Аннотация: - Я сдал доспехи в ломбард, - говорит человек у окна. - Сдал Россинанта на мясо.
Черные птицы слетают с луны,
Черные птицы - кошмарные сны.
Кружатся, кружатся в синюю ночь
Ищут повсюду мою дочь!
Сухощавый человек стоит у окна, смотрит на закат.
Толстяк сидит за столом, запивает вином жаркое, вытирает ладонью жирные губы. Золотые кольца на пальцах блестят в свете свечей. Камзол расшит золотом, заляпан грязью и жиром. Шпага стоит рядом, прислоненная к деревянному столу.
Человек у окна вертит бокал в тонких пальцах, вино плещется в стеклянных стенах, но ни капли не выскальзывает на поношенный добротный камзол со следами доспехов. Камзол - зеленый с серебром, с синей окантовкой.
- Все, - говорит человек у окна. Поворачивается к столу, присаживается на краешек подоконника.
Во дворе кричит певец.
Возьмите мое золото!
Возьмите мое золото!
Возьмите мое золото
И улетайте обратно!
Нам не нужно твое золото!
Нам не нужно твое золото!
Заржавело твое золото
И повсюду на нем пятна!
- Кому надо его золото? - невнятно говорит толстяк, пережевывая мясо. Жир течет по подбородку. Ладонь убирает струйку, трется о штаны. - И как золото может заржаветь?
- Я больше не поеду никуда, - говорит человек у окна.
Черные птицы из детских глаз
Выклюют черным клювом алмаз.
Алмаз унесут в черных когтях,
Оставив в глазах черный угольный страх!
- Если б у детей в глазах были алмазы! - хрюкает толстяк, громко отхлебывает вино. Взгляд останавливается, толстяк напрягается, идет громкая отрыжка. - Я б сам их оттуда вынимал.
- Хватит, - говорит человек у окна. - Если бы это было хотя бы бесполезно! За мной всегда летят черные птицы несчастий. Кому бы я не помогал, они стаей опускаются на него и все становится только хуже. Кому бы я не пытался помочь - я несу только горе, страх и боль. Я искал кружащихся чужих Птиц, мчался во весь опор, и сгонял стаю с бедняг. Но если задерживался чуть дольше, чем можно, налетали мои птицы - птицы из моей свиты, а это намного страшнее. И даже после моего отъезда свита продолжала клевать облагодетельствованных. Довольно долго, потом уже они догоняли меня. Иногда - если очень везло - забрав с собой птиц бедняги. Редко. Всех - никогда.
Возьмите мое царство!
Возьмите мое царство!!
Возьмите мое царство
И возьмите мою корону!!
Нам не нужно твое царство!
Нам не нужно твое царство!
Нам не нужно твое царство
И корона твоя из клена!
- Царство! - бурчит толстяк. - Какое у этого бродяги царство? Кому оно может быть надо?!
- Я не могу вспомнить никого, кому я помог. Только тех, у кого все налаживалось с моим уходом. Только тех.
Возьмите тогда глаза мои!
Возьмите тогда глаза мои!
Возьмите тогда глаза мои,
Чтоб они вас впредь не видали!!
Нам уже не нужны глаза твои!
Нам уже не нужны глаза твои!
Побывали уже в глазах твоих
И все, что нам нужно, взяли!
- Эдип нашелся, - ворчит толстяк. - Глаза его! Не нужны - так коли их к черрртовой матерри! Слышишь, музыкант?! Нож кинуть?!
- Я сдал доспехи в ломбард, - говорит человек у окна. - Сдал Россинанта на мясо. Теперь у меня ничего нет. Может, хоть теперь я не буду никому мешать. Уйду в монастырь. Стану отшельником.
- Подвинься, - просит толстяк, подходит к окну. Высовывается на улицу. - Эй, музыкант! Мариаччи! Сколько монет тебе дать, чтоб ты заткнулся?!
Человек в зеленом камзоле грустно улыбается. Ставит бокал на стол. Немного сутулясь, выходит из комнаты.
- Эй! - окликает его толстяк. - Эй, чудак! Что ты там говорил-то? Кого ты там сдал на колбасу?!
Толстяк прислушивается. Не дождавшись ответа, огорченно выпячивает масляные губы. Выглядывает в окно, зябко ежится. Солнце уже скрылось - начинается ночная прохлада. Толстяк захлопывает ставни, садится на свое место, наливает еще вина в свой бокал. Задумчиво отпивает глоток.
- Эй, хозяин! - кричит толстяк. - Музыканта веди ко мне! Подогрей вина и принеси еще одного поросенка! Да не такого тощего, как этот! Давай молочного! И все, что попросит музыкант! Слышишь меня, хозяин?!
- Слышу, Дон Кихот!