу, пришлось опять присасываться к ладони.
Тьфу, гадость!
- "Земля и люди", - хмуро прочитал лейтенант. - Журналист?
- Угу.
- Если хотите узнать про маньяка - обратитесь в УВД, - сурово отчитал милиционер, возвращая корочки. - Нечего здесь посторонним шляться.
Ответить я не успел - с треском ломая кусты, на дорожку выскочил пожилой мужичок. Невысокий, седой, в очках образца семидесятых - с толстыми стеклами и широкой оправой. Мужичок одёрнул заношенную ветровку, перевёл дух, и скуксился под взглядом лейтенанта, комкая в руках тряпичную сетку.
- Ваши документы!
Мужичок покорно достал паспорт. Я удивлённо посмотрел на очкарика - он что, постоянно с собой паспорт таскает?
- Вы что, всегда его с собой носите? - хлопнул глазами милиционер.
- Ну... да. А что? - нервно спросил мужичок. Попробовал вызывающие выпятить грудь. - Вы же сами, чуть что - документы требуете!
- Что вы здесь делаете?
- Гуляю. Имею право гулять, где хочу!
- А в кустах что делали?
Я не сдержался. Хохотнул.
- Отвечайте! - потребовал лейтенант, цыкнув на меня взглядом.
- Еще раз увижу - закрою на пятнадцать суток, - зло повернулся ко мне. - И тебя тоже, чтоб не мешался под ногами.
- Спасибо, - промямлил мужичок. Тронул меня за рукав. - Пойдёмте, молодой человек.
Я кивнул на прощание лейтенанту. Пошёл по аллее рядом с очкариком. Справа, за стеной кустов, начинался вполне настоящий лес, для приличия именуемый лесопарком. Слева, метров через двадцать, по трассе бегали машины. Было прохладно, особенно в тени аллеи. Я плотнее запахнул кожанку, проверил ладонь - кровь уже почти не текла.
- "Вертолётик" укусил? - поинтересовался мужичок.
- Он что, ваш, что ли? - обиделся я, решив, что единственным способом догадаться, кто меня мог поцарапать, было самому сделать такую "штуку".
- Может быть, его назовут моим именем, - усмехнулся очкарик. Подмигнул. - Если хотите, могу показать дерево, с которого они облетают. Только там сейчас опасно.
Я представил рой атакующих "вертолётиков". Хмыкнул. Посмотрел на руку - и раздумал отвечать что-нибудь ироничное.
- Мутации, - пояснил мужичок. - Деревья приспосабливаются к городской среде. Эти развили способность ускоряться перед падением. Знаете, в лесах и лесопарках, куда часто ездят отдыхать, от постоянного хождения верхний слой почвы уплотняется настолько, что становится сравним с асфальтом. Думаю, они скоро и асфальт пробивать научатся.
Я не поверил. Промолчал, разглядывая ранку. Кровь остановилась, но я зачем-то подвигал большим пальцем - и снова пришлось прижимать к губам солоноватую гадость.
- Но это не основная мутация, - покосился на меня очкарик. - Они теперь прорастать умеют из всего, куда впрыснут семечки после столкновения. Деревья-паразиты, вроде ос-наездниц.
- Чего? - я остановился.
- А вы не слышали? Странные болезни, когда у человека появляется вялость и слабость, а потом из всего тела начинают пробиваться ростки? Недавно в газете писали.
- Бред! - бросил я и зашагал к остановке.
Аллея и лесопарк закончились, мы вернулись в город с обшарпанными "хрущёвками", старыми дорогами со щербатым асфальтом и табуном троллейбусов на отдыхе. Круг конечной остановки окружали деревья, отчего троллейбусы казались мустангами, пасущимися на полянке. Некоторых отвязали от проводов, один негромко ржал двигателем, собираясь ехать.
- Я их уже три года изучаю, - вздохнул мужичок, догнав меня возле скамейки, свежеокрашенной в ядовито-зеленый цвет. Снял очки, протер стёкла полой куртки. - Вы можете мне не верить, но когда начнутся симптомы, будет уже поздно. Я могу дать вам отвар, который убьёт семечки. Сам регулярно пью, как видите, здоров.
В последнем я крепко сомневался.
- Я тут недалеко живу, на Димитрова. Ехать десять минут. Зайдёте, выпьете стакан и идите, куда вам надо...
Троллейбус громко чихнул, шмыгнул мотором и потянулся к остановке.
- Единственное, что вы сейчас можете заметить, это вся ладонь будет чесаться, - очкарик бросил взгляд на ранку. - Это семечки подстраиваются под ваш обмен веществ, вживляются в кровеносную систему.
Разумеется, в руке сразу же начался зуд. Я зашёл в последнюю дверь, раздражённо плюхнулся на сиденье и уставился в окно, демонстративно не слушая сумасшедшего очкарика. Сонный кондуктор, полноватый дядечка с копной рыжих волос, немного напоминающий Страшилу из "Волшебника изумрудного города", шумно вздохнул и подкатился к нам через пустой салон.
- С вами всё в порядке? - спросил "страшила", меняя деньги на билет. - Помощь не надо?
- Нет, - буркнул я.
Ладонь чесалась всё сильнее. Было ясно, что это обычная реакция на порез, и в большей степени психологическое явление: начнёшь прислушиваться к пальцу - он и заболит, никуда не денется. Шансов, что это в самом деле чудо-семечки разбредаются по организму, было не больше одного на... ну, на тысячу, например. Я представил, как появляется прыщик, чешется, набухает, а потом из него появляется травка... И так по всему телу! Вздрогнул. В конце концов, чем я рисковал, заходя к пожилому мужчине?! Не девица же! А на Чикатилу он совсем не был похож.
- Извините, - пробормотал я, не зная, как попросить отвар.
- Передумали? - обрадовался очкарик. - Идёмте! Как раз пора выходить.
Направо улица спускалась к мосту. Вдали, на том берегу, поднимался холм, облепленный домиками микрорайона "Юбилейный". Мужичок потащил меня через дорогу налево, нырнул по какому-то переулку вниз, свернул, еще раз повернул и привел во двор, окружённый тремя десятиэтажками. Возле въезда во двор прямо из асфальта росло дерево - молодое, с листьями.
- Думаете, это ЖЭК виноват? - спросил очкарик, заметив, на что я смотрю. - В прошлом году ещё не было, осенью ремонтировали дорогу. Оно пробилось из-под асфальта. Знаете как? Видите вон тот тополь? Правда, похож?
- Ну... - я растерялся. В моём представлении все деревья были похожи друг на друга, а растения одной породы и вовсе являлись близнецами.
- Деревья научились размножаться грибницей. Корень тянется в сторону под землёй, из него на должном расстоянии начинает расти новый экземпляр. А асфальт - он только кажется крепким, его даже трава легко взламывает. Знаете, насасывает воду, разбухает, а стенки у нее прочные, так что сама не лопается, давит вверх - давление до сотен килопаскалей доходит - и пробивается. А всходы деревьев ещё мощнее, особенно тополя. Им под асфальт попасть сложнее, чем прорасти. Запомните мои слова, теперь, как научились грибницей размножаться, они нам скоро все дороги перепортят! Заходите.
Лифт с тусклой лампочкой, поскрипывая, как виселица на ветру, поднялся на восьмой этаж. Мужичок проворно открыл дверь в квартиру, пропустил меня вперёд.
Обычная однокомнатка. Старая мебель, обои советских времён, но не ободранные - наверное, домашних животных не держали. Очкарик подтолкнул мне под ноги древние разбитые тапки, на удивление уютные. Сам переобулся в шлёпки и ушёл на кухню греметь посудой. Я успел пригладить волосы перед зеркалом и повесить кожанку рядом с ветровкой хозяина, когда он вернулся со стаканом, наполненным чем-то мутным.
- Происходит революция в растительном царстве, - сообщил мужичок. - Пейте.
Я принюхался.
- А может, лучше водки тяпнуть? - нерешительно спросил я. - От спирта любая зараза дохнет.
- Хотите - рискните, - пожал плечами очкарик. - Только не сказал бы, что травиться алкоголем - хорошая идея. Проходите в комнату, покажу вам свою коллекцию новых видов. Небольшая, но я ведь не ботаник. Так, на досуге интересуюсь...
В серванте стояла посуда, на книжных полках - Уэллс, Большая Советская, ещё какие-то энциклопедии и справочники. Мужичок, шаркая шлёпками, открыл выдвижной ящик, протянул мне коробок.
- Очень любопытный жёлудь, - прокомментировал ботаник-любитель.
Я одним махом проглотил отвар, поставил стакан на столик и заглянул в коробок. Жёлудь казался покрытым мелким пухом. Мужичок взял с карниза горшок с кактусом, приставил к краю стола.
- Кладите его, - предложил ботаник.
Жёлудь секунду лежал неподвижно, потом зашевелился, повернулся шляпкой в сторону кактуса и перебирая пушинками резво пополз к краю стола. Очкарик ловко поймал его и засунул обратно в коробок.
- Как я понимаю, это приспособление, чтобы семена не погибали, если упадут на асфальт, - сказал мужичок. - Хотя, может быть, они вообще ищут более благоприятные места для роста. Честно говоря, не проверял - очень уж они быстро убегают и зарываются, а единственным экземпляром не хочется рисковать.
Я посмотрел на стакан, прикидывая, не мог ли так быстро сработать какой-нибудь наркотик. Вряд ли.
- Покажите ещё раз, - попросил я.
- Новое слово в размножении деревьев, а? - мужичок поставил горшок с кактусом с другой стороны. Положил жёлудь шляпкой от кактуса. Фокус повторился. - Не пассивно падать, где придётся, а самому отыскивать место под солнцем. Но это ещё не всё.
Мужичок вернулся к серванту, а я, не думая, что делаю, сунул коробок с жёлудем в карман джинс.
- Вот то, что сотрёт нас с лица земли! - провозгласил очкарик, выставляя передо мной в ряд склянки с заспиртованными цветками. - Это один вид. Но четыре рода. Понимаете?
- Неа.
- У всего живого сейчас только два рода, - пояснил мужичок, глаза за стёклами очков разгорелись. - После мейоза, то есть деления половых клеток, у нас в каждой половой клетке получается по хромосоме. У этих цветков хромосомы делятся еще по перетяжке, пополам, грубо говоря. У них после мейоза получается четыре половые клетки, в каждой по полхромосомы до перетяжки.
- И что?
- Это же очевидно! Скорость мутаций возрастает в разы! Они на порядок лучше умеют приспосабливаться к новым условиям. К тому же они решили проблему с опылителями!
- А что, есть какие-то проблемы?
- Конечно! В городах не хватает насекомых. Этим цветам они не нужны, они взрываются!
- Как бешенные огурцы, - кивнул я. Очень меня поразил в своё время их способ размножения.
- Мощнее! В разы эффективнее! Я видел! Поднимается целая туча и разносится ветром. Никогда не обращали внимания?
Память услужливо притащила картинку: налетает порыв ветра, и я, ругаясь и отплёвываясь, пожелтевшими от пыльцы руками чищу одежду от налёта. Память или воображение, попытался сообразить я. Мужичок, не дождавшись ответа, продолжил.
- К тому же у них в каждом растении образуется одна женская клетка и три мужских! Каждое растение оставляет потомство! И ещё! У них нету запрета на межвидовое скрещивание! Каждый кусочек хромосомы несет свою информацию, они могут сочетаться в любых комбинациях. Представляете, дерево, на котором растут розы?!
- Ого! - я прикинул перспективы. Мичурин, горько плача, курил в сторонке, жадно затягивался и обиженно топтал цветы-мутанты.
- Ага! Они захватят мир, и нам придётся уступить им место.
- Цветам?!
- Вы не понимаете! Перестроится вся система флоры и фауны! Старые виды вымрут, как динозавры.
- Динозавры вымерли из-за метеорита! - возмутился я.
- Бред! - рявкнул ботаник. - Любой учёный вам это скажет! Это всего лишь раскрученная, простая для понимания и очень зрелищная байка! Сказочка! Вся экосистема изменилась с появлением покрытосеменных! Динозавры не сумели приспособиться! А у нас задача будет посложнее. Вымрем, говорю вам!
- Но эволюция должна идти миллионы лет! - не согласился я. Подумал. - Это всё из-за Чернобыля?
- Нет! - резко помотал головой мужичок. Поправил на носу очки, замахал руками. - Это устаревшая теория! Эволюция идет скачками! Миллионы лет ничего не происходит - потом ррраз! Появляется новая ниша, грубо говоря, ставится задача освоения нового пространства или способа жизни - и в течение очень короткого отрезка времени возникают сотни, тысячи, миллионы новых видов! Большинство вымирает, оставшиеся строят новую систему. Так рыбы вышли на сушу! Динозавры поднялись в воздух! Обезьяны стали человеком!
Ботаник тяжело вздохнул. Снял очки, протёр стёкла.
- Не думаю, что Чернобыль виноват, - тихо добавил мужичок. - Разве что как побочный фактор. Мы изменили среду обитания. Вырубили леса. Создали новый биом - город, вот они и начали "урбанизацию".
- Новый бином? - попытался поправить я.
- Экосистему. Знаете, учёные говорят про "тривиализацию" флоры и фауны. В любом городе мира встречаются те же виды птиц, те же виды растений, с очень небольшими отличиями. Условия в городах схожи. Мало света. Влажность в городе намного ниже, чем надо, а вода не может попасть к корням через асфальт. Почва под асфальтом летом перегревается, зимой промерзает. К тому же какая там почва? Субстрат! В итоге получается нечто, напоминающее скалистую пустыню. Деревья голодают. А знаете, какой самый простой способ добывать пропитание в городе? Мы.
- В каком смысле? - в голове зашумело - наверное, от переизбытка впечатлений.
- Людей в городе очень много. Каждый весит несколько десятков килограмм очень питательного мяса. Что я, по-вашему, делал в лесопарке?
- Вы же сказали, - смутился я.
- Да меня там уже несколько раз останавливали, - отмахнулся ботаник. - Приходится врать. Кто мне поверит, если я скажу, что слежу за деревом-каннибалом?
- То есть вы хотите сказать, что никакого маньяка нет? - осенило меня.
- Нету. Но мне нужны доказательства. Я думаю, дерево отслеживает колебания почвы и атакует, только когда жертва рядом одна. Скорее всего, сначала парализует каким-то образом, а потом утаскивает в крону. Но один я не могу быть и наживкой и фотографировать, что происходит.
- Давайте я вам помогу? - вызвался я.
- Вы не знаете, что именно надо снимать.
- Тогда я буду "наживкой".
- Это опасно. Но... может быть в этот раз... Давайте попробуем.
Я был возбуждён предстоящей охотой на каннибала и пропустил "в этот раз" мимо ушей.
- Берите топор, - распорядился очкарик. - Если будет хоть малейшая опасность - рубите, не думайте про науку. Оружия у меня, к сожалению, больше нет, возьму лопату - хоть что-то. На троллейбусе не поедем, согласны? Тем более сейчас, когда там полно милиции. Я знаю одну тропку, дойдём за полчаса, и прямиком к этому мутанту.
Я спрятал топор под мышкой, закрыл кожанкой и сразу почувствовал себя Раскольниковым, только процентщица была не милой старушкой, а маньячкой, сгрызающей кредиторов от тапочек до макушки. Мужичок сунул лопату в свою тряпичную сетку, повесил на шею раритетный "Зенит" с огромным объективом.
Воровато оглядываясь, ботаник проскользнул из квартиры в лифт. Я хотел было разбить лампочку, для пущей секретности, но вовремя сообразил, что в лифте нас всё равно никто не увидит. Очкарик быстро осмотрел двор, попросил задержаться, пока пройдут люди - не спалось же кому-то. Мужичок сделал отмашку и я, зачем-то пригибаясь, метнулся вслед за ним мимо торчащего из асфальта тополя, перемахнул дорогу и сиганул в лесок.
Ботаник быстро шагал впереди.
- А как вас зовут? - вдруг сообразил я.
- Женя, - коротко бросил мужичок.
Мы партизанами перебежали через железнодорожные пути, прошли вдоль забора вокруг гаражных массивов, и углубились в лес. Сосны желтели на утреннем солнце, поднимая зелёные шапки к небу - в детстве я всегда именно так представлял себе эвкалипты. Я вертел головой, пытаясь отыскать новые виды.
Ага, как же!
Если б я хоть старые умел различать. Разве что берёзы - у них ствол белый в чёрную крапинку, как у далматинца. Весной еще каштаны - по "свечкам", но весна давно прошла.
- Дядь Жень, а тут какие-нибудь мутанты есть?
- Должны быть, - буркнул ботаник.
Я вдыхал свежий лесной запах. Думал, что все неприятности на работе - мелочи. Ну, подумаешь, гоняют все молодого работника, но ведь устроился на место сразу после выпуска. Ну, не дают интересных тем, а в статьях не разрешают "растекаться мыслью по древу, образом по статье" - мол, писать надо просто и понятно, без выпендрёжа. Да, денег пока что не хватает, приходится у родителей одалживать и жить на каше с хлебом - зато отдельно, пусть и в съемной квартире. А если ещё напишу про "маньяка", может, заметят. И оценят. Не зря попёрся ни свет ни заря на окраину. Кто рано встаёт - тому...
- Пришли, - сказал дядя Женя. Показал пальцем. - Вон тот куст видишь? Оно и есть.
Я присмотрелся - куст, как куст, ну, может, был чуть побольше остальных. Или казался таким. Я нащупал за пазухой топор. От напряжения ноги стали ватными. Сделал несколько шагов к кусту - и вдруг закружилась голова, трава ушла из-под ног. Я тяжело грохнулся на бок, запаниковал, испугавшись, что дерево успело "достать" меня. Попытался повернуть голову к дяде Жене, попросить помочь - и увидел, что его скрутила милиция. Два человека заломили руки, третий обыскивал потрёпанную ветровку, четвёртый звал эксперта и фотографа, двумя пальцами откладывая в сторону лопату, почему-то уже без сетки...
Высокий милиционер, похожий на фонарный столб в фуражке, подбежал ко мне, присел на корточки, заглянул в лицо. Отшатнулся, несколько раз хлестнул по щекам.
- Эй, вы меня слышите?! Понимаете?
- Это не он, - слова давались с трудом.
- Что - не он? Эй, парень, не спи!
- Убийца, - я собрался с силами, показал на куст-мутант. - Дерево... Это.
- Эй! - милиционер обернулся к товарищам, а я отключился.
Проснулся я на закате, в незнакомой комнате.
Судя по бледно-зелёным стенам, пяти застеленным койкам, и мужику в белом халате, сидящем рядом на стуле, это была больница. Доктор казался совсем молодым, студентом, с круглым, как у кошки лицом, на котором гордостью горели глаза.
С другой стороны кровати сидел смутно знакомый милиционер, похожий на столб.
- Лейтенант Степанов, - представился "столб". - Как вы себя чувствуете?
- Голова болит, - признался я.
- Вы давно знаете Поспелкина?
- Кого?
Лейтенант смущенно почесал кончик носа.
- Ну... Такого, седого, в очках.
- Дядю Женю? А что?
- Отвечайте!
- Он еще в себя не пришёл! - вмешался доктор. - Будете давить - выгоню.
- Он не маньяк, - сказал я. - Вы дерево осмотрели?
- Да, спасибо за содействие.
- Так вы поняли? - я сел, закружилась голова, опёрся на подушку.
- Конечно, - довольно улыбнулся Степанов. - Нашли тела всех пропавших и ещё одно. Теперь Поспелкин не отвертится. Только если экспертиза признает сумасшедшим, тогда запрут в дурку.
- Подождите! - попросил я. - Но он не виноват. Это дерево. Где вы их нашли?!
Лейтенант вопросительно посмотрел на доктора.
- Последствия отравления, - предположил врач. - Он ещё не совсем пришёл в себя.
- Так вы давно знакомы с Поспелкиным? - посуровел милиционер. - Откуда вы знаете его версию?
Я открыл рот, чтобы заявить "вас это не касается", но вовремя сообразил, что так, пожалуй, припишут в сообщники. Топор-то у меня под мышкой был. А из доказательств - только дерево, и то, если сохранилось. Голова слишком сильно болела и не достаточно четко соображала, чтоб придумывать какую-то версию. Пришлось говорить правду.
- Утром познакомились. Вы ж сами видели.
- Я? - удивился Степанов. - А! Точно. Вы тогда тоже вдвоём были.
- Я его там первый раз увидел. Зашёл в гости. Он мне рассказал про дерево, предложил срубить. Мы пошли. Потом мне стало плохо - дерево, наверное, успело в меня какой-то яд впрыснуть, тут и вы подбежали.
- И вы вот так сразу поверили в этот бред?
- Скажите, он вам выпить или съесть ничего не давал? - поинтересовался доктор.
- Ну... Выпить. А что?!
- Он вас и отравил, - обрадовано кивнул врач. - К счастью, вас вовремя доставили в больницу - сделали промывание, сейчас опасности нет.
- Нет.
- Вы, наверное, испытывали возбуждение перед тем, как потерять сознание, - настойчиво продолжал доктор, видимо, восприняв мое отрицание возможности отравления, как согласие с тем, что мне ничего не грозит. - Мозг начал отключаться раньше, перестал критически воспринимать окружающее. Вы могли легко воспринимать чужие идеи. Поэтому и поверили всему, что он наговорил. Он бы мог вас позвать с крыши летать - вы б пошли. Мог быть выброс адреналина перед обмороком?
- Был, - я отказывался верить. Могли они меня обманывать? В принципе, да. Только зачем? Ведь если дядя Женя - не маньяк, какая польза засаживать его за решётку? Будут же новые жертвы. Хотя, если убивало дерево, тогда логично искать "козла отпущения". Обвинить и посадить дерево - невозможно, а виновный должен быть найден.
И наказан.
- Хорошо, - сказал я, и доктор, продолжавший взахлёб рассказывать про реакцию чего-то с адреналином, обиженно замолк. Похоже, в этот раз я сказал невпопад. - Где вы нашли тела?
- Здесь вопросы задаю я, - отрезал Степанов. - Вы уверены, что не были знакомы с ним раньше?
- Да, - я съёжился. Если меня посадят - никому ничего не докажу. Да и просто страшно, если назовут сообщником. Как потом доказать, что не верблюд? Отсутствие горба ещё ни о чем не говорит, наоборот, подозрительно: верблюд и без горба!
- Хватит, - решил доктор. - Я его с того света вытаскивал не ради вас. Завтра продолжите. А еще лучше - в понедельник.
- Хорошо, - неожиданно обрадовался лейтенант. Посмотрел на наручные часы, большие, цвета хаки, командирские, и обрадовался ещё больше. - Только подписку о невыезде возьму.
- Он не в том состоянии, - проворчал доктор.
- Ладно, - кивнул милиционер. - Чтоб в понедельник был, как штык! Октябрьское РОВД, одиннадцатый кабинет. Спросишь меня - скажут. Повестку на месте дам. Попробуешь сбежать - все равно на границе поймают.
Я почему-то решил, что он мне сейчас даст визитку. Вместо этого Степанов пожал руку доктору, потом мне, и радостно выскочил из палаты.
- Не волнуйтесь, - попросил врач. Улыбнулся. - Вы только свидетель. Если не хотите, можете ничего не рассказывать. Имеете право.
- Спасибо, - кивнул я.
Задумался над дилеммой: знаю, что человек не виноват, но если попробую доказать, сам же могу и пострадать. С другой стороны, если дядя Женя прав, и человечеству грозит вымирание, лучше начинать чесаться пораньше. Я машинально поскреб ладонь. Содрал корочку с линии жизни, потянул руку ко рту.
- Что это у вас? - моментально среагировал врач. Перехватил за запястье, притянул к себе. - Чем это вы расковыряли?
- Так. Поцарапал.
- Где?
- Да так.
- Не тяните в рот всякую гадость, - строго приказал доктор, отпуская запястье. Выглянул в коридор. - Лен! Принеси, пожалуйста, бинт и йод!
Медсестра оказалась пожилой женщиной с лицом работницы столовой. Лена неодобрительно зыркнула на улыбнувшегося до ушей доктора. Врач кивком указала на меня, я стыдливо отдернул руку от губ. Медсестра скептически осмотрела ладонь, ватным тампоном потыкала вокруг ранки, почему-то не сунув йод в сам "кратер", быстро и надёжно перебинтовала.
- Шли бы уже, - посоветовала женщина. - Пустите родителей, и идите.
- Каких родителей? - не понял я.
- Заходите, - доктор распахнул дверь.
В палату вбежала мама. Следом на пороге появился папа, посмотрел на меня и остановился, не зная, куда девать толстый пакет. В белых халатах родители выглядели как-то странно. Хотя, может, просто я никогда не видел их такими испуганными. Мама остановилась возле кровати, жалобно взяла меня за левую руку, отшатнулась, увидев бинт на правой.
- Это царапина, - поспешила успокоить медсестра. - Ничего страшного, только чтоб не расчёсывал. Вы же их знаете - так и норовят разодрать, если не запрещать.
- Всё в порядке, - подтвердил я. Стало стыдно, что о родителях не вспомнил.
- Завтра выпишем, если всё хорошо будет, - пообещал доктор. Перехватил испуганный мамин взгляд, поправился. - Конечно, выпишем. Приезжайте в девять, заберёте домой.
Мама кивнула, тревожно рассматривая меня. Медсестра обменялась взглядом с доктором, пошла к двери.
- Извините, ему апельсины можно? - зачем-то шепотом спросил папа.
- Можно, - кивнул врач. - Но лучше сегодня ничего не есть.
- Ясно, - вздохнул папа. Поставил пакет на койку возле закрывшейся за медсестрой двери, подошел ближе. Смущённый, даже жалкий.
- Решено, - тихо сказала мама. - Завтра переезжаешь к нам. Хватит, наигрался в самостоятельность.
- Мам? - я обиделся. Не маленький уже, чтоб за меня решать!
- Никаких "мам"! Тебя же одного оставить нельзя. Заедем, заберёшь вещи и отдашь ключи.
- Не отдам! - раздражённо бросил я.
- А кто тебя спрашивать будет? Жил бы дома - я б тебя не отпустила! Герой нашёлся! Маньяков ловить голыми руками!
- Он не маньяк!
- А кто?! Милиция лучше знает!
Зазвонил мобильник. "Шеф", преданно сообщил экран. Пожаловался, что заряда батарей осталось всего два деления - пора бы и покормить.
- Добрыдень, - сказал главред голосом Левитана, натренированным многолетним стажем диктора на радио. - Правду говорят, что ты маньяка заарканил, как Попов-Тринадцатый Наполеона?
- Чего? Какой Попов?
- "Эскадрон гусар летучих" не смотрел? - удивился шеф. - Эх, молодёжь! В общем, напишешь эксклюзивное интервью. Саша завтра скинет на почту вопросы, чтоб до вечера ответил.
- Завтра же воскресенье.
- Разленились! Вас бы в сороковой, на семидневную рабочую неделю, да за прогул четыре месяца тюрьмы! За опоздание...
- Столько же, - я перебил любимую присказку редактора. Когда услышал первый раз - не поверил, потом нашёл в интернете: был такой указ. Не узнал, сколько человек по нему осудили, но согласился с шефом, что такая мотивировка пострашнее известной байки про оленеводов Севера.
Хотя присказка - дурацкая.
- Не перебивай старших! - обиделся редактор. - В общем, чтоб завтра вечером статья была у меня. Пустим во вторник, потом продублируем с подробностями в субботу. Людям интересно почитать впечатление выжившей жертвы маньяка. И чтоб ни одному конкуренту не смел давать материал, понял? Ладно. Как сам? Отгул на понедельник дать, чтоб отошёл или лучше на работу, чтоб не думать?
- Мне в милицию в понедельник.
- Ну, если надо, отдыхай, - разрешил шеф. - Тогда до вторника.
Мама враждебно посмотрела на мобильник. Громкость у меня стояла средняя, но голос шефа, наверное, было хорошо слышно.
- Хватит тебе там работать, - решила мама. - Завтра позвоню знакомым, пусть поищут место в школе.
- Я не хочу в школу! - возмутился я. - Я журналистику заканчивал, а не филфак! Там копейки платят!
- В газете ещё меньше! Зато спокойнее. И день нормированный.
- И вообще у тебя директор ненормальный, - добавила мама. - Сороковые годы какие-то...
- Он так шутит, - обиделся я. Ну, по-дурацки, конечно, но кто ей дал право критиковать моего начальника? Он - мой, какой ни есть! - Не буду я никуда переходить! Мне в газете нравится!
- Ты ж сам говорил, что нет, - напомнил папа.
- Да пусть покапризничает, - разрешила мама. - Завтра вернётся домой, в понедельник напишет заявление. До первого сентября еще две недели, успеем...
- Посмотрим, - буркнул я, твёрдо решив отстаивать свою независимость до последнего.
Прикинул, что будет, если родители перестанут помогать деньгами. Пришлось бы, наверное, комнату искать - комнаты снимать дешевле. И работу менять, чтоб со временем нормально жить начать... Дороговато стоила свобода!
Заглянул врач.
- Пожалуйста, не мешайте больному отдыхать, - попросил доктор. - Завтра заберёте домой, там наговоритесь.
- Да-да, - засуетилась мама. Чмокнула меня в лоб, погладила по голове и заторопилась к двери.
Врач остановил выходившего папу, сунул ему забытый пакет.
- А мне зачем?! - ощетинился доктор. - Вы думаете, меня подкармливать надо? Или медсестёр?
- Извините, - согласился папа. Забрал продукты, оглянулся на меня, попрощался и выскользнул вслед за мамой в коридор.
- Извините! - крикнул я врачу. Доктор понял, закрыл дверь и подошёл к кровати. - А можете меня выписать завтра пораньше? Чтоб я с родителями не пересекался?
- Нет, - удивился врач. - Зачем?
- Ну... Понимаете...
- Не понимаю! Если вы - взрослый человек, сами разберётесь. А если сами разобраться не сможете, вы - ребёнок, и я сдам вас на руки взрослым. Вопросы есть?
- Вопросов нет, - обиделся я.
Вечерело.
Синее небо постепенно становилось уныло серым. Я размышлял, что должен сделать. Прикидывал, смогу ли жить дальше, если умою руки и позволю осудить дядю Женю. Боялся, что если начну бороться с милицией, то попаду в соседнюю камеру - а уж в тюрьме точно не выживу. Наконец, придумал сначала попытаться расследовать, а потом уже решать, и заснул.
Мобильник разбудил в семь утра. После такого героического усилия телефон разрядился окончательно и погас. Надежда позвонить родителям, чтоб успокоить, погасла вместе с ним. Несколько секунд я размышлял, что важнее: борьба за невиновность дяди Жени или спокойствие мамы с папой. Борьба перевесила - в конце концов, мне-то ничего не угрожало.
Настроение с утра позволяло верить в победу, только урчало в желудке, скучавшем без еды. Вода в душе оказалась слишком холодной, чтоб мыться - разве что облиться для закалки. Я потёр лицо, почесал начавшую отрастать щетину. Прополоскал рот, забыв про два проблемных зуба. Оба сразу же отозвались болью, пришлось успокаивать. Настроение не ухудшилось.
Медсестра на посту читала газету, я чуть наклонился проверить название - ну конечно, не "Земля и люди", кто бы сомневался. Сонными глазами женщина проследила, как я вышел и аккуратно закрыл за собой дверь.
Сбежал по ступенькам на три этажа вниз, вдохнул приятный прохладный воздух с утра - и пошел в центр.
В здании АТС, похожем на чудовищный однотонно серый кубик Рубика высотой в восемь этажей, зашел в маленький продуктовый. Поколебавшись между булкой с молоком и шоколадными батончиками, решил шикануть. К тому же, батончики можно было грызть по дороге на остановку и в маршрутке.
Водитель "единицы", похожий на крысу с усиками, зло покосился на мой надкушенный снэк, раздраженно отсчитал сдачу. Сунул вместе с билетом так, как будто я его сыр съел.
Пассажиров почти не было - я устроился на последнем одинарном, доедая завтрак и разглядывая просыпающийся город. Пришла совесть, села на соседнее сиденье через проход и стала смотреть на меня грустными укоризненными глазами, как кошка, которой не дали её любимую рыбу. Родителей было жалко - волноваться будут, но, в конце концов, не надо было на меня давить, тогда и не пришлось бы сбегать, как школьнику с уроков. Да и всегда так: приходиться выбирать, кому будет хуже - не бывает так, чтоб всем было хорошо! Отражение совести в стекле понимающе кивало, но выражение её глаз не менялось.
Двор дяди Жени нашёлся легко - по торчащему из асфальта дереву-мутанту. С подъездом я некоторое время колебался: все похожие, все закрыты одинаковыми серыми дверями домофонов. Выбрал, потоптался возле входа, ожидая "попутного прохожего". Поднялся на восьмой этаж - по лестнице, чтоб не застрять в лифте. Узнал дверь, нажал звонок - для очистки совести: я был уверен, что в квартире никого нет. Собирался как-нибудь вскрыть замок, забрать материалы дяди Жени по мутациям флоры, отнести специалисту вместе с остатками мутанта, и доказать, что настоящий убийца - дерево.
За дверью неожиданно зашаркали шаги.
- Кто? - спросил заспанный женский голос.
- Доброе утро, - выпалил я, лихорадочно соображая, что говорить дальше. - Извините, а можно взять конспекты и коллекцию дяди Жени? Он мне...
- Нельзя! Он в тюрьме, - отрезал женский голос и шаги зашаркали вглубь квартиры.
Я обиделся. Нажал на звонок ещё раз. Хозяйка не отреагировала.
- Послушайте! - крикнул я, надеясь, что услышат. Пожалел, что отказался "ставить голос" под руководством шефа - сейчас бы весь дом на уши поставил. - Дядя Женя не виноват! С его работами я могу это доказать! Я не знаю, кем он вам приходится, я ничего не прошу! Только отдайте мне коллекцию! И книги, или что он там писал!
В квартире было тихо. Я постучал - сначала пальцами, потом кулаком. Покричал ещё. Несколько раз крепко врезал по двери. Начал пинать. Орать, чтоб открыли и отдали мне доказательства невиновности.
- Отставить! - рявкнули за спиной. Я подпрыгнул. Резко развернулся. Лейтенант Степанов, в штатском, раздраженно рассматривал меня. - Ваши доку... Тьфу! Опять ты?!
- Я, - сник я.
- В отделение! - гаркнул Степанов. - Шагом марш!
- Я только... - начал я.
- Пошёл!
Лифт, поскрипывая, ехал вниз.
- Я только хотел посмотреть материалы дяди Жени, - быстро сказал я. - Может, по ним можно доказать...
Лейтенант матюгнулся. Тяжело вздохнул.
- Они в милиции, - сказал Степанов. - Без тебя разберутся. На выход.