Не трудно заметить, а ещё труднее пройти мимо того факта, что не только окружающий мир определяет наше умонастроение, но и сама внутренняя душевная константа, накладывает свои краски на внешний мир. Что, видимо, учёл следовавший своим путём одинокий прохожий, который, не смотря на ясность погоды, вооружившись зонтом, с помощью его скрывал не ясность и нахмуренность своего лица. При этом этот одинокий прохожий не слишком спешит раскрываться и медленным шагом, под прикрытием своего зонта, который опущен до уровня его глаз, следует от одного шумного людского барного пристанища, скорей всего к другому, до которого, судя по выбранному им маршруту, можно добраться лишь путём различных подворотен.
И хотя такой путь не только скучен, тёмен, но и нередко опасен для одинокого путника, то он, судя по всему, не то что не учитывал эти возможности, а скорее всего, он решил не обращать на них внимание и, заставляя считаться только с собой, большее значение придавал своей хмурости настроения или характера, который опираясь на его внутреннюю силу и мотивы, сам и нёс угрозу. Так что, наличие в его руках зонта, пожалуй, имело своё приложное обоснование, не давая раньше времени или лучше сказать, вне зависимости от окружающей погоды, не позволяет промокнуть слишком любопытным, так спешащим заглянуть туда, куда их не просят прохожим. Ну а то, что одинокий прохожий, надвинув на свои глаза зонт, тем самым отстранился от внешнего мира, то это как раз и говорило об этом многом, куда не просят.
Но зонт, это всего лишь внешняя оболочка, создающая только первую видимую стену прикрытия, когда как будоражащие ум одинокого прохожего, свойственные всякому одиночеству мысли, уже создают вторую стену - трудно пробиваемую капсулу автономии, не позволяющую без его разрешения, проникнуть к нему под зонт. Ну а всё это его окружение, в свою очередь позволяет ему, не спеша, глядя себе под ноги, тем же темпом поразмышлять над любыми вещами или на крайний случай над тем, куда он или тот встречный человек, так безрассудно, прямо сейчас встаёт у него на пути.
- Смотри куда прёшь! - налетев на это одиночество под зонтом, не смея терпеть на своём пути вообще никого, заорёт этот безрассудный прохожий, сбившийся со своего, теперь не столь прямого пути. Но одинокий прохожий, не то что не успевает, а он даже не спешит аргументированно, с указанием точных адресов, ответить этому торопыге, как тот, заметив, что окружающая безлюдная обстановка, да и молчаливый характер этого типа с зонтом, не слишком способствует конструктивности диалога, решает быстро обойти его и ещё быстрее рвануть подальше от этой странности, при виде которой его, аж, бросило в озноб.
- Ещё зонтом прикрылся. - Всё же не выдерживает и, достигнув безопасного расстояния, шлёт свои проклятия в спину одинокому путнику этот заспинный правдоруб, наведя этого любителя ненастья на свою новую мысль.
-Человеческая судьба, это лотерея или всё же предначертанность? Хотя, возможно, и то, и то, имеет своё приложное место. - На одно мгновение остановился задетый этим спинным замечанием, носитель этого чёрного зонта и такого же комплекта одежды, включающего в себя чёрный костюм и перчатки, которые служили прикрытием не его рук от окружающего мира, а наоборот, самого мира от этих ледяных рук. А какими они ещё могут быть, когда ненастье его души, источало только ледяной холод.
- Вот оно, как бывает. - Усмехнулся человек с зонтом, решив посмотреть на эту естественность, которая вдруг посмела!.. - Интересно, а что он...- Не успел додумать человек с зонтом, как стук каблучков, своим лёгким отзвуком, перебил всё его желание, не только интересоваться этим посмевшим, но и даже оглядываться в сторону несущегося в его сторону звука каблуков. Ведь в них очень ясно отстукивалась безоглядочные требования к каждому, осмелившемуся посмотреть на него лицу. И лишь после того, как носительница каблуков, сравнялась с одиноким путником, он сумел разглядеть её.
И как к удивлению стоящего на месте одинокого прохожего оказалось, то и эта проходящая мимо него дама, тоже была вооружена зонтом, к которому у неё, как и у него, была такая же глазная предубеждённость.
- А вот это, даже уже интересно. - Глядя на свои перспективы игры в предположения, своего рода лотерею, усмехнулся этот темнила. - Ладно, пусть гуляет, а мой зонт сегодня, прикроет кого-нибудь, понеобычнее. - Посмотрев сначала на правдоруба, а затем вслед вышагивающим вдаль каблукам, потерев ручку зонта, сделал для себя вывод его носитель.
И хотя человек с зонтом, склонялся к тому, что жизнь есть игра и при том в лотерею, он всё же отдавал предпочтение сыграть с ней в свою игру, под названием "домино". Ведь по своей сути, все существующие игры большим разнообразием не блещут и могут свестись к одной модели -перетягивания каната. Так все эти игры: "понижение-повышение", "минус-плюс", "тепло-холодно", "верю-не верю", ну и дальше в таком же духе, уже в самом своём названии отражают правила игры, где всего лишь правильный выбор полюса, и позволяет стать её победителем. Что, пожалуй, скучно и поэтому незнакомец, предпочитая разнообразие, используя все эти наработки из различных игр, смешав их, и как в лотерею, ставя на удачу, отправлял в свой полёт новую доминошку.
-Ну а для этого, нужно лишь всего-то, хорошенько завести одну душу. - Человек с зонтом резюмировал главное правило, которому надо следовать в этой игре его "домино". - Ну, а зная, что скорость несоответствия желаний самого человека, везде поспеть и всё получить, и разумений внешнего мира, то всегда можно без труда наклонить эту доминошку. - Таким образом, размышлял незнакомец, проследовав взглядом вслед за хозяйкой звонких каблуков.
- Была, не была. - Подкинув в уме кости, соединив формулу игры "верю, не верю", со своей удачливой игрой, незнакомец теперь уже шагово последовал за хозяйкой основного постукивающего звука, звучащим в этом заглушенным по краям стоящим домами вакууме. Ну а сама носительница этих звуков, хоть и была поглощена ударностью своих каблуков, тем не менее, даже не поворачивая головы, с расстояния могла интуитивно определить, что чей-то взгляд сзади, не только остановился на ней, но и, пожалуй, уже следует, как по её изгибам спины, так и за ней. Что определённо начинает навеивать на неё не очень, а даже очень пронизывающие мысли, которые будь на их месте порывистый ветер и то, наверное, так бы не застудил душу до самых костей.
- И зачем я только пошла этой дорогой? - Очень быстро стала задаваться вопросами к себе Алёна, сжав ещё крепче ручку зонтика, который она, уходя с ночёвкой в гости, всегда брала с собой. Ну а сейчас, имея должные на то основания, свой неуживчивый с серыми обстоятельствами окружающего мира характер, благодаря ему, зашла в этот мир подворотен, где ей показалось, будет забавно и даже интригующе, раскрыв зонтик, выдать себя за агента спецслужб.
- Да что ему от меня нужно? - Не позволяя себе повернуть голову и слыша сквозь своё учащенное биение сердца, стук преследующих её шагов, Алёна скорей всего, уже знала ответ на этот свой запоздалый вопрос.
- Бритвой по шее и в мусорный бак. - Встречный бак, своим затрапезным видом, определённо навеял и сбил Алёну с правильной, но даже подумать страшно, что за мысли, которая только стоило Алёне миновать бак, как тут же влезла в её голову, заставив её подогнуть от страха ноги и чуть не выронить зонт, а заодно и язык изо рта.
- Нет...- Сжав свои губы, Алёна, испугавшись даже озвучить у себя в голове то, на что по её мнению, способен этот однозначно маньяк, сумела не слишком самоуверенно положиться на свои, судя по её подогнувшихся ногам, не слишком большие силы. И хотя впереди уже показался выход из этого фигурального тупика, а в реальности из подворотни на проспект, где скорей всего, даже не смотря на это вечернее время, всё же людей не сравнено больше, Алёна, как сама чувствует, совершенно не может ускорить свой шаг, а придавленная взглядом сзади идущего незнакомца, еле передвигает свои ноги.
- Ну, ещё чуть-чуть. - Искусав губы до крови, Алёна пытается подогнать себя к этому в шаговой близости спасению, как неожиданно, вдруг, что, конечно, не вдруг и совсем, и не неожиданно, а наоборот, даже очень ожиданно и логично, она не замечает (что тоже не удивительно, когда вас преследует маньяк) под ногами небольшого отступления от правила ровности поверхности и споткнувшись об или нет, в него, само собой, теряет устойчивость и падает куда-то вниз. Ну а маньяку, как об этом думает Алёна, только это и надо, и он, используя её зависимое от падения беспомощное положение, накинувшись на неё, приступает к своим, в одно мгновение замысленными и навеянными его природой прегрешениям.
В одно полётное мгновение, как об этом представляет реальность, вся жизнь пролетела перед глазами Алёны, которая вдруг обрела дар предвидения и смогла узреть всю степень своего и этого маньяка падения. Но Алёна всегда считала и даже доказывала, что она полностью сама кузнец своего счастья и частично чужого несчастья, что и повлияло на её окончательный выбор, либо стать лёгкой добычей для маньяка, либо же ткнув ему зонтиком в рыло, тем самым преподать ему урок. Так что и говорить нечего, и как только Алёна, сначала воткнулась в грязь руками, а затем по инерции уже хапанула ртом земли, она собралась с последними силами, закрыла глаза и резко развернувшись в обратную сторону, не дожидаясь нападения, выплюнула в предполагаемую сторону всю накопившуюся в ней злость и смесь из земли и грязной жижи, которую она, хлебнув, набрала в рот.
Но к её удивлению и даже частично к радости, ожидаемая ею борьба за свою жизнь на этом и закончилась. И как только она открыла глаза, то перед ней предстал не поверженный противник, который получив в лицо этот жидкий удар, не смог устоять и рухнул, а к её удивлению, на его месте стояла только тёмная пустота подворотни. И хотя Алёна могла сделать предположение о том, что именно волшебная смесь, состоящая из грязной жижи, её энергетики, облечённое в её желание, попав в лицо этому маньяку, растворила его в своей никчёмности, но она всё же не стала домысливать. И Алёна, оставив всё как есть, быстро подскочив на ноги, очень быстро рванула вниз к выходу из этой подворотни, где у въезда остановилось жёлтое такси, из которого, не обращая внимание на эту несущуюся им навстречу чумазую девчушку, вывалился эксклюзивного вида, весь зализанный молодой человек.
- Мне надо зализать раны. - Грохнулся от смеха прямо коленями на землю, никогда не сдерживающийся над своими шутками, ржущий элитарий Макс. Чьё вдохновенное собой состояние, объясняло то, что он никого вокруг кроме себя, занимающего всё и все пространства вокруг, не мог увидеть. Так что бегущая грязнуля Алёна, могла орать, не орать и даже истошно завывать, и всё равно элитарий Макс, вряд ли её заметил. Что он и продемонстрировал спохватившись за свои штаны в части их замка, который он тут же принялся с трудом расстёгивать, для того чтобы продемонстрировать свою независимость от мнений других.
- Фи, Макс. Это не эстетично. - Произнесла хозяйка, высунувшей из салона машины изящной ножки в туфле, которая сопроводила свои слова действием, уткнувшись каблуком в спину Макса. Ну а Макс, явно не ожидав такого давления на свою спину и попав в самый центр стечения обстоятельств, где его мысленная деятельность находилась в спящем положении на отдыхе, руки на замке штанов, голова склонилась вперёд, а ноги находясь под давлением и вовсе не имели права слова, не выдержал и даже не повернув носом, со всего своего маха, уткнулся носом об асфальт. Дальше следует небольшая пауза необходимая для осознания произошедшего всеми участниками этого происшествия. На что, естественно, первое слово берёт более словоохотливая носительница красивых туфель и голоса, сидящая на краю салонного сидения Лайма.
- Ну ты и утырок. - Со смехом заявляет очень логичная в своём видении обстоятельств падения Макса Лайма.
На что Максу, чья энергетика бьёт через край, хоть бы хны и он, несмотря на свой разбитый нос, только ржёт в ответ. Затем с трудом поднимается на ноги и с этого небольшого подъёма, вновь валится на колени, но только на этот раз не на свои, а на Лаймины, которая визжа от такого грязного нахальства Макса, с визгом отталкивает его.
- Пошёл вон. - Орёт на него Лайма, блюдящая чистоту их отношений и в частности своего внешнего наряда. С чем Макс вынужден согласиться и он, взяв себя в руки, и в частности за штаны, засунув в их карманы руки, со свистом, который всегда сопровождает его путь в места углового значения, пошатывающим шагом отправляется в эту подворотню.
-Смотри, не досвистись до...- Вслед Максу летят слова недовольной Лаймы, на глаза которой попались следы неряшливости этого Макса, который не знает удержу и никогда не помыв руки, сует их куда ни попади. Но Макс уже ничего не слышит, увлечённый своим заходом в этот, как оказывается довольно неприветливый к праздным прохожим переулок, который всем своим мрачным видом навевает мысли о грустном. Ну а так не любящий грустить Макс, разве может кому-то или даже чему-то позволить навевать на него грустные мысли и он, окинув взглядом окружающее, звучным голосом, сразу же решил поставить на место всю эту унылость.
- А ну выходи, кто за всем этим стоит! - Остановившись посередине внутреннего двора подворотни, орёт Макс, который отлично знает, что только выделение из общего к частному, так называемая персонализация, позволяет решить любой вопрос. Но мрачные стены подворотни, не спешат выделяться, и всё также угрюмо смотрят на него своими тёмными, частично разбитыми окнами, пытаясь разглядеть, что у него внутри и из какого теста он слеплен.
- Не хочешь. Ха-ха. Я понял почему. Ты просто ссышь. - Сплёвывает слюну, заявляет дерзко смотрящий на себя со стороны Макс. - Ну ладно, раз ты такой, тогда и я буду таким же, и присоединюсь к тебе. - Твёрдо заявил Макс и дабы не быть голословным, направил свой ход к ближайшей стенке, чтобы осуществить заявленное и давно им задуманное. Ну а так это процесс несколько интимного свойства, где лишний глаз может сбить настрой, то Макс, как и другие повседневные желающие, в своих избирательных целях упираются головой или мыслями о впереди стоящее дерево, либо же, как в данном случае, о стенку дома. Такое удобное положение позволяет не только сохранить частичное инкогнито, но и не сбить с направляющей ваши действия мысли. Которую, как все знают, стоит только сбить, так уже и не знаешь, куда что девается.
Чего видимо, не учёл или наоборот, был в курсе всего, незаметно подошедший сзади к Максу незнакомец, чьё лицо и вообще всё, скрывала спина Макса, который за всем своим ответственным отношением к делу, не мог вот так сразу, бросить все свои дела и повернуться для того чтобы посмотреть, кто это там такой любопытный. И всё-таки, как бы Макс не был увлечён, он на этот раз, не то что бы услышал, а он почувствовал через обдавший его холод, что кто-то остановился у него за спиной. Что, конечно, не запрещено и сам Макс частенько любил, вот так незаметно подкравшись, попугать кого-нибудь, кто имел склонность пугаться, но всё же когда у тебя за спиной кто-то безмолвно стоит, это, в общем-то, отвлекает, а это уже слишком.
- Чего уставился? Проходи мимо. - Прорычал Макс, отлично знавший, что только грубость в голосе, ускоряет процесс принятия решений.
- Так же, как это делал ты всю свою жизнь. - Ответ незнакомца определённо озадачил Макса, успевшего только дёрнувшись, бросить в ответ: "Что!".
- Постой, подумай. - Спустя мёрзлость ручных отношений, сквозь покрывшую Макса ледяную корку, до него донеслась брошенная фраза отходящего в сторону незнакомца. Но Макс, пожалуй, её не услышал, как и не услышал звучных позывов Лаймы, которая не привыкла находиться в одиночестве и быстро заскучав, стала призывно его звать:
- Макс!! Да ты чего там застрял, скотина!
- Он что там, в конец засвистелся, что ли? - Многоуровневость сказанного Лаймой, показалась ей очень удачным замечанием, отчего Она не сдержалась и засмеялась. После чего решив, что, пожалуй, будет неплохо, если она рассмешит и Макса, после того как потихоньку подкравшись к нему, внезапным появлением напугает его. "Тогда он уж точно одним делом не отделается, а обделается", - направляющаяся вслед за Максом Лайма, еле сдерживается оттого, чтобы не прыснуть от смеха, из-за того что она надумала.
"Что-то меня сегодня так и пробивает на смех. Не к добру всё это". - Выглядывая из-за угла, Лайма, не смотря на все эти свои про себя предубеждения, источает внешнюю лицевую приверженность к радости и веселью.
"И точно, уснул". - Сделала вывод, основанный на большом опыте засыпания Макса в кабинке туалета, Лайма, заметив стоящего на одном месте, с упором головой об стену Макса.
"Ну я тебе сейчас, усну". - Полная жестокости ко всяким в её присутствии спящим лицам, Лайма уже пренебрегает своей скрытностью и в открытую, скорым шагом идёт к Максу, для того чтобы одним ударом под зад, разбудив его, уронить его в её глазах на землю (в его же, не получится, так как он уже и так достаточно низко пал, так что ещё ниже, пожалуй, будет трудно сделать).
"Мало не покажется". - Глубоко мыслящая Лайма, прежде чем нанести удар, для крепости духа, вдохнула в себя порцию воздуха и тут же чуть не задохнулась от морозности стоящего воздуха, заставившего её переломиться вдвое и закашляться.
- Да что ж это такое! - Из согнутого положения, с трудом понимая и вдыхая эту морозную, даже не свежесть, а стоящий вокруг неё свинцовый закат, Лайма попыталась посмотреть, как ей теперь виделось, на не совсем обычный вид Макса.
"Нет". - Страшное предчувствие всколыхнуло в ней оторопь, с которой она и начала пятиться назад, но ей далеко не удалось отойти, как она вдруг упёрлась во что-то немыслимое и другим каким образом, не сдвигаемое.
- Не спеши. - Тихо, но в тоже время до остекленелого звона в ушах, звучит голос того, кто своим стоящим на пути Лаймы положением, не даёт ей не только не спешить, но и двигаться.
- Я...- Сквозь отстук зубов, Лайма, видимо, пытается не забыть себя, произнося вслух эту банальность, сквозь которую она пытается повернуть шею, чтобы посмотреть на того, кто не даёт ей двигаться.
- Я знаю. - Бесстрастный ответ незнакомца и сопроводившее его ответ действие, положенная на её плечо рука, заставляют ещё больше поёжиться, итак похолодевшую Лайму.
- Ну а ты то знаешь? - Держа Лайму на ручной привязи, спросил её незнакомец.
- Что, знаешь? - Тревожно, с трудом спросила Лайма, которая уже ничего не знала и, пожалуй, и знать не хотела.
- То, что если звёзды зажигаются, то это кому-нибудь нужно. - Ответил ей незнакомец.
- Да, я слышала об этом. - Произнесла в ответ Лайма.
- Ну а если они гаснут, то это ...необходимо. - Прямо в ухо вложил Лайме слова незнакомец, вызвав у неё секундное замирание сердца, которому стало так нестерпимо холодно, что оно даже на мгновение решило замёрзнуть. Но стоящий позади неё незнакомец, видимо умел считать стук сердца и он отстранившись от Лаймы, дал той возможность свободно вдохнуть кислорода, который дав ей сил, позволил Лайме развернуться и посмотреть на того кто стоял сзади. Ну а вид того, кто стоял перед ней, говорил о себе и в тоже время молчал, из чего Лайма, находящаяся не в самом лучшем расположении духа и мысли, так и не смогла ничего для себя уяснить, кроме того, что этот тип с зонтом в руках, не любит узнаваемость, раз сдвинул свой зонт прямо на глаза.
- Ну и что ты увидела? - После небольшой паузы, незнакомец спросил Лайму, которая не зная, что ответить, это и ответила:
- Я не знаю.
- А чтобы ты хотела? - спросил незнакомец.
- Я не знаю. - Уже полностью растеряв себя, обездвиженная в созерцании, смотрящая в одну точку Лайма, следует какому-то окружающему, несущему её куда-то в неизвестность, течению мысли.
- Я смотрю, ты даёшь себе шанс. - Проговорил незнакомец. - А вот хочешь ли ты, не пройти мимо и увидеть его.
- Я не знаю. - Уже на автомате повторяет Лайма.
- Я рад, что ты так ответила. И значит, у тебя есть шанс на сам шанс. - Сделал паузу незнакомец, размышляя о чём-то своём. - Что ж, ты не раз меня восхищала своей ложью, и я пожалуй, дам тебе не просто шанс, а позволю тебе, сыграть главную роль в своей жизни. - Ответил незнакомец, приподнимая свой зонт-тросточку, из под которого, как видит Лайма, на неё пока что никто не смотрит, а сам незнакомец не спеша раскрывать ей навстречу свои глаза, опустив голову вниз, изучающее смотрит на что-то в ногах. Но Лайме не даётся много времени на размышление и незнакомец, не поднимая голову, говорит:
- Говорят глаза зеркало души и кто-то даже позволяет себе сказать...Ха-ха. (жуткий смех незнакомца ответно затряс поджилки Лаймы) Давай посмотрю. Не знаю, что в них больше, глупой отваги или сердечной недостаточности, но скажу тебе, что это зрелище не для слабонервных. - Сделал паузу незнакомец для того чтобы не сменяя своего положения, прикрыть свой зонт и воткнуть его острым концом в землю. - Но дело в том, что без этого твоя жизнь не будет полноценной, а разве такое холодное прозябание, кого устроит. Ты, как думаешь? - Спросил незнакомец Лайму, которой стало ещё холодней от этих промёрзлых слов незнакомца.
- Да. - Бессознательно ответила Лайма.
- Вот и хорошо. - Тихо ответил незнакомец и, приблизившись к Лайме вплотную, снизу проговорил: "Тогда, не моргая, смотри прямо в свою душу" и с холодным, заворожившим её выдохом, поднял на неё свои пустые глаза. Пронизывающий холод обволакивает эту сблизившуюся друг с другом пару и кажется, что он, уже заморозив их души, готов застеклить их в изваяние, как неожиданное голосовое заявление таксиста, сбрасывает с них оковы застылости.
- Эй! Чего вы там застыли?! - Со стороны выездной арки, до них доносится недовольный голос таксиста, который не раз на личном опыте убеждался какими проблемами могут обернуться такие поездки с пьяными клиентами, за которыми глаз да глаз нужен.
- Всё, уже идём! - Кричит ему в ответ незнакомец, подхватив упавшую ему на руки Лайму. После чего, он с удобством для себя берёт её наперевес на руки и таким образом, доставляет Лайму на заднее сидение такси, где усаживается рядом с ней. Но не успел он занять своё место на сидении, как приметливый таксист, состроив удивлённую физиономию, глядя на него в зеркало заднего вида, спросил его:
- А ты кто?
- А разве для тебя имеет принципиальное значение, кто платит за проезд? - Не подымая своей головы, жёстко ответил незнакомец, заставив резко дать заднюю таксиста.
- Не..нет. - Вдруг за заикался, почему-то испугавшийся таксист.
- Так ты точно хочешь знать кто я? - Глубоко выдохнул слова из себя незнакомец.
- Нннет. - Вдавив голову в руль, отвечает таксист, которому почему-то, прямо сейчас захотелось закрыть глаза и унестись отсюда подальше.
- Ну тогда чего сидишь. Поехали. - Отдаёт команду незнакомец, на что водитель, которому не удалось мысленно переместиться куда-нибудь подальше отсюда, от нечего терять, решительно поднимает голову и, сделав невозмутимый вид, бросает свой взгляд на склонившегося над Лаймой незнакомца. Ну а после, спрашивает его:
- Я как понимаю, маршрут следования изменился?
- Нисколько. Едем всё также прямо. - Не поднимая головы, ответил ему незнакомец.
- Как скажите. - Усмехнулся таксист, чьё самообладание вновь вернулось к нему, и он напоследок, бросив критический взгляд в зеркало заднего вида, вернулся к лобовому окну обозрения, чей затуманенный вид, вызвал у него понимающую усмешку.
"Ну и выхлоп, аж, стёкла запотели", - покачал головой, таксист, вытащив из бардачка тряпку, уже было приготовился вытереть эту запотелость, как внимательно присмотревшись к стеклу, обнаружил, что его покрыла лёгкая изморозь. "Чёрт", - только и успел одёрнуться таксист, как изморозь в один момент перешла к нему и застудила его внутренности, отчего таксист застыл в своём одном положении.
- Ну, что там ещё? - Заметив застывшую нерешительность таксиста, незнакомец перестал задаваться вопросами, а открыв дверь, вышел из машины. Затем подошёл к водительской стороне, крепко взялся за эту замёрзшую водительскую статую, вытащил её вначале из салона автомобиля, а затем недолго думая, подтащив её к багажнику, прямиком отправил туда.
- Ну что спящая красавица. - Усевшись за водительское место, незнакомец внимательно посмотрел на лежащую сзади Лайму. - Поедем в свой хрустальный гроб, ждать принца. - Вдавив педаль акселератора, незнакомец поставил свою точку на несовершенстве этого мира, в этой пространственно-временной точке событийности.