День был светлый, солнечный, замечательный. Но Тамара и Генка возвращались домой пасмурные, убитые горем. Час тому назад им объявили, что по конкурсу они не прошли, и в институт их не приняли. Домой идти не тянуло, и они молча бесцельно кружили по кварталам города.
Листья на деревьях пожелтели и кое-где осыпались. Приближалась осень. И всё-таки было ещё жарко и душно. Люди торопливо подходили к киоскам с водой и, вытирая платком вспотевший лоб, жадно пили. Торопились дальше.
Генка провёл языком по шершавым пересохшим губам, но промолчал. Ему давно уже хотелось пить, но он ни о чём сейчас не желал разговаривать. Молчать было как-то удобней.
Часам к трём Генка не выдержал и предложил Тамаре зайти в столовую и пообедать.
- Поесть пора, а разве дома сейчас пообедаешь?.. - пояснил он. - Расспросы начнутся, что, да как... Тебе-то ещё ничего, одна мать, а у меня... Мама сразу, конечно, в слёзы, а отец с братом попрекать начнут, высмеивать. Какой уж тут обед.
Тамара покорно согласилась. Лишь спросила:
- Денег хватит?
- 12 рублей... да у тебя трёшка была, кажется... Хватит!
За обедом, обычно немногословный и грубоватый, Генка разговорился. Сидели они в дальнем углу, в сторонке от всех, за большим фикусом. Столик их был в тени, неприметен, да к тому же и посетителей в столовой почти не было, и это, казалось, придало Генке решимости и смелости. Говорил он, почти не стесняясь и даже глядя Тамаре прямо в глаза:
- Ждать-то будешь? Ну, чего ты на меня так смотришь? Ясное дело - теперь в армию меня. Поэтому и спрашиваю. Чего крутить-то?.. Люблю ведь тебя, да ты и сама это знаешь, - заторопился он и опустил глаза, продолжая. - Ты извини только, что я всё это в столовой и не по-книжному... Вот так, что ли, прозаично. Ни стихов тебе никогда не читал, ни цветов не дарил. А сейчас захотелось признаться. Может, легче у тебя на душе станет.
Тамара молчала, опустив голову и теребя пальцами скатерть.
- Ты ведь тоже - любишь? - дрогнувшим тревожным голосом спросил Генка.
- Люблю... - тихо выдохнула Тамара, всё так же, не поднимая глаз и не меняя позы.
Домой Генка и Тамара пришли лишь к ночи. На прощанье Генка робко и неуверенно поцеловал Тамару. Но проникнуть к себе в дом ему не удалось. На стук в дверь подошёл отец, послушал и... не открыл.
Всю ночь Генка бродил по городу, немного даже прикорнул в парке на лавочке, а под утро нарвал в городской клумбе самых лучших цветов и положил их на подоконник Тамаре. Рассвет он встретил, сидя у себя на крыльце.
К удивлению Генки ни отец, ни брат его не ругали. Даже не спросили ни о чём, только мать частенько прикладывала к глазам платок. А спустя 2 недели Генка уехал в армию.
Война началась на следующий год. Генка писал хорошие тёплые письма, а через 3 года, тяжело раненный в голову, заявился после госпиталя домой. Тамара ждала его.
Генка пошёл на завод и устроился там учеником токаря. Тамара работала с матерью в портновской мастерской. Они снова встречались. Война ещё шла.
- Гена, когда же мы поженимся? - спросила однажды Тамара.
Генка долго молчал, потом стал объяснять:
- Наверное, после войны, Тома. Понимаешь, отец и брат на фронте. Мать, двое детей у брата... Мы и так еле-еле концы с концами сводим. Война скоро закончится, жить станет легче... Тогда и поженимся.
Тамара промолчала. Она не сказала Генке, что вот уже больше месяца к ним домой заходит молодой врач из госпиталя. И что мать её против Генки. Попрекает её им и всё хвалит врача. И человек-то он образованный, самостоятельный, не чета этому Генке, и собою хорош, и не швыряет деньгами, как другие. С таким только и жить.
Тамара тоже догадывалась, почему врач к ним зачастил. Мать шила ему пиджак, и он пришёл к ним на дом на примерку. Тамара была дома. С тех пор Анатолий Николаевич стал заказывать матери одну вещь за другой. Тамара узнала, что он был на фронте, а теперь его вместе с госпиталем перевели сюда, к ним. Родных у него не осталось. Погибли при бомбёжке в Одессе. Бомба попала прямо в дом.
После Генкиного ответа Тамара взглянула на Анатолия по-новому. И странно, заметила, что Анатолий красивее Генки.
Однажды Анатолий пригласил Тамару в кино. Тамара немного поколебалась, но согласилась.
С Генкой Тамара виделась редко. Тот поступил осенью в институт, и времени у него почти не было.
- Ты уж извини, Томочка! Сама понимаешь, днём на работе, а вечером в институт бежать надо. А люблю я тебя по-прежнему, ты не сомневайся... - оправдывался Генка.
Как-то незаметно и естественно возле неё вместо Генки всегда оказывался Анатолий. Он умел интересно говорить о любви, о прекрасном, был начитан, но никогда не давал ей почувствовать своего превосходства. О фронте он тоже рассказывал ей много интересного, чего никогда не делал Генка. Тот лишь морщился, как от зубной боли, когда она расспрашивала его, называл войну адом, а её, Тамару, дурочкой, и советовал учиться. На её возражения, что она уже закройщица, что у неё специальность, которая ей приносит больше денег, чем иному инженеру, Генка смеялся и отвечал:
- Да разве счастье в деньгах?
А сам из-за них жениться не мог. С Генкой было кончено. Тамара вышла замуж за Анатолия.
Свадьба была скромной. Анатолий сказал, что идёт война, неудобно, да и к чему сильно расходоваться. Надо будет ещё мебель покупать, вещи, деньги пригодятся.
Анатолий пригласил на свадьбу трёх сослуживцев, двух подруг Тамары, свою мать и соседку. Вот и все гости. Товарищи Анатолия принесли с собой спирт, и выпивка ещё даже осталась. Танцевали под патефон. А Тамара почему-то думала о Генке. Может, оттого, что училась с ним в одной школе с третьего класса, а может, вспомнила, как Генка мечтал отпраздновать их свадьбу. Он хотел пригласить всех знакомых мальчишек и девчонок, и свадьбу провести за городом в лесу. Костёр устроить, прихватить два аккордеона и гулять там до утра. И ещё он хотел, чтобы это было в день победы.
"Ходит сейчас где-нибудь... переживает!" - подумала она. И ей стало чего-то жаль и отчего-то грустно. И странно, жаль не Генку, а себя. Почему, Тамара не знала. Она посмотрела, как с её подругой танцует высокий сутулый лысый майор и ей захотелось расплакаться. Наверное, пластинка была грустной. Какое-то медленное тягучее танго.
Прошло 10 лет. Детей у Тамары и Анатолия Николаевича не было. Сначала для себя хотелось пожить, и детей не планировали. Потом насмотрелись, как мается соседка со своим грудным ребёнком. Вечные стирки, пелёнки, крики, замарашки, сама на человека не похожа. И они решили, что детей им не надо совсем.
- Какая, в конце концов, разница, - рассуждал Анатолий, - оставил ты после себя потомство или нет? Фамилию свою, род свой продлить? - иронизировал он. - Так вроде бы - не цари. Сентиментальность одна.
Так и жили. Хорошо жили. Анатолий Николаевич демобилизовался после войны, и они получили в новом доме квартиру.
- Теперь, Томочка, будем обзаводиться мебелью! - заявил Анатолий после того, как в комнатах были размещены пожитки. - А то и гостей неудобно будет приглашать, - засмеялся он. - Да-а! Если бы ты знала, сколько хлопот стоила мне эта квартира! Ну, ничего, уже всё позади...
Зарабатывали Анатолий и Тамара неплохо, в комнате стали появляться вещи. Сначала тахта, потом дорогие стулья, платяной шкаф из орехового дерева, затем пианино. Играть, правда, на нём никто из них не умел, но... всему можно научиться. Верхом же блаженства для Анатолия и Тамары был красивый письменный стол и такой же, в тон ему, дорогой сервант. Потом пошла разная тонкой работы фарфоровая и хрустальная посуда, сервизы и, наконец, своя библиотека. Анатолий сам подписывался на целые издания и регулярно отмечался в очередях. Впрочем, в очередях были проведены все последние годы. Что попало брать не хотелось, покупались только "вещи". "Барахла" Анатолий не терпел. Ковры и картины тоже были редкостные, привезенные издалека. Дом Тамары был, как говорится, полною чашею, и жила она со своим доктором счастливо.
И вдруг встретила в городе постаревшего и несчастливого Генку. Оказывается, женился, по любви, институт окончил, но загрызала его всё время нищета: четверо детей растить было не под силу с его заработками. Спросил:
- Ты доучилась?
- Нет.
- Счастлива?
- Да. Только друзей почему-то нет.
- А я - несчастлив. Быт заел, любовь прошла. В общем, как у большинства...
"Как хорошо, что я не вышла за него, - впервые без сожаления подумала Тамара. - Видно, не судьба..."
![[]](/img/s/sotnikow_b_i/bis0923/parus.jpg)