Спиридонов Андрей Владимирович :
другие произведения.
Labora Toria
Самиздат:
[
Регистрация
] [
Найти
] [
Рейтинги
] [
Обсуждения
] [
Новинки
] [
Обзоры
] [
Помощь
|
Техвопросы
]
Ссылки:
Оставить комментарий
© Copyright
Спиридонов Андрей Владимирович
(
radioblago@list.ru
)
Размещен: 12/01/2022, изменен: 12/01/2022. 13k.
Статистика.
Сборник стихов
:
Поэзия
Скачать
FB2
Ваша оценка:
не читать
очень плохо
плохо
посредственно
терпимо
не читал
нормально
хорошая книга
отличная книга
великолепно
шедевр
Аннотация:
Новый стихотворный цикл 2021 г.
Андрей Спиридонов
Labora Toria
(стихотворный цикл)
***
Лаборатория - непостижимое слово,
будь это хоть фото-или рентген,
что таится за этими белыми дверями
и легкими подтеками? -
бессмысленно говорить о боли,
нет нужды даже думать,
ведь это не свет и не тьма,
а просто laboratoria...
***
Чеховский Фирс, бедный Фирс! -
почти как Йорик начала того века,
Но где же твой Гамлет, о, истинный Фирс?
Пример человека
в окружении ада,
ещё не череп могильный,
но уже и не жилец
по причине отсутствия сада.
***
Логос в качестве аргумента
слишком сильная позиция,
чтобы спорить с источником,
однако течение времени
слишком стремительно
и слишком многое скрывает в своей толще,
чтобы слепо доверять
любым проявлениям этой стихии,
сидя со слишком лёгким же удилищем
на пустынном под стынущий вечер берегу.
***
Иероглиф
Врата моего истинного дома
Скрывают тяжелые облака,
Сколько не маши рукой,
Они не рассеиваются,
Чтобы увидеть того, Кто во вратах.
***
Мечик из фадеевского разгрома
тоже живее всех живых,
потому что предательство
есть мертвый хлеб слишком многих,
вставших на одну и ту же тропу,
когда воля к пролитию крови
формирует обыденность жизни как смерти
и смерти
во всем подобной жизни.
***
Стрельба из лука не имеет смысла,
если руками овладевает дрожь,
пусть и говорят, что дуга возможностей великая вещь,
но опять же никакой бодхисаттва или гектор
не в состоянии заранее подсчитать все болота или перевалы
на своём героическом земном пути.
***
Иероглиф
Это время разбросало дорогой жемчуг повсюду,
Даже старая хижина утопает в его блеске,
Но засохшей рядом сосне нет в том проку,
А сама хижина не укрывает от страдания,
Потому что в ней нет тебя.
***
Мысль как наконечник и тетива как речь
все равно не существуют сами по себе
вне поразительного единства воли,
имеющей дерзновение сказать-таки,
разве я сторож брату своему!
***
Не первой ли струной звучит тетива в этом мире,
а скрип самого лука предваряет движение телеги
по холмистой дороге
то ли Ливана,
то ли где-то возле Суздаля.
***
Иероглиф
Доля стражника тяжела
Поздней осенью при уходе из дома,
Когда так холодно солнце,
Ведь никто не знает, какой будет весна -
Ни жена, ни эта сосна на горе.
***
Лук Одиссея почти беззвучен,
это не классическая СВД,
грохочущая как иерихонские трубы.
Древние имели свой вкус и стиль,
может быть, и куда больший
нынешнего пластика и наносплавов.
Увы, золотой век кончился
не просто путём железным,
ведь стрела Одиссея так и не знает
финала своего полёта.
***
Лук Одиссея это машина сокращения времени -
О, расстояние между стрелком и целью,
Между убийцей и жертвой,
Между героем и другим,
Быть может, тоже героем,
Но уже мертвым
благодаря сокращению времени.
***
Оперение стрелы уже может не иметь отношения к самому Одиссею,
скорее, это Русь с Иваном-дураком и его лягушкой,
Но почему же все тот же вопрос,
где брат твой,
так характерен и для этого русского оперения?
***
Иероглиф
Лезвие меча остро с обеих сторон,
Какую не выбирай в качестве пути,
Но лишь одна очевидность утешит
На каменистой дороге и в мороз и в зной:
Смерть ради Тебя будет желанной.
***
(парадоксы)
Говорят, и тот, кто передергивал затвор,
и тот, кто сидел за баранкой,
несут одну и ту же вину,
что никогда уже не подъять суду только
человеческому.
***
Вязь
Народ у Пушкина толпится,
А возле Лермонтова - нет,
И Пушкин так же молодится
И пишет избранный сонет.
Крепка на редкость эта лира,
И сотни лет ей нипочем,
Её словесная порфира
Вскрывает времена ключом
Священным... В ужасе поэты
Не могут прошлое объять,
И бьется в блогах всей планеты
Всё той же вязи та же "ять".
***
Иероглиф
Поговорить вновь с любимой матерью
На этом берегу подле бушующих волн
Не у каждого есть возможность,
Ведь зима жизни способна отнять
У смертного последние силы.
***
Принцип действия лука и лучника
или отверзает врата времени
или, напротив, затворяет их,
ведь что скажешь о вечности,
сжимая белые перья
между ребер этой земной юдоли?
***
Держать ум свой в аде и не отчаиваться -
вот настоящее осмысление,
но не цель прихода Востока с высоты,
но если взять эти врата в настоящей обыденности,
то уже не войдет никакой князь,
кроме самой Славы,
и только содержавший ум во аде
способен узнать этот свет.
***
Иероглиф
Земля иссохнет вспаханной
Перед дождем у твоих ворот,
Вероятно, нет большей беды этим летом,
И даже полная луна
Не имеет власти вернуть былой покой.
***
Песни земли маршала
Каков приговор трибунала,
О, маршал, известно заранее,
И стиль, этот жанр, как части хорала,
Чуть слышан в расстрелянной рани,
Легко отказаться во имя свободы
От меры любви и от веры в спасенье,
Какие века и которые годы
Могли научить этому до воскресенья?
Но, впрочем, история учит забвенью,
А войны и мор эти страхи питают,
И старость пытают былые сомненья
И хлеба и зрелища предпочитают.
Хотя, что касается зрелищ бесплодных,
Былых гладиаторов слава померкла,
А новых ристалищ и игр голодных
Холодная кровь не снабжает у зеркал,
Экранов блестящих, стальных мониторов,
Мерцанье диодов является тщетным,
И зверь ли грядет? Может статься, что боров
В пространстве опять уже ветхозаветном.
И так новизна стынет в старом сосуде
И свет изливается, плещется тьма,
И тот, кто был верен, на персях, на груде,
На гребне всех войн и топорщится тля.
И новым нейроном, новейшею связью -
Хлопочет наш день без рассвета и сна,
И все предначертано старою вязью -
И хлябью всех зол та же бездна полна.
Куда, как турель, повернется подсолнух,
Зависит от вышнего белого света,
Как едкий без дыма же вызреет порох,
Каким будет новое русское лето.
Чьих предков останки все так же врастают
В корнях мировых в это древнее древо,
Пусть наши потомки однажды узнают:
Горячею кровью отстроено дело.
Какие ходили громады-линкоры
В стремнинах имперского ныне забвенья,
Как клацали громко в подвалах затворы
Во тьме позабытого здесь осужденья.
Не важно, какую сырую могилу