Песенная стилистика сама по себе неплоха и мне понятна и близка. Однако, в классическом своем виде - куплет, припев рефреном - очень сложно удержать нить повествования, выстроить его логику. Вот и у автора, три восьмистишия фактически связаны между собой только рефреном последних четырех строк. Собственно "куплеты" сами по себе не так уж и плохи, но и чего-то авторского я не увидел. Образ "ступеней неудач" трудно отнести к авторским удачам (прошу прощения за невольную тавтологию). "Припев" в этом отношении получше, но цель этих образов не ясна. Игра на "снежной-снегом", "меха", "королева" говорит мне, как читателю, только о покорности главного героя. Образы в целом, и особенно подчеркивание "белым-белым", указывает на его неискушенность, где-то даже непорочность. С философией в этом тексте вообще некоторый напряг. Вот фраза: "Вновь зима оденет в лед все, о чем мы так мечтали". О чем это? Что может зима одеть в лед? На ум приходят только реки и озера.
Святой отец, грешна я, каюсь: не думать не могу о Нём. Когда самой себя касаюсь - Его ладонь палит огнём вплоть до костей, как пламя ада... Мой стыд. Мой грех. Моя услада. Пред Господом живой укор. Мой незапятнанный позор. Моя погибель и отрада.
Святой отец, но видит Бог, я не желала этой муки! И все ж в молитве, в каждом звуке, я шёпот чувствую Его как кожу тела своего... И враз слабею. О недуге не должен знать моем никто. И я молчу. Молчала. Но! Уже таить не в силах боли и полыхать внутри. Доколе гореть мне заживо?
За что?
За то, что помню я лицо бесстрастней мраморной колонны?..
...стоять коленопреклонённой и запах ладана ловить как нас связующую нить, которой нет... ...и это - всё, что я могу себе позволить из опасения устроить грехопадение веков.
Я ненавижу докторов! Слова пустые утешенья, настойки, склянки, заверенья, что всё со временем пройдёт... Я ненавижу клетку слов!
В ней узница самой себя - покой на краткие мгновенья, души пылающей томленье в последней капле бытия, что замирает перед тем, как ринуться в полёт паденья, круша земного тяготенья предустановленный предел.
Но благодарна я подчас, что мне не одолеть преграды. Святой отец, я виновата: не думать не могу... о Вас.
Да простит меня автор, но я оцениваю литературную составляющую, потому все украшательства, помимо собственно слов, в моем обзоре отсутствуют.
Первая строфа. Очень эмоционально. Вполне поэтично. "Каюсь-касаюсь" - глагольная рифма, запрятанная в удвоенной строке остается глагольной, хотя, стилистика текста вполне допускает использование таковой. "Когда самой себя касаюсь" - очень... очень откровенно, но на мой вкус грань автор не перешел. "Его ладонь палит огнём вплоть до костей..." - тут у автора некоторая неувязочка с образом. Понять можно двояко: то ли героине чудится, что это "его ладонь", а не ее (видимо, это автор и хотел сказать), то ли у него ладони начинают гореть, когда героиня делает "это". Заметьте, я не притягиваю за уши готические сюжеты, в которых девушка ласкает себя рукой убиенного возлюбленного. Но тогда почему "самой себя", обычно говорят "сама себя"? Неудачным видится и "вплоть", но эта проблема может быть решена очень изящно, достаточно убрать приставку "в". По-моему, получится лучше, но... я отдаю себе отчет, что автор вправе пропустить это предложение мимо ушей. "Незапятнанный позор" - думаю, не у меня одного этот образ вызовет вопросы. Его, несомненно, можно объяснить, но по ходу чтения текста ощущение "шероховатости" не проходит.
Вторая строфа. "... но видит Бог" - это "но" выглядит совершенным костылем. Очень неказисто смотрится этот союз после обращения. Вновь рифма на грани приличия: "его-своего". Некоторая путаница с чувственной стороной "в молитве... в звуке... шепот чувствую" и вдруг "как кожу". Образность - за пределами стилистики выбранного жанра. Почему-то смущает это "Враз".
Далее строфы совсем рассыпались. Тем не менее. "Лицо бесстрастней мраморной колонны" - если бы сравнение было с мраморной статуей, было бы вполне поэтично, а так - на грани стеба. "Что замирает перед..." - контекст - контекстом, но что все-таки замирает, "душа" или "капля бытия"? "Ринуться в полёт паденья, круша земного тяготенья предустановленный предел" - сюр на грани "абсюрда". Во-первых, полет-паденье скорее антонимы. Во-вторых, если полет, то вторая часть сентенции имеет некоторый смысл (о нем чуть позже), если же падение, то никакого "крушения" пределов земного тяготения в принципе нет - есть их подтверждение. В-третьих, даже полетом предел земного тяготения нельзя разрушить. Можно разрушить представления: стереотипы, догмы, иллюзии, порядок вещей. Предел не разрушают, его преодолевают. Потому что, летит что-то или падает, "Жэ" равно девять целых восемь десятых метра в секунду в квадрате.
Однако, несмотря на внушительную критику, стихотворение читается. В нем есть сюжет, и этот сюжет развивается и реализуется в финале, обнажая интригу, пусть и незамысловатую. Неплохо автор применил и псевдосвободный стиль (нерегулярная строфика), который хорошо передает чувственную сторону текста (смятение на грани нервного срыва) и позволяет сгладить возможные огрехи рифм и ритма. Отлично переданы эмоции.
Что хотел донести до читателя автор? Да, это о любви. Философия понятна: "я то, что надо". "Пытаясь-слоняясь", "видеть-обидеть", "сольюсь-коснусь" - многовато глагольных рифм при том, что остальные рифмы тоже не блещут. Но дело даже не в слабых рифмах. Слог очень непоэтичен, отягощен инверсиями, перегружен деепричастными оборотами. Имеются проблемы с подлежащими. "Суета" и "злачные места" - образы по своей сути весьма далекие друг от друга, "прорвет" и "не спеша" - то же. "Проникну в душу, а потом..." - коварно. Финал оставляет в недоумении своим бессмысленным набором образов и сбоем акцента в первом слове последней строки.
Идея понятна. Но реализация оставляет желать много лучшего. Вроде бы, и сюжет есть, и его развитие какое-никакое, и подобие интриги, и финал, но сделано это без поэтического наполнения. Очень много вспомогательных слов, не несущих смысловой нагрузки, этакий "соевый белок поэзии". "Цунамно посрывал", "взыскую" - словотворчество автора меня не впечатлило. "Стройность тела" - неудачное сочетание слов. Не знаю, почему, но у меня этот текст вызывает чувство неловкости.
"Улыбаешься мимо" - неудачный оборот, хотя, понятно, о чем автор хотел сказать. "Хрупкость бумаги" - опять автору, на мой взгляд, чуть-чуть не хватило, чтобы образ удался в полной мере. Не то свойство бумаги, как материала для хранения воспоминаний, взято для описания. Хрупкость характерна для стекла, глины и другой керамики, льда. О бумвге надо бы как-то иначе. Тем более, что образ повторяется, тем еще более, структура рифмы от этого слова напрямую не зависит. "Что-то кончается" - неопределенность выходящая за рамки поэтической, создает впечатление бесполезности той фразы, кроме ритмического заполнения паузы.
Отдельно остановлюсь на последних строках обоих строф. Удивительно, но такое впечатление, что дописывал другой автор: финальные строки неоправданно слабы в обоих случаях. В первой строфе это неуклюжая модификация штампов про "негасимый свет в глазах" и "незабываемый закат". Во второй строфе - еще один штамп "я останусь с тобой" дополненный первыми попавшимися неопределенными местоимениями.
Обидно, поскольку текст заслуживает большего, нежели такое безалаберное окончание.
Быть в Версале прекрасно, пока ты и царствен, и молод,
Да уж что там теперь: проживу и без вас как-нибудь.
Буржуазке ль пристало в изящных салонах блистанье
И мещанке ходить - что за стыд! - в кружевах - жемчугах?
Хоть при жизни, мадам, вы помпезные строили зданья -
Только в склепе чужом похоронен ваш трепетный прах.
Вас Буше рисовал и Вольтер насмехался над вами,
Но вы были собой, - ах, мадам! - и в добре, и во зле:
Не унять, не задеть, не убить никакими словами,
Коль из пены и лилий мне в дар родились на земле.
Вы однажды вернетесь ко мне беспечальной и сильной,
В синеве милых глаз, в изобильнейшем золоте кос,
Поцелуете в губы при всех - только холод могильный
Уж таится, мадам, в сердцевине прелестнейших роз.
Осыпал я алмазами ваши лилейные плечи
Без расчёта, но всё же в предвиденьи судного дня,
Когда Бог мой со гневом в один достохвальнейший вечер
В пурпур язв и страданий бессчетных оденет меня.
И - одна изо всех - вы со мной тогда ложе делили,
Утирали мой пот, врачевали мой скорбный недуг;
А могли бы, мадам, не в своей одинокой могиле -
Упокоиться в оспе, мой нежный и преданный друг.
Под конец своих дней вы так пошло чихнули в корзину:
"Погодите минуточку, добрый мой мсье де Сансон!"
Ах, не бойтесь: вдвоём одолеем мы ада стремнину.
Что поделать, мадам: я по жизни мещанкой пленён!
Стилизация под 18-й век. Словотворчество автора не выглядит убедительно, если "Буржуазке" - еще объяснимо, то "изобильнейшем" и "достохвальнейший" грозит читателю вывихом языка, а то и мозга. Часть оборотов речи показалась неудачными: "все в буре", "быть в Версале", "трепетный прах", "не унять, не задеть, не убить никакими словами". Есть и проблемы со звукописью: та же фраза "быть в Версале", "царствен", "ль пристало", "мой мсье". Вся фраза "В пурпур язв и страданий бессчетных" сложна для произношения. Финал скомкан незначимой бытовой сценой, сопровожденной такой же незначимой прямой речью, никак не связанными с двумя последними строками. Пятистопный размер при трехсложной основе позволяет легче встраивать длинные слова подгоняя их под акценты, но требует большего наполнения. Авторы часто не придают этому значения, а потом удивляются, что их творчество называют "водой". Ну, посмотрите на четвертую строку первой строфы: одно значащее слово "проживу", да местоимение "вас", остальное - "гидракалбаса". Соседство этих поэтический "пустоцветов" с аляповатой мишурой стилизации под ампир лишь подчеркивает искусственность этого текста.
Неплохое признание в любви близкому человеку. С точки зрения поэтики - увы. Рифмы "спою-твою", "слез-грез", "луну-волну", "твоим-двоим", "мечты-ты", не говоря о глагольных, избитые образы, еще и поданные в несколько неказистом виде - создают впечатление, что все это уже читал тысячу раз. Подошвы сапог, целующие дорогу, - образ на грани "перла", как и "следы от непролитых слез".
Идея понятна. Реализация очень слабая. Рифмы бедные, вплоть до полного отсутствия. Понятен повтор "одиноким деревьям", остальные повторы непонятны, например, "тянутся" - три раза. "Вымывает дождем... выдувает ветрами" - по тексту читается, что это о деревьях. На самом деле так можно сказать только о почве, ну разве что о семенах. В целом сложности описаны условно, с таким же успехом все это можно повернуть на благо деревьям, особенно то, что их заносит снегом. Собственно в финале автор это проделывает легко и непринужденно. Два последующих катрена немного наивно описывают мечты "одиноких деревьев" о "лесе". Тем неожиданнее содержание четвертого катрена: какое "бремя", какой "птицей" в небо "вспорхнут"? Деревья? Правда уже в следующем катрене все возвращается на бренную землю. Повествование резко меняет свою направленность, перескакивая на потомство этих деревьев. Финал умилительный, но почему-то не очень в это верится.