Алхимик, который знал истину
1907 год. Аместрис, Ризенбул.
Эдвард Элрик, 8 лет. Алхимик.
Вот уже восемь лет прошло с тех пор как я в этом мире. Много ли вы читали про путешественников по мирам? Я - один из них.
Я не знаю, как это произошло со мной, но в один далеко не самый приятный момент, я осознал себя в детском теле. А был это момент родов. Считается, что рождение - самое прекрасное событие в жизни человека. Новая жизнь - чудо. Вот только оно связано с не очень приятными ощущениями. К сожалению, мы приходим через страдания. Страдает мать, страдает и дитя. Но если, повзрослев, мы не помним, что происходило с нами в момент рождения, то вот я помнил очень хорошо. И я искренне восхищался мужеством той женщины, что произвела меня на свет.
В тот момент, зажмурив глаза от яркого света и надрываясь от крика, так как впервые вдохнувшие воздух легкие обожгло болью, я смог различить слова этой женщины, обращенные ко мне.
- Какой красивый, - сказала она тогда, прижав моё слабое тельце к себе. - Эдвард.
Это были первые слова, услышанные мной в жизни. К моему удивлению, язык оказался мне знаком, хотя я не мог с точностью определить, к какому из романских языков он относиться. Лишь спустя некоторое время, когда я немного подрос, я понял, что он не относиться ни к одному из известных мне языков. Он представлял некоторую смесь, на которой в моём мире говорили жители северо-запада Европы. Смесь английского, голландского и немецкого языков.
Конечно, это мне стало известно спустя некоторое время, а первые полгода я в основном спал и ел. Как раз те самые занятия, которыми отличаются новорожденные младенцы. У меня даже не было особо много времени подумать, потому, как организм не мог долгое время бодрствовать.
Когда мне исполнилось полгода, я впервые смог нормальным образом начать воспринимать окружающий мир. Я уже прекрасно понимал речь моих родных. Примерно в то же время, я начал предпринимать попытки ходить, так как мой взрослый разум требовал самостоятельности.
Когда мне исполнился год, я узнал, что через пару месяцев у меня появиться либо брат, либо сестра. И именно тогда я узнал, в каком мире я нахожусь. Всё-таки, не часто встретишь человека с золотыми глазами и волосами, каким был мой отец. Ах да, такая же масть была и у меня. А такое известное имя как Ван Хоэнхайм, говорило о многом. Ещё больше я убедился в правдивости моих предположений, когда узнал, что моего брата зовут Альфонс, а врачи, принимавшие роды у моей матери оба раза сами как раз ожидали прибавления в семействе. Когда они гостили у нас дома, они по секрету сообщили нам, что если родиться девочка, они назовут её Уинри. Почему-то я не сомневался в том, что их желание сбудется.
Слово за слово, первые годы моей жизни были довольно богатыми на впечатления. Мы дружили с семейством Рокбеллов, Я и мой брат, а также Уинри, росли все вместе. А затем...
***
В 1901 году, когда мне было два с половиной года, в Ишваре аместрийский военный застрелил ребёнка. Говорили, что это произошло по ошибке. Но Ишвар восстал. Бунты следовали один за другим. Я знал причину, почему это происходило, но, будучи маленьким ребёнком, я не мог ничего поделать. С каждым днём я замечал, что отец становиться всё более задумчивым. Он стал часто засиживаться в свое алхимической лаборатории. Я догадывался, почему. Ван Хоэнхайм пытался понять причину войны. И когда это произойдёт, то он покинет дом, и мы увидимся с ним не скоро. Как я предполагал, так и произошло. Спустя год после начала войны, отец ушёл из дома. В тот день я вместе с Алом вышел рано утром в прихожую. Хоэнхайм стоял одетый в пальто, а Триша держала в руках чемодан. Понимая, что ему предстоит, я сказал тогда лишь одно.
- Удачи, - произнёс я детским голоском и улыбнулся отцу. Хоэнхайм увидев мою искреннюю улыбку не смог удержать слёз и опустившись на колени, обнял нас с братом.
- Я обязательно вернусь, дождитесь меня. - Сказал он тогда. Однако я знал, что, скорее всего, мы увидимся вновь лишь через двенадцать лет. И мама так и не дождётся его.
К этому времени мне уже удалось досконально вспомнить всю историю Стального Алхимика. И я всё больше замечал, что история движется по проторённой дорожке. Решив поддержать маму, я со следующего же дня как уехал отец, стал изучать алхимию по его книгам. Спустя несколько месяцев я подбил на это и своего брата. В который раз подивился тому, насколько легко мне давалась она. Меня по-прежнему поражало, что Эдвард смог стать одним из лучших алхимиков страны в столь юном возрасте. И я намеревался повторить его результат, а может даже и улучшить.
Когда Уинри было четыре, Рокбеллы отправились на фронт, так как там не хватало врачей. Девочка стала часто плакать из-за того что её папы и мамы не было рядом. И мы с Алом старались её утешить. В это же время наши с братом успехи в алхимии росли, особенно у меня. Так как я обладал взрослым разумом, я мог воспринимать на-гора больше информации, чем мой брат, а потому я был ещё более успешен, чем он. Тем не менее, я намеренно не показывал ему мой уровень, чтобы он не расстраивался и не потерял мотивацию. По его мнению, да и, по мнению окружающих, он лишь чуть-чуть отставал от меня. Поэтому он с особым энтузиазмом бросался изучать алхимию, лишь бы обогнать меня. А именно это мне и требовалось. Ничто не предвещало трагедии, но тем не менее...
В 1905 году умерла наша мама. Ал и Уинри сильно плакали, я же стоял у её могилы, сжав зубы. Хоть я и был взрослым, я с трудом сдерживал слёзы. Терять близких тебе людей больно, очень. Особенно когда знаешь что это должно произойти, а помочь ничем не можешь. Триша стала мне настоящей матерью, и её потеря легла на меня тяжёлым грузом. В тот день, сидя у могилы, я принял решение. Я просто обязан стать сильнее. В оригинале, Эдвард Элрик вместе с братом совершили преобразование человека, надеясь воскресить свою умершую мать. Я понимал, что это невозможно. Но вместе с тем я знал, что такое преобразование открывает врата, Врата Истины, что несут знания. И именно поэтому я вознамерился получить туда доступ. Я был готов пожертвовать рукой и ногой, чтобы узнать об этом мире немного больше, а заодно и спасти жителей моей страны от страшной участи. Однако, понимая опасность этого шага, я намеренно не посвящал своего брата в мои планы. Я не хотел, чтобы он потерял своё тело, как произошло в оригинале с Альфонсом.
Ища учителя алхимии, я сразу обратился к Изуми Кёртис, которая к тому времени осела в Даблисе. После месяца испытательного срока она взяла нас с Алом в ученики. Два года мы учились у неё. Благодаря учителю, мне удалось достичь невиданных результатов в алхимии. И не только в ней. Она учила нас всему, в том числе и рукопашному бою. По моей просьбе она скрывала от моего брата мой настоящий уровень в Алхимии. И вот, спустя месяц, как мне исполнилось восемь лет, она позвала меня к себе.
- Эдвард, мне больше нечему тебя учить, - сказала она мне тогда. - Поразительно, ты стал очень хорошим алхимиком и это в твоём возрасте. Да и как бойца мне тебя учить больше нечему.
- Вы продолжите обучать моего брата? - спросил я её.
- Да, ему пока далеко до тебя. - Ответила она. - Эдвард, скажу тебе только одно, не соверши ошибки.
- Спасибо вам за всё, учитель, - поклонился я ей. - Я постараюсь не совершать ошибок. Но я - человек, поэтому мне их не избежать.
- Куда ты сейчас направишься? - спросила она меня.
- Я давно не был дома. - Улыбнулся я. - Да и бабулю с Уинри проведать надо. Надеюсь, чуть позже брат присоединиться ко мне.
- Удачи, Эдвард, - сказала она мне.
***
В тот день, попрощавшись с братом, я отправился в Ризенбург один. Альфонс должен был приехать позже. Вот только я знал, что беда опять близка. Война на Востоке к тому времени успела разгореться очень сильно. Спустя неделю, как я вернулся в Ризенбург, в город вошло несколько отрядов мятежников. Я был тогда в городе, совершал покупки в магазине.
- Ишвариты, - раздался крик на улице. Все посетители магазина, в котором я находился, побледнели. Мы знали, что идёт война. Но никто не думал, что мятежники смогут добраться сюда. Поднялась паника, люди бежали кто куда. С улицы раздались выстрелы и крики раненых. Я знал, что в городе, кроме нескольких полицейских и двух взводов военных, не было никого из представителей закона. Судя по всему, ишвариты хотели сделать засаду на один из воинских эшелонов, что каждый день проходили через наш город.
Проскочив за прилавок, я добрался до черного хода и выскочил из магазина в переулок, скрываясь за ящиками. Я понимал, что город беззащитен, а как поведут себя мятежники - неизвестно. Я не питал ненависти к ишваритам, так как понимал, кто стоит за войной. Но что-то делать надо. А учитывая, что они пришли с оружием в мирный город...
Сунув руку в карман, я достал перчатки с нанесёнными на них алхимическими кругами преобразования. Я уже давно изготовил и испытал их, предполагая, что мне когда-нибудь придётся пустить алхимию против людей. Левая перчатка позволяла мне преобразовывать холодное оружие, а правая - камень. Это было довольно грозное оружие. Как я узнал позже, в тот день около четырёх сот мятежников пробрались в город, чтобы захватить его. Им противостояло пятьдесят солдат и полицейских, которых очень быстро зажали и практически уничтожили. Разъярённые мятежники стали сгонять всех жителей, которые попадались им в руки к стене, чтобы казнить. Я больше не мог ждать.
Когда два десятка ишваритов подняли ружья, чтобы начать расстрел, их поразили мои стальные снаряды. Мятежники умерли мгновенно, остальные же были в замешательстве. Я же не медлил. Совершая преобразования одно за другим, я выпустил несколько стальных копий и дротиков, которые пронзили противника. Затем я ещё раз на этот раз снарядами из камня, которыми так славится семья Армстронгов. Этой массированной атакой мне удалось поразить группу в двадцать ишваритов. Когда же они в панике бросились бежать, я запустил лес копий, которые выскочили из земли. Никто из ишваритов, которые намеревались расправиться с мирными гражданами не ушёл. На земле осталось лежать пять десятков тел, пронзённых металлом и каменными кольями. Лишь после этого я вышел из укрытия, шатаясь от усталости. Теперь я осознавал, что только что убил полсотни человек.
Поражённые жители, не могли отойти от шока. Когда они увидели меня, они поняли, что это я спас их, но ничего они не могли больше добавить. Прогнав все посторонние мысли, я собрался и уже более твёрдой походкой направился к единственному выжившему мятежнику. Это был командир группы, так как именно он отдавал приказы о расстреле, когда я следил за их действиями. На пути к нему, я вытащил из одного из тел короткий, метр двадцать, пилум, созданный мной.
- Сколько у вас групп и зачем напали на наш город? - спросил я его охрипшим голосом. Он с ненавистью посмотрел на меня.
- Аместрийцы, - прорычал он. - Ненавижу.
Но у меня было не так много времени, чтобы выслушивать его гневные филиппики, а потому я воткнул ему пилум в бедро и провернул его там. Мужик вскричал от боли.
- Повторю свой вопрос, сколько вас и зачем вы тут? - уже боле чётким голосом спросил я. Мне пришлось ещё полторы минуты мучить его, прежде, чем он сообщил мне интересующую меня информацию. Узнав всё что нужно, я преобразовал пилум в кандалы и заковав пленного, передал его жителям. Ишварит сообщил мне, что сотня мятежников осталась в казармах, штурмовать выживших солдат и полицейских. А двести пятьдесят его товарищей готовят тёплый приём сегодняшнему эшелону. Я понимал, что времени у меня мало, а потому я сначала поспешил в казармы, чтобы освободить полицейских и солдат, чтобы уже потом они помогли мне разбить засаду на эшелон.
Стоит сказать, что, несмотря на резвое нападение на город, с координацией между отрядами у ишваритов были проблемы. Они так и не смогли заметить, что я выкосил один из их отрядов. Поэтому, никто из них не ожидал, что в казармы придёт алхимик. Стараясь действовать по возможности как можно более скрытно, мне удалось успокоить два десятка мятежников прежде, чем они заметили, что на них напали. Я накрывал их крупные группы. Увидев, что сначала нападавшие ослабили натиск, а затем откатились, солдаты перешли в контратаку и надо сказать сделали это вовремя, так как ишвариты стали меня зажимать. Спустя пять минут всё было кончено.
- Эдвард, это ты? - спросил меня один из полицейских. Посмотрев повнимательнее на него, я узнал Ричарда Стивенсона, сержанта полиции.
- Мистер Стивенсон? - уточнил я. - Да, это я.
- Это ты их всех? - продолжил он, хотя ответ и так был очевиден. Ближе к концу боя нам удалось соединиться, и солдаты и полицейские видели меня в действии. - Как ты?
- К сожалению, у нас мало времени, - оборвал я его. - В городе осталось ещё двести пятьдесят мятежников. Они хотят устроить засаду на эшелон.
Мои слова ввергли их в уныние. В живых осталось тридцать человек, из которых двадцать было ранено, а противников ещё много.
- И что ты предлагаешь, парень? - спросил меня армейский лейтенант, который, видимо, и командовал всеми во время нападения. - Только двадцать человек из нас могут держать оружие. А там их двести пятьдесят. На каждого двенадцать врагов.
Я понимал, что он только вышел из боя, в котором не надеялся победить, а я вновь зову его на смерть.
- Хорошо, - кивнул я. - Я пойду один.
- Но, как? - солдаты были в шоке.
- Я алхимик, - просто ответил я. А затем холодно посмотрел на них. - И сегодня я уже убил более сотни человек. С вами или без вас, я уничтожу их. - Мои слова подействовали на них. Первым встал Стивенсон, затем капитан, а затем ещё двадцать два человека, кто мог стоять. Я усмехнулся. - Теперь нас двадцать пять, - сказал я. - Один к десяти. Что ж, с таким раскладом мы точно победим.
Я разразился смехом, и солдаты меня поддержали. К вечеру нам удалось отбить засаду. Но стоило это нам огромных усилий. Капитан и Стивенсон погибли. Выжило только пятеро, включая и меня. И все мы были ранены. Мне удалось на скорую руку подлатать себя и моих боевых товарищей. Оглядывая поле боя, я с горечью заметил, что большая часть мятежников погибла от моих рук. Алхимия оказалось очень действенным оружием. Когда спустя двадцать минут после окончания боя, прибыл эшелон с войсками, генерал Груман, сопровождавший его был в шоке. Сразу началось расследование и мне пришлось давать показания, несмотря на усталость. Как потом сообщил мне генерал, я ликвидировал двести семнадцать мятежников. Это число заставило меня содрогнуться. В горячке боя это не было заметно, но спустя день прошедшие события дали о себе знать. Генерал специально задержался в городе и вызнавал все подробности.
- Эдвард, - сказал он мне, когда расследование подошло к концу. - Надеюсь, ты простишь старика за то, что я так на тебя насел с этим расследованием. Просто разведка в очередной раз просчиталась, оценивая действия мятежников. И надеюсь, ты простишь нас, что тебе пришлось ввязаться в бой.
- Генерал Груман, сэр, - остановил я его. - Я ни в коем случае не виню вас в случившемся. А сделал я то, что должен был. Когда они собрались расстреливать мирных жителей, я не стерпел. - Я вытащил из кармана свои перчатки, которые я использовал в бою. - Хм, я ведь всего лишь попробовать свои достижения в алхимии, когда создавал их. Испытать себя. Не думал, что когда-нибудь применю их против людей, да ещё так скоро.
- Ты талантливый алхимик, рас смог создать такое в столь юном возрасте, - похвалил меня генерал. - Думаю, ты вполне смог бы стать государственным алхимиком.
- Спасибо за доверие, сэр, - ответил я ему. - Можно, я подумаю над этим?
- Конечно, - ответил он. - Такие решения не стоит принимать поспешно.
Я был польщён вниманием генерала ко мне. И в то же время я понимал, истинную причину заинтересованности высших чинов в алхимиках. Хотя сам генерал Груман и не знал о настоящих планах командования.
Вернувшись домой, я решил закончить все приготовления к открытию врат. У меня уже были все знания, достаточные для этого. В подвале дома я начертил круг преобразования человека и, собравшись с духом, активировал его. Вокруг круга возникло красное свечение и отчетливо потянуло холодом. Внезапно посреди него открылся огромный глаз, а из глаза выскочило много черных рук. Они схватили меня, а затем моё сознание погасло.
- Привет, - раздался странный голос передо мной. Я увидел, что стою в неком белом пространстве, а передо мной сидит фигура из света. Видимо это и была истина. За моей спиной стояли огромные врата.
- Ну, привет, - сказал я. - Хм, не думал, что окажусь в таком месте. Может, ответишь, кто ты?
- О, хорошо, что спросил. - Протянула фигура. - Я то, что вы зовёте "мир". А ещё "вселенная", или "бог", или "истина", или "всё", или "единое". А ещё я - это ты.
- Как интересно, - сказал я. - А за моей спиной врата. Я так понимаю, я могу узнать истину.
- Да, вижу, ты знаешь, что это такое? - удивился он. - Обычно алхимики не спешат делиться друг с другом о вратах.
- Я знал о них с самого начала, - ответил я, не думаю юлить перед ним. - Как ты и сказал, ты - это я. Открой врата за мою плату.
- Ты сам этого захотел, - сказал он. Врата за мной отворились, и из них вылетело огромное количество черных рук. Они схватили меня и начали тащить внутрь. Я не сопротивлялся этому. - Я покажу тебе истину!
Я говорил, что при рождении человек испытывает боль? Я заблуждался. Человек испытывает боль, проходя через врата истины. Моё тело разобрало на молекулы, так чётко я всё ощущал. Передо мной возник беспрерывный поток информации. Понимая, что эта информация важна, так как содержит все данные о вселенной, я постарался отрешиться от боли и сосредоточиться на её восприятии. Но это было нелегко. Поток был столь огромен, что моя голова буквально разрывалась на части. Наконец, когда казалось, что я почти всё понял, всё закончилось.
- Ну, и как? - спросила меня истина.
- Очень интересно, - ответил я. - Но, я так понимаю, это всё, что можно показать за входную плату?
- Именно, - ответила истина, вставая. - Равноценный обмен, алхимик.
- Что ж, это справедливо, - ответил я. - Тем более я знал, на что шёл.
Внезапно моя правая рука и левая нога стала разрушаться. И в то же время они стали появляться у истины.
- Ты очень интересный человек, Эдвард Элрик, - сказала фигура. - Ты знал, на что шёл и, тем не менее, согласился на обмен.
- Но, ты ведь знаешь, почему? - спросил я его.
- В общих чертах, - ответила истина. - Не я помести тебя в этот мир. На такое я не способен. Но мне интересны твои цели. Ты выбрал их не ради себя, а ради других. Я буду ждать тебя, алхимик.
- Что ж, ещё увидимся, - ответил я и моё сознание погасло.
Очнулся я возле круга преобразования. Моих руки и ноги не было. Только сейчас до меня дошло, что совершить преобразование я не могу. Комичность ситуации заставила меня захохотать, несмотря на боль. Я хотел научиться преобразовывать, замыкая круг руками, а в итоге, мне нужен протез для этого. Весело.
Замотав обрубок ноги и правое плечо бинтами, которые я приготовил заранее, я стал продвигаться к выходу. Проползя по лестнице наверх, я внезапно услышал незнакомые голоса. Затаившись, я стал прислушиваться.
- Это его дом, точно, - говорил один из голосов со странным акцентом.
- Так значит, здесь живёт алхимик, убивший наших братьев, - вторил ему другой голос.- Братьев? Значит, это ишвариты. - Он точно живёт один?
- Да, и он сейчас дома. - Это был уже третий голос. - Да, сколько же вас там? - Думал я. Сейчас я был не в состоянии защищаться, удачный, как говориться, момент. - Отомстим ему.
- Отомстим. - Проговорили первые двое. Меня обрадовало, что их немного. Вот только вопрос, как справиться с ними?
Я услышал, как открывается дверь, и я увидел перед собой ишваритов.
- Проклятый алхимик, - сказал один из них, едва увидев меня. - Ты заплатишь...
- Постой, - сказал другой. - С ним уже кто-то хорошо поработал.
Ишвариты стали оглядывать меня, сидящего возле лестницы в подвал, прислонившегося к стене. У меня же к этому времени началась отдышка. Подъём был нелёгок, а боль в руке и ноге давала о себе знать всё отчетливее.
- Тебе, наверное, больно, мальчик, - с улыбкой сказал он, доставая большой изогнутый нож, традиционный в ишваре. - Нашим братьям тоже было больно, когда ты убивал их. И сейчас мы тоже сделаем тебе больно. Ты ведь не против?
Я безразлично посмотрел на них. И тут я вспомнил кое-что. Улыбка, а точнее хищный оскал, сама наползла на моё лицо. Это заставило ишваритов испуганно отпрянуть от меня. Такого они точно не ожидали.
У меня совсем вылетело из головы, что когда произошло нападение на город, я на всякий случай прихватил пистолет с полной обоймой одного из погибших полицейских. И этот пистолет до сих пор был у меня за пазухой. Все три дня я на автомате проверял его и носил с собой, не думая об этом. И эта забывчивость спасла мне жизнь. Засунув левую руку за спину, я вытащил пистолет. Мельком взглянув на него, я с облегчением заметил, что забыл поставить его на предохранитель. Однако виду я не показал и без лишних слов сделал три выстрела, упершись для верности спиной в стену. В моём доме сразу стало на три трупа больше. Немного подумав, я подполз к кинжалу и испачкал его в своей крови. С сожалением я заметил, что я потерял уже много крови. Выбравшись на крыльцо, я из последних сил сделал три выстрела в воздух.
Меня спасли. Спустя десять минут прибежала бабушка Пинако с военными. А спустя ещё пять минут прибыл генерал Груман. Потерю моих рук и ног списали на ишваритов, вот только конечностей так и не смогли найти. Генерал приказал выделить мне охрану, чтобы больше на меня не могли покуситься.
Я попросил бабулю прооперировать меня и установить мне протезы. Она пыталась возражать, что мне надо восстановиться, но я был непреклонен.
- Сколько уйдёт времен на восстановление, - спросил я у Пинако.
- Три года, - был лаконичный ответ. Старушка с раздражением курила свою трубку, глядя на меня.
- Полгода, - был мой ответ ей. Не думал, что глаза можно так выпучить.
- Глупый мальчишка, - сказал она. - Да ты хоть знаешь, как тебя будет крутить. Ты кровью харкать будешь.
- Всё равно, полгода, - непреклонно ответил я. - Деньги у меня есть.
- Насчёт денег можешь не волноваться, Эдвард, - ответил генерал Груман, который присутствовал при нашей беседе. - Я думаю, армия не обеднеет, если немного поможет тому, кто предотвратил страшную трагедию. Кстати, ты принял решение?
- Спасибо генерал, что помните обо мне, - поблагодарил я военного. - И, насчёт вашего предложения, я согласен. Я стану государственным алхимиком. Через полгода, когда восстановлюсь, я буду готов сдавать экзамены.
- Хорошо, - кивнул генерал. - А теперь я оставлю вас, мне пора.
***
Я восстанавливался полгода. Пинако была права, это было ужасно. Но я претерпел всё это. По моей просьбе, Ал задержался у учителя на это же время. Я не хотел, чтобы он видел меня в таком состоянии. Ранней весной 1908 года я уже самостоятельно встречал моего брата на станции.
- Привет, Ал, - поздоровался я с братом. Брат, выйдя из поезда, бросился меня обнимать.
- Глупый старший брат, - прокричал он на всю станцию. На его глазах были слёзы. - Что с тобой произошло? Я так переживал. Почему ты не разрешил мне приехать раньше?
- Прости, Ал, - извинился я перед ним, обнимая его. - Просто, я не хотел, чтобы ты видел меня беспомощным.
Брат отпустил меня и вновь оглядел. Я был одет в черные брюки и короткую куртку, а также широкий пояс. Ботинки на высокой подошве делали меня чуть выше. Хотя, думаю, когда сдам на алхимика, то переоденусь в военную форму. Думаю, синяя форма, и погоны майора мне пойдут, именно такое звание получают вначале государственные алхимики.
Но пока я не говорил брату, о своём желании. Это должно было произойти сегодня. Учитель долго распекала меня по телефону, узнав, как я применил алхимию, которой она обучала меня. Но она смягчилась, так как ей были известны мои обстоятельства. Когда я сообщил, что хочу стать государственным алхимиком, она молчала в трубку.
- Это твоё решение, - сказала она мне тогда. - Не соверши ошибку Эдвард.
- Спасибо, учитель, - ответил я ей. - Не говорите об этом Алу, я сам скажу ему, когда он приедет.
- Хорошо, - был её ответ.
И вот сейчас, сидя в доме Рокбеллов, я смотрел на моего брата, который оживленно рассказывал, как он учился у Изуми Кёртис. Сейчас он должен был продолжить общее образование в Ризенбуле, который восстанавливался после нападения. Ал должен был пойти в один класс с Уинри, которая уже успела стать довольно успешным мастером по изготовлению автоброни в городе. И это в её возрасте.
- Брат, а что ты намерен делать? - спросил меня Ал, когда речь зашла об образовании. - Ты тоже будешь учиться с нами?
- Нет, Ал, - ответил я ему. - Я уже сдал экстерном все экзамены старшей школы.
На мой ответ все удивленно посмотрели на меня. Даже Рокбеллы не знали, что я уже получил аттестат.
- И что ты теперь будешь делать? - удивленно спросил меня брат.
- Генерал Груман предложил мне стать государственным алхимиком, и я согласился. - Ответил я. - Через неделю я отправляюсь на экзамены в Централ.
- Значит, ты станешь военным? - спросил брат.
- Да, - ответил я. - Я специально просил бабулю и учителя не рассказывать тебе об этом. Боялся, что ты расстроишься. Прости, что не смогу быть с тобой.
- Ничего, брат, - улыбнулся Альфонс. - Я рад за тебя. - Затем он как-то странно задумался. - Может мне тоже стать государственным алхимиком?
- Как хочешь, - пожал я плечами. - Но знай, ничего не даётся просто так. Я уже заплатил свою цену и не хочу, чтобы ты платил её.
- Прости, - опустил голову Ал. - Это было эгоистично с моей стороны.
- Ладно, давай оставим эту тему, - махнул я рукой. - Как тебе моя автоброня? Бабуля с Уинри постарались.
- Супер, брат, - ответил Ал. - Уинри и бабуля молодцы.
- Спасибо Ал, Эдвард, - пискнула смущённая девочка.
- Ты тоже внёс свой вклад, Эдвард, - покачала головой Пинако. - Если бы не твоя алхимия, нам бы ни за что не удалось бы создать такую легкую и прочную броню.
- Кстати, бабуля, насчёт брони, - задумался я. - Вы поможете мне?
- Так и быть, хотя я не понимаю, зачем тебе это? - пожала плечами Пинако. - Ведь не пошлют же тебя в бой? Вас, алхимиков, вообще стараются беречь.
- Лучше я буду готов. - Ответил я.
Пинако помогла мне изготовить прочные наручи и поножи, которые я намеревался использовать на случай боя. Загадывая на будущее, я нанёс на них несколько кругов преобразования, чтобы можно было атаковать, не отвлекаясь ни на что. Также я переработал перчатки, создав бронированный вариант. Просто, так как я маленький, удары у меня соответственно слабые. Поэтому мне и требовалось что-то вроде кастета. Перчатки с металлическими вставками были идеальным вариантом. К тому же, на них также были нанесены круги преобразования, что делало меня многофункциональным бойцом. Естественно, всё время в этой броне я ходить не собирался. Но вот носить с собой - это обязательно.
Спустя неделю я отправился в Централ. Брат хотел ехать со мной, но я настоял на том, чтобы он остался. Я обещал ему, что сразу после экзамена позвоню ему, а может даже и приеду. На экзамене было много высших чинов. Как я понял, тут был весь генштаб, кто не был на фронте. Никто не отказал себе в удовольствии посмотреть на самого юного алхимика, который успел зарекомендовать себя как успешного бойца. Ещё бы с таким личным кладбищем. По секрету, Генерал Груман, который был моим куратором, сказал мне, что относительно меня всё уже решено. По сути, моим экзаменом был бой в Ризенбуле.
Выйдя на середину площадки, я надел свои перчатки и показал, чего стою. Генералы были впечатлены. Ещё бы, не каждый день увидишь боевую алхимию в действии. На площадке были выставлены различные мишени. Для того, чтобы всех их поразить металлическими копьями и каменными кольями, мне потребовалось меньше минуты. В довершении я разломил последние мишени расколом земли. Когда я закончил, зрители аплодировали.
- Поразительно, молодой человек, - сказал Кинг Брэдли. - Вы определенно достойны, носить звание государственного алхимика. Впрочем, вы на деле успели доказать это. Экзамен - это лишь формальность.
- Для меня честь слышать такую оценку моих способностей, - ответил я, вытянувшись перед главкомом.
- Хм, тебе ведь девять лет? - спросил меня фюрер.
- Так точно, - ответил я, держа руки по швам.
- Не боишься? - улыбнувшись, спросил он.
- Нет, - был мой чёткий ответ.
- Стальная рука? - спросил он, глядя на мой протез.
- Ишвариты, - коротко ответил я.
- Вот как, - кивнул каким-то своим мыслям фюрер. - Значит, кое-какая отвага у тебя есть. Но всё ли это?