Незабытая подглава - часть неупомянутой целой главы, ведущей начало от знакомства Алекса со второй частью повести. Эта подглава приведёт нас туда, куда было не совсем задумано.
Иногда при повествовании, приходиться прибегать к некоторым художественным приёмам, успешность которых зависит от цвета пояса автора. Они, с одной стороны, нарушают хронологию действия, но, с другой стороны, просто необходимы для пущей эффектности, представляемого на ваш суд произведения. Хотя существует мнение, что данные отступления (Хотя язык не поворачивается назвать их отступлением, это, скорее, обманный манёвр, предшествующий атаке.) больше необходимы самому автору, не отличающемуся большой пунктуальностью и дисциплиной в вопросах письма и времени. Но на то и адвокатская практика, такая высокооплачиваемая профессия, раз все вокруг через одного, сплошь обвинители, ищущие соринку в вашем глазу, а попробуйте найти что-нибудь хорошее, заявив, к примеру, что в данном случае я вижу руку мастера, имеющего не иначе чёрный пояс. В общем, каждый согласно своему верописанию, выбирает для себя свои тропы.
Так к чему же я, веду весь этот разговор. Во-первых, вы уже догадались, что моей конечной целью является... но, впрочем, я не буду распространяться, ведь она не слишком-то и прикрыта, а прямо сквозит в моих вышесказанных заявлениях. А второе, по сути дела, хотелось бы вернуться и продолжить повествование, в котором несколько изменится временной порядок изложения. Его-то я, сейчас и попытаюсь обосновать с высоты своей адвокатской практики.
- Странно, даже как-то это слышать. К чему бы это? - зададутся вопросом присяжные заседатели.
- Вы это о чём? - последует мой вопросительный ответ.
- Да всё к тому, что вы уже которую главу, не считаете нужным нас уведомлять о применяемых вами художественных приёмах, а тут раз, и какой-то праздник неслыханной щедрости. Что не может не вызвать подозрения и не повлиять на выносимый нами вердикт. Или, может быть, вы решили прибегнуть к какой-нибудь новой тактике, наверняка включающую болевые для сердца и удушающие для нашего дыхания приёмы, чтобы потом завлечь нас в ловушку и уже там обрушить неприкрытую правду, после которой мы уже не сможем оправиться и спокойно отложить в сторону книгу, - очень неспокойно прочитают вслух свои догадки те, кто совершенно не любит неожиданностей. И я бы хотел вас заверить в обратном, но разве ожидание раскрытия необычного для себя, не есть одна из целей открытия его источника: книги?
Но, впрочем, давайте в очередной раз вернёмся назад и попробуем без стимулирующих средств, попытаться продолжить, кто своё изложение, а кто усвоение этого материала. Ведь всему своё время. В особенности, если это касается вашего обращения за помощью к медицине, а именно сегодня после рабочего дня, Алекс и Грег собирались заглянуть в один из медицинских кабинетов, чтобы в результате обстоятельной беседы с врачом, прояснить некоторые аспекты работы головного мозга, связанные с памятью. Это было необходимо для продолжения работы над новой, или первой, что одно другому не мешает, повестью. Но, как было замечено выше, медицина требует своевременности, учитывая то, что случилось после посещения медицинского центра благодаря уловке Грега, о которой он старался не распространяться, а использовал стечение обстоятельств, как он говорил потом, совершенно случайно, тем самым поставив всех, а особенно Алекса, перед фактом. О нём последний бы и хотел умолчать, но я, в отличие от них, не такой скрытный и не собираюсь ничего утаивать от внимания моего читателя и готов с ним поделиться всем, что случилось. Только в своё время...
Так вот. Но постойте, а почему у вас вызывает удивление то, что вся соль предложения написана мелким шрифтом? Ну, во-первых, соль - это белая смерть, и её не должно быть много. А во-вторых, разве есть ещё кто-то, кто остался в стороне от той кредитной вакханалии, бушующей в нашем мире и определяющей как вашу линию жизни, так и скуки ради рассказывающей некоторым весьма приближенным сотрудникам вашу кредитную историю, и уже потом они... А, чуть было не забыл упомянуть их, чьё упоминание, надо признаться, приводит некоторых нередко забывчивых, но чаще всего жертв обстоятельств в шок. Конечно, жертвы обстоятельств уже догадались, про кого я посмел заикнуться. И уж кто, так только они, скованные кредитной цепью, как никто другой наслушались сказочных историй от коллектора. Да, да, здесь нет никакой ошибки. И это сказка не про какого-нибудь чёрного коллектора, а как раз страшная, ужасающая своими подробностями история от коллектора. А он, ох, какой, ещё мастак их рассказывать, по любимому им и так ненавидимому вами, теперь техническому средству: телефону, который вы всем его корпусом, готовы засунуть в одно место этому сказочнику, и при этом желая, чтобы тот все время звонил по этому номеру, а звонок был включён на вибрацию.
Так что, как я уже говорил выше, за помощью к врачу нужно обращаться вовремя. А при упоминании этого сказочного персонажа, наверняка, уже многие схватились за сердце, а иные побежали не только в аптеку, но и посмотреть в окно - не виден ли тот, для которого вы приберегли самые дорогие слова и в придачу к ним, в зависимости от вашего расположения духа, либо молоток, дабы с помощью него достучаться до его совести, либо кухонный нож, умеющий так быстро шинковать, особенно неловкие пальцы коллектора, и подчеркивающий вашу домашность и любовь к готовке. Но прежде чем выдвинуть свои аргументы, ещё раз прочитайте одно золотое правило, написанное на кольце: "Omnia transeunt" и "Et id qouque etiam transeat". А насчёт всего остального не беспокойтесь, помощь вам будет оказана вовремя, и врач у нас находится, если что, на подхвате.
Олеся на этот раз, собираясь пойти в парк выгуливать собаку, повела себя чрезвычайно странно. Это не могло не броситься в глаза всегда такому наблюдательному псу Степану. Для него запах человека, его человека, было вторым "я", от которого зависела расположенность такого привередливого пса, имеющего на всё свои строгие принципы и отдававшего предпочтение работникам физического труда, в районе какого-нибудь мясного цеха. Конечно, у Олеси были преференции на этот счёт, и Степан мирился с тем, что от неё совсем не несло так любимыми им запахами. Собственно, это компенсировалось их материализацией в виде мясных косточек и другим набором вкусностей, от которых ему не так легко было отказаться.
Первый звоночек, сегодня прозвонил для Степана тогда, когда Олеся, всегда такая заботливая и спешащая порадовать его, вдруг, придя домой, не сразу достала принесённые вкусности, а только уже после какой-то непонятно зачем, спешной беготни по квартире, соблаговолила достать из пакета приготовленное для него питание. А ведь он, не так просто дома валяется на полу, ну, иногда и на диване, а он, как самый верный друг, несёт ответственность за сохранность вверенного ему имущества и при этом очень сильно скучает и ждёт её прихода. "И не надо так на меня смотреть, да, это к тебе относится, Мурзик". Кот проявил бестактность, а, может, и того больше, выразил своим зевком сомнения в сказанных Степаном словах. Но надо знать скверный характер Мурзика, который не может жить без того, чтобы не озвучить какую-нибудь пакость.
"Ага, ждёт он её. Знаем, чем вызвано это его ожидание. И я, заметь, ничего не говорю про еду и совсем не намекаю про обстоятельства, способствующие процессу вашего пищеварения", - бросает Мурзик эту бесстыжесть и вальяжно отходит подальше от Степана, а затем, чтобы совсем обезопасить себя, запрыгивает на спинку кресла. Степан же чуть даже не подавился костью, от такой наглой лжи этого сквернослова Мурзика и уже было хотел броситься на того, чтобы вырвать клок шерсти и привести в чувство совершенно завравшегося кота. Но сегодня Степан, видимо, несколько переусердствовал и тем самым хлебнул лишнего, что требовало от него повышенной концентрации сил для того, чтобы дотерпеть до выхода на улицу. Так что можно сказать, что сегодня Мурзик был отчасти прав, делая свои заявления. Но разве Степан может признать его правоту? Да ни за что. Ведь только раз признай в котах равного себе, так они, возгордясь, и на шею потом тебе заберутся, как показывают вон там, в телевизоре. А уж такого Степан стерпеть никак не мог, и поэтому его линия поведения, чётко придерживалась строгого отношения к этой, непонятно откуда взявшейся, кошачьей сестрии.
Но вот очень громко звонит второй звоночек, когда его хозяйка выходит в коридор, готовясь к прогулке. И что же он видит? А то, что он лучше бы никогда не видел. Степан не может поверить своим глазам. "Как же так, да и разве такое возможно, чтобы в парк ходили в юбке и на туфлях с высоким каблуком, а где мои любимые спортивные брюки? Так это что, значит, что мы сегодня с мячиком не побегаем, что ли?" - сумбурно возмущается, брызгая слюной, Степан.
- Степка, ты меня всю забрызгаешь, а мне еще... - смеётся, но не договаривает Олеся, теребя Степана за холку, которому хоть и не понравилась её недосказанность, но что он может сделать против её ласкового обращения. Естественно, он ей всё простил и, так уж и быть, закроет глаза на этот её, как бы сказал Мурзик, выпендрёж. Но и это ещё не все, и его хозяйка берёт этот такой ненавистный для Степана флакончик и очень уж чрезмерно пускает пыль из него на себя, заставляя тем самым пса зачихать. Ладно, Степан еще не через это проходил и готов ещё потерпеть, но тут неожиданно для него и для Олеси Мурзик проявляет настойчивость в желании к ним присоединиться. А причиной этому настойчивому желанию, послужил его случайно брошенный взгляд из окна, где он увидел ту, чей образ навсегда поселился в его сердце и ради которой, он уже какую неделю, находится в контрах с соседским персом.
- Сейчас или никогда, - принимает решение Мурзик и со всех лап несётся к ногам Олесе, где он предпринимает всем известный кошачий муркающий маневр, заключающийся в терках об свою хозяйку.
- Нет, Мурзик. Я сегодня тебя не могу с собою взять, - пытается образумить кота Олеся, ответом на это ей служит выговор со стороны Мурзика на повышенных муркающих тонах. Естественно, это не нравится Степану, считающего этого Мурзика прихлебателем и имеющего право отвечать, только тогда и то только в полмяу, когда ему зададут наводящий вопрос. А ведь Олеся собралась быстро выгулять Степана и там уже, по обстоятельствам, быстро его отправить домой, а уж потом, отдельно от своих четвероногих, погулять с одним из двуногих. Такие коварные планы она строила. А ведь знай Степан, всё коварство её планов, то он, пожалуй, и не стал бы бросаться на Мурзика, пытаясь отогнать его от Олеси, которая на этот раз, почему-то очень тверда в своих решениях и в никакую не берет Мурзика с собой.
Что делать, и Мурзик решается на последнюю, даже пускай самоубийственную попытку и бросается прямо на Степана, занимающего место у двери, который в свою очередь, не из тех псов, готовых спасовать, перед даже самым огромным бультерьером. Но когда на тебя неожиданно, и это главная причина, несётся обезумевший кот, то это, во-первых, не даёт времени для раздумья, а во-вторых, инстинкты подсказывают, что ради твоего психического здоровья, пожалуй, надо уступить. И в третьих, а что нам, собственно, делить-то, ведь места у двери всем хватит. Так что Степан не выказал свою жадность и поделился местом у двери с Мурзиком. Олеся, видя такую неугомонность её Мурзика, поначалу хотела прибегнуть к очень действенному, так называемому, последнему средству убеждения для несговорчивых котов, а именно вооружившись веником, показать этому зарвавшемуся коту, кто главный. Но она посмотрела на часы и, увидев в них что-то такое, что остается вне понимания её домашними любимцами, махнула рукой и, взяв Мурзика на руки, вышла из квартиры, что дало последнему право на важничанье и высокомерный взгляд с высоты её рук на Степана, крайне недовольного такой мягкотелостью его хозяйки.
Но вот они вместе оказались в парке. И что мы видим? А то, что вместо единого, прибывшего в парк коллектива, возникла разрозненная группа, где каждый из участников занялся своими собственными делами. Так Степан, как весьма учтивый пес, не позволяющий себе в открытую лишнего, как в выражениях своих чувств, так и в других физиологических выражениях своего физического "я", мигом отбился от рук Олеси и унёсся за деревья, дабы там попугать прохожих старушек. Олеся бы, в прежнее время, удержала его на привязи, но сейчас она была такая задумчивая и невнимательная, что даже не заметила, как поводок вылетел из рук. Хотя, надо сказать, что её невнимательность в некотором роде имела характер близорукости. Что же касалось дальних подступов к месту их нахождения, то они не оставались без её зоркого внимания.
Мурзик же, насладившись всеми преимуществами своего положения на руках Олеси, при прохождении одного из участков лесополосы заметил что-то такое важное, что не оставило его безучастным. И он, вывернувшись из рук хозяйки, спрыгнул вниз и бросился в ту сторону, которая вызвала его заинтересованность. Олеся же из-за своего рассеянного состояния только и успела промолвить: "Мурзик, ты куда?". Но тот, такой паразит, только и махнул хвостом и, ловко маневрируя между деревьями, унёсся к своей цели, которая при внимательном наблюдении из-за дерева представляла собой белого окраса кошку. Та, хоть и увидела несущегося к ней Мурзика, но, следуя своему кошачьему правилу, не подала виду, что заметила этого неровно дышащего кота и продолжала внимательно изучать попавшую в её лапы шишку, которая в другой бы раз не вызвала в ней интереса, но сейчас, по странному совпадению, чрезвычайно её заинтересовала.
- Мурка, а вот и я, - заявил запыхавшийся Мурзик, как только приблизился к ней.
- Ну и что? - осадила его такая занятая Мурка. Но прежде чем Мурзик ответит ей, да и тем более ему самому надо справиться с ошеломлением, вызванным её словами, на что тоже необходимо время, я хотел бы вкратце обрисовать ситуацию насчёт этой незнакомой для нас Мурки, которых, если выглянуть в окно, бродит немалое количество во дворе. И почему, только наших любимых, ухоженных домашних котиков тянет к этим уличным, как их там, даже и слова приличного не подобрать. В общем, Мурка была одна из тех кошек, для которых не нашлось своей старушки, так любящей этих мяукающих созданий. Они по своей природе не имеют, если хотите знать, такой привычки общаться на уровне мяуканья. И только людская потребность в общении с ними, вынуждает кошек изучать этот язык межродового общения. Ведь такая коммуникабельность, даёт им возможность приобщиться к дополнительному мясному рациону. Так что нечего заявлять, что кошки свой хлеб получают зря.
Что же касается Мурки, то она тоже была не безграмотна и владела этим универсальным языком, но судьба, видимо, не заметила её, и ей приходилось прозябать, где только придётся, под знойным солнцем, либо же мокнуть под дождём. А жизнь на улице, накладывает свою печать выносливости на данную породу уличных завсегдателей, тем самым делая их более циничными и жестокими к своим собратьями по жизни. Но помимо жестокости, они также приобретают уличную философию жизни.
- Вот вы кривите лицом, произнося слово "помойка" и даже зажимаете нос, проходя мимо этого обязательного убранства города, ну а для нас, кошек, живущих на ней и здесь же находящих своё пропитание, она имеет сакральное значение, - яростно заведёт речь один из приближенных к этому месту котов. - И я даже скажу больше, что само значение слова "по-мойка" изначально имеет в себе очищающие свойства, и она действительно нас очищает от ненужного мусора, так захламляющего жизнь. Мы благодаря ей научились не разбрасываться по жизни и довольствоваться малым. И у нас нет того ненужного мусора, которым забита ваша голова, мы умеем отделять зёрна от плевел.
Что же касается их отношения к этим везунчикам из уютных квартир, то в душе они, конечно же, завидовали им чёрной завистью. Но при этом внешне питали к ним ненависть, и выказывали своё презрение, при личном общении приводящее к постоянным разборкам на задних дворах домов, куда, в связи с этими опасными для их шкуры обстоятельствами, домашние коты старались не совать хвоста. И только месяц март, сглаживал все эти противоречия и на время вносил мир в это противостояние, которое уже не было столь общим, а выливалось в индивидуальные, но яростные стычки.
Мурка же появилась в этом районе совсем не давно, так что мартовские баталии её ещё ждали впереди. Но, с другой стороны, любви все месяцы покорны, когда ты уже достигла своего временного совершенства и дееспособности. Она как раз находилась в том кошачьем возрасте, который заставляет тревожно биться сердца глядящих на неё котов. В чей нестройный ряд, как-то и зачесался наш Мурзик. А он, надо признаться, имел свой повышенный авторитет среди прочих котов и не терпел фамильярного суффиксного обращения к нему, требуя уважительного обращения Мурза, подкреплённого весьма существенными когтями. Но встреча с Муркой не прошла бесследно и очень преобразила кота, что вызвало тревогу у его хозяйки Олеси, которая, заметив нетронутую миску Мурзика, с тревогой брала его на руки, вопрошая того, не заболел ли он. А разве ей объяснишь, что невыносимая любовная боль, тисками обхватившая его, не даёт возможности лишний раз обратиться к миске и пополнить свой дневной рацион. Вон Мурка, какая стройная и спортивная, а он, Мурзик, отъевшийся на домашних харчах, выглядит как кабан. Нет уж, всё, он теперь берется за себя и начинает новую жизнь, в которой нет места лежке на диване и мясным деликатесам, теперь он вегетарианец. Но и это не всё, и он при виде её, размякнув, был даже готов пойти на беспрецедентный шаг, позволительный только его хозяйке, и смягчив свой нрав, позволить ласково называть его Мурзиком. Но Мурка, как и все особи кошачьего пола, неумолима и безжалостна к стенаниям положивших на них глаз котам. Она как будто не замечает всех его стараний по наведению мостов между ними.
И вот как-то раз Мурзик, развалившись на подоконнике, с таким увлечением ловил муху, изловчился и, к своему удовольствию, поймал эту жужжащую стерву, не дававшую ему спокойно дремать. И вот он уже готов её раздавить, держа в своих лапах, как его взгляд замечает то, отчего у него в мгновение происходит помутнение в глазах. Ему открылось то, чему он до этого момента не слишком много придавал значения, а именно слухам о том, что, возможно, причиной её холодности, может быть более удачливый соперник. Но разве Мурзик с высоты своего "я", мог поверить в эту немыслимость? Разве есть кто-то ещё кроме него, столь высокоодаренный природой? И вот сейчас вид из окна мигом опускает его с небес на землю. Хорошо ещё, что не сбивает его с ног и не роняет с подоконника на паркет. И Мурзик потрясенный увиденным, опускает лапы и с улыбкой, в которой сквозит отчаяние, выпускает из них муху. Та, почувствовав свободу, решает больше не испытывать быстроту реакции этого молниеносного кота и уносится в сторону лежащего у порога пса, чтобы проверить уже крепость нервов этого четырехлапого существа.
Но что же увидел Мурзик в окне, что же послужило причиной этому отчаянию в его глазах, и что же продлило жизнь этой назойливой мухе, которая и заставила всех задаться этим весьма актуальным вопросом? А, скажу так, надо не только слушать свою самоуверенность, оставаясь в тумане собственных заблуждений, но иногда и обращать внимание на так желающих выказать свою осведомленность, очень информированных старушек, которые, занимая с утра свой пост у подъезда, могут пролить свет на то, что ты даже и представить не мог. И даже законы мироздания уже не являются таким уж секретом для них, в чём можешь совершенно не сомневаться. А что касается хахаля твоей Мурки, тебе уже сколько об этом раз говорили, а ты всё только мордой воротил.
Да, у Мурзика появился соперник, зримое присутствие которого он осознал, глядя в окно, как этот пушистый хлыщ увивался вокруг его и только его, Мурзика, Мурки. А ведь этот иностранец Перс, сделав ставку на свою броскую внешность и соблазняя её блеском западной жизни, пожалуй, умел пустить пыль в глаза. Для Мурзика это было явным (Ведь Мурзик, столько времени проводящий за просмотром телевизора, весьма неплохо разбирался в геополитических раскладах и, конечно, только не ему, патриоту своей страны, можно было втулять сказки о жизни на западе, к которому Перс не имел никакого отношения. Но Мурка в силу её неблагополучного положения не могла получить достойного образования, что и сказалось в её неразборчивости не только в положении стран, но и тех, кто мог стать ей достойным партнером.) и совсем не явным для Мурки обманом. Тем самым он, предлагая неосуществимое и запудрив ей мозги, смог бы добиться желаемого.
Но вот первая оторопь прошла, и Мурзик, придя в себя, полный решимости, бросается на своего врага, но стекло окна, не даёт возможности осуществить задуманное, и Мурзик в порыве гнева, забывший об этой существенной преграде, чуть не разбивает свой влажный нос. Но ничего, после этой первой неудачной попытки он выскакивает в коридор, где препятствие в виде загородившего проход Степана он преодолевает в один прыжок по спине этого лежебоки, который даже не успевает сообразить, что же такое случилось. А ведь он, Степан, только сейчас, на лету заглотнув, избавился от этой замучившей его своим жужжанием мухи, и уже было приготовился мечтательно поразмышлять о том, что ему принесет на ужин Олеся. Как своей поражающий воображение наглостью прыжок этого прихлебателя Мурзика на спину, поверг его в шок, в результате чего у него пропало рычание и остались одни слюни, которые стекали вниз на паркет из открытой от изумления пасти. Степан, округлив глаза, безмолвно взирал на то, как Мурзик пытается запрыгнуть в приоткрытую форточку окна.
И вот Мурзик добился своего и взобрался-таки на форточку, и пусть это даже стоило не ему, а Олесе затяжек на шторках, но когда дело касается таких важных вопросов, разве может какая-то материальность остановить твой полный волнения дух? Да, Олеся не может понять, и незачем тянуться за веником для того, чтобы преподать урок этому несносному коту, повинному во всех грехах в этом доме. И, если хочешь знать, Степан тоже обладает когтями и клыками, которые частенько пускает в ход. И нечего всё валить в одну кучу и необязательно в раздрае обоев, повинен только Мурзик. Ну и что, что их порвали чуть ли не у потолка, а посмотри на маленького роста Мурзика и на этого вымахавшего пса, который явно ближе к потолку, чем такой пушистый твой мурлыка.
Но сейчас Мурзик, не может ни о чем другом думать, кроме как о желании запустить когти в пузо этого Перса и тем самым кровожадно выпустить из него дух и всю материальность из его пуза. Вот только есть одна незадача, заключающаяся в том, что весьма проблематично это сделать, находясь в форточке на четвёртом этаже. И что особенно неожиданно, так это то, что, как выяснилось, Мурзик совершенно не переносит такой высоты. Это заставляет его, цепляясь за форточку, задним ходом слезть обратно. После чего он, не имея смелости смотреть в глаза даже какому-то псу, поджав хвост, уносится в дальнюю комнату, дабы там в одиночестве, подвергнуть себя самобичеванию.
Скажите, что не может быть, и что вам ещё ни разу не встречался высотыбоязненный кот. На что могу ответить только одно: "Попробуйте хоть раз приземлится на четыре лапы с четырёхэтажной высоты, и тогда посмотрим, так же ли вы безмятежно сможете выходить на балкон, откуда вас толкнули вниз полетать. Конечно, же, нет", - отвечу я тем, кто, следуя своей кровожадности, предположит то, о чём даже подумать немыслимо, и о чём язык еле поворачивается сказать.
"Заподозрить Олесю в столь дьявольских экспериментах над животными, для подготовки их в десантные войска? Да как ты смел?" - полный гнева, порвав на себе тельняшку и уронив от молниеносной резкости движения свой головной берет, заявит, бросаясь в драку с этим раздражителем человечества, так называемым правозащитником, представитель ВДВ. Я не хотел так слишком далеко заходить, но что поделать, когда дело касается чести, то людям без чести, всегда даётся возможность её увидеть и осознать, хотя бы даже в виде летящего в твою голову кулака. И уже после того, как вас подняли с пыльной дороги, и вы сумели посчитать, сколько на этот раз недосчитались зубов, ведь, как правило, с одного раза понимание редко приходит к тем, кто имеет длинный язык. Так вот, вы, увидев и осознав, что иметь честь - это не только затратно в плане того, что её приходится отстаивать, но и того, что только она может дать в зубы её хулителю, который, в свою очередь, не обладая ею, как правило, выбирает скользкие пути отхода, наконец-то решаетесь и выкидываете на помойку все свои унисекс-шмотки, громко хлопаете дверью в редакции, вызвав в ней настоящее эхо. После чего, идёте туда, где на самом деле можете принести пользу своей стране, защищая её рубежи, стоя на страже отечества, а не лая, брызгая слюной из-за спин её защитников, плюя в их же спины.
А что касается Мурзика, то, видимо, генетический след от падения передался и ему, чем и была вызвана такая нелюбовь его к высоте. Но давайте вернёмся назад, в парк, где Мурзик, кажется, справился с волнением и готов привести доводы в пользу того, что дружба (Естественно, на первых порах.) с ним для такой обладательницы несравненной красоты куда более предпочтительна, чем какая-то мимолетная связь с заезжим гастролером-иностранцем. Ведь в нём нет того духу, которым обладают представители коренного населения этой страны.
Конечно, Мурка, как и любая представительница её рода, весьма чувствительна к комплиментам в свой адрес, но, с другой стороны, она обладает слабостью в плане желания путешествий и связанным с ним переменой мест и, видимо, этот Перс, как и любой иностранец, ассоциировался у неё с желанием посмотреть мир. А ведь никто из них даже и не думает, что на мир она, поддавшись на уговоры такого иностранца, будет смотреть, в лучшем случае довольствуясь ловлей мышей где-нибудь богом котов забытом ауле, ну в худшем случае, лучше даже не покупать там мыло. Так что Мурзику, для того чтобы добиться существенных подвижек в их отношениях, просто необходимо было пустить вход всё своё красноречие.
- Я хотел сказать, что рад тебя видеть, - начал он.
- А, может быть, для начала стоило спросить меня, что, собственно, я думаю по этому поводу? - высокомерно заявила Мурка, окинув его презрительным взглядом, что конечно, пришибло бы менее самоуверенного кота, но Мурзик считал, что его чувства крепче всяких там условностей. И он, чертыхнувшись, как это было принято в их кошачьем сословии, сказал:
- Что за котовасия такая... - хотел начать своё словесное наступление, чему помешал угрожающий, шипящий окрик Мурки.
- А что ты имеешь против моих родственников Василиев? - к чьей фамилии, как оказывается, она относилась. Для Мурзика её заявление было откровением, так как в его районе проживания, таких имён отродясь не слышали. И даже его имя, считалось в некотором роде нетрендовым именем, на которое решились только самые непродвинутые хозяева. Как оказывается, вокруг заполонило общество, состоящее сплошь из царственных особ, либо же из иностранцев. Да и вообще, родную сибирскую морду, днём с огнем не отыскать, и, только выйдя во двор, можно было свободно вдохнуть полной грудь и, как говориться, увидеть такие родные морды. После чего, наверное, и вошла в обиход данная поговорка, означающая "спуститься в народ", где его представители Василии, ведя беспорядочную жизнь, примут тебя с большой охотой в свой круг, посвятят в таинства этого времяпровождения, начинающегося с церковного утреннего песнопения у окон или же на крыше дома. Его так нестойко воспринимают по утрам жильцы дома, обрушивая на вас ушат с водой, после чего, следуя канонам кошачьего бытия, вы приводите в беспорядок как свою, так и жизнь той весьма симпатичной кошечки, которая так и льнётся к вам.
- И ты тоже? - заявляет Мурзик, картинно округлив глаза, заставив Мурку познать, что такое вынужденное молчание. После небольшой паузы она, справившись со своим положением, спросила:
- Что ты имеешь в виду? - Мурзик, зная, что особы кошачьего пола любят ушами с коготками, делая заговорщицкий вид, подходит вплотную к Мурке и тихо ей шепчет:
- Не хочу хвастаться, да и это несвойственно нашему роду, в котором течёт благородная кровь, но если хочешь знать... - делает паузу Мурзик, заглядывая Мурке в глаза, как бы спрашивая, на этот раз визуально, точно ли она хочет знать. Ведь правда может быть настолько ужасна, что её сердце может не выдержать того напряжения, которому она будет подвергнута после этой ошеломительной новости. Но разве ты не знаешь, что она скорее готова умереть от любопытства, нежели от даже самого страшного открытия. И, естественно, Мурзик слышит её нетерпеливое "хочу, хочу, хочу", сопровождаемое недвусмысленной, как бы вынужденной мерой, приведшей к ещё большему сокращению расстояния между ними, вылившееся в то, что их кончики шёрстки плотно увязли в друг друге.
- Я должен знать, что всё сказанное останется между нами, - сказал Мурзик, посмотрел в глаза Мурки, и продолжил: - Ты можешь это мне обещать?
- Ну, конечно же. И вообще, за кого ты меня принимаешь. Всё сказанное умрёт вместе со мной, - обиженно спешит уверить Мурка. Мурзик же, добившись от неё этих заверений, ещё убавив голос на полтона, сообщает страшную тайну, что, оказывается, по его материнской линии, он имел своё происхождение чуть ли не от самого, всем известного царского Василия. Причём не от простого, а, аж, самого Грозного. И хоть летописи сообщают, что его единственный наследник не выжил, он имеет совершенно достоверные сведения о том, что всё это не так. И если она найдет для него время, то он может её ознакомить с ними как-нибудь у себя дома.
Трудно сказать, что на это подумала Мурка, хотя, конечно, сомнения посетили её душу, но одно можно с точностью сказать: последнее предложение посетить его жилище, ей безусловно очень понравилось, ведь её ещё никогда никто не приглашал к себе. Так что все это, ею было должно оценено, и она для выражения своего чувства, прибегнула к так свойственному их кругу действию, заключающемуся в том, чтобы, выпустив свои когти, запустить их в холку выбранному кот-френду. После чего, вырвав клок его шерсти, она тем самым заявит о скреплении их союза. Но Мурка, видимо, была натурой очень впечатлительной, не знающей предела выражению своих чувств, ну а может быть ей просто хотелось пустить кровь столь царственной особе, так что вместе с вырванным клоком шерсти она обнаружила, что с её острых коготков стекают капельки крови. Посмотрев на них, Мурка странно улыбнулась, одарила удивительным взглядом Мурзика и унеслась в глубину, совсем недалеко стоящего куста.
Мурзик же, одарённый таким знаком внимания, поначалу остолбенел от наплыва счастья, смешанного с чувствительным уколом её коготков, залезшим прямо в душу, но затем включил внимательность и бросился вслед за Муркой в заросли этого кустарника. Что же там дальше случилось, мы можем только догадываться, мне бы может быть и хотелось заглянуть туда, но колкость кустов не даёт никакой возможности этого проделать. Да и любопытство в данном случае, пожалуй, совсем неуместно. Мало ли они, какие серьёзные вопросы решают, и вообще, это их кошачье дело, до которого мне нет никакой надобности разбираться. Да что я, даже Олеся не сильно-то следила за тем, чем занимаются её домашние любимцы, которые, инстинктивно почувствовав, что поводок ослаблен, вот и выпустили на волю всю свою звериную сущность. Так что нечего их винить в таком первобытном поведении, в общем, сами виноваты.
Но вот Олеся, до этого момента такая безликая, вдруг оживляется, не иначе в ней просыпается чувство ответственности за тех, кого приручила. Со строгостью в голосе она подзывает Степана, извозившегося к этому времени в пыльной траве и мусоре, в поисках которого он считал себя не имеющим равных. И я уже был готов признаться в том, что ошибался насчёт Олеси, предположив в ней некоторую толику безалаберности, в предоставлении столь широкой свободы действий её лающим и мяукающим друзьям, которые во всю, используют неслужебное положение в своих личных целях. Но появление Алекса и Грега навело меня на определенные мысли, которые своей неприкрытой правдой заставили вновь усомниться в тех ответственных проявлениях её характера по отношению к четвероногим друзьям.
Алекс же с Грегом, двигаясь по направлению Олеси, о чем-то так безудержно спорили, правда, основным спорщиком выступал Грег, который, размахивая руками, пытался в чём-то, видимо, очень важном, убедить Алекса, который, наверное, уже был убеждён, по крайней мере в том, что того не переубедить. Так что Алекс шёл молча, совершенно не обращая внимания на друга, зато обращая своё внимание на то, что происходит в той части парка, где, как оказывается, находилась в это время Олеся. Алекс до сегодняшнего дня не был замечен в особой наблюдательности и, скорее, даже наоборот, был очень часто замечен в том, что он в упор не видит то, что ему демонстрируют. Но как показывает время, это всего лишь её обстоятельное вмешательство в мировидение человека, не слишком заботящимся динамикой движения своего окружения. Но стоит только зафиксировать его внимание путём магнитной индукции на какой-нибудь одной яркой и даже, возможно, отрицательной нестатичности, как всё мгновенно измениться, и вам только и останется, что удивляться такой зоркости зрения вашего такого ещё вчера ничего не замечающего товарища.
Так что ничего не было удивительного в том, что как только они вошли в парк, так Алекс в мгновение ока увидел Олесю. Она хоть и одела маскировочный костюм, который ей был несвойственен, но для глаза, наделённого любовной остротой, не существует таких покровов, которые бы смогли скрыть её местонахождение. Правда, и у этого особенного зрения существуют свои незначительные огрехи. Видимо, разработчикам для достижения дальнозоркости любовного оснащения пришлось пожертвовать чёткой фокусировкой, из-за чего смотрящий любовными глазами совершенно не замечает недостатков у своего предмета наблюдения, считая его верхом совершенства. И только уже позже, со временем, когда ваши глаза привыкают к лучезарности этой улыбки, для вас становятся видимыми некоторые его существенности, которые остались незамеченными ранее.
И уж если ваша натура принадлежит к особам привередливым, то вы, посчитав себя обманутым, предъявляете претензию, содержащую заявление о браке, к этому сбивающему серьёзных и очень претенциозных людей совершенно неответственному распространителю любовных стрел Амуру, который, впрочем, не возмущается, заявляя, что срок гарантии уже вышел, а предлагает попытать ещё раз счастья. На что подобные господа, поразмыслив, выставляют ряд необходимых условий, при этом, совершенно не желая слышать, что при наличии условий получается только условность, а не качественное чувство. Что, естественно, не приводит к взаимопониманию.
И господа, растоптав все предлагаемые стрелы, решают, что не имеет смысла иметь дело со столь нерасчетливым проводником счастья, и уже обращаются к более надежному и расчетливому Мамоне, страсть к которому, как им кажется, является наиболее скрепляющей сердца. А ведь нет ничего более объединяющего, чем наличие общих интересов. Но они для нас неинтересны своей предсказуемостью. Для нас интересны другого рода люди, к которым и относился Алекс. Хотя как все-таки понимать "другого рода люди"? Когда как в научной классификации значится род - люди, включающий в себя вид - человека. А тут выходит, что людской род как бы даже не очень однозначен, и, даже страшно сказать, совсем не род, а всего лишь вид чего-то большего. Его и родом-то назвали по причине многочисленности, да и, пожалуй, что ещё важнее, из-за того, что классификацией занимался сам человек из рода людей.
И в чём заключается главная отличительная черта, по которой определяется людской род по сравнению с другими существующими родами, так в том, что, по мнению того же человека, а оно служит главным определителем и объединителем, любая биологическая группа, за исключением людской, имеет своё общее родоначалие благодаря внешнему влиянию, а именно природе. А в отношении человека этот принцип не действует, и его родовая исключительность имеет внутреннюю природу и совершенно не зависит от внешних факторов. И вот эта внутренняя общность людей и есть его основной родовой признак. А ведь главные отличительные родовые признаки определяются через физическую материальность представителей этого животного мира, но в случае с человеком, по всей видимости, нельзя применять данную отличительную классификационную шкалу, и он уже через слово начал выделять существующие его рода. Получается, что психологическая составляющая человека и является тем отличительным признаком, который и позволяет соотнести тебя к определенному роду человечества. На данном этапе эти родовые признаки человека ещё не приобрели физическую выразительность, в связи с чем, пока ещё невозможно внешне различить представителей различных родов, но по мере эволюционного развития природа расставит все точки определения и даст возможность для выражения каждому людскому роду. Со временем попадут под запрет, как это и сейчас принято, близкие межродовые связи, которые будут причислены к зоофильству. В результате чего каждый род в своём развитии пойдет по своей вымеренной дороге, которая кого-то приведёт в эволюционный тупик, ну а кого-то к богу. Так что кому-то придётся вымереть, а кто-то, наоборот, получит свои эволюционные преимущества. И кто знает, кто в конце концов останется на этом свете. А так как я тоже имею отношение к определенному роду человечества, то ввиду своей предвзятости не имею объективного права высказывать веские предположения на этот счёт и буду вынужден оставить этот вопрос на суд вашей читающей публики.
Но вот Алекс с Грегом оказались практически на финишной прямой, на расстоянии Олесиного взгляда, направленного с точностью до градуса на Алекса, а иначе и быть не может, ведь Олеся художник, и её глаз-алмаз с высокой точностью умеет высчитывать все расстояния и соотносить их пропорциональность. Ведь только дай ей карандаш, и ахнуть не успеешь, как твой профиль окажется запечатлённым на имеющемся в наличии клочке бумаге. И, надо сказать, что у многих в издательстве были собственные автопортреты, выполненные рукой Олеси. Правда, к числу этих счастливчиков отчего-то не относился Алекс, но, видимо, ему выпала куда большая удача, и его профиль был запечатлён на нетленке в душе Олеси.
- Ну, вот и мы. Не слишком поздно? - подойдя к Олесе, заявил не имеющий никаких особенных препятствий для разговора Грег.
- Да нет, нормально, - последовал ответ Олеси, придерживавшей пса, который, набегавшись, занял выжидающую позицию, определяя степень опасности гостей для Олеси и, значит, для себя. Первое, что, конечно, бросилось в его нос, так это отсутствие привычного запаха колбасы от этих непонятно что за людей, что, естественно, не могло его обрадовать и заставило насторожиться неясностью намерений столь непредусмотрительных и поэтому подозрительных типов.
- Слушай, Олеся, тут по ходу дела в связи с непредвиденными обстоятельствами возникли изменения в наших планах, и я не могу составить вам компанию, так как мне срочно надо быть дома, - выдал тираду Грег, похлопал по плечу Алекса. Мол, давай, действуй, и был таков. Ну а я что говорил вам? Этот Грег ещё не на то способен, замыслит своим изворотливым умом комбинацию и оставит другу расхлебывать её. А меж тем первые слова Грега вызвали панику у Олеси. Она уже хотела сама стать ему непредвиденным обстоятельством, которое вызовет у него изменения в структуре одежды, вызванные чётким выполнением команды "фас" Степаном. Но так как Грег не стал тянуть кота за хвост, который, к слову сказать, под именем Мурзик с довольной мордой приближался ко всей честной компании, в общем, по мере озвучивания своего намерения оставить их с Алексом наедине, Олеся начала испытывать угрызения совести из-за поспешного решения прибегнуть к помощи клыков Степана. Затем она отдала должное такой предусмотрительности Грега и с большим чувством попрощалась с ним.
Алекс же на этот счёт имел совершенно противоположное мнение. Нет, он, конечно, был не против того, чтобы остаться наедине с Олесей, но не так же сразу бросать его, а ещё друг называется. А ведь можно же было для начала немного поговорить о том о сём, а уж потом, найдя разумную причину, удалиться. А сейчас что получается? Ему придётся самому искать темы для разговора, о которых он не имеет совершенно ни малейшего представления, и, как оказывается, тема о том о сём весьма туманна и очень размыта своей неопределенностью. Да ещё неожиданно для Алекса его руки заняли какую-то позицию непоседливости и стали предъявлять к нему требования, заключающиеся в том, что они, как оказывается, не могут найти себе места в этой жизни, и уж пускай их хозяин позаботится, куда их деть.
Но куда бы Алекс их засовывал, то ли в карман, откуда он в тот же момент слышал гневное, что им неудобно и вообще неприлично стоять перед девушкой, держа руки в брюках. После чего Алекс, убежденный этими веским доводами, попытался опустить руки в струнку вдоль тела, на что опять получил замечание, что он стоит, как посыльный в ожидании посыла на свой счёт, после чего, в общем-то, с таким стоянием не долго остаётся ждать, когда его пошлют куда подальше. Алекс, уставший спорить с этими нервными окончаниями, взял и убрал их с глаз долой, спрятав за спину. Ну а чтобы быть совсем уверенным, сцепил их друг с дружкой, пусть попробуют перебороть своё "я" и расцепить соперника. Но тянуть время, вертя ногой на земле, создавая впечатления своей независимости и замалчивать разговор, становится уже неприличным. И ладно бы ты был немой, то тогда, пожалуй, это было бы веской причиной, оправдывающей твое молчание, но Олеся, к твоему сожалению, знает, что ты все же не немой, правда, она могла бы догадаться, что ты находишься в небольшой стадии онемения, вызванной этими исключительными обстоятельствами, связанными с нахождением вас без посторонних лиц.
- М-м, - выдавливает из себя, видимо, очень многозначительное слово Алекс. Это даёт нам повод заподозрить его в том, что первый голосовой звук, изданный им при появлении на свет, не имеет ничего общего с общечеловеческим "а-а", а, скорее, связан с коровьим мычанием, начинающимся с "м", что он и продемонстрировал. Но я на месте многих не стал бы показывать пальцем на него и, пригвоздив себя памятью, вспомнить ваши первые слова, сказанные в адрес противоположного пола, которые не сильно то и отличались от мычания Алекса.
- Что ты сказал? - спрашивает Олеся Алекса, не допоняв, как и мы, глубокого смысла этого его "м-м". После чего следует закономерный смех Алекса, означающий, что, он не так выразился, да и вообще, он не то хотел сказать, о чём вы подумали, что всегда тревожит слушателя, совершенно не знающего, что думать. А уж говорить о том, что он пытался сказать, и во все, не имеет какого-то разумного смысла. Но что ещё примечательно, так это то, что смех Алекса - это не его обычное "ха-ха-ха" или "хи-хи-хи". Нет, его смех претерпевает метаморфозы и вам слышится совсем необычное "гы-гы-гы". Ну что делать, и не ржать же нам всё время на его потуги заговорить, бесконечно скатываясь от смеха с кресла под своё "хе-хе-хе".
Эх, что бы делал Адам, не будь бы Евы, всё так же бы, ходил и околачивал близлежащие груши, не смея поднять головы и потрясти нужное дерево. А там, глядишь, и яблоко на голову упало, и закон всемирного тяготения единолично придумал бы. А так пришлось делить всю славу с Евой, отправляясь из Рая на Землю, для того чтобы на практике познавать этот открытый ими закон, в их интерпретации, тяготения друг к другу. Это заставляет нас предположить недальновидность нашего прародителя. И не надо обижаться, когда на вопрос о вашем нахождении в ответ намекают на вечную вашу первоначальную связь с грушевидным деревом, плоды которого не ведут к единому целому, когда как кормление вас с её руки яблоком наконец-то подвигло вас, столько времени остававшегося в нерешительности, к действенным мерам, приведшим к созданию их одного целого. Но сейчас времена другие, и яблоком или другим плодом уже никого не завлечёшь, так что современным Евам приходиться прибегать к другим, более действенным средствам, дабы расшевелить своего нерешительного избранника.
- Так, значит, вы сегодня уже никуда не пойдете? - начала издалека Олеся.
- Угу, - последовал красноречивый ответ Алекса, который своей универсальностью и широкой трактовкой мог бы закрыть любые бреши недосказанности, при, казалось бы, даже тупиковом завершении разговора.
- Тогда, может быть, зайдём ко мне, выпьем кофе? - предложила Олеся, потирая руки, как бы показывая, что они закоченели. Она, наверное, забыла, что на улице стоит тёплая летняя погода, а не осенняя прохлада. Поэтому эти потирания можно трактовать как приготовления к чему-то очень желательному для неё. С одной стороны, это может соответствовать пожеланиям самого Алекса, как и... Да о чём это я? Конечно же соответствует его желанием, нечего тут строить из себя непонятно что.
- Да я, не против, - наконец членораздельно вымолвил Алекс. Но если с приглашением его в гости вопрос был решён, то её четвероногие друзья находились в крайней степени недоумения, вызванным этими любезностями. Правда, это в большей степени относилось к Степану, который своим бурчанием проявлял недовольство. Что же касается Мурзика, то он находился в какой-то прострации. Так что для него всё было в высшей степени в фиолетовом свете недоумения. Хотя и от его внимания не ушло характерное поведение хозяйки. Конечно, до Степана не сразу дошло то, что сегодня они пойдут домой не одни, а вместе с ними туда, как оказывается, ещё намылился этот посторонний тип, на которого так часто бросает мимолетные взгляды хозяйка, что не может не вызывать раздражение в душе пса. И чем это он, интересно, заслужил такое отношение к себе, и что же в нём особенного имеется, раз ему оказывают такую высокую честь. По его же, авторитетному в своём доме мнению, в этом типе нет ничего из ряда вон выдающегося, и даже запах, исходящий от него, не несёт в себе чёткого определения.
Но вот они в квартире Олеси, и она приглашает Алекса занять какое тому пожелается место в гостиной. Сама же тем временем, не забывая поглядывать в зеркало, устремилась на кухню, чтобы там содействовать приготовлению кофе.
Алекс же, недолго думая, а следовало быть очень внимательным при своём выборе, располагается в ближайшем кресле, чем вызывает новую вспышку ярости Степана, заметившего, как чужая задница занимает отвоёванное им, в долгих и упорных боях с Мурзиком. Тот, в свою очередь, заметив этот неприятный для Степана манёвр их гостя, проникся симпатией к тому, кто так лихо утёр нос этому слюнопускателю Степану. И уж чтобы окончательно добить его, Мурзик выгнулся что есть мочи и поточил когти об это кресло раздора, затем забрался на диван и принялся наблюдать, что же будет дальше.
Степана же мучила дилемма, что же ему делать: то ли ворваться в гостиную и показать этим сидельцам, кто в доме хозяин, но тогда он наверняка этим огорчит любимую хозяйку, которая строго-настрого запретила ему, да ещё с грязными лапами, заходить в гостиную; или же можно выждать подходящий момент и, пока не будет никого дома, проучить этого наглого кота. Ну а насчёт этого преступившего закон и вступившего на чужую территорию типа, то для начала можно будет привести в надлежащий вид его туфли, находящиеся прямо тут, перед ним. Решение Степан принимал мучительно трудно, уж очень ему хотелось погонять по комнате этих не подозревающих об опасности быть покусанными гостиничных сидельцев. Но в конце концов, вид грязных лап, перевесил чашу весов, и Степан, закусив туфлей гостя свою жажду мести, принялся её разжевывать, усматривая в этом действии некий глубинный смысл.
Мурзик же, пребывая в отличном расположении духа, чему способствовали некоторые предшествующие обстоятельства в парке, развалился на диване и принялся созерцать этого нового человека в их квартире. А ведь гости в их доме были редкостью, что объяснялось Олесей её большой занятостью, когда как Мурзик и Степан усматривали в этом иные причины, связанные с её любовью к уединенному времяпровождению. Конечно, Мурзик не особо жаловал различных время от времени гостей, но сейчас, после того как он пригласил Мурку в гости, увидел в этом посетителе символический знак, побуждающий его заявить о равноправии всех, за исключением того лохматого, место которого у порога обитателей этого небольшого уголка Земли, по основополагающим законам общежития. Но ввиду того, что, вероятней, хозяйка не внимет его доводам, так как между ними ещё существует языковой барьер, то Мурзику предстояло обстоятельно обдумать план того, каким же образом осуществить попадание Мурки в квартиру, где существует препятствие ещё и в виде Степана.
Правда, зная страсть последнего к колбасе, Мурзик не видит больших сложностей для того, чтобы отвлечь его внимание. Что касается двери, то для него это тоже не является проблемой с тех пор, как Степан, следуя своей мстительной природе, захлопнул дверь в ванной, когда в тот момент там находился Мурзик, решивший перебороть свой страх перед водой. А то в прошлый раз, когда Олеся решила его помыть, он уж очень бурно отреагировал на эту процедуру, в процессе очень громогласно испускал неестественные для себя звуки, которые, будь это человек, обозвали бы благим матом. И что было самым обидным, так это та жестокость, сквозившая в действиях Олеси, которая даже не думала прекращать свои истязания, а, скорее, даже измывалась, вылив на него какую-то жидкость, которая своей пенностью и щипанием заставила зажмурить его глаза, привыкшие видеть то, что делается вокруг, чем окончательно и сломила его дух.
А ведь кто знает, какое испытание его ещё ждёт, когда в этой страшной комнате находится такое огромное количество различных баночек и пузырьков, каждая из которых несёт в себе опасность. И какой бы дурак он был, не придав значение вчерашним словам Олеси, которая, разговаривая по телефону, кому-то сообщала, что у него, кажется, завелись блохи, и она завтра же купит специальный шампунь и искупает этого любителя улиц. Но разве в её словах был хоть небольшой намёк на него, Мурзика? Скорее, можно было подумать, что речь велась о Степане, ежедневно вдыхающего запах улиц. А оказалось, эти бегунцы, с недавних пор обнаружившиеся в шерсти кота и выполняющие функцию отвлечения внимания от летающих мух имеют своё имя в этом жестоком мире, и совсем не то, которое для них уже придумал Мурзик. И ведь благодаря им он теперь выворачивается из рук Олеси, пытаясь вырваться на свободу. Но что поделаешь, когда грубая сила берёт верх над доводами рассудка даже такого весьма здравомыслящего кота, которым был Мурзик.
Мурзик опускает лапы от безысходности, правда, не забывая цепляться за эту скользкую поверхность, позволяя помучить себя. После чего он чувствует, что его, кажется, кутают во что-то тёплое. И, открывая глаза, он видит, что находится на руках у Олеси, завернувшей его в полотенце. При этом она смотрит на него удивительно лучезарно, отчего Мурзику становится очень тепло, и он уже готов простить ей эти непонятные манипуляции с водой, пока не увидел своё отражение в зеркале, из которого на него смотрит какой-то сморчок. Мурзик, естественно, ошеломлен и, не веря своим глазам, пытается завернуться ещё больше внутрь полотенца, но к его неудовольствию Олеся опускает его на пол, при этом лишая укрытия. Мурзик смотрит на своё сморщенное тело, худоба которого поражает его, а ещё кто-то там пытался озвучить мысль, что он разъелся и разжирел. А, как оказывается, виной всему был всего лишь его повышенный шерстяной покров, свойственный натурам мужского пола, отличающимся особой страстностью по отношению к жизни, которую он не представляет без кошечек. Но это ещё полбеды, и Мурзик, пожалуй, зализав своё оскорбленное самолюбие, забыл бы всё это как страшный сон, но к его второй полбеды в коридоре находился идеологический противник, чей заливистый смех заставил от осознания своей неприкрытости вздрогнуть Мурзика.
- Ой, не могу, - катался по полу Степан. В другой бы раз Мурзик ловко отразил эту реплику, заявив, что состояние немочи весьма свойственно такому увальню, как он, но сейчас у него зуб на зуб не попадал. И Мурзик, полный смятения, поспешил ретироваться в зал.
Так что он решил для себя, что больше не даст повода для насмешек, для чего, собственно, и направился в ванную, чтобы в соприкосновении с водой найти в себе смелость и в будущем суметь противостоять ей. Но как только он вошёл в ванную, захлопнувшаяся за ним дверь и еле слышимое хихиканье Степана с той стороны подсказало Мурзику, что его движения в эту сторону не остались без внимания этого лохматого пса, который в одно мгновение воспользовался ситуацией и прихлопнул за ним дверь. Мурзик, естественно, полный праведного гнева, отложил на потом свои бодания с водой. Нет, теперь перед ним стояла куда более важная задача: проявить свою смекалку и силу духа, дабы преодолеть ещё одно препятствие, стоящее на пути его жизни. Конечно, дверь - это всего лишь следствие его невнимательности и зверской внимательности Степана, который к тому же является системной причиной всех его неприятностей, обрушившихся на его голову в этом доме. Так что как только он разберётся с дверью, надо будет разработать план по наказанию этого наглого пса.
Но вот Мурзик осматривается по сторонам, подходит к двери и пытается нажатием передних лап открыть дверь, которая не имеет чувствительности и не находит отклик в его поползновениях. После нескольких неудачных попыток Мурзик приходит к пониманию того, что на этот раз грубой силой ему не достичь необходимого результата. Да и к тому же у него, еще не обедавшего, сейчас не очень-то много этой грубой силы. Ну а если её нет, то приходиться использовать свою смекалку, которой, по его мнению, у него предостаточно. Мурзик запрыгивает на мойку и с её высоты начинает обозревать эту неприступную дверь, пытаясь выяснить, в чём, собственно, состоит её проблема. Но дверь - не столь живописный предмет интерьера, на который можно бесконечно смотреть, как в окно. В ней, кроме ручки, нет больше ничего занимательного. Что ж, делать нечего, и Мурзик решает применить своё универсальное правило: пока не повесишь - не узнаешь, что тебе за это будет. В общем, он прыгает на ручку двери, которая под весом кота опускается вниз, тем самым убирая препятствие, не дававшее открыть дверь. А вес кота и его вектор направленности привёл в движение дверь, которая со всего маху дала по носу находящемуся в радиусе действия Степану.
Мурзик, ошеломлённый такой быстротой событий, как только дверь пришла в соприкосновение со Степаном, сметённый толчком от полученного удара, вылетел в кухню, после чего не собираясь соображать, что же всё-таки случилось, да и времени на это совершенно не было. Во всю прыть, миновав Степана, он унёсся по направлению гостиной.
Степан же, получив такой щелчок по носу, из-за внезапности произошедшего не сумел сразу купировать его последствия преграждением пути отступления этого кота и, закусив губу, принялся строить планы наказания этого выскочки из ванной.
Так что Мурзик после всей этой истории считал себя способным открыть не только одну эту дверь.
Но давайте вернёмся назад, в гостиную, и посмотрим, чем так занят Алекс, который, оставшись наедине с Мурзиком, покрутил головой в разные стороны, пытаясь нащупать точки соприкосновения с Олесей. Ведь впереди его ждал разговор с ней, а окружающая вещественность, возможно, даст подсказки для темы разговора. Но дело в том, что он в данный момент ни на чём не может остановить внимание, и, что интересно, чем сильнее он концентрирует его, тем более беспомощными попытками всё это заканчивается.
Алекс, решив, что нечего себя мучить, и пусть будет то, что будет, мимикой изобразил своё решение, обращаясь с этим выражением лица к находящемуся напротив коту. Для Мурзика такое странное мимикрическое обращение этого непонятно кого стало полной неожиданностью, что заставило его собраться и быть наготове, ведь кто его знает, что этот мужик, корча ему рожи, имел в виду. Но мужик не остановился на достигнутом и, после того, как, качнув головой, выпучил свои губы и добавил слово, которое повергло Мурзика в шок: "Да...". Оно как гром среди ясного неба обрушилось на бедного Мурзика, своим многовекторностью значения полностью оглушив его.
"Да кто он такой, этот лингвист, и что он хочет от меня? - полный отчаяния, пытался прояснить Мурзик, пятясь назад. - Да разве это слыхано, чтобы незнакомый человек разговаривал с посторонними котами. Конечно, это не касается полоумных старушек и твоих хозяев. А этому, видишь ли, вдруг захотелось поговорить", - когтями вцепившись в обшивку дивана, размышлял Мурзик, готовясь к самому худшему. Но ему не удалось выяснить, что всё-таки имел в виду этот странный гость, в виду того, что появилась Олеся, несущая кофе и различные сладости, подходящие, скорее, к чаю, но в гостях нечего мордой кривить и надо брать то, что дают.
Но пока аромат кофе, попав нам в нос, начинает свои поступательные действия, мне бы хотелось несколько реабилитировать в ваших глазах Алекса. Что же касается Мурзика, то он пусть помучается в неведении, это будет ему на пользу. А поведение Алекса, на первый взгляд кажущееся не столь осмысленным, ведь разве он мог бы надеяться, что кот, при чём совершенно не знакомый, возьмёт и поймет его, и ответит ему дружеским кивком. Вот люди, какие всё-таки самонадеянные существа, считающие, что раз ты один раз погладил животное, то уже всё, ты ему друг на веки вечные и можешь требовать от него взаимности. А ведь, возможно, вы ему неприятны своим прокуренным перегаром, дышащим прямо в лицо, да, именно в лицо, потому что в данную минуту морда только у вас. Это я к тому веду речь, что надо быть более внимательным не только к себе, но и к другим природным явлениям, к которым относится необязательно только гром и молния.
А что касается Алекса, вы, наверное, уже догадались, что он просто искал поддержки в ком-то, это и вызвало его такое странное поведение. А вам, Мурзик, надо быть более внимательным к братьям своим большим, а то только одно и знаете, как гонять мух по квартире и давить подушки под тяжестью своего ого-го какого веса.
- А вот и я. Не заскучал? - звеня чашками и своим голосом, спросила Олеся. Да разве Алекс такой человек, который может заскучать, да быть такого не может - так хотел выразить своё нескучание он, но вслух почему-то вышло не всё, видимо, его редакторская группа поработала над этим выпуском и, не пропустив некоторые околичности, выбрав для эфира самое важное, выдала следующее.
- Да нет, не очень, - что и должно было под собой подразумевать всё что угодно, в том числе и предполагаемое, что, собственно, отвечает современным требованиям к подаче информации, когда за ней следит масса необъективных любителей исков, так и желающих засудить вас.
Олеся меж тем разлила кофе по чашкам, и, положив себе кусочек сахара и усевшись напротив него, принялась помешивать ложечкой этой бодрящий напиток.
Алекс же осмелел настолько, что даже не стал спрашивать, можно ли отпить кофе. И с изяществом, достойным кофемана, добавил в свою чашку сахара, размешал и, не сводя глаз с Олеси, сделал большой глоток. После чего произошло то, что и следовало ожидать в случае, когда ты распыляешь своё внимание на вещи, хоть и стоящие того, чтобы на них смотреть, тем не менее, когда дело имеешь с горячими напитками, в первую очередь ты должен блюсти правило безопасности, чем, безусловно, пренебрёг этот любитель кофе Алекс.
А ведь кофе был с пылу с жару, к которому следует прибавить техническую характеристику температуры кипения в сто градусов. И разве ваши тридцать шесть и шесть могут идти в сравнение с этой высокой градустностью. А ведь всем известно: дабы не вышло никаких недоразумений, следует отпивать маленькими глотками, тщательно перемешивая их с атмосферным воздухом, который своей низкой температурой понижает градус напитка. Алекс же, забыв все эти меры предосторожности, сделал этот большой, злополучный глоток, последствия которого нетрудно было предугадать. В другой раз он так бы завопил, пытаясь с помощью этого ора, остудить своё горло и, главное, язык, подвергшиеся этому термическому ожогу, но сейчас он только раскрыл рот, пытаясь отдышаться и, вцепившись пальцами ног в пол, - руки не могли поддержать его, так как были заняты поддержкой чашки с кофе, - и пытался с помощью этого скрепления удержать себя в видимом тонусе.
В то же время Олеся не сводит взгляда с Алекса и, улыбаясь, предусмотрительно отпивает маленькими глоточками из своей чашки кофе, из чего можно сделать вывод, что она не столь безрассудна в своих чувствах, находя время бдеть за своей безопасностью.
- Как кофе? - спрашивает Олеся.
- Горячий! - так подрывается всё внутри Алекса выдать эту существенную характеристику напитка, но Алекс не собирается горячиться и выговаривает своим так жестоко обожженным языком. - Ни чё, - чем характеризует кофе, если не в высшей степени отменным, то, по крайней мере, близким к тому.
Олеся же, конечно, удовлетворена такой оценкой своей варки кофе. И она начинает вести разговор, видимо, об очень важной для неё теме под названием "издалека", что не удивительно, ведь близкое лучше видится на расстоянии, вот и приходится прибегать к столь существенному словесному маневру. Надо отдать должное Алексу, он не замкнулся в себе, а иногда даже очень энергично вставлял свои междометия в разговор, тем самым общение проходило на должном диалогическом уровне. Алекс, впоследствии, говорил Грегу, что мог бы ещё не то сказать, но, увы, из-за того, что обжег язык, ему было крайне трудно им шевелить, оттого он так был скуден на него. Правда, если проанализировать всю хронологию их общения, начиная с парка и до его злополучного ожога, то можно сделать вывод, что Алекс не больно за всё это время проявлял склонность к красноречию и, пожалуй, его речь не сильно претерпела изменений от "до", до "после" знакомства с температурной характеристикой кофе.
Но что ещё вызвало удивление, так это способ Алекса вести разговор. Казалось бы, что он после этого злополучного первого глотка с ненавистью отодвинет чашку, заявив, что он всё, напился. А нет, Алекс перевёл дух и вновь взял чашку, чтобы, несмотря на боль, сделать очередной глоток. Неужели он настолько чувствует потребность в кофе, что ему никакие препятствия для этого нипочём? Хотя его нервная система, наверное, расшаталась в связи с этой неприятностью, а кофеин как раз оказывает стимулирующее воздействие на нервную систему. Только почему-то обращение Алекса к кофе как-то уж выглядит системно, стоит только Олесе обратиться к нему с вопросом, как сразу же его губы погружаются в кофе, давая понять ей, что, к сожалению, я сейчас не могу ответить, но, как только насыщусь этим прекрасным напитком, сразу смогу ответить вам. А ведь Алекс ранее в кафе уже прибегал к такому ловкому маневру, пытаясь скрыть своё смущения, что заставляет предположить о не слишком большой его изобретательности в подобных делах.
Но чашка ведь не бездонная, и нельзя до бесконечности растягивать её содержимое. И у Олеси появляется шанс для полноценной беседы с этим любителем кофе. Она видит, что Алекс наконец-то отставил чашку и, согласно правилам этикета, девушка своему гостю предлагает:
- Может, еще? - на что к её неудовольствию следует утвердительный ответ Алекса, страшащегося остаться без поддержки, которую он видит в этой чашке с напитком. Что ж, делать нечего и за свои предложения надо отвечать. Так что Олеся поднимается с места и идёт делать ещё кофе. Мурзик же тем временем посчитал, что опасность, исходящая от Степана, не столь велика, ведь она хоть определима, а от этого незнакомца мало ли чего можно ожидать, и он пренебрегает зубами Степана и бежит вслед за хозяйкой, не забывая, впрочем, занимать выгодную позицию между её ног.
Алекс же, оставшись один, понимает, что сегодня не его день, и ему, для того чтобы не натворить ещё каких-нибудь неловкостей, лучше будет поскорее уйти. Но раз кофе уже по его желанию делают, то придётся осилить ещё одну чашку и уж тогда он скажет своё "до свидания". И ведь может создаться не очень верное впечатление, говорящее о том, что Алексу, наверное, не слишком интересно, и Олеся, скорее, скучна, чем весела, раз своими не очень занимательными рассказами так и не могла расшевелить совсем непривередливого гостя.
На что смело отвечу, отметая подобные несоответствующие истине предположения, и замечу, что бывают случаи, когда существующий видеоряд полностью отодвигает в тень звуковую составляющую, и зритель вполне удовлетворен увиденным, так и не собираясь ничего слышать об озвучивании представляемой видеокартинки. Конечно, уже после того, как вы насладитесь видами, вам, естественно, захочется, расширить уровень вашего познания предмета рассмотрения, включая в этот процесс и другие чувства. По всей видимости, на данном этапе Алекс был вполне удовлетворен видимым, так что его витание в облаках и не совсем внимательность к тому, что говорит ему Олеся, и объясняется этой первоэтапностью её познания.
Но вот Олеся вновь на своём месте, а чашки с кофе всё так же обдают вас своим ароматом, от которого Алекса уже несколько воротит. Но он человек слова, раз сказал, что хочет пить, то будет пить, ведь пока что это для него легче, чем говорить.
- Так ты одна здесь живешь? - наконец-то выдавливает из себя Алекс, вновь переходя на "ты". А то как-то странно, получается, стоило им остаться наедине, как в Алексе проснулась галантность и он, прежде не очень-то следовавший такому ВЫзывающему этикету, вдруг через раз стал ВЫзывать Олесю, которая поначалу не обращала на это внимание, но потом потребовала от него применения более содержательного "ты". К чему, как мы видим, он и пришёл.
- Да не совсем... - с хитринкой ответила она, намекая на своих лохматых любимцев. Но разве Алекс способен при подобных обстоятельствах быть расшифровщиком намёков? Нет уж, он сейчас способен разве что только на прямые ответы, а вот самому отвечать многозначительным глотком кофе, видимо, ему ничего не мешает. Но Олеся не такая и не собирается отвечать вопросом на вопрос, задавая такой логичный двухуровневый вопрос: "А тебе зачем, это надо?". Нет, она опускает эту вопросительность и, поняв, что её ответ требует разъяснения, пускается в эти самые объяснения, из которых до Алекса дошло одно лишь то, что она всё-таки живёт одна. Но вместе с этим до него дошло ещё одно немаловажное осознание того, что повышенное употребление жидкости со временем потребует понимания того, чтобы она вся не может быть переработана, и что от лишнего придётся обязательно освободиться. А так как Алекс не слишком много двигался, то это насущее желание его организма стало постепенно отодвигать всё, не имеющее отношение к нему, и в конце концов достигло преобладающего значения в его мыслительном процессе.
"Но что подумает Олеся? Вначале, понимаете ли, не зная продыху вливал всё что можно в себя, а теперь, видите ли, захотел, что хоть и вполне объяснимо, освободить себе место для дополнительных чашек кофе. На такого и не напасешься этого самого кофе, который по нынешним временам не так уж и дешев", - размышлял Алекс, чья язвительность по поводу прижимистости Олеси объясняется физиологической основой строения организма всякого материалиста. Для которого, именно материя определяет сознание, что для нас, приверженцев другой точки зрения, считающих, что только сознание определяет бытие, все эти материалистические выпады Алекса совершенно беспочвенны. Разве он не осознавал того, что основополагающий закон природы: круговорот воды в природе, не коснётся его? Отчего такая уверенность? Или же Алекс не состоит на девяносто процентов из воды, а всего лишь представляет собой сплошное недоразумение, которое, надо сказать, тоже нематериально. А я ещё идеализировал этого материального скептика, который сам и споткнулся о своё бытие, не зная, что ответить на этот насущный вопрос. Но, кажется, Алекс собрался с силами и готов ответить на все эти наши претензии. Вот он делает серьёзный вид, спрашивает:
- Который сейчас час, - и после ответа делает ошарашенный вид, говорящий: "Да неужели так поздно, а ведь у него ещё столько дел и он к своему большому сожалению не может больше оставаться в гостях". Естественно, вслух произносится только отредактированный вариант ответа, который не столь многословен. - Уже поздно. Мне пора.
После чего Олеся выдвигает свои, идущие вразрез с предположениями Алекса, воззрения на эту проблему: что же всё-таки можно назвать поздно? Ведь, как утверждает Олеся, они только что пришли, следовательно, сейчас совершенно не может быть поздно, но, видимо, для Алекса значение этого слова никак не связывается со временным интервалом, он в него закладывает некий, только ему понятный философский контекст, который и определяет своё "рано" или "поздно". Так что Алекс непреклонен в своём желании отправиться домой, на что Олесе приходиться согласиться и она, дабы не произошла несогласованность действий между одевающимся Алексом и пришедшим в волнение Степаном, заняла разграничительную полосу между ними. Но волнение Степана, хоть и частично вызванное появлением этого гостя в пределах его территории, сейчас было связано, скорее, с любопытством, чем со стремлением как-то помешать тому одеваться, чему, надо сказать, он уже поспособствовал. Алекс поначалу решил, что его волнение мешает ему надеть туфли, но потом он, наклонившись, замечает некоторые новшества, которые приобрели его туфли, пока он находился в гостиной. Сжёванность, пожёванность, разжёванность - кому как нравится, тот пусть так и называет этот результат мстительного труда Степана, который и не позволял вот так просто взять и одеть туфли.
- Ой, мамочки. Что случилось? - вскинув руки, всхлипывает Олеся. Затем, придя в себя, угрожающе поворачивается к Степану, своим взглядом пытаясь пригвоздить того к позорному столбу. Тот делает непонимающий вид и только машет хвостом, как бы заявляя: "А я тут совершенно не при чем, ну а если хочешь знать, то, по большому счёту, мне просто необходимо для поддержания своего здоровья иногда погрызть мужские туфли. А так как особей этого пола здесь практически не бывает, то приходиться пользоваться тем, что есть. Так что, давай не будем, ведь ты сама знаешь, что профилактика болезней куда дешевле обходиться, чем лечение самой болезни".
У Алекса же нет никакого желания и времени выяснять, благодаря чьему труду его туфли приняли такой необычный вид, он руками разминает их и, добившись приемлемого результата, втаскивает ноги в этот дуршлаг.
- Я даже не знаю, что сказать, - начинает оправдываться Олеся, частично вознаграждая этим признанием Алекса, которому на этот раз было что сказать, но он очень великодушен к Олесе, так искренне испуганно и смущенно заглядывающей ему в глаза. Алекс очень хорошо знаком с истиной, гласящей о том, что не важно, за кем было первое слово за столом, важно то, за кем останется последнее. А в данной ситуации оно осталось за ним, хоть и такое дырявое. И Алекс даже в определенной степени благодарен этому псу за его собачью услугу, которая позволила забыть неловкое поведение за столом.
- Да ничего, Олеся. Как-нибудь доберусь, - спешит он успокоить её, нежно трогая за локоть. После чего происходит совершенно неожиданная вещь, глядя на которую нельзя было не зажмуриться. Это и проделали все участники этого интимного действия, кроме разве что лупоглазого Степана, который, оторопев от увиденного, так и остался обездвиженным, не понимая, что же ему следует предпринять для освобождения хозяйки от объятий этого незнакомца. Та, впрочем, сама первая применила какой-то особенный удушающий приём, после которого незнакомец потерял прямой доступ к кислороду и, пожалуй, готов был рухнуть от потери сознания.
И ведь хозяйка ввиду того, что этот силовой приём требует полной концентрации своих сил, закрыла глаза и поэтому никак не может ему подсказать, что следует предпринять. Ну а как всё рассчитано и предусмотрено, просто уму непостижимо, ведь прихожая как раз то место, которое своим удачливым расположением и стесненностью пространства представляет ловушку для зазевавшихся гостей. Ведь гость думает, что уже всё, он показал себя на должном уровне и можно слегка расслабиться, а не тут-то было. И Олеся, всё прекрасно рассчитав, сорвала то, что хотела, показав себя блестящим стратегом. Ну а то, как она достигла своей цели практически вслепую, с полузакрытыми глазами, и вовсе вызывает восхищение её сверхъестественными способностями. Степан было двинулся к ним, но нога хозяйки оттолкнула его в бок, подальше от них, как бы говоря: "Не мешай, я сама всё держу под контролем". Дальнейшие наблюдения показали, что хозяйка достигла поставленных целей и незнакомец, совсем потерявший осознание того, что здесь происходит, после того, как ему это было позволено сделать, со словами: "Олеся, я пошел", - скрылся за дверью.
Олеся же немного постояла на месте, придерживая ручку двери, как бы прислушиваясь за шагами в коридоре, которые отличались своей звуковой спонтанностью, затем повернулась к Степану и, присев напротив него, ласково взяла того за основание ушей. Степан же по её счастливому виду понял для себя, что манёвр хозяйки прошёл очень успешно, ведь благодаря псу, этот незнакомец был застигнут врасплох и совершенно забыл про неприятность, случившуюся с его туфлями. "Вот это молодец Олеся, такую хозяйку ещё поискать", - любовно глядя на неё, думал Степан, гордясь тем, что если бы не его зубная деятельность, то, пожалуй, её способности так и не проявились, не дав раскрыться всем талантам его хозяйки.
Что же касается Алекса, то для него будет уроком то, как не надо забываться в гостях и говорить "гоп", пока не переступишь порога дома. А то, видите ли, он почувствовал себя хозяином положения и позволил великодушие, а тут раз, и такой встречный аргумент со стороны Олеси, на который, пойди найди, что ответить. От него Алекс, сраженный такой чувствительностью Олесиных доводов, сразу же умолк, даже не пытаясь вступить в дискуссию и даже, можно откровенно сказать, пришёл с нею в полное согласие по поводу её таких убедительных методов, что было видно по тому, как крепко он её прижал к себе. Конечно, в процессе этой немой дискуссии у него возник вопрос: "А не затягивает ли он время этого своего первого, такого близкого контакта с Олесей?", что говорит нам о той малой чувствительности мужского рода человечества, совершенно не имеющего понятия о своевременности того или иного действия.
Олеся же, в отличие от этого увальня, чётко определяла рамки допустимого как времени, так и действий, приличествующих ситуации. Правда, надо сказать, что она воспользовалась своим домашним положением и немного подзатянула этот процесс исследования его умения целоваться. Этому есть уважительная причина, заключающаяся в том, что отсутствие практики налагает на больше ответственности, и приходиться заодно восстанавливать утраченные знания, за что поначалу и принялась Олеся. А уже потом она, относясь к вещам очень ответственно, видимо, увлеклась процессом и просто забылась, найдя то, что ей нужно.
Ну а затем, когда всё оказалось выясненным, она, для того чтобы преступить ко второй аналитической части этого сладкого процесса под названием "переживание", с трудом отстранилась от Алекса, в чём при внимательном изучении усматривалась, скорее, её нежелание, чем его крепость захвата рук. Она посмотрела ему очень внимательно в глаза, пытаясь как запомнить их, так и через свой взгляд довести до него то, что случившееся для неё значит. После чего Алекс, как завороженный, произнеся свои прощальные слова, на ватных ногах, покинул расположение этой квартиры. Он находился в каком-то фантастическом состоянии невесомости, чему в некоторой мере способствовали его туфли, которые своими конструктивными изменениями внесли особое определение чувствительности его ног. Алекс раз за разом спотыкался, пытаясь преодолеть лестничную площадку. Но ему было всё равно, и даже удивленные видом его туфлей взгляды прохожих совершенно не взволновали его душу, которая в этот момент полностью была увлечена памятливыми переживаниями о случившемся.