Сорокоумовский Иван : другие произведения.

Теодор Роззак Ревизия Утопии: Упражнение в культурной археологии

Самиздат: [Регистрация] [Найти] [Рейтинги] [Обсуждения] [Новинки] [Обзоры] [Помощь|Техвопросы]
Ссылки:
 Ваша оценка:
  Теодор Роззак Ревизия Утопии: Упражнение в культурной археологии
  
  
  Теодор Роззак «Ревизия Утопии: Упражнение в культурной археологии».
  Очень познавательный текст, где знаменитый профессор проводит «краткую» экскурсию по музеям «коммунального движения». Соб-но, история утопической философии шестидесятых годов зачастую представляется всеобщим «разгильдяйством» или же необоснованным влечением молодых «детей цветов» к построению коммун, совместному проживанию в кампусах.
  Роззак показывает весьма сложную связь между философией, экономической
  политикой США 50-х годов и «коммунальными» экспериментами… По-моему,
  очень интересный текст. Может быть, чуть-чуть «перегруженный»…
  
  
  BY THE AUTHOR OF THE MAKING OF A COUNTER CULTURE
  THEODORE ROSZAK
  
  Что есть способности? Почему возникают таланты художника, изобретателя,
  бизнесмена? Нуждается ли человечество в духовности, телесной красоте,
  разуме?
  Маркс и Энгельс не имели времени искать ответы на столь непонятные
  вопросы. В полемическом пылу они раскритиковали даже идейно близких
  утопических социалистов, представив их шутами, отвлекающими пролетариат
  от насущных вопросов революции.
  В силу исторического контраста юные радикалы и марксисты 1960-х годов
  горели желанием открывать новые возможности и осуществлять социальные
  эксперименты. Последние зачастую приобретали формы общин, творческих
  коллективов, религиозных ашрамов. Некоторые коммуны существовали в
  городе, многие основывались в сельской местности.
  Искания молодежи 60-х часто подвергались осмеянию интеллигентами,
  академическими учеными и «левыми» прежних формаций. «Новых левых»
  объявили мечтателями и пустозвонами. Справедливости ради заметим,
  революционные проекты множились, но долговечностью и фундаментальностью
  не отличались. Впрочем, критики игнорировали философские достижения,
  ибо утопизм возбуждает воображение, а развитая фантазия - наилучшее
  лекарство от политической болезни, которую хорошо видел Пол Гудмен.
  Пожалуй, практический идеализм 60-х годов спасал общество от сухого и
  мертвого политического консерватизма с изрядной долей эгоистического
  практицизма. А консерваторы, захватившие власть, даже сегодня
  уговаривают нас, будто мы бессильны перед «железными законами рынка».
  …Свет выключили, эпоха дерзаний закончилась?
  Всегда существовали люди, не признающие жизнь в стиле урбанистического
  индустриализма: они мечтали вернуться к корням земли, скромно трудиться
  среди друзей и доброжелательных соседей. Философия хиппи казалась
  словом, зарезервированным для поколения «boomers», выбором их
  молодости.
  …Вспомните идеализированных автором фильма «Easy Rider» персонажей. Два
  путника посещают общество в глуши, где весь смысл жизни сводится к
  общественным работам, культивированию земли. Много свободного времени и
  никакой рабочей этики. Сегодня я подозреваю, - они подражали Иисусу,
  когда основывали небольшие коммуны в надежде защитить своих детей от
  разлагающего коммерческого духа времени. Если в обществе присутствует
  выбор – это признак социального здоровья. В ином случае мы с
  уверенностью найдем все признаки тоталитарного управления.
  Приблизительно десять лет - в течение 1970-х годов - я отслеживал
  утопические эксперименты. Я получал большое количество корреспонденции,
  читал статьи в прессе, бюллетени, которые выпускали коммунары, делал
  часто случайные визиты в те места, куда меня приглашали.
  Внимательно изучая доступный материал, я могу сказать: существовали
  идеалисты, фантазирующие над сухой теорией, было много любителей
  повалять дурака. Например, некий полусумасшедший «утопист» того времени
  собирался основать детскую коммуну в сельской глуши, чтобы провести
  «психологический» эксперимент: он надеялся путем наркотизации
  малолетних коммунаров превратить их в «высшие существа».
  Иная группа, окрестившая себя «Уничтожителями Города» (Drop City),
  горела желанием создать Нью-Мехико – утопическую страну-город, с
  куполами и всевозможными «эмблемами счастья», сделанными из частей
  собранных на свалках автомобилей.
  Десятилетний период исканий рая на Земле породил массу сообществ.
  Исследователь и энтузиаст Тимоти Миллер (Timothy Miller), изучая общины
  шестидесятых, приводит статистику: несколько сот коммун сохраняется в
  той или иной форме. Некоторые мини-утопии смогли выстоять и даже в
  дальнейшем активно развиваются: «Twin Oaks» в Вирджинии, «Stephen
  Gaskin’s Farm» в Теннеси, коммьюнити, названное «Rocinante».
  ...Возможно, причина гибели коммун банальна – враждебная общественная
  среда. Или же тревожное беспокойство, присущее нетерпеливым молодым
  коммунарам, не позволяло продолжить начинание. Труден путь в Катманду.
  Зачастую коммунары жили впроголодь, без удобств. Известны случаи,
  подобные судьбе коммуны «Синанон» в северной Калифорнии, когда в
  поселениях проводились попытки излечения от наркотической зависимости
  (и наоборот), пусть сомнительными методами. Бывало, коммуны
  распадались, если кончались наркотики, по другим причинам: кто-то искал
  в общинах любовь, кто-то пытался подзаработать на беззаботном всеобщем
  альтруизме. Группы быстро уменьшались в численности до двух-трех пар
  единомышленников, затем оставался лишь один сердитый парень, все еще
  привычно выпускающий революционные манифесты на ручном мимеографе.
  Утописты такие же люди, как и мы с вами.
  Известный нам Тимоти Миллер, организатор проекта "общины 60-х годов",
  замечает: даже если коммуна мгновенно распадается, ее опыт положительно
  оценивается участниками социального эксперимента.
  В своих опросах Миллер обнаружил, что для многих людей коммунальное
  существование оказалось чрезвычайно важным этапом жизненного пути.
  Коммунары получали позитивный настрой; не многие из них впоследствии
  начали трудиться в сферах бизнеса. Но участники движения достигали
  успехов в преподавании, работе в социальных сферах, может быть,
  продолжали творческую карьеру, увлеклись живописью, музыкой, занялись
  фермерством.
  Несомненно, рассматривая «коммунальною эру» в США... мы найдем смешные
  эпизоды, достойные пера сатирика. Когда вы молоды и у вас нет ясных
  убеждений, вы готовы слушать любого проповедника или харизматического
  лидера, пусть взгляды оных нелепы. Искушение проходит с возрастом, опыт
  остается.
  Родители коммунаров часто огорчались из-за легкомыслия детей: коммунары
  страдали своего рода экзистенциальной гиперактивностью, дорожной
  болезнью. Орегон... Гавайи... Патагония... Коста Рика – маршруты в
  поисках Утопии непредсказуемы.
  Все искали выходы из «культуры потребления», сопротивлялись мышиной
  возне в погоне за карьерным ростом и богатством. Надежды связывали с
  поисками простых способов существования, своего рода «естественного
  быта», вроде того, что рисует Калленбах (Ernst Callenbach) в
  «Ecotopia». Были иллюзии, будто кустарные методы производства
  облагородят мир; упования на теоретические изыскания Шумахера (E. F.
  Schumacher), разумеется, вычитанные из книг типа известного
  произведения «Маленькое и красивое». Удивительно, но «руссоизм» вновь
  воскрес в стране – защитнице современной рыночной экономики и апологете
  индустриализации. Недовольство эпохой остается здоровым, несмотря на
  то, что многие тенденции так и не воплотились в жизнь из-за недостатка
  компетенции. Однако красивые жесты утопистов достойны одобрения.
  Когда я рассматриваю сейчас хроники утопических будней, иногда жалею,
  что выбрал безопасный и уютный кабинет университетского профессора, а
  не судьбу коммунара-сельчанина. Это лишь преходящая эмоции, легкая
  грусть. Молодые экспериментаторы-утописты оказались смелее меня. У них
  было многое, и они внесли свой вклад в обогащение человечества. Затем
  они оставили свой утопический мир, вернувшись к духовным метаниям
  городских будней, отчуждения, депрессий и карьеры... и наша цивилизация
  погрузилась в хаос беспросветной коррупции, политических скандалов и
  имперских амбиций.
  Идеализм не всегда плох. Я напомню заключительные сцены фильма Джеймса
  Хилтона «Потерянные горизонты» - классическая утопия 1930-х годов.
  Главный герой картины уезжает, его печаль очевидна, ибо он знает, что
  ничего лучшего не ожидает его в жизни. Фактически все, что предстоит
  познать ему – наш нелепый мир 1938, 1939, 1940 годов...
  Коммунальные идеи 60-х годов потерпели неудачу, но эти хрупкие и юные
  ростки социального эксперимента принесли плоды. Люди вновь постигли
  основное назначение Утопии: стремление к коллективному существованию,
  где востребованы и могут быть достигнуты индивидуация, взаимное
  самоуважение. Утопия, правильно понятая, служит благородному делу
  осуществления моральных принципов построения цивилизации, пожалуй,
  единственная надежда, которую мы имеем для создания перспектив
  «хорошего» общества сегодня.
  Уместно сослаться на громкие слова Пола Гудмена: наш манифест будит
  спящих собак и возрождает мятежные надежды; мы взываем к древней
  мудрости... Естественно, мы - люди, которые обольщены сладкоголосыми
  сиренами идеалистической философии, радостью высоких целей, поэтому мы
  не обращаем внимания на побочные паразитические явления. Мы
  продвинулись в своей наивности достаточно далеко, чтобы полагать – есть
  средства сделать человечество счастливым.
  *****
  «Три практических Утопии»
  Было время, когда слова вдохновляли. Впрочем, историческая витрина
  полна примеров, как города, дороги, памятники, целые цивилизации и
  сложные философские системы теряются на путях времени, забытые всеми,
  кроме археологов, спасающих нашу историю от забвения в музеях. Да,
  иногда идеи скрываются под слоем пыли, поскольку они не соответствуют
  духу эпохи. Так было с астрономической теорией Птолемея, с некоторыми
  идеями Карла Маркса.
  На протяжении своей жизни «boomers» наблюдали постоянные сдвиги в
  общественном сознании. Революционный радикализм исчезает, торжествуют и
  так же уходят в небытие доктрины Холодной войны, коммунистическая
  философия смягчается, трансформируется, исчезает...
  В марксизме много недостатков, но в самой философии Карла Маркса
  присутствует требование создать равноправное общество, отказаться от
  господствующей в капитализме варварской этики социал-дарвинизма. Мечта
  изменить цивилизацию не может считаться устаревшей. Поэтому Маркс был
  вновь прочитан в шестидесятых годах уже как библейский пророк, защитник
  бедных, в громогласных речах осуждающий порочный «Вавилон». Экономика
  Маркса казалась второстепенной. Видимо, к несчастью, ибо в марксизме
  есть достойная критика свободной рыночной экономики. Рыночная экономика
  - идеология, содержащая множество сомнительных, суеверных доктрин.
  Например, вера в невидимую руку рынка, которая автоматически
  обеспечивает наилучшее решение во всех экономических проблемах. Очень
  сомнительный принцип, подобный убеждению Маркса в правоте исторической
  диалектики...
  Преобладание либеральных "рыночных" идей в политике, бизнесе,
  университетской среде не выявили полезные альтернативы. В результате
  наблюдается серьезный случай культурной потери памяти. К счастью,
  поколение «boomers» в молодости получили прививку философии
  дзен-буддизма, доступ к восточным религиям, йоге, шаманизму, иным типам
  экзотической и античной мудростей. «Boomers» заслужили право
  насладиться рискованными утопическими экспериментами вне надзора со
  стороны авторитетных университетских специалистов и политических
  лидеров.
  *****
  «Двойная Экономика Пола Гудмена»
  Красноречивые ответы на вопросы промышленного будущего дает Пол Гудмен
  (Paul Goodman). В 1947, в сотрудничестве со своим братом архитектором
  Персивалем, Гудмен опубликовал удивительно продвинутую работу по
  анализу общества. Их совместная с братом книга «Communitas»
  предсказывала «всеобщее изобилие», которое будет доминировать в Америке
  в течение следующих 30 лет.
  Секрет новой утопий прост: когда-то казалось, анти-капиталистические
  идеологии никогда достаточно не оценивались, а ведь прибавочная
  стоимость (если говорить языком марксизма) может быть получена в
  результате промышленной автоматизации и внедрения научных методов в
  производство. Пролетарские пот и кровь не должны оставаться нашими
  источниками богатства: у нас существуют рабы стальные, напитаем мы их
  электричеством.
  По мнению Гудмена, железные рабочие устранят с заводов и фабрик
  кропотливую ручную работу, отчуждающий труд и все пороки
  индустриализма. Отсюда начнется эра выполнения требований Томаса Мора о
  достойном соотношении «необходимого и роскошного».
  Экономика, созданная Второй мировой войной, предоставляла уникальные
  возможности. И выбор был не между изготовленными массово товарами,
  досугом, свободным временем для развития личности.
  Увы, послевоенный избыток богатств в Америке не используются с
  пониманием. Вместо того, чтобы обеспечить скромный жизненный уровень
  каждому, нас принуждают к потреблению, которое подает необходимость и
  роскошь не в должных пропорциях, лишая нас выбора. Будто все
  питательные вещества для приготовления обеда смешиваются и теряют свои
  драгоценные свойства в то время, когда мы остро нуждаемся в здоровой
  диете и простой пище. Мы способны производить достаточно для жизни, а
  не беспорядочно поглощать все продукты в приступе обжорства.
  В своих «Communitas» Гудмен предлагает сатирическую альтернативу
  существования «с избытком». Он рисует Город Эффективного Потребления.
  Город в этом фантастическом видении - универсальный магазин с обширными
  залами, где спальные районы, заводы, офисы, торговые ларьки расположены
  под одной большой крышей. В этом городе наступило изобилие, все может
  быть куплено в кредит (к слову сказать, Гудмен предвосхитил появление
  кредита, он пишет книгу еще до массового распространения первых
  кредитных карточек). Периодически, когда весь кредит израсходован,
  оплата покупок невозможна, правительство объявляет всеобщую кредитную
  амнистию. Все долги прощены, люди сметают товары с витрин магазинов,
  празднуется день веселья и карнавала. На следующее утро праздник
  заканчивается, должникам даны новые кредиты, товары распроданы, а
  кое-что и разворовано.
  В забавном образе Гудмен находит важные истины. Наша экономика плохо
  организована и неуклюжа. Допустим, все стереоприставки, холодильники,
  телевизоры, автомобили куплены. Поэтому рынок рушится, инвестиции
  теряются, предприниматели спешат снизить убытки и перемещают капиталы,
  рабочие места исчезают, общество впадает в депрессию. «Валовой
  национальный продукт» есть беспорядочный и безграничный рост всего и
  вся, а не показатель благосостояния. Нам надо просто производить
  необходимое, несмотря на клятвенные заверения и мольбы якобы ученых,
  профессиональных экономистов.
  В сороковых, пятидесятых годах промышленный комплекс предусматривал
  непрерывность дохода для сохранения военный системы, конечно, с
  позорными проявлениями недоиспользования ресурсов, капитала, с
  постоянным риском ядерного уничтожения. Теперь, когда военный расходы
  громадны, милитаристский комплекс изменил правила, перераспределяет
  доходы. Взамен корпоративные предприниматели, нуждающиеся в глобальной
  конкуренции, откармливают клиентов снижением цен. Так что рабочие
  вынуждены опять вступить в конкурентную борьбу, спасая свое
  благосостояние и места. Но это явная бессмыслица. Новые удивительные
  технологии даруют нам избыток, его нужно только с пониманием
  сконфигурировать для всеобщего блага.
  Пол Гудмен назвал свое решение экономических проблем «двойной
  (раздельной) экономикой» - она должна обеспечить безопасность в
  обществе с минимальными регулированиями.
  Итак, у нас две экономики: первая удовлетворяет основные потребности,
  вторая избыточна. Давайте назовем первый тип хозяйства минимальной
  экономикой. Все должно быть организовано, чтобы обеспечивать
  необходимые условия жизни. Полезная пища, промтовары, скромное, но
  уютное жилье, эффективный транспорт (возможно, включая экологические
  автомобили), связь (телефония, немного телевидения и дешевые
  компьютеры), доступ к высшему образованию, здравоохранение, чуточку
  простых развлечения, и может быть (увы!) iPod. "Вторая" экономика
  существует для мира роскоши. Она требуется карьеристам, предпочитающим
  престижные автомобили и дорогие рестораны. Будучи эксцентричной и
  непроизводительной подобная экономика оживляет общество и не допускает
  уравнительных тенденций.
  Однако в утопии Гудмена видны пробелы. Минималистская экономика
  нуждается в работниках, но как привлечь людей к бесплатному труду?
  Гудмен предлагает ответы. Труд в идеальном обществе становится чем-то
  вроде воинской повинности, и управляется как государственная монополия
  (известные прототипы - почта или армия). Молодежь подписывает
  обязательный трудовой контракт, взамен получая гарантированные блага в
  дальнейшем. Таким образом, художники и поэты нового мира отдают свой
  трудовой долг государству (несколько лет, не более!), затем
  возвращаются к творческой жизни. Конечно, многие люди не будут
  довольствоваться духовной пищей. Они жаждут большего: высоких доходов,
  карьеры, роскошной еды. Для них существует второй тип экономики.
  Смешивание «малой» и «избыточной» экономик может быть увлекательным и
  глубоко персонализированным. Кто-то из граждан нового мира, после
  аскетичной жизни в пустыне в поисках Бога, вернется в избыточную
  экономику, чтобы играть на фондовой бирже. Или, успешно завершив
  карьеру компьютерного программиста, навсегда исчезнет из "высшего
  света" в сельской глуши для создания поэтического шедевра.
  Кажется, аргументы Гудмэна убедительны с точки зрения здравого смысла.
  Он видел экономику не глазами бизнесмена, чиновника, но через призму
  скромных требований "простого" человека. Все же существуют и слабые
  места утопии Гудмэна. Он допускает экономическую вседозволенность, без
  жесткого государственного контроля. Сегодня такая "свобода"
  недопустима, она вредит экологии и обществу: избыточная экономика не
  должна загрязнять нашу общую среду обитания.
  *****
  «Джон Кеннет Гэлбрейт и система компенсаций»
  Едва ли кто-то сделал больше для изучения Эры Изобилия, нежели Гэлбрейт
  (John Kenneth Galbraith). Работы Гэлбрейта иные, отличные от творений
  Пола Гудмена. Последний казался рупором контркультуры, его идеи
  распространялись отчасти посредством сумасбродных писем, где выражены
  не только утопические лозунги, но даны размышления о сексе, искусстве,
  психологии. Экономика и политика не представлялись Гудмену важными,
  поэтому нас до сих пор завораживает поэтичность некоторых прекрасных
  мест сочинения «Город Империи». Гудмен мнил себя уличным Сократом,
  окруженным гомоэротической культурой молодости, и не мыслил себя в
  политике. И, вероятно, Гудмен часто позировал, особенно когда
  участвовал в дебатах и дискуссиях в школах и университетах, будто
  старый гуру. Наоборот, Гэлбрейт… каждой клеточкой тела профессиональный
  экономист и человек дела. Он профессор Гарварда, он дипломат и даже
  посол в Индии. Его стиль высок и изящен, ученый респектабелен до мозга
  костей. Академически подготовленный и практически сориентированный, он
  мог, следовательно, дистанцироваться от утопической философии.
  Впечатляет, что идеи этого кабинетного теоретика вдруг совпали с
  мыслями сумасброда Гудмена. Оба философа подозревали: наша "высокая"
  промышленная экономика, возникшая в результате Второй мировой войны,
  отлична от прежней, довоенной. Экономика не изменилась, произошел
  качественный скачок: мы способны не просто производить, теперь у нас
  слишком много товаров.
  Итак, Гудмэн потомок анархистов – князя Кропоткина и Уильяма Морриса.
  Гэлбрейт дитя эпохи Кейнса. Две традиции столкнулись в удивительных
  60-х годах...
  ... Гэлбрейт рассматривал американскую экономику с точки зрения ученого
  «эры Эйзенхауэра», он был изумлен продуктивным потенциалом, богатством,
  которые могли в одно мгновение положить конец бедности. Ученый оказался
  первым в интеллектуальной академической среде, понимающим, что
  расширяющая экономика меняет все правила игры. Нищета, неравенство,
  коммерческие риски – дела вчерашнего дня. Бедность, пишет Гэлбрейт, это
  проклятье и факт капиталистической системы уже не принадлежит нашему
  времени. Многие, даже не до конца осознанные желания человека
  становятся доступными... как только они синтезированы, разработаны и
  вброшены в общество рекламой и структурами торговли.
  Гэлбрейт приложил достаточно усилий для проектирования «нового общества
  изобилия» с минимальными изменениями в существующей системе. Впрочем,
  ученый не видел шансов создать систему экономики полностью под
  управлением рыночными силами. Но рыночные силы обязательно должны
  существовать, чтобы производить все больше и больше товаров, чтобы
  экономика развивалась.
  Как и Гудмэн, Гэлбрейт ощущал ключевую связь между зарплатой и
  производством. По сути, Гэлбрейт предлагает модель «страхования
  безработицы» в более щедрых формах, нежели принятая в 1950-х годах:
  пусть безработица остается, она элемент рыночной системы, а страхование
  станет моральной альтернативой жестокому миру конкуренции. Иными
  словами, безработные не только получат минимально необходимые для
  существования товары, но и выполнят в обществе важную роль
  потребителей.
  Разумеется, высокие пособия по безработице способны подтолкнуть
  отдельных индивидуумов к добровольному отказу от труда. Продуктивной
  экономике не страшны угрозы, исходящие от единичных случаев тунеядства.
  Дополнительно, чтобы уменьшить риски, Гэлбрейт создает сложную
  программу «компенсации», в которой учитывается повышения и уменьшения
  количества безработных.
  Система «компенсаций» казалась универсальным решением и даже заменой
  пенсий. Если экономика переживала кризис, порождая безработицу,
  компенсаторные механизмы приводили к вливанию денежной массы в слои
  населения, увеличивая его платежеспособность и, следовательно, спрос на
  товары. Тем самым начинался период покупательского «бума», а экономика
  "перезагружалась", получала стимул для развития. Несомненно,
  синхронизация переходов от кризисов к расцвету казалась чересчур
  заумной.
  *****
  «Роберт Теоболд и гарантированный годовой доход»
  Еще в середине 1950 годов, Robert Theobald, английский экономист,
  эмигрировавший в США, был глубоко убежден в конце "классической" тесной
  связи между количеством рабочих мест и зарплатой. В силу того, что
  производство автоматизировано, грядет кибернетическая революция.
  Теоболд не боялся непредсказуемости нового рынка труда, но ему
  казалось, будто излишки товаров способны вызвать катастрофу. В
  промышленном прошлом «технологические» безработицы оставались смутной
  угрозой. После резко возросшего потенциала предприятий, оснащенных
  вычислительной техникой (первоначально названных кибернетикой), стало
  ясно: требуются категорические решения. Технологии поднимали
  производство на все более высокий уровень.
  ...В 1962 прошла либеральная конференция в Вашингтоне. В ее работе
  приняли участие экономист Хайлбронер (Robert Heilbroner) и физик
  Оппенхеймер (J. Robert Oppenheimer). На семинаре, посвященном «Тройной
  революция», обсуждались насущные проблемы дня: милитаризация, расовые
  вопросы, автоматизация.
  …Вероятно, они первыми стремились понять изменения в трудовом процессе,
  вызванными внедрением высоких технологий. Ученые пришли к выводу:
  наилучший способ использовать высокий уровень производительности – это
  обеспечить для каждого гражданина гарантированный годовой доход.
  Здесь уместно вспомнить еще одного ученого – социального психолога
  Эриха Фромма. Фромм серьезно отстаивал идею создания сети свободных
  магазинов, где граждане могли бы просто брать необходимые для жизни
  товары без оплаты. Кстати, столь причудливые взгляды апробировали на
  улицах Сан-Франциско в 1967 году во время «Лета Любви». В течение
  нескольких месяцев существовали дей-но «свободные» магазины:
  покупатели, они же поставщики, оставляли на витринах мебель, одежду,
  иные вещи, доступные всем нуждающимся. Реальный эпизод из истории
  контркультуры показывает, насколько высок уровень «отходов» в обществе.
  Качественные продовольственные и хозяйственные товары просто
  выбрасываются на помойки, между тем они вполне пригодны к употреблению.
  Единственный недостаток этих товаров – они перестают быть «модными».
  Многие люди способны существовать за счет выброшенных товаров. Мы -
  истинное общество переизбытка, не осознающее перспектив...
  ...Теоболд становится основным защитником и апологетом
  «гарантированного годового дохода». Для Теоболда очевидно, что
  гарантированный доход следует рассматривать юридически и
  конституционно, пресекая злоупотребления государственных социальных
  агентств, которые используют пособия и пенсии для контроля над
  обществом.
  Теоболд видел в пособиях хорошую модель. Экономическая безопасность
  страны наилучшим образом достигаться расширением настоящей системы
  социального обеспечения, введением ее в правовое поле. Автоматизация
  промышленности создаст новые условия, когда работы будет все меньше, но
  снижение доходов (из-за отсутствия рабочих мест) не должно вести к
  падению потребления. В пределах контекста Теоболд также предлагает
  возродить артели ремесленников и художников. Последние, получая
  гарантированный доход, своей деятельностью укрепят материальное
  благосостояние.
  ...Насколько реалистичными казались предложения Теоболда? Чтобы понять
  общее настроение шестидесятых, следует изменить фокус нашего
  исследования и обратить внимание на один примечательный эпизод в
  Вашингтоне ноября 1966 г. Итак, мы смотрим на большое событие. Нет, это
  не рок-концерт или «кислотный сейшн». Мы принимаем виртуальное участие
  в конференции Торговой Палаты США, ведущем органе делового
  американского общества. Конференция получила название «Национальный
  симпозиум о гарантированном доходе». Экономисты и юристы обсуждают
  вопрос: имеют ли право все граждане на свою часть от общего
  благосостояния нации, вне зависимости от работы и заработка.
  Предложения, внесенные в протоколы главным образом либералами, созданы
  все еще под влиянием «Нового курса» Рузвельта. Консерваторы говорят о
  семейных пособиях, введении специальных налогов, гарантирующих любому
  гражданину США скромное существование. Это - версия американской
  революции растущих ожиданий. Идеи не вызывают сомнения чисто
  экономически; их этичность очевидна и проистекает из традиционных
  моральных норм. Ранее принятые «психологические» обоснования труда
  (вроде того, дескать, «голод является единственным стимулом для
  работы») в стране с беспрецедентным избытком кажутся варварскими.
  Вышеописанная конференция не исключительна. Еще в годы войны английские
  политические реформаторы начали отстаивать т.н. «общественный дивиденд»
  (позднее названный «уровнем благосостояния»), дар каждому гражданину,
  который должен затем экономически "оправдываться" налогом на богатство.
  Эти деньги страхуют беднейших от риска безработицы. Канадцы
  экспериментировали с подобными идеями со времен «Social Credit
  Movement» в 1930 г. В Соединенных Штатах первые обоснования "дивиденда"
  появляются в 1946 г в профессиональном и солидном издании "American
  Economics Review" («Американский Обзор Экономики»).
  В весьма интересной дискуссии о ролях полной занятости и минимуме
  заработной платы для жителей полиса, экономист Джордж Стиглер (George
  Stigler) пришел к выводу, что в основные доктрины капитализма должно
  включить принцип предоставления помощи бедным на самые насущные
  нужды... не учитывая род их занятий. Другими словами, если люди не
  работают, они всегда имеют возможность покупать пищу и другие предметы
  первой необходимости. Предложения Стиглера, в конце концов, вступали в
  противоречия с консервативными идеями и вели к устранению дорогой и
  назойливой бюрократии. Поэтому они оказались преждевременными. С другой
  стороны, известный идеолог либеральной экономики Милтон Фридмен в 1962
  году вводит понятие «отрицательного налога» на доход. Идея
  соблазнительно проста: скромные средства рабочего класса проводятся в
  виде отчисления с дохода. Если человек (или семейство) зарабатывает
  менее, нежели необходимо для жизни, федеральное правительство посылает
  ему чек на компенсацию дефицита. Это необходимо, по мнению Фридмена,
  дабы вывести из процесса перераспределения денег многочисленные
  государственные институты. Таким образом, по мысли Фридмена, снимается
  величайшая проблема времени – бедность и связанные с ней преступления.
  Чтобы понять, как велики расходы на правоохранительную систему, следует
  суммировать все средства, требующиеся на содержания преступника в
  тюрьме: пища, одежда, охрана, медицинская помощь, не говоря уже о
  расходах на адвокатов и судей.
  Идея была хорошей и честной, Фридмен думал, что она легко осуществима:
  достаточно избавиться от громоздкой системы социальных программ,
  ограничиваясь посылкой чека бедным людям. Исчезнут голод и ночлежки,
  уличные бродяги. Пусть помощь государства унижает неимущих, но они
  избавляются от многих бедствий. Иначе страна продолжает выжимать из
  бюджета деньги на распространение и поддержку дорогих социальных
  программ, в противном случае все общественная помощь помещается в один
  пакет.
  В 1964 году Милтон Фридмен был консультантом в президентской кампании
  Голдуотера (Barry Goldwater), основателя «Американского радикального
  права», и идеи экономиста включили в политическую программу.
  Республиканская партия отстаивала снижения рабочей недели до четырех
  дней (без уменьшения заработной платы) для того, чтобы предоставить
  рабочие места безработным. Изобилие в США делало такие «утопические»
  лозунги здравыми. Голдуотер потерпел поражение на выборах, но его
  конкурент Линдон Джонсон сразу же объявил «войну» проявлениям бедности.
  В 1966 году уже Джонсон создаст национальную комиссию для разработки
  экономического и политического обоснований гарантированного дохода...
  *****
  ...Избытки послевоенного промышленного мира дали возможность
  преобразовывать общество во что-то подобное утопии Томаса Мора. Затем,
  вскоре после 1970 г., многие идеи канули в небытие. Уже Теоболд сетовал
  на крах либерализма в США и чрезвычайно поляризованный тип нашей
  политики.
  Общество фрагментируется. Так уж получилось, что в течение следующего
  десятилетия серьезные дискуссии о решении проблем бедности в стилях
  Гудмена, Гэлбрейта исчезают с повестки дня.
  Тем более, после радикальных выступлений, свирепствующих на улицах и в
  университетских городках, власти страны не собирались награждать
  представителей контркультуры конституционно гарантированным доходом.
  Власти испугались? Одна из самых известных книг шестидесятых - «Год
  2000» Германа Кана (Herman Kahn & Anthony Wiener). Ее опубликовали в
  1967 году, она кажется самым первым щедро оплаченным футурологическим
  исследованием. Книга наполнена внутренним беспокойством авторов. Они
  боятся, что в дальнейшем высоким стандартам на потребление придет
  конец, ибо никто не захочет работать. Автоматизация общества сделает
  труд бессмысленным, рабочая этика исчезнет. Зачем активно трудиться в
  богатом обществе, если несколько часов работы могут с избытком покрыть
  все расходы? Люди лишатся своих привычных целей, наступит отчуждение и
  депрессия. Авторы книги пугают нас статистикой, будто растущая
  численность hipsters является следствием избытка в обществе. В
  результате, по мнению авторов, хиппи начнут вербовать в свои ряды
  младшее поколение, а ЛСД, свободная любовь и бродяжничество окажутся
  соблазнительными и единственными перспективами для молодежи. Авторы
  предсказывали, что число людей, постоянно употребляющих лекарства и
  наркотики, участвующих в деятельности деструктивных религиозных
  культов, подверженных умственным заболеваниям резко возрастет. В
  обществе наступит дисбаланс сил и всеобщая катастрофа. Простое
  умножение продуктивных сил не приведет человечество к Утопии, а создаст
  еще больше трудно решаемых проблем. Люди избавятся от ярма, станут
  непокорными...
  Свет выключили, наступила другая эпоха…
  
  [1] Timothy Miller, “The Sixties-Era Communes,” in Peter Braunstein and
  Michael William Doyle, eds., Imagine Nation: The American
  Counterculture of the 1960s and 70s (New York: Routledge, 2002), pp.
  327–353.
  [2] Paul and Percival Goodman, Communitas: Means of Livelihood and Ways
  of Life, 2 [n ] rev. ed. (New York: Vintage Books, 1960), p. 192.
  [3] The Chamber of Commerce of the United States (Washington, DC: The
  National Symposium on Guaranteed Income, 1966).
  [4] J. Philip Wogaman, Guaranteed Annual Income: The Moral Issues (New
  York: Abing-don Press, 1968).
  [5] Milton Friedman, “The Case for the Negative Income Tax,” National
  Review, March 7, 1967, p. 239.
  [6] See the report “Guaranteed Annual Income: A Hope and a Question
  Mark,” in America, December 11, 1971, p. 263.
  [7] Christopher Green, Negative Taxes and the Poverty Problem
  (Washington, DC: The Brookings Institute, 1967).
  [8] Herman Kahn and Anthony Wiener, The Year 2000: A Framework for Speculation on the Next Thirty-Three Years (New York: Macmillan, 1967).
 Ваша оценка:
Связаться с программистом сайта.

Новые книги авторов СИ, вышедшие из печати:
О.Болдырева "Крадуш. Чужие души" М.Николаев "Вторжение на Землю"

Как попасть в этoт список

Кожевенное мастерство | Сайт "Художники" | Доска об'явлений "Книги"