Вдруг раздался ужасающий рёв, от которого задрожала земля и заболели уши. Падая на пол, я заметил громадный метеорит, пронесшийся прямо над моим домом, наверное, всего километрах трёх от земли. Рёв затих вдали, оставив меня в мире без звуков, вжимающегося в балкон, старающегося слиться с его поверхностью.
К позорному столбу, у которого по традиции сжигали ведьм и ведьмаков, был прикован Юрка - два дня назад он не поклонился старшине райсовета, и с тех пор кормил мух, голодал, плавился на солнце и просил милости у всех: старшины сельсовета, участкового, священника, даже старосты. Но приговорили его к неделе, с водопоем два раза в день. Впрочем, поить его периодически забывали.
Может быть, это и к лучшему. Сейчас делают гораздо более надежные пистолеты. Это во времена Гумилева и Булгакова можно было стреляться по несколько раз, и остаться в живых - из-за осечек, из-за того, что пули рикошетили от ребер или чересчур крепкого виска.
Прогудел дверной звонок, резанув по нервам. Я вздрогнул, чуть не свалившись с табуретки. Поколебавшись между тем, чтобы аккуратно слезть с нее или все-таки спрыгнуть, я со вздохом снял душевно намыленную веревочную петлю и потопал к двери. На пороге стоял высокий мужик, завернутый в простыню.
- Он говорит, - переводил за инкой Хуан. – Что ничего не знает про Господа. Но он знает, что когда погибло Царство Севера, два года не было лета, пока инки не увеличили количество жертв солнцу.
Несколько секунд судья думал в тишине, поблескивая металлическим лбом. Журналисты готовились сделать исторические фотографии. Зрители готовились устроить овации или освистывание – в зависимости от приговора. Милиционеры равнодушно стояли, всегда готовые привести приговор в исполнение. Я ждал. Ждал уже без волнения, с тупым любопытством стороннего наблюдателя. Судили меня.
Скоро должен подъехать автобус. Старый, с давно выбитыми стеклами, забрызганный бурой засохшей кровью поверх облезшей желтой краски, переполненный трусами, бегущими несколько остановок, чтобы влезть внутрь без драки. Драться все равно придется, но отбиваться легче: ты сверху - они снизу, вас - команда, они - каждый сам за себя.
Интересно, какого ответа она ждет? Конечно, разбудила! Падаю на подушку, чтобы так и ответить, и вижу фотографию Димки над компьютером. Начинаю думать. Не тот Маша человек, чтобы поднимать без дела человека ни свет ни заря в выходной.
В первую секунду после того, как железо ударило вместо шляпки по пальцам, я собирался закричать. Во вторую понял, что мне не больно. В следующую минуту я туго соображал, как же это так. Потом осторожно забил треклятую железяку и тихо вернулся в свою комнату.
Я тоже верил в тайны мира, в достижение Свободы, в магию, в чудеса… Пока не решил, что все мы чокнутые, и не рассказал об этом родичам. Вчера. А сегодня уже был здесь. Один. Вздохнув, я отвернулся от окошка. На кровати сидел Степа. Нагваль. Вождь. Руководитель группы.
- Лаура – это всего-навсего удачная рифма и ассоциация к лавру, - равнодушно поясняет Женя. – Беатриче – плод воспаленного воображения Данте. Ромео – набитый дурак, а уж Тристана не было вовсе. Как и Ланцелота, к тому же Ланчелот – изрядная скотина, а Гвиневера… Стерва.
С помощью машины времени я мог бы изменить будущее в свою пользу, для этого я ее и делал. Но там уже все хорошо. Вероятно, образовалось кольцо времени, в котором я исправлял все, что можно, только не помню этого.
Старые потертые ножны. Потемневшая кожа. Слишком гладкая кость навершия. Рука в белой перчатке нежно гладит оружие, рукоять, так удобно ложащуюся в ладонь. Полоса стали чуть показывается между гардой и ножнами. Скоро все закончится.
- Ну? - протянул амбал, улыбаясь уголками губ. - Что, джинов не видел? - А? Я? Нет, не видел, - выдавил я. - Ну так смотри, - бородач крутнулся вокруг своей оси. - Договор будешь заключать?
А еще через год позвонила Аня. Сказала, что Федя ее бросил, что она любит Витька, что хочет его видеть постоянно. Всегда. Что ни к чему его, конечно, не принуждает, ведь не может же она просить бросить его жену и сына, что не хорошо ему бегать между ней и Беллой. Что вообще она зря позвонила. Что ей очень плохо, но она не жалуется. Что она, Аня, давно любила Витька. Что если он придет к ней, все будет хорошо. Но только если он придет насовсем. Хотя, этого, она, конечно, просить не имеет никакого права. Что рада была услышать Его голос. Что увидеть не надеется. Попрощалась.
Я вспоминаю. Мы сидели на этом же месте. Так же садилось солнце, так же шипели на углях шашлыки. А потом была вспышка. Нестерпимо, нереально яркая вспышка. Я сидел спиной. Глаза друзей вскипели и потекли по покрасневшим, потрескавшимся лицам, по чернеющим телам.
- О-па! – хлопнул себя по ляжкам тролль. От грохота удара Сокол вздрогнул, недовольно двинул ушами. – Я ентот мост сам стерегу от всяческой нечисти. Не извольте беспокоиться. Давеча одного вурдалаку поймал, так кости намял, что больше на десяток верст не сунется.
Эсаки внимательно рассматривал изображение. Интересно, что там можно разглядеть? Уровень развития цивилизации? А какие они бывают, уровни эти? Вероятность встречи цивилизации - меньше процента, тем более в первой экспедиции.
- Их нейтронные цепи настроены таким образом, что подобные мысли не могут возникнуть, - посмотрев на лицо Жозе, Джеймс добавил. - Проще говоря, это у них в генах. Они будут защищаться, но не нападать. Тем более, на людей. Мы для них - боги, даровавшие им жизнь. Они будут заботиться о нас, даже если это поставит под угрозу все их существование, даже об одном-единственном человеке.
- Разве я не прав? Я б тебе посоветовал перебить их всех, и развесить по всем деревням княжества, чтоб не повадно было. Но я же нелюдь. Мне наплевать на людей. Как, впрочем, и людям наплевать на нелюдей.
- Ну конечно, - хмыкнул Вадим. - Фирма веников не вяжет. Читаю: "Возьми сердце, растолки в порошок, смешай с маслом…" здесь не важно, заговоры, ритуалы… Ага, вот: "и дай съесть. Любовь до гроба" Ну и что здесь опасного?
Начало нового цикла деления Ян ждал уже неделю. Ждал со смирением, как и полагается монаху, исполняющему обязанности помощника настоятеля монастыря. С тем же смирением Ян явился к настоятелю, как только почувствовал эластичность ребер в груди и легкую отдышку.
- Туда – не стоит, - покачал головой Тристан. – Неужели ты думаешь, что та записка была просто отпиской? Что я просто наврал, чтобы сбежать поблагороднее? Изольда… Я ведь вправду болею. Я ведь вправду инвалид. Зачем тебе огрызок вместо человека? Да и огрызок-то долго не протянет.