Едва ли кто-либо сохранил из школьного курса существенные сведения об этом химическом элементе. В повседневном быту тоже едва ли кто вспоминает о нем. Собственно, и я не интересовался барием пока не случился тот самый несчастный случай, о котором мне предстоит рассказать. До тех пор, я знал лишь то, что знают многие, о применении бария, точнее сернокислого бария, при рентгеновском исследовании пищеварительного тракта. Однако, после случившегося, я узнал о барии несколько больше, о чем считаю полезным поделиться с читателем.
Итак, барий - элемент не столь уж редкий в природе. Ученые подсчитали, что он составляет 0,05% земной коры. То есть его больше, чем, скажем меди, свинца, олова, ртути. В виде белого блестящего металла, каким представляется этот элемент, в природе барий не встречается. Он настолько химически активен, что его и в лабораториях хранят под слоем керосина. Зато он образует множество химических соединений. В виде их он содержится и в живой природе. Скажем, в травах его содержание колеблется от 0,06% до 3%. Такая высокая концентрация бария встречается лишь в травах над источниками барита, иначе - "тяжелого шпата", минерала, содержащий барий. Такие травы ядовиты для скота. Считается, что все соединения бария, кроме упомянутого выше сернокислого бария, ядовиты. Известный писатель-фантаст и философ Станислав Лем как-то высказался в том смысле, что природа не столь уж гениальный конструктор, если для создания живого вещества использовала всего 20 химических элементов из известных в настоящее время 107. Барий, оказывается в числе этой двадцатки.
Теперь, наконец, о самом происшествии, точнее о несчастном случае, как я указал выше. В одном из небольших гарнизонов Дальнего Востока в послевоенные годы служил в должности замполита командира полка подполковник Тарасенко. Ему посчастливилось в годы войны избежать участия в опасных сражениях, так как в тот период он служил в учебном танковом полку, а после победы над фашисткой Германией его направили на Дальний Восток. Но пока он расформировывался и добирался, закончились военные действия и здесь. Конечно, ему не повезло с продвижением по службе. Он только недавно получил звание подполковника, но застрял на уровне полка в связи с массовым сокращением частей и офицерского состава. Теперь он энергично добивался направления на учебу в академию. Он настойчиво писал об этом рапорта. Одновременно, необходимо было получить для этого положительное заключение военно-врачебной комиссии, так как в прошлом он неоднократно жаловался на боли в области желудка и изжоги, о чем остались отметки в медицинской книжке. Есть там даже, высказанный однажды врачом, предположительный диагноз о язве желудка, который необходимо было решительно отвергнуть в предвидении комиссии. Понятно, что для этого не обойтись без рентгеновского исследования. Однако, в местном, т. е. гарнизонном госпитале отказывались в ближайшее время сделать это, так как у них были перебои, говорили временные, со снабжением сернокислым барием. И, хотя не было никаких оснований торопиться, Тарасенко все же решил посоветоваться со своим полковым интендантом капитаном Руденко, известным в полку специалистом по добыче дефицита. Тот, правда, сразу не пообещал, но через несколько дней сообщил, что барий обнаружился на дивизионном складе ПФС, и вскоре принес завернутый в дивизионную многотиражку "Ленинским путем" пакет с барием. Тарасенко, впрочем, засомневался в годности этого бария - уж больно нетоварный вид был у этого пакета: Наружная оболочка разорвана, да и газета не придавала барию этому солидности, и сама по себе не внушала доверия. Он так и сказал интенданту: "Ты это с какой мусорки взял?" Руденко так даже обиделся: " Почему, - говорит, - с мусорки? Я же говорил тебе - со склада ПФС. И, между прочим, по блату. У меня там кладовщик хороший знакомый. Ежели хочешь знать, так этот пакет у него последний, остался с давних времен, и даже не числится. Потому и дал. А ты как хочешь. Можешь не брать, можешь прямо сейчас выкинуть его на полюбившуюся тебе мусорку." Тарасенко все же на всякий случай пакет не выбросил, только пересыпал содержимое из газеты в чистую бумагу. И когда через месяц ему опять отказали в исследовании желудка по причине отсутствия "бария" сообщил рентгенологу госпиталя, доктору Коржу, что барий он достал, правда какой-то старый, и в рваном пакете. "Что уж, коль ты так торопишься, приноси свой барий. Тут, понимаешь, особой стерильности не требуется. Ты вон, яблоко ешь, поди, даже немытое, я видел, как ты его из-под дерева только что поднял".
В общем, все складывалось, вроде, нормально. В ближайший понедельник, как договорился намедни, Тарасенко принес в госпиталь свой "барий". Рентген-техник лейтенант мед. сл, Мазур посетовал ,было, на нестандартный барий, но после успокоительного кивка доктора развел его и исследование началось как обычно. Правда, после первых глотков "каши" доктору показалось, что контрастность недостаточная, но все же он закончил осмотр желудка и, не найдя патологии, велел подполковнику Тарасенко посидеть с полчаса в кресле, чтобы затем повторно стать за экран - следовало посмотреть как будет опорожняться желудок от бария. Но до этого "смотрения" дело не дошло. Вскоре, уже в кресле, Тарасенко стало тошнить, он начал терять сознание, появились судороги и, несмотря на попытки оказать ему помощь, он скончался.
Расследование показало, что вместо сернокислого бария, Тарасенко получил барий углекислый, применяемый для травли крыс.
Понятно, что последовало разбирательство к которому были привлечены все причастные к этому делу. Мой сосед по ДОС-у (дом офицерского состава), следователь военной прокуратуры Кузьмин рассказывал мне, что командование не сразу решило кого и как наказывать. В конечном счете, за непредумышленное убийство к суду был привлечен лейтенант Мазур, непосредственно накормившего несчастного Тарасенко ядовитой кашей. Остальные получили разные взыскания административные. Оказалось, кстати, что нет дефицита сернокислого бария, просто его своевременно не выписала аптека госпиталя.