Чтобы найти свой путь, нужно найти сперва к нему подходы
- Тебе, пока ты не найдёшь самого себя, другими словами, с собой не определишься и с точностью не идентифицируешься, будет лучше затеряться среди такого общества людей, где личная идентификация дело наживное и проходное. - С конспирологической бдительностью, то есть прислушиваясь ко всем посторонним звукам, бегая глазами из стороны в сторону, и само собой, говоря полушёпотом, Лари обратился к Андрею с этим доверительным заявлением после того, как они остались одни, а если точней, то по предварительному договору со всеми заинтересованными лицами Андрей был первым уведён Лари для конфиденциального, тет-а-тет разговора. А Ева ответственно заявляла, что будет верна своему слову, и всё, что скажет Лари Андрею останется между ними, как бы ей не хотелось подслушать. А если вы не доверяете женскому разуму, то она позволит себя заглушить берушами и использованием в своём разговоре различных сленговых словечек, понимаемыми только такими как они мужланами.
- Это ещё куда? - ничего и сам не понял из предложенного Лари Андрей.
- Да хотя бы в театр. Там все лицедеи и лицемеры, и человеку с расстроенной как у тебя личностью и расшатанной психикой там самое место. - Вот такое заявляет Лари. И Андрей в праве в этом сомневаться.
- Ты так считаешь? - спрашивает растерянно Андрей.
- А как иначе себя чувствовать, после того, что тебе предстоит пережить. Разделения твоей личности. - Твёрдо так настаивает на своих словах Лари.
- Это да. - Соглашается Андрей, натирая свой затылок.
*******
Любого значения и представительства здания наряду с парадным входом имеют запасной, или другими словами, чёрный вход. И такая конфигурация или укомплектованность здания, не всегда есть требования пожарных служб и ведомств, считающих, что выйти всегда сложнее, чем в здание войти - тебя, к примеру, могло в гостях так разнести в разные стороны от принятия тобой обильного гостеприимства, что ты обжора в обычные дверные проходы теперь не помещаешься, или же ты там так расслабился в предел, как никогда дома не расслабляешься, и теперь для того, чтобы тебя хотя бы вывести отсюда, тебя алкаша нужно брать с двух сторон под рученьки и тем самым опять проходы становятся для вот таких, как ты, самовлюблённых людей не проходимы - а если смотреть на эти чёрные заходы в дом не с позиции архитектурного монументализма, а с позиции другого рода человеческой практичности - он ищет любые пути для достижения своей цели, и вот такие, которые находятся не на виду, ведут кратчайшим путём к своей цели - то будешь по другому смотреть и оценивать человеческую мысль, которая выходит, очень даже в себе предусмотрительна.
И видимо с этой позиции и посмотрел Адам на расположившийся неподалёку от одного из местных театров, на другой стороне дороги, тот самый салон красоты, которой на найденной им клубной карточке обозначался, как театральный. И вот именно это его обозначение - театральный, Адам и посчитал неким своим фигуральным чёрным входом для тех людей с улицы, кто хотел бы приобщиться к внутренней жизни театра - настоящему фанату театральной жизни никогда не будет достаточно одного посещения пьес и восхищения игрой полюбившихся артистов, им нужно проникнуть в их внутреннюю жизнь хотя бы через получение от них и на них дополнительной информации из заслуживающих доверие источников, если уж преследование любимых актёров преследуется по закону - на чём и решили строить свой бизнес владельцы этого около театрального заведения.
Которое по большому и по малому тоже счёту, не имело близкого отношения к театру - у них учредители были разные, а вот направление их деятельности в чём-то сопоставлялось, там и там пытались сделать жизнь обывателя краше, хоть и получалось как обычно, они только её скрашивали - и скорее паразитировало на имени, данного театру, если быть максимально циничным, а если подходить по-деловому к рассмотрению всей этой ситуации, то салон красоты использовал слово "театральный" как франшизу. И люди, видя не только это именование на дверях этого салона, но и его локальную близость к театру, рефлекторно воспринимали это салон как одно из ответвлений театра. В него время от времени заходят именитые мэтры, чтобы сверить свои часы с тем, что носят в наше быстролетящее время на голове и в сердце, и если вам повезёт, то вы там можете столкнуться лицом к лицу с самим... Но об этом вы должны помалкивать, и оставлять шанс и другим поклонникам театра там встретить того, кого только он и сможет встретить.
Ну а сам салон небезответно пользовался этой театральной франшизой, и он всегда был готов широким жестом ответить опаздывающим на репетицию или на спектакль задействованным в нём лицам, бесплатно и профессионально обслужив их прямо здесь в плане наложения причёски и даже грима. Во время чего сотрудники салона могут пополнить свой запас знаний о внутренней жизни театра и таким образом в чём-то соответствовать своей франшизе.
В общем, взаимовыгодное сотрудничество наблюдалось в этой части мира.
- И какой интересно меня там будет ждать спектакль? - прокрутив все эти мысли в своей голове, задался этим вопросом Адам, смотря на двери этого салона. - Всё же это просто мои домыслы. - Усмехнулся Адам, вынужденный заметить и признать за владельцами этого заведения их умение дальновидно и креативно мыслить. Их заведение, хоть и имеет поскольку, постольку отношение к театру, а тем не менее вызывает у прохожих рефлексирующую на слово театр заинтересованность и свои предположения в сторону хотя бы ментальной связи и культурной близости между театром и этим салоном.
И хотя Адам в итоге своих размышлений пришёл к выводу, что нужно разумно смотреть на действительность и хватит уже верить всему написанному на рекламных вывесках и поддаваться влиянию индустрии маркетинга, он, к своему удивлению, натолкнулся на не совсем обычный приём в стенах этого салона, в который он решил зайти в качестве клиента. Что б значит, ознакомиться с внутренней кухней этого заведения, и только уже после того, как он для себя выяснит, чем живёт и дышит это культурное заведение, он за, между прочим, может там и на месте, в прихожей, найдёт кем-то оброненную карточку.
И когда одна из сотрудниц этого салона, а вернее его администратор, какая-нибудь Элла Фицжеральдовна, вначале своим ушам не поверит, услышав отбитое на карточке имя - чтобы Афродита была способна на такую оплошность, никогда я своим ушам в это не поверю - а затем с подозрением посмотрев в сторону провокационных действий этого хмыря (Адама), кто ей сразу не понравился своим безалаберным и распущенным видом - у меня набитый глаз, и мне одного взгляда на человека достаточно, чтобы понять, что он за тварь такая; а этот тип, тварь такая, что никому не даст покоя своим альтернативным мнением ко всему, и попомните моё слово, он нам ещё приготовит сюрприз - потребует от него фактов и доказательств им сейчас утверждаемого.
И Адам их предоставит, но только он не такой простофиля, как на это рассчитывает Элла Фицжеральдовна, засидевшая в своём прошлом расцвете лет, вот она и бесится, не отдавая ей клубную карту в руки. А он, чтобы значит, не искушать Эллу Фицжеральдовну в сторону необдуманных и просто глупых поступков - захочется ей вдруг стать единственным свидетелем факта этой растерянности Афродиты, и она, забрав карточку себе, в тот же момент потеряет память и забудет куда она её положила (а искать её у меня, лапая, я никому не советую) - крепко её держит в своей руке, и кто хочет увидеть, что на ней написано, тот увидит.
- Что скажите, Элла Фицжеральдовна? - очень цепко держа в своей руке карточку, исподлобья посмотрев на Эллу Фицжеральдовну, невероятно раздосадовано выглядящую и всё по причине вот такой предусмотрительности Адама (а она, что б вы знали, терпеть не может всякую предупредительность и предусмотрительность в свою сторону со стороны мужчин, которая и довела её до вот такого зафиксированного на одной себе состояния; не хотели все эти гады оставить в сторону рациональный расчёт и следовать одному своему велению сердца), спросил её Адам.
А что может на это сказать Элла, когда у неё слов положительных нет в его сторону. Он, гад, всем своим поведением демонстрирует свою решимость держать на крючке своих намерений ту бедняжку, которая скрывается под именем Афродита. И Элла из одного чувства солидарности, что последнее скажет в своей жизни, и то только после того, как она будет подвергнута жесточайшим пытками и мучениям, то это настоящее имя Афродиты.
- А скажу я вам. - Жёстко так посмотрев в ответ на Адама, говорит ему Элла. - А не пошли бы вы.
- М-да. - Рассудил Адам, всё стоя у двери салона и раздумывая над тем, как будет лучше подойти к вопросу обнаружения этой карты. - Ладно, на месте решу. - Ставит точку в своих раздумьях Адам, берясь за дверную ручку, которая поддаётся не без своих усилий, которые заставляют Адама задуматься о не всегда лёгком пути в сторону искусства и искусственной красоты не почему-то, а между этими словами есть определённая связь.
За сим, за всеми этими мыслями, навязанными этим нелёгким раскрытием дверей в сторону мира культуры, Адам как-то для себя неожиданно оказывается лицом к внимательному и оценивающему взгляду администратора этого заведения. К которой у Адама немедленно и, конечно, преждевременно и неразумно возникло несколько безотлагательных вопросов.
- Почему вы не отвечаете моим представлениям о Элле Фицжеральдовне? - вот самый первый вопрос, который возник в голове Адама, и на который у него, что удивительно есть ответ. - Наверное, потому, что вы не она и вас иначе зовут. Как, интересно? - а на вот этот его следующий вопрос также легко ответить, будь Адам повнимательней и заметь он бейджик с именем на её униформе.
- А почему вы себе позволяете такую бестактность, так предвзято рассматривая меня? - это был один из следующих вопросов Адама, который не был им замолчан в глубине себя, а он присутствовал в его взгляде на Марусю, как оказывается, звали эту администраторшу, демонстрирующую в себе не от делать нечего любопытство, так для неё характерное, а так она пристально и аналитически на Адама смотрела с позиции делового рассмотрения присутствующего в нём объёма работ в своём внешнем виде и той проблематичной внешней неустроенности, для устранения которых требуется рука специалиста.
- Прошу прощение за оказанное вам неудобство, и за мою вольность. Я посчитала, что будет лучше не упоминать вслух о сопутствующих вашей жизни проблемах и неурядицах, а лишь лично для себя всё это зафиксировать, что б затем передать вашему личному специалисту, с кем вы и будете разрабатывать отдельный план по приведению вас в должный порядок. - Что и говорить, а нашла Маруся слова, что б поставить на место Адама.
Но Адам тем не менее не сдаётся, а он всё переводит в плоскость меркантильного. - А по какому критерию вы будете мне подбирать специалиста, как я понимаю, то я должен буду всецело ему довериться. А если это так, то было бы разумно, если бы и я сам принял участие в выборе для себя этого специалиста. - Вот такую дерзость и избирательность демонстрирует Адам, явно зажравшийся и пресыщенный человек, раз его не устраивает вот такой демократичный подход этого заведения к своей клиентеле, где все головы равны перед мастерами с ножницами в руках.
- Бери что дают. И радуйся тому, что тебе идут навстречу, а не наоборот. - Вот такой предельно жёсткий ответ прослеживается во взгляде Маруси на такого мнительного в плане избирательности Адама. Нашёлся тут принц. Подавай ему лишь одних принцесс, а на другое он не согласен. А принцессы, если вы, так называемый заморский принц, не знаете, от слова совсем не умеют обращаться с ножницами и с той же машинкой для стрижки волос. И не трудно себе представить, что выйдет из вас после того, как с вашей головой поработает принцесса. А знаете, ради такого удивительного эксперимента, мы, пожалуй, найдём для вас что ни на есть настоящую принцессу. На следующей неделе в театре современного и чуть юного зрителя, того, что напротив, ставятся детские спектакли, где как раз присутствуют свои принцессы, так что нам удастся договориться с одной из них, чтобы она вас отбрила. Да, всё верно. Именно отбрила.
- Рады вас видеть в нашем заведении. - Наконец-то, берёт приветственное слово Маруся, мягкостью своего голоса слегка успокаивая Адама. - Вы у нас записаны? - а вот этот вопрос Маруси ставит в тупик Адама.
- Как записан? - переспрашивает Адам, сразу и не сообразив о чём его спрашивают.
- Предварительно. - С лёгким недоумением даёт поясняющий ответ Маруся. - У нас приём ведётся только по предварительной записи.
- Вот оно что! - хоть и запоздало, но догадывается о чём идёт речь Адам. - А что так? - а вот задаваясь этим вопросом, Адам демонстрирует в себе склочность своего характера. Если это заведение работает в таком режиме, то значит, для этого есть свои культурные и пусть даже материальные основания и ограничения. И кто он такой, чтобы перед ним тут распинались и объясняли ему бестолочи то, что он никак не поймёт, раз раздаётся такими вопросами.
Но Адаму повезло в том, что в этом заведении работают не такие как он упёртые и склочные люди, а Маруся, раз она сейчас полностью отвечает за культурный код их заведения, не посылает Адама по заслуженному адресу - я вам могу посоветовать другое заведение, работающее по нашему профилю, "Одинокий койот", оно находится в одном квартале от нас и там не работают по таким, как у нас снобистским критериям и правилам, там уважают всякую культуру в человеке (ну вы понимаете какую) - а она деловито и ответственно объясняет Адаму, почему в их заведении сложилась такая культура обслуживания клиента.
- К нам сложно попасть. У нас все часы расписаны и практически нет свободных мест. - С надеждой на понимание делает вот такое пояснение Маруся.
И, конечно, Адам не полностью верит Марусе, бросив зоркий взгляд через её спину в сторону рабочего зала, где, как он это видит, есть свободные или по крайней мере незанятые никем места у рабочих столиков мастеров.
Адам переводит свой взгляд на Марусю, от которой не прошёл мимо этот взгляд недоверия к ней и её заверениям этого сумбурного и в голове его есть однозначно непорядок человека с улицы, и он, понимая, что его прямое указание на несоответствие реальности её утверждениям нисколько не подвинет дело - она легко выкрутится, соврав мне о том, что у мастеров сейчас обеденный перерыв и то, что видится таким, ещё не значит, что оно есть такое - решает пойти другим путём.
- А вы тогда меня запишите. - Говорит Адам, беря со стойки, за которой стояла Маруся, находящуюся там ручку, и протягивая её Марусе.
А вот это было действительно неожиданно для Маруси, еле удержавшейся от того, чтобы взять протянутую ей ручку и тем самым дать фигуральное согласие этому в предел настойчивому и упёртому человеку на его требование его записать.
- Вы слишком просто трактуете мои слова. - Собравшись с собой, говорит Маруся.
- Чего-чего?! - уж совсем развязно вопросительно удивился Адам. - А как ещё можно вас понять?! - спрашивает Адам.
А вот теперь настала очередь Маруси пересмотреть свой подход к разговору с этим, простых намёков непонимающим человеком. И Маруся на полтона повышает свой голос, тем самым вызывая заинтересованность у одного из тех мастеров, чьё рабочее место на данный момент пустовало - она сперва навострила свои уши в сторону административной стойки, а по мере разворачивающего разговора, для всех незаметно оказалась рядом с Марусей - и переводит весь этот разговор вокруг да около в конструктивную плоскость.
Так она берёт из рук Адама ручку, в последний раз Адама предупреждает своим взглядом о том, что обратной дороги у него не будет, если он будет настаивать на своём, и раз тот продолжает в себе вот так самоутверждаться, то что ж, он сам напросился.
- Значит, хотите к нам записаться? - ещё раз спрашивает Маруся.
- Именно. - Делает самоуверенное утверждение Адам.
- Тогда назовите ваше имя. - Говорит Маруся, деля своё внимание между журналом, где производится запись по времени клиентов и самим Адамом, что б он не свинтил раньше времени, как только поймёт, что для него запахло жаренным.
- Адам. - С такой эпичной напыщенностью называет своё имя Адам, что создаётся такое впечатление, что его имя имеет самое немаловажное, чуть ли не сакральное значение для всего человечества. А вот какое, то об этом и решает выяснить Маруся, видимо совсем недалёкая гражданка, не могущая осознать и увидеть всей полноты значения имени Адама. В чём её можно всё-таки понять. Ведь имя Адам под затерлось во времени и не имеет сейчас для себя того первейшего значения для человечества, когда оно на момент своего становления исчислялось в предельно и категорически малых цифрах. Когда весь мир мужского я состоял из одного только человека, с именем Адам. И с этим необходимо было считаться. А иначе у вас не будет будущего. А вот сейчас, по прошествии столько го времени, когда всё вошло в тираж и размылось, уже нужно доказывать и отстаивать свою значимость для тебя.
- И что дальше? - задаётся вопросом Маруся, смотря с какой-то предвзятостью в сторону подозрения Адама в том, что ожидаемого ею дальше, от него не дождёшься. Он в этом плане законченный на одном своём имени человек.
И само собой Адам не поймёт, что от него требуют. - Что дальше? - переспрашивает, прибывая в недоумении, Адам.
- Чем ваше имя нарицательно? - уже с долей язвительности задаёт свой вопрос Маруся, будучи уверенной уже в том, что Адаму, кроме этого, своего имени предъявить нечего.
- Это что ещё за слова такие?! - начинает возмущаться Адам, таким образом подтверждая на свой счёт предположения Маруси - он больше никто, как только Адам. А хвастаться тем, что для кого-то он первый человек, считая это за большую перед человечеством заслугу, то он с этим уж как-то сильно запоздал, и он уже не первый и не последний, кто может себя за это бить в грудь.
- Значит, считаете, что вот так всё просто, - бросая вдруг ручку на стол и повышая голос, Маруся осаживает всю эту наглоту Адама в себя, - назовётесь кем бы там ни было, и вас усадят туда, где может быть буквально двадцать минут назад, очень культурно, на самый уголок кресла присаживался сам Гоголь в лице Хлестакова. Чья теплота и глубина собственной позиции и мировоззрения гения ещё не покинула пределы этого кресла, на который вы, человек с улицы, намерились усесться и перехватить частицы культурного кода и энергетики того известного лица, кто буквально только сейчас, покинул это кресло. Хотите вот так просто воспользоваться внутренним теплом мастера сцены, чья энергетика обладает бесценным значением.
Ну а Адам скорей всего человек слишком далёкий от всех этих материй, и он уразуметь сразу не может, на что он тут решил покуситься. И от того он себя ведёт как беспринципный циник, для кого нет в этом мире авторитетов.
- И какое внутреннее волнение или того больше, внутреннее беспокойство я могу перехватить, усевшись на вон то кресло, на котором, как вы мне блестяще говорите, буквально недавно сидел сам неподражаемый мистер Пиквик в лице провинциального артиста Семафора Смотрительного? - вот так надсмехается Адам над не столичной театральной жизнью людей тянущихся к искусству. Прямо упирая на то, что театральная жизнь в провинциальном театре не может прыгнуть выше своей провинциальной головы и ставить под сводами своего театра философские драмы, задевающие глобальную проблематику, до которой и столичный житель не всегда дотягивает, а уж что говорить о жителе провинциального города, кто живёт своими житейскими проблемами, и какое ему дело до проблем богов, - быть или не быть человеку, а если быть, то какой выразительной сволочью, - кого в своих пьесах задевает какой-нибудь Софокл, то это уж слишком.
Здесь, конечно, имеет место некоторое утрирование слов Адама, но, по сути, всё так, и он, приведя в пример этого иноземного эсквайра, таким образом дал понять этой служительнице Мельпомены со стороны служебных помещений, что он знает уровень ваших дельцов от постановочной жизни - максимум на что они могут замахнуться, так это на человека в футляре. А так-то в основном репертуар их театра состоит из пьес местного авторства. В чём Адам не видит ничего постыдного, человеку интересней всего смотреть то, что ему ближе.
С чем, видимо категорически притом не согласна так за глаза называемая служительница Мельпомены со стороны служебных помещений Маруся, в предел выбешенная Адамом.
- Хотите сказать, что мистер Пиквик, эсквайр, нам не досягаем? - вопрошает Маруся.
- Мыслит он всё-таки иноземными мыслями. - Резонно замечает Адам.
- А они переводимы? - спрашивает Маруся.
- Да.
- А чем он живёт, какого образа жизни придерживается и что, в конце концов, продвигает? - задаётся вот таким вопросом Маруся, заставив Адам слегка попятиться назад и задуматься над приведённым собой примером не нашего интеллекта, который всё-таки иносказателен, как бы не успешны были в плане перевода и понимания сути всех этих эсквайров переводчики, и не может быть удачным примером для спора в столь высокой сфере искусства. Здесь нужно всё приводить к общему знаменателю и от этого отталкиваться. Ну а раз Адам так поспешил быть столь умным, то ему придётся отталкиваться от того, что есть. От вдруг пришедшего на ум некоего мистера Пиквика, эсквайра, как это было написано на чайном пакетике, который он сегодня использовал при чаепитии.
- Пожалуй, теми же, что и мы проблемами. - Вынужденно согласился Адам. - А что он несёт в мир таких же он эсквайров, а также меньших по его меркам джентльменов, то требовательность к своей чести и верность своему слову. Которое незыблемо, и если он его дал, то от него не отойдёт, какие бы выгоды вы ему не сулили.
- Чего-то не вижу из того, что не присутствовала в нашей, а также в театральной жизни. Где твоё слово высший приоритет, и за него происходят такие жаркие споры и битвы, что никакому мистеру Пиквику и не снилось. - Вот такое заявляет Маруся, и с ней трудно спорить, не зная внутренних пружин динамики здешней жизни, за кулисами театра.
- И что, есть такие лица и среди актёрской братии, кто потянет того же мистера Пиквика? - спрашивает Адам.
- Не только не потянет, а боюсь, что и перетянет. - Даёт вот такой интересный ответ Маруся.
- Это кто таков? - сам от себя не ожидая, заинтересованно спрашивает Адам.
- Гроза всех центральных лиц пьес и героев постановок, в кого он не так просто вживается, а он вносит в них что-то такое от себя, что прежние герои не просто по-новому прочитываются, а они начинают в себе нести такое неизгладимое от актёрской игры нашего ведущего актёра Станислава Ангельского впечатление, что для зрителя новый образ героя Шекспира Яго совершенно неотделим от Станислава Ангельского.
- И что этот ваш Ангельский привнёс бы такого в образ мистера Пиквика, что было бы невозможно усидеть на том месте, где буквально только что сидел этот Ангельский? - на полуслове перебивает Марусю Адам. А Маруся так увлечена внутренней театральной жизнью, что она и не замечает в словах Адама скрытой иронии, а она всё воспринимает всерьёз, с чем и смотрит в сторону одного из кресел, где часто посиживал этот один из столпов их театра.
- Насчёт мистера Пиквика могу только предположить, - говорит Маруся, принявшись размышлять, - он проявит особую выдержку и сдержанность, в общем, всё будет нейтрально, а вот при подготовке им роли злодея Яго, я бы была осторожней и обходила бы стороной сторонние ответвления внутренней борьбы с самим собой столь гениального актёра.
- Так он здесь недавно был. - Потянувши нос, спросил Адам.
- Буквально только что.
- А я никого на входе не встречал. - Как-то растерянно говорит Адам.
- Ну вы же понимаете, - наклонившись к Адаму, заговорщицки ему говорит Маруся, - для таких лиц имеется служебный вход.
- Понимаю. - Ответно, в такой же тональности говорит Адам. - А кто здесь был?
Маруся в ответ качает головой на такую беспечную простоватость Адама, с чего-то решившего, что ему за его красивые глаза всё вот так расскажут, и ладно, так уж и быть, она его введёт в курс местной психологии.
- Давайте остановимся на том, что настоящих лиц здесь никто не знает и имён вслух не называет. - Говорит Маруся. И Адам не дурак, всё понимает.
- А вы и не называйте. - Многозначительно говорит Адам, подразумевая косвенные указания на эти известные личности.
- И не буду. - Со своей хитростью отвечает Маруся.
- А что в нынешнем сезоне ставят? А то я что-то всё упустил. - Умело подводит Марусю к нужному ответу Адам.
- Бесприданница. - Чуть ли не сразу даёт ответ Маруся с такой горячностью, что будет невозможно не понять её в том плане, что она принимает близко к сердцу рассматриваемую в этой пьесе проблему.
- А что-нибудь связанное с принцессами ставят? - задаётся чуть в сторону вопросом Адам, демонстрируя в себе не большую гражданскую ответственность в сторону решения социальных проблем общества. А ему видимо интересней смотреть на мир через фокус сказочных решений, где социальное не преимущество, а попросту унижение женщин по имущественному цензу, находится не в его интересах и компетенции, а другими словами, он даже и не собирается лично участвовать в решении этих дискриминационных проблем по отношению к тем самым женщинам, называемых бесприданницами - а ведь именно он мог бы решить эту проблему хотя бы в одном единственном случае, рассматривая девушку не через прицел её достатка и достоинств - а ему ближе всего мир иллюзий, где нет места житейским проблемами и всё решается по мановению волшебной палочки.
- Принцесса на горошине. - С неуверенностью в голосе даёт ответ Маруся.
- А вот это интересно. - Говорит Адам.
- В каком смысле? - задаётся вопросом Маруся.
- В том, что в каждой девушке скрывается принцесса. - И с таким неоднозначным взглядом посмотрел на Марусю Адам, что у той самопроизвольно потянулась рука в сторону ручки, чтобы записать его имя в список тех лиц в контактах её телефона, по чьём первому требованию она будет лететь на край света.
Ну и как это всегда и бывает, то на самом интересном для взволнованного сердца юной девушки, её одёргивает от этих своих мыслей злая мачеха, в данном физическом случае заведующая салоном, Олимпиада Ракельевна, явившаяся не запылившаяся в самый не подходящий момент для Маруси, проходящей стажировку на этом рабочем месте.
- Что здесь происходит? - решительно задаётся вопросом Олимпиада Ракельевна, выскочив из какого-то чулана, как чёрт из табакерки.
- Вот записаться хочет. - Кивая на Адама, с долей растерянности говорит Маруся.
- Этот что ли? - с вот такой снисходительностью к Адаму смотрит на него Олимпиада Ракельевна чисто для проформы, а так-то она сразу по нему определила, что с вами молодой человек не так. А в вас всё не так.
- И как я понимаю, - говорит Олимпиада Ракельевна, - пытается доказать не доказуемое, самоутвердиться за чужой счёт, с какой-то стати считая, что его имя и для всех остальных что-то значит, раз оно для него так важно. Всё так? - вопрошает Адама Олимпиада Ракельевна.
А Адам из-за одного того, что на него так унижающе его достоинство смотрят, не собирается ни в чём с этой ведьмой, Олимпиадой Ракельевной, соглашаться. Что он ей и демонстрирует своей надутостью. К тому же ему совершенно непонятна постановка ею вопроса о том, что он за чей-то чужой счёт собирается тут самоутверждаться. Хотелось бы знать, что она под этим имеет в виду.
О чём Адам и спрашивает эту противную тётку.
- Будьте столь любезны, - обращается к Олимпиаде Ракельевне Адам, - поясните мне, что вы имели в виду, когда утверждали, что я собираюсь тут самоутвердиться за чужой счёт?
- Так я что, ошиблась на ваш счёт, молодой человек? - с какой-то странной наигранностью и с плохой игрой вот так типа удивляется Олимпиада Ракельевна. И Адам впадает в ступор от непонимания того, что за фарс тут с ним разыгрывают.
- Вы это о чём? - задаётся вопросом Адам.
- О театре. А вы о чём? - как само собой разумеющееся говорит Олимпиада Ракельевна.
- Поясните.
- А где ещё так откровенно и открыто за чужой личностный счёт самоутверждаются. - Продолжает удивляться и удивлять Адама Олимпиада Ракельевна, не такая уж и ведьма, как выясняется.
- Интересный взгляд у вас.
- Какой есть. - Говорит Олимпиада Ракельевна. - И он не отменяет моего вопроса к тебе. А ты не поздно спохватился, решив встать на этот путь? - А вот этот её вопрос уже сопровождает общее и очень пристальное внимание всех находящихся у административной стойки людей, где ко всем также присоединилось только что вошедшее постороннее лицо в лице некой гражданки, придерживающейся принципа инкогнито своей личности, которая прикрывается натянутым на её голову капюшоном от плаща.
- Знаете, я считаю, что, прежде чем принять то или иное решение, то оно должно быть обдумано. - Отвечает Адам, что-то совершенно не понимая, как так его подвели ко всему тому, что сейчас с ним происходит.
- Вы это серьёзно? - Олимпиада Ракельевна даже не спрашивает, а к общему благожелательному расположению усмехается над тем, что по факту своей незрелости, глупости и непонимания значения вещей, не может считаться за серьёзное. Ну и чтобы такого недоразумения никто себе не мог позволить в её присутствии, она очень смешно вращает своими глазами, надсмехаясь над Адамом. Кому становится не по себе и зло в её сторону, подстрекающую столько незнакомых для него людей думать о нём с самой несерьёзной стороны. Чего ему видеть не хочется, и не с одной только стороны Маруси, а в его сторону с такой внимательностью смотрит из глубины своей тайны скрытности зашедшая посетительница, которая однозначно имеет такое имя, которое позволяет ей беспрепятственно посещать этот салон снобов и конформизма, и Адаму отчего-то желается не выглядеть в её глазах тем типом, за кого его принимает Олимпиада Ракельевна.
Которая между тем на одном не останавливается и продолжает додавливать Адама.
- Скажу вам по секрету. - Говорит эта подлая Олимпиада Ракельевна, очень умело пользуясь своей мимикой лица и невербальными инструментами доведения до вашего сведения различной информации, приложив руку к своему рту, чтобы значит, не делиться этой конфиденциальной информацией ни с кем кроме, как только с Адамом, человеком, заслужившим её доверие и признательность. - Вы ошибочно рассуждаете. Как раз ничего из этого вам не нужно, чтобы быть записанным в число лиц, доверенных нести на своих плечах чужую всё-таки правду жизни. Живя и проживая своей жизнью чужую жизнь. И здесь первое слово берёт интуиция, упреждая собой всё в тебе остальное. Так вы готовы? - задаётся вопросом Олимпиада Ракельевна.
- К чему? - опять ничего не понял Адам.
- Перестать бегать от себя. Так ведь нынче называется поиск себя. И начать искать себя по-настоящему.
- Готов. - Без раздумья, со всей, что есть твёрдостью говорит Адам, совершенно ещё не зная, на что он подписывается.
- Маруся, тогда дай ему метлу и совок. - Обращается Олимпиада Ракельевна к Марусе. - Парень нашёл свой чёрный вход под своды храма Мельпомены.
- А почему не Талии? - спрашивает Адам.
- Поговори мне ещё. - Следует общий ответ. И Адам замолкает, но только на время, как только у него появляется возможность задать вопрос Марусе за спиной хозяйки заведения, то он его конспирологически его задаёт:
- А когда на ваших мастеров искусств можно хоть одним глазком взглянуть? - И так хитро подмигивает одним глазом, что Маруся с огромным трудом удерживается от того, чтобы не прыснуть со смеху.