Саша смешно нахмурилась и так внимательно заглянула мне в глаза, что сдержать улыбку стоило немалых трудов. Но нельзя же показывать ребенку, что мне смешно из-за его наивности: в свои шесть лет сестричка слишком серьезно относилась к возрастному неравенству. Поэтому я продолжала чистить Пахтакора все с тем же непроницаемым выражением лица, и Саша замотала головой так усердно, что её светлые косички ударили её по щекам. И это тоже была вечная проблема - её волосы никогда не оставались аккуратно заплетены больше, чем на пару часов. Косички, которые я завязала ей ещё дома, уже давным-давно растрепались, но вид у Сашки стал даже более симпатичным на мой взгляд. В конце концов, я любила её вовсе не за послушание и не за приличный вид. Скорее уж за то, что всегда была такой искренней, непоседливой, живой... А ещё она по-настоящему любила меня. Не знаю почему, но для меня это всегда было очень важно... Слишком часто мне казалось, что ей меня любить не за что... Знаю, звучит ужасно глупо, но уверенностью в столь личных вещах я никогда не отличалась...
- На самом деле это очень интересная история, но нельзя рассказывать её всем подряд. Хорошо, Сашка?
- Да! - она с готовностью закивала и взобралась на бетонную кормушку, приготовившись слушать.
Её синие глаза горели таким воодушевлением и интересом, что мне вновь захотелось улыбнуться. Я обожала цвет её глаз. И хотя все подряд твердили мне, что у нас с ней совершенно одинаковые глаза, мне в это как-то не верилось. По-моему Сашка всегда была намного симпатичнее меня. И слава Богу!
Честно говоря, эту историю я выдумала сама, когда была помладше и только-только впервые попала на конюшню. Но Саша обожала всё серьезное и "взрослое", и поэтому я решила рассказать ей то, что едва ли отважилась бы поведать кому-нибудь ещё. Не хватало ещё рассказывать всем подряд выдуманные мной истории, чтобы окружающие окончательно утвердились в моём больном воображении. Большинство моих одногруппников, посмеиваясь, говорили, что меня порой слишком заносит на философии и постоянных раздумьях о смысле жизни.
- Раньше, давным-давно в мире не было лошадей, да и животных других тоже не существовало... Но нас ведь интересует только история лошадей, правда? Так что я не буду вспоминать, что там сталось с остальными, хорошо?.. Жил тогда совсем один Бродяга-Ветер. Все называли его Бродягой - и Солнце, и Небо, и Земля. А всё потому, что он никогда не оставался долго на одном месте, всегда что-то искал и скитался по миру безо всякой цели. Но так думали сами Солнце, Небо и прочие, на самом же деле Бродяга-Ветер знал, что дело вовсе не в безделье - он просто был свободным. По-настоящему свободным. От всего на свете. И поэтому он счастливее их. А потом он вдруг надумал показать им, что же такое свобода на самом деле. Для этого он решил создать лошадей. Сперва это было очень сложно - придумать то, как же могут выглядеть существа, несущие в себе саму суть свободы. Но потом Ветер решил, что проще сделать так, как велит сердце и больше не раздумывать... Вот так ноги лошадей стали его ногами - безудержной, вечно несущейся вперед силой, их гривы и хвосты вплели Небо и Землю, а в темных бездонных глазах отразился весь мир... так появились лошади - рожденные всегда быть свободными... Конечно, потом появились люди - словно какая-то веселая и одновременно грустная ошибка природы - и они приручили лошадей, научились ездить на них и все такое прочее... говорят, лошади забыли, кем и для чего были рождены, но на самом деле мне кажется, что свобода всегда живет в них, просто она спрятана глубоко в их груди, потому что я сама постоянно вижу её отблески в их глазах... Говорят, некоторые люди, тоже созданы Ветром... Просто, они по какой-то глупой ошибке оказались на двух ногах, а не на четырех...
Я замолкла только тогда, когда заметила, что Саша недоуменно на меня смотрит, хмурится и очень старается понять то, что я говорю.
Н-да... Кажется, я немного переборщила...
В конце концов, то, что Саша маленькая, ещё не значит, что она обязательно поверит в этот сумасшедший бред...
И все же у меня непроизвольно сжалось горло. Даже не отдавая себе в этом отчета, я очень надеялась, что сестра поймет меня... так хотелось, чтобы хоть кто-нибудь понял все правильно. Почувствовал то, что чувствую я...
- Значит, Ветер, которого звали Бродяга, сделал настоящих лошадей? - спросила Саша.
Я поспешно кивнула и заставила себя улыбнуться.
- И Пашку тоже, да? - продолжала она спрашивать.
Теперь уже меня отпустило это дурацкое щемящее чувство, и я искренне засмеялась.
- Да, и Пашку тоже!
Я похлопала Пахтакора по плечу и протянула ему кусок сахара.
Стало легче...
Никто ведь не виноват в том, что я обожаю выдумывать всякую чепуху, а потом ещё и сама начинаю во все это верить. Да ещё так, что порой заснуть не могу от собственных историй.
Чтобы выбросить дурацкие мысли из головы, я спросила:
- Понравилось тебе здесь?
Саша закивала.
- Да! А мы ещё приедем сюда? Ты меня возьмешь ещё с собой? Я буду себя хорошо вести! Честно!
Я притворно нахмурилась.
- А суп весь будешь есть за обедом? - строго спросила я.
- Да! - поспешно согласилась она.
- Ну, тогда конечно возьму, - кивнула я. Как все-таки здорово и просто с ней! - А Пашка тебе нравится?
- Да, но он такой большой! - воскликнула Саша. - Я думала, что с него падать будет очень высоко, но тот дядя держал меня за ногу, чтобы я не упала!.. А ты не боишься сама ездить на таком большом коне?
Вообще-то Саша подметила верно - Пахтакор был "великоват" не только для неё, но и для меня, но я слишком любила моего гнедого дурашку, чтобы обращать внимания на подобные мелочи. Я так привыкла к нему, что не смотря на кучу недостатков, на которые все постоянно обращали моё внимание, я не хотела ездить ни на ком другом. Приходилось, конечно, когда говорил тренер. Он всегда любил озадачивать и ставить всё новые и новые трудности, обожал выводить из себя и немного издеваться над нами, чтобы как он сам говорил "мы не расслаблялись". Хороший способ приучить нас к дисциплине и научить ожидать от лошадей всяких неожиданностей. Поэтому мы в большинстве случаев почти всегда справлялись со всеми лошадями, какие бы не оказывались на нашей конюшне. Только вот признавать правоту и эффективность работы нашего тренера мы все никогда не любили - слишком уж он мучил нас порой, доводя до белого каления. Я сама научилась хоть немного уважать его только после трех лет мучений под его надзором.
- Ну, все... - сказала я, собирая снаряжение. - Попрощайся с Пахтакором и пошли скорее - нужно успеть на электричку, а то приедем домой слишком поздно, и мама будет зря волноваться.
Саша соскочила с кормушки, осторожно погладила Пахтакора по плечу и выбежала в проход.
Мы со всех ног бежали мимо конюшен. Саша смеялась и все пыталась меня обогнать. Это ещё один постоянный атрибут возвращения с тренировки - на электричку только бегом. Потому что уйти от лошадей было очень сложно. Мне всегда было жаль уезжать домой, и внутри постоянно появлялось неприятное ощущение, будто я что-то забыла. Нет, иногда я действительно что-нибудь забывала... Даже слишком часто... Но дело было не в этом. Ощущение появлялось каждый раз, как только ворота конюшни оказывались позади... Где-то в глубине души я подозревала, что каждый раз оставляю вместе с лошадьми кусочек своего сердца, как бы глупо это не звучало...
Я почувствовала, что Саша начала уставать. Поэтому я перешла на шаг.
- Я совсем запыхалась, - притворно задыхаясь, сказала я. - Ты так быстро бегаешь, что я за тобой угнаться не могу!
Саша тут же забыла про свою усталость и довольно сказала:
- Я бегаю быстрее всех в садике!
- Это точно...
Я не смогла продолжить: сзади послышалось ржание и топот копыт. Я едва успела обернуться и схватить Сашу за шиворот, чтобы оттащить с дороги. Прямо на нас из-за племенной конюшни выскочил огромный вороной жеребец.
От удивления и неожиданности я остолбенела. Хорошо ещё догадалась затолкать Сашу себе за спину.
Всего несколько секунд и жеребец оказался рядом с нами, так близко, что я ощутила его дыхание на своем лице. Он мотнул головой так сильно, что его длинная грива вихрем взметнулась над мощной шеей, и я на миг увидела, как она сверкнула черным золотом в свете заходящего солнца...
У меня потемнело в глазах. Будто что-то вдруг забилось вокруг, отражаясь во мне, словно второе сердце, которое затрепетало в горле, не давая вздохнуть.
Жеребец прянул вперед, взлетая на пригорок, и через секунду скрылся за деревьями...
От резко накатившей слабости у меня едва не подогнулись ноги. Я не могла прийти в себя - перед глазами стояло солнце, разметавшаяся черная грива и бешеный бег жеребца...
- Вика! - Саша дернула меня за рукав. - Вика, а что это за лошадка? А чего она так? А она убежала от кого-то, да?..
Я моргнула и все ещё невидящими глазами уставилась на Сашу.
- Ты... Ты не испугалась? - дрожащим голосом выдавила я.
- Немножко... - призналась Саша. - Я просто не знала, что он так резко выскочит.
Я тряхнула головой, заставляя себя думать. Это оказалось мучительно сложно - мысли были далеко - их унес с собой вороной жеребец.
- Вика! Нам же надо бежать на электричку! - вновь дернула меня Саша.
Я встрепенулась. Было такое ощущение, будто кто-то выдернул меня из ступора. Я вновь стала собой.
Ну что такого случилось?! Просто какой-то дурак не удержал жеребца. Ничего особенного. За пригорком конкурная конюшня и плацы, где тренируются группы по выездке - кто-нибудь обязательно его словит.
Я ещё раз тряхнула головой, дивясь себе: уж такого со мной ещё ни разу не случалось! Я схватила Сашу за руку, и мы вновь припустили бегом.
У конкурной конюшни никого не было, и все плацы оказались пусты. Это было очень странно, или может все дело в жаре... Я удивленно нахмурилась, но быстро отдернула себя: "Это не твое дело! Тебе нужно успеть на электричку! Не занимайся ерундой!"
И все же, куда он мог поскакать?..
Мы уже миновали Большой Манеж и опять оказались среди деревьев, когда я вдруг заметила на ближайшем плацу какого-то парня. Я остановилась.
- Эй! Ты не видел здесь жеребца? - крикнула я ему, понимая, что веду себя глупо, тратя время на ерунду.
Он обернулся и посмотрел на меня.
Он стоял довольно далеко от меня, поэтому я бы ни за что не смогла увидеть, какого цвета были у него глаза. Тем более я не должна была видеть то, что отражалось в его зрачках. А ещё солнце светило из-за его спины прямо мне в лицо, заставляя щуриться...
Но ничто из этого не имело ни малейшего значения, потому что от его пронзительного взгляда, которым он пригвоздил меня к месту, по спине пробежала дрожь. Перед глазами опять мелькнул вороной жеребец, и небо... Оранжево-красное небо перевернулось на миг, так, что меня зашатало и сбилось дыхание...
А он все смотрел на меня бездонными глазами, в которых почему-то отражалась не я, а весь мир...
И вдруг он моргнул, и сумасшедшее чувство отпустило меня... Я судорожно вдохнула и ухватилась за Сашу, чтобы не упасть.
- Идите быстрее, - спокойно произнес он. - Я найду его сам... Идите, не то опоздаете...
Его голос был теплым, как солнце у него за спиной.
Я словно во сне сдвинулась с места и потянула за собой Сашу.
"Нужно же хоть спасибо сказать..." - мелькнула в голове бессвязная мысль...
- Спасибо... - на ходу бросила я, оборачиваясь. - Это был вороной жеребец, очень...
И тут же замолкла, подавившись словами. На плацу никого не было.
2.
Я прислонилась к ограде, наблюдая, как Пахтакор носится по леваде, выплескивая накопившуюся за два дня энергию. Стоило немалых трудов упросить тренера разрешить выпустить Пашку побегать после двухдневного безделья. Но я знала, что прежде, чем садиться на него стоит дать ему "разогреться налегке".
А ещё я хотела быть на все сто процентов уверенной, что с Пахтакором всё в норме. Ему опять болела нога. И меня пугало, что в последнее время это случалось слишком часто. Я шагала его на свежем воздухе, чтобы разрабатывать ногу, растирала её, только страх никак не проходил.
Это были мучительные два дня.
И не только из-за болезни Пахтакора.
После того случая я почти не спала. То есть, нормально не спала.
Я точно знала, что никогда не страдала галлюцинациями или чем-то подобным, к тому же, выпытав у Саши все, что только возможно, я убедилась - она тоже видела и жеребца, и... его. А с ума сходят поодиночке, так что я немного успокоилась, решив, что для комнаты с мягкими стенами мне пока ещё рановато.
Но, не смотря на все это, прийти в себя оказалось намного сложнее, чем я думала...
Как только я вспоминала свои странные ощущения, внутри шевелилось непонимание и страх. Но ещё больше пугало то, что когда всё стало проходить, я ошеломленно осознала своё горячее нежелание все это отпускать...
Пахтакор подбежал ко мне, резко затормозил около ограды, окатив меня волной песка, фыркнул и вновь прянул с места, игриво брыкая задними ногами.
На миг я забыла обо всем и улыбнулась.
Как же он был хорош! Утро отражалось в его лоснящихся бронзовых боках, черный хвост переплетался с ветром...
Стоило встать в такую рань, уже хотя бы за тем, чтобы посмотреть на это чудо.
Тренер мог бы и не надеяться, что если разрешит мне выпустить Пахтакора только в семь утра, я откажусь приехать, чтобы сделать это. Странно, что он ещё не до конца изучил меня за шесть лет, потому что будь моя воля я бы летом не вылазила из конюшни! Тем более теперь, когда я не могла нормально спать...
"Ох! Ну, давай же рассуждать логически! - в тысячный раз воззвала я к своему здравому смыслу. - На племенной конюшне наверняка найдется какой-нибудь вороной жеребец... То, что ты там бываешь каждый день и не видела его ещё ничего не доказывает! Не могла же ты запомнить всех лошадей... А даже если и могла, именно этот жеребец мог быть новеньким... И, между прочим, есть тысячи мест откуда он мог прискакать, если на племенной конюшне его точно никогда не было! Например, из табуна за лесом (и плевать, что там всегда одни кобылы!) или из частной конюшни (ну и что, что ты всех лошадей там знаешь)... Да и вообще, что такого странного в сбежавшем жеребце, если все происходит на конном заводе?!.. И не говори глупостей, вроде того, что он был до сумасшествия огромен! Ты видела его секунд пять, и он выскочил на тебя внезапно и против солнца. Просто выброс адреналина... Наверняка жеребец не выше Пахтакора, а если вспомнить, что и Пахтакор для тебя немного высоковат, то все становится предельно ясно!.. Теперь следующее... Он не девался "неизвестно куда" и, конечно же, не растворился в воздухе! Он вполне мог свернуть куда-нибудь в леске на пригорке. Или убежать за конюшни, которые стоят ещё до плацов, так что в этом плане ты вообще можешь не морочить себе голову!.. И осталось последнее... Парень... Да, ты не заметила его сначала, но в твоем состоянии это неудивительно... Так что про бред о том, как он на тебя посмотрел даже вспоминать не стоит! С твоим больным воображением странно, что ты ещё не видишь летающих коней и драконов за каждым деревом!.. Ты сказала ему про коня, он ответил, что сам найдет его, и посоветовал поторопиться на электричку... Что здесь странного?!.." - я закрыла на миг глаза и ответила на собственный вопрос вслух:
- Странно то, что он исчез...
И сколько бы я себя не убеждала, что могла не заметить его за деревьями, что мне все просто показалось, я не могла поверить ни одному из этих логических доводов...
И вот так продолжалось целых два дня. Наверное, нет ничего удивительного, что я не могла спать.
Я спорила сама с собой, умом понимая, что просто зациклилась, но ничего поделать с этим не могла...
В какие то моменты внутри вспыхивало неприятное подозрение - может, все дело в том, что я не хочу рациональных объяснений? Может, на самом деле я всегда мечтала о чем-то именно таком - нереальном?.. Чтобы хоть раз оказаться не сумасшедшей девчонкой, помешанной на странных книгах и легендах, а той, кто верил до последнего. Чтобы я наперекор всем хоть раз оказалась права...
Пахтакор внезапно подскочил к самой ограде и замер на месте. Я испуганно вздрогнула и вскинула голову, недоуменно глядя на коня. А он вдруг моргнул и посмотрел прямо мне в глаза долгим, пронзительным взглядом... Таким... таким странно знакомым взглядом...
Я почувствовала, что мое тело превратилось в камень, и я не в силах двинуть ни рукой, ни ногой. Даже вдохнуть не могла, будто отчаянно колотящееся сердце оказалось в горле... Потому что всегда такие знакомые глаза Пахтакора теперь казались глубокими... Головокружительно глубокими и темными... Их взгляд был так до сумасшествия осмыслен, что у меня по спине прошла теплая волна дрожи. Словно кто-то неизвестный оказался за моей спиной и, тихо улыбаясь, прошептал мне что-то на ухо... От его теплого дыхания шевельнулись волосы на затылке и из-за сладкой слабости задрожали колени...
Внутри, где-то глубоко в желудке горячей волной разбежалось ощущение покоя и полного доверия. Оно заполнило грудную клетку, пробежало по всем венам до самых кончиков пальцев... Но Пахтакор вдруг встрепенулся, мотнул головой и громко фыркнул...
- А откуда взялись лошади? - послышался сзади тихий голос.
Я даже не осознала толком, что сделала потом. Мне просто показалось, что кто-то разбил вдребезги хрупкое чудо у меня внутри. Животный страх на миг парализовал все тело, а в следующую секунду я шарахнулась назад, разворачиваясь лицом к неизвестному голосу.
Он стоял в нескольких шагах от меня и не двигался, словно боялся испугать меня ещё больше... Может, и правильно делал, потому что вид у меня наверняка был дикий. Я пыталась взять себя в руки, даже не сознавая, что меня трясет крупной дрожью...
И внезапно резкая боль кольнула в пояснице, отрезвив меня. Я недоуменно моргнула, тряхнула головой и только тогда поняла, что как полная истеричка так вжалась в ограду, что грубые доски разорвали тонкую майку и расцарапали кожу до крови...
Я узнала его сразу.
Это было странно, потому что в первый раз я видела его не дольше нескольких секунд. Наверное, все дело было во взгляде, хотя никакого остолбенения, как в прошлый раз, я не почувствовала.
Глаза были темно-карими, густого шоколадного оттенка и смотрели довольно приветливо... Довольно обычно, как мне показалось сначала... А потом я все же смогла уловить что-то под внешним шоколадным спокойствием...
Он моргнул, и ощущение тут же пропало. Я вновь попыталась унять дрожь и посмотрела на него, стараясь не встречаться с ним глазами.
Теперь он показался мне очень высоким. То есть, он был примерно на полторы головы выше меня, и это ни в коей мере не прибавило уверенности. И никакой обычной для такого роста худощавости. Он был мощным и изящным - невероятное сочетание! Оно никак не давало мне покоя. Казалось, что под смуглой загорелой кожей пульсирует жизнь, словно все поверхностное спокойствие парня - это только рябь на воде...
Я не сразу осознала свое странное желание подойти к нему и положить ладонь ему на грудь - туда, где должно биться сердце, чтобы понять, что же спрятано глубоко внутри...
Зато когда до меня дошло, о чем я подумала, волна противного смущения окатила меня с головы до ног, и я порадовалась, что почти никогда не краснею.
Поднялся ветер. Он швырнул ему прямо в глаза черные пряди волос, но он не шевельнулся и даже не моргнул, будто считал, что и это тоже может меня напугать.
Господи! Я веду себя, как сумасшедшая! Не удивительно, что меня так называют! Нужно же хоть что-нибудь сказать, иначе он развернется и уйдет.
- Как... Как ты здесь оказался? - хрипло выдавила я и досадливо тряхнула головой, едва не застонав от собственной глупости.
Нашла, что спросить! Молодец! Очень глубокомысленно!
Но он одновременно пожал плечами и непонятно покачал головой, словно показывая, что не знает, как ответить... Ещё бы! Я бы тоже не знала! А следующая его фраза заставила меня вытаращиться на него, как на помешанного.
- У тебя такие забавные рефлексы, - заметил он, и его шоколадные глаза улыбнулись. - Совсем как у жеребенка.
Да, признаю - очень часто я веду себя как лошадь. То есть, двигаюсь, как лошадь. Инстинктивно - так легче реагировать в экстремальных ситуациях. Да и вообще... Иногда мне просто не хочется отвечать кому-то словами... Наверное, это ещё одна причина, по которой меня считают немного "необычной"... Я сама замечала, что иногда встряхиваю волосами, а от боли могу фыркнуть... Звучит ужасно, знаю... Но никто никогда не говорил мне, что это забавно! И никто никогда не сравнивал меня с жеребенком!
"Ну вот! Ещё один кандидат в шутники надо мной! Как здорово!" - хмуро решила я и машинально свела брови, напряженно уставившись на парня. Даже если я и правда немного странная это не значит, что я буду все пропускать мимо ушей.
- Ну и к чему ты мне это говоришь? - холодно спросила я, сложив руки на груди.
И вот тут он по-настоящему растерялся. Это было видно по его лицу - на таких все всегда читается, словно с рекламного щита... Я знаю, потому что сама такая - совсем не умею врать. Парень замер и все смотрел на меня, будто спрашивал, за что я так с ним...
Вот черт! Только этого мне не хватало!..
Внутри зашевелилась совесть: "Тук! Тук! Вика, как тебе не стыдно так говорить?"
Я уже раз сто пожалела о своих резких словах, мучительно раздумывая, чтобы такое сказать, но он опередил меня.
- Я не хотел тебя обидеть, - негромко произнес он.
Отлично!
Совесть зарычала и запустила в меня свои когти, и я почувствовала себе жутко виноватой.
А на его лице ясно читалось замешательство и боль... И все из-за меня.
Я отчаянно закусила губу и поспешно отозвалась:
- Просто... Я просто... Ты меня напугал.
Не очень то приятно признаваться в таком, но он по крайней мере не будет обижаться на меня... Надеюсь.
- Я не подумал об этом... - совершенно серьезно сказал он. - В следующий раз я буду помнить... Прости?
В последнем слове послышался не только вопрос, но и такое искреннее раскаяние, что я почувствовала себя самой настоящей стервой.
Ну, надо же! Он ещё и извинился! Великолепно! Теперь мучения от собственной совести мне обеспечены на весь оставшийся день!
Я едва не застонала от бессилия.
Ну и что теперь делать? Стоять и глупо пялиться на него?
Этим я и занималась, потому что совершенно не знала, что ответить. Этот открытый честный взгляд напрочь выбил у меня из головы все подходящие слова.
Он странно двигался - так осторожно дышал, сводил брови, пытался, не глядя застегнуть верхнюю пуговицу на своей рубашке... Плавно и в тоже время неуверенно, словно не знал, что можно делать, а чего нельзя.
А потом до меня дошло, что он ещё ни разу не отвел от меня взгляда. Шоколадные глаза следили за каждым моим движением, будто я и правда была диким испуганным жеребенком, которого он не хотел пугать. В какой-то момент мне даже показалось, что он готов протянуть руку и погладить меня по голове, чтобы успокоить...
И вдруг он стал очень сдержанным, а с лица исчезли все эмоции - теперь оно походило на маску - будто он принял решение.
- Если я тебе неприятен, я уйду... Прости... я и правда не хотел обидеть или напугать тебя...
Я вздрогнула от его мягкого голоса, который так не вязался с холодным лицом, и вскинула голову, чтобы заставить себя думать, наконец. А ещё я решила заглянуть в его глаза, хотя подсознательно боялась этого. Просто я вдруг ещё больше испугалась того, что его глаза тоже могли стать такими же холодными и безжизненными...
Нет... Всё тот же теплый, успокаивающе искренний взгляд, все те же шоколадные глаза...
Я на самом деле боялась, что больше никогда не увижу этого взгляда... И стало так больно от этой возможности...
Выбившиеся из косы пряди волос упали на глаза, и я опять раздраженно мотнула головой, отбрасывая их на спину. И он внезапно улыбнулся. Так искренне и радостно, что я едва нашла в себе силы заговорить, чтобы не дать ему уйти.
- Я не обиделась... Я просто думала, что ты мне в тот раз померещился... Поэтому мне странно видеть тебя сейчас... - знаю я несла полный бред, но я только досадливо дернула плечом, понимая, что ничего умнее все равно сейчас сказать не смогу: - То есть... Не странно, а... Ну... Ты ведь наверняка здесь или работаешь, или просто занимаешься, да?.. Я удивилась, что ты... реальный...
Я замолкла, со стыдом понимая, что большую глупость, чем эта и придумать было сложно. Хотелось обругать себя в полный голос, тогда бы мне точно полегчало, но я все же "уговорила" себя не делать этого, потому что иначе парень умчался бы через секунду. Поэтому я сдержалась и досадливо тряхнула волосами...
Понятия не имею, что такого произошло, но ледяная маска вдруг слетела с его лица, и он беззвучно засмеялся, так что даже шоколадные глаза засветились.
- Ты все же так похожа на непоседливого жеребенка! Это здорово!
Неужели он говорил всерьез?!
Я застыла совершенно ошарашенная, пытаясь найти в открытом лице следы насмешки, а он вдруг встрепенулся, и в глазах отразилось сожаление.
- Прости... Я не хотел опять этого говорить... Я понимаю, что это тебе не нравится... Так же как и я... Я просто не мог удержаться.
И сквозь искреннее раскаяние вдруг проступила такая обезоруживающая улыбка, что я уронила руки и, не понимая, что делаю, рассмеялась в ответ.
С ума можно сойти с ним! Ни злости, ни раздражения как не бывало. Все внезапно стало так легко...
- Нельзя же так ошарашивать с самого утра! - сквозь смех заметила я. - Я ведь никогда не отличалась способностями в беззаботном общении... Некоторые говорят, что я... Как бы так помягче выразиться... Что я слишком много думаю...
Не знаю, что такое нашло на меня, в тот момент мне казалось будто возможно все. Так легко было шутить и быть собой.
Он резко мотнул головой.
- Они не правы! Все дело в том, что ты не думаешь слишком много, а слишком много чувствуешь. Те, кто много думают холодные, а ты теплая внутри...
Я замолкла, не веря своим ушам.
Неужели он и, правда, это сказал?!
Я неловко попыталась отступить назад и опять уперлась разодранной поясницей в ограду.
Даже глаза поднять на него было стыдно, словно он покопался у меня в голове и узнал обо всех парнях, которые мне когда-либо нравились. Волна смущения окатила меня с ног до головы, и я с ужасом осознала, что у меня горят лицо и уши... Но ведь я никогда не краснею!
Я услышала, как он с силой втянул в себя воздух, и осторожно посмотрела на него. Он вновь замкнулся в себе, лицо опять стало похоже на маску.
- Я не должен был этого говорить... Извини... Я понимаю, что постоянно говорю ерунду и раздражаю тебя... Я уже ухожу... Прости пожалуйста.
Он решительно развернулся и пошел прочь. А я глупо стояла и смотрела ему вслед.
Потом я сделала то, чего делать явно не стоило, чего бы я никогда в жизни не сделала, будь я в нормальном состоянии.
Внутри что-то болезненно сжалось и похолодело. Я должна была его остановить! Я должна была у него о стольком спросить!.. И я не могла просто так позволить ему уйти, а тем более, чтобы он думал, будто он меня раздражает...
Это нелепо, глупо и нелогично! Но я подсознательно чувствовала, что стоит это сделать, даже если через минуту я буду жалеть об этом.
- Как тебя зовут? - крикнула я вдогонку.
Он обернулся, пристально взглянул мне в глаза, и я поспешно добавила, стараясь, чтобы голос звучал непринужденно:
- Просто, если мне понадобиться найти тебя, я хочу знать хотя бы имя...
Он не двигался. Пронзительным ледяным взглядом он изучал моё лицо. И не было ни тепла, ни искренности: просто суровый пугающий взгляд, от которого у меня сжалось горло и потемнело в глазах. Я почувствовала, что внутри нарастает противное напряжение, узлом затягиваясь в животе... И не было сил отвести глаза, словно меня зажали железными клешнями, пригвоздив к месту...
Но шоколадные глаза вдруг просветлели, к ним вернулась мягкость, и парень улыбнулся своей теплой согревающей улыбкой так открыто, что тянущее чувство тут же отпустило.
- Ты действительно этого хочешь? - спросил он. - Хочешь увидеть меня снова?
Он так спросил, что сразу стало понятно - это не праздный вопрос. Он спросил прямо и хотел получить такой же прямой ответ. И поздно идти на попятную... Я подсознательно чувствовала, как много зависит от моих слов.
- Да... - тихо отозвалась я и с нарастающим ошеломлением поняла, что опять краснею. Да когда же это кончится?!
Он улыбнулся шире.
- Тогда меня зовут... Арсений.
- А меня Вика...
Он довольно кивнул.
- Виктория... Это хорошо, - и пошел дальше.
3.
Я перевела Пахтакора в шаг и отдала повод. Гнедой, отфыркиваясь и взмахивая хвостом, энергично зашагал вдоль стенки левады всё ещё взвинченный после прыжков. Даже не смотря на седло, я чувствовала коленями, как подрагивают от перенапряжения мышцы коня. Ладони зудели от конского пота, но я всё равно ласково оглаживала своего Пашку - мои руки всегда были делом десятым! Подумаешь, ещё тройка волдырей или мозолей - все равно рано или поздно заживет, а вот не похвалить и не подбодрить уставшую лошадь - это действительно преступление...
Я взяла поводья в одну руку, а второй оттянула прилипшую к животу майку. Хоть она и была совсем тонкая, да ещё и без рукавов, а все равно промокла от пота почти насквозь. И я каждой клеточкой своего уставшего тела ощущала, как пыль из-под копыт Пахтакора оседает на мне, превращаясь в тонкую корку грязи. Лоб под каской просто пылал, мокрые пряди волос только ещё больше раздражали меня...
Как же я ненавидела эти дневные тренировки в самый солнцепек при сумасшедшей жаре! И кто это сказал, что лето в этом году будет прохладным?! В такую погоду как эта больше всего хотелось развалиться где-нибудь в теньке и медленно потягивать что-нибудь очень холодное и очень мокрое...
Мысли о воде только усилили агонию, но я утешала себя тем, что бедному Пашке ещё хуже, чем мне. В такие моменты я начинала себя ненавидеть даже больше, чем жару, потому что вопреки здравому смыслу я, подчиняясь тренеру, раз за разом гнала Пахтакора на препятствия. И это при всем притом, что ему целых два дня подряд болела нога! Но не подчиниться тренеру, значило вылететь из группы, а Пашке от этого легче точно не станет - не я на нем буду ездить, так найдут кого-нибудь другого. Здесь лошадей лишних не бывает... И сидя сейчас сверху я лучше, чем кто-либо представляла, как мокнет спина бедного коня под седлом, потником и вальтрапом. Наверняка раз в десять больше, чем моя спина.
Липкая тонкая ткань неприятно коснулась кожи прямо между лопаток, и меня даже передернуло от отвращения. Боже! Пусть прекратятся наши мучения!
Не имею ни малейшего понятия, действительно ли Бог откликнулся мне или просто тренеру тоже, наконец, надоело париться и глотать пыль, но была дана спасительная команды спешиваться. Я тут же соскочила с седла прямо в густое облако этой самой пыли и почувствовала себя такой грязной, что с огромным трудом подавила искушение сразу же стащить с себя мокрую майку. Хорошо, что во время напомнила себе, о редких "выживших" одногруппниках, которые тоже изнывали вокруг, а ещё о тренере, который из-за своей молодости являлся основным объектом для соблазнения почти всех девчонок из групп по выездке. Он бы наверняка меня неправильно понял, так что я вылетела бы из группы за пару секунд. Из-за назойливых приставаний он стал таким раздражительным!.. Именно поэтому я всегда удивлялась, почему он согласился взять меня в свою группу. Конечно, в тот момент мне было всего одиннадцать, но все же... Иногда я начинала подозревать, что ему просто очень нравилась моя мама, которая первый год возила меня на тренировки сама. Кроме нее ему болтать было не с кем. А может все было гуда проще, и у меня на лбу была яркая надпись: "Схожу с ума только по лошадям!" В некоторые моменты я нисколько не сомневалась в существовании этой надписи...
Я быстро ослабила подпруги и распустила капсюль. Пахтакор встряхнулся всем телом, так что седло на его спине заходило ходуном, а потом уперся в меня своим твердым лбом, чтобы почесать зудевшую от пота и кожаных ремешков голову.
- Спасибо, Пашка! Только этого мне для полного счастья и не хватало! - с обреченным вздохом кивнула я, заправляя стремена и чувствуя, как на когда-то голубой майке остаются грязные слюнявые разводы.
Но сердиться на Пахтакора не имело смысла - я же знала насколько он устал от этой жары и пыли. Он также как и я пытался найти хоть немного облегчения.
Я с наслаждением стянула с головы каску и почувствовала, как на лице сама собой проступает бессмысленная улыбка, когда разгоряченного лба коснулось прохладное дуновение призрачного ветерка.
Как мало иногда надо для счастья!
Мы пошли в конюшню, и я на ходу убрала с лица мокрые пряди волос. Мне было противно быть собой, если такое вообще возможно! Просто все было мокрым: и предплечья, и живот, и шея... А ладони к тому же ещё и нестерпимо зудели от едкого конского пота...
- Посторонись! - крикнул мне Денис.
Он втиснулся в ворота конюшни вместе со своей рыжей кобылой прямо у меня под носом.
- Эй! А подождать нельзя?! - яростно рявкнула я ему, ныряя в блаженный полумрак конюшни.
- Нельзя! - засмеялся Денис из ближайшего денника. Он уже успел стащить со своей кобылы седло. - Я в отличие от некоторых хочу успеть домой, чтобы привести себя в порядок перед свиданием... Я же не сижу целыми днями в конюшне в отличие от тебя!..
Я презрительно фыркнула:
- Неужели твоя девчонка все никак не додумается бросить тебя? Мне ее жаль! Я бы не смогла вытерпеть такое существо как ты и пары минут! С лошадьми, по крайней мере, есть о чем поговорить!
- Очень остроумно... - процедил Денис, но тут же опять развеселился и добродушно бросил: - Неужто ты научилась немного острить?! Делаешь успехи! Поздравляю!
- Огромное спасибо! Мне так не хватало твоего одобрения!
Денис опять засмеялся.
- Слушай, Вика, может ты хочешь сгонять с нами в кино в эту субботу? - внезапно предложил он, и я замерла посреди прохода, удивленно обернувшись. - Мы собираемся всей группой... Точнее, все, кто остались в городе. Ты как? Сейчас показывают какой-то бред про оборотней.
Я изумленно на него таращилась, не веря своим ушам, а он как ни в чем не бывало расседлал кобылу и вышел из денника.
Смеющиеся серые глаза пригвоздили меня к месту прямым и странно серьезным взглядом.
- Ты это серьезно? - выдавила я. - С чего это ты вдруг зовешь меня в вашу исключительно мужскую компанию?
Денис подошел ко мне и машинально погладил по носу потянувшегося к нему Пахтакора.
- Да ладно тебе, - с улыбкой махнул он рукой. - Мы ведь уже пять лет вместе занимаемся! Ты конечно немного ненормальная, но мы к тебе уже так привыкли! Вот мы и подумали, что ты теперь уже так сказать "наш парень". Ну, так как? Пойдешь?
Я молчала, не зная, что сказать. Это было странно, потому что обычно я держала определенную дистанцию со своими одногруппниками: в конце-концов я была старостой группы... В конце-концов я была единственная девушка среди десяти парней, что было куда важнее!
Хотя, я всегда понимала, что сама виновата в том, что не могу найти с ними общий язык. Просто, Денис, наверное, прав - я никогда не была нормальной. И они отгораживались от меня, потому что не могли понять... А теперь...
- То есть просто так, потому что я вместе с вами уже пять лет, да? Без всякой ерунды типа свиданий и так далее? - сразу уточнила я.
Денис неверяще покачал головой и расхохотался.
- Конечно! Но мы сами купим тебе билет, ладно? А то это совсем по-свински смотрится - одна девчонка среди кучи парней и сама за себя платит!
- Ладно, я приду... - кивнула я и неуверенно улыбнулась ему в ответ.
- Я тебе позвоню в пятницу - скажу, где собираемся. Договорились? - он дружески хлопнул меня по плечу, будто я и правда вдруг стала "своим парнем".
В горле что-то предательски заскреблось. Я с трудом сглотнула и поспешно сказала:
- Слушай... Я на самом деле не считаю тебя идиотом... И про твою девушку я говорила не серьезно... Не надо было так по-дурацки шутить...
Денис вновь обернулся, секунду мерил меня изумленным взглядом, а потом расхохотался на всю конюшню.
- Нет, ты точно ненормальная! - сквозь смех выдавил он. - Я же знаю, что ты не серьезно это говорила!.. Дурочка! Все так шутят!.. - он подмигнул мне и, напустив на себя серьезный вид, протянул: - Слушай, а может ты и правда не из нашего мира? Может, существует какой-то параллельный мир, где обитают существа с сумасшедше развитой совестью?
Я досадливо дернула плечом и покачала головой.
- Может, так и есть... - тоскливо протянула я, отводя глаза.
Повисло тревожное молчание. Я поняла, что он пошутил сейчас, но мне вдруг подумалось, что я бы многое отдала за то, чтобы эта шутка хоть наполовину оказалась правдой. Денис нетерпеливо откашлялся, и я подумала, что ему очень хочется уйти и не вникать в мои рассуждения.
- Не бери в голову... - поспешно добавила я. - Пока!
Как иногда хорошо, что Пашка стоит самым последним - нет необходимости болтать с кем попало и в очередной раз подпитывать сплетни о моей "неординарности".
Слова Дениса только ещё больше завели меня.
Ну почему я не могу беспечно болтать с людьми, как делают все? Неужели это так сложно?! Неужели, для этого необходима какая-то особая извилина в мозгу, которой меня, похоже, обделили?!..
Теперь я уже жалела, что согласилась идти с ними в кино в субботу. Хотя, конечно, мама будет просто счастлива узнать, что я наконец-то выберусь из дома куда-нибудь кроме конюшни. Но вот о чем и главное как с ними разговаривать я понятия не имела! То есть, я, конечно, могла болтать с ними о лошадях, но где-то очень глубоко сидел противный страх, что это, пожалуй, единственная тема, в которой мы сможем найти общий язык.
Честно говоря, я и колкости говорить более или менее научилась лишь к концу пятого года общения со своими одногруппниками. Потому что я на самом деле никогда этого не умела! Я на самом деле считала, что обижаю этим человека. А моя гиперразвитая совесть никогда не позволяла мне этого. Все всегда считали, что я слишком совестливая... Наверное, так и было... В любом случае, когда я начинала задумываться над всеми этими проблемами, у меня портилось настроение...
Поэтому я запретила себе думать и запела.
Сразу полегчало. Я обожала эту песню! Казалось, что я могу мчаться вперед наперегонки с ветром и забыть обо всем!..
Хорошо, что в конюшне никого не осталось, потому что иначе я не смогла бы петь во весь голос, а какой прок от едва слышного шепота?
Я завела Пахтакора в денник и, продолжая напевать, начала его расседлывать.
Гнедой тут же сунул нос в кормушку и вытащил зубами мой мешок, где лежал рафинад.
- Подожди, дурашка! - воскликнула я, отбирая у него пакет.
Пришлось срочно угощать его сахаром, потому что он уже успел обслюнявить другую сторону моей майки.
- Хватит с тебя, дружок! - сказала я, выбросив мешок в проход, чтобы Пашка не мог его достать.
Я стащила с него седло вместе с потником и вальтрапом и вздохнула - бронзовая шерсть была вся темная от пота и стояла торчком.
Я поспешно сняла с Пахтакора уздечку и взялась растирать его. Внутри так и застыла противная, нудящая досада, почти физически ощутимая боль из-за того, что не в моих силах было прекратить эти ежедневные мучения моего дурашки под палящим солнцем в пыльной леваде.
А все это ради чего?..
Я замерла и недоуменно свела брови, поразившись своей последней мысли.
Что это на меня нашло?..
Я всегда хотела заниматься конкуром, я действительно хотела побеждать на соревнованиях и делать это с Пахтакором... А тут вдруг так резко и внезапно я решила, что все это мелочно и несущественно, что просто быть с Пашкой для меня намного важнее... Зачем мучить его всякой ерундой? Вряд ли ему хочется прыгать через дурацкие крашеные палки...
Я затрясла головой, пытаясь избавиться от пугающих мыслей.
"Нет, я, наверное, точно немного схожу с ума последнее время..." - подумала я и сказала Пахтакору:
- Глупо это... Мы готовимся к соревнованиям, правда, дружок? Мы ведь хотим выиграть, правильно?..
Пахтакор обернулся, будто откликнулся на свое имя, и посмотрел мне прямо в глаза... Совсем как утром...