Аннотация: немного автобиографии, чуточку девичьих иллюзий - это почти лирика в прозе, грустная и наивная. о том, как разбиваются мечты
Роза во льду
Полутьма. Множество стульев вдоль стен большой комнаты. Прикольная музыка. Танцуют все. Он в кругу девчонок, я - в прекрасном настроении. Становится жарко. Может, снять кофточку? Рано. Он не увидит и не оценит.
Были один или два медленных танца. Он был с навязавшейся ему М. Нет, я не ревную. Какая глупость! Он и раньше танцевал с ней, я знала, она ему не нравилась, не в его вкусе. Я помнила, как на прошлой вечеринке он из вежливости приглашал её, и теперь спокойна. Это тогда мне было плохо, притом без всяких оснований. Но когда моя очередь. Когда он наконец заметит моё существование? До конца менее получаса. Я расстегнула две пуговицы. Но он не видит меня, а ведь я сегодня особенно красива! Наше время, вернее, моё, уходит... Когда я ещё буду такой? Ему не нравится никто из наших девчонок, он просто вежлив.
Он ходил, заставляя танцевать севших. Приятно убеждал. Я старалась удержать себя от этого шага. Я делала в прошлый раз так, и ничего мне это не дало. Когда будет ещё возможность так потанцевать? Неизвестно. Зачем самой портить удовольствие? Но мне неудержимо хотелось быть с ним.
Села, полуотвернув голову от танцевавших. От него. Зачем мне это? Что даст?
Пускай он подойдёт. Я не могу без него. Сердце грызла тоска. Я опустила голову на тюль. Подойди, спроси, что со мной. Чего тебе стоит?
А песня, очень неплохая, манила. Обидно, что я так теряю время. Я встала. Побродила, не в силах ничего делать. Села опять.
Я всегда говорила. Нет смысла расстраиваться из-за какого-то парня. Но не могла. Он нужен мне, как силы жить. Казалось, это происходит в бессчётный раз. Много лет. Я сижу и жду, он беспокоится обо всех, кроме меня. Я знала, он одинаково вежлив со всеми. И не могла избавиться от этого ощущения. Это случилось только однажды - на новогодней дискотеке. Но я думала, что сижу вечность. И действительно, сколько, даже в танце, ждала я его? У нас ничего не выйдет. Глупа я была, думая обратное. Чего ему не хватает во мне? Я была тихой, скромной, незаметной. И интересной, весёлой. И романтично-грустной. И гордой, и покорной, и мягкой и резкой, почти грубой. Была самоуверенной, независимой. Или преданно вслушивающейся в его слова. То соблазнительной, загадочной, то близкой и понятной. На все вкусы. Что ему нужно ещё? А инода - красивая, для многих умная. Почему он не приходит?
Меденный танец. Я с безумной надежой глядела, как направляется примерно в мою сторону. Он возможно, пригласит меня? Вдруг?..
То, что увидела... Лучше бы не видела ничего.
Он подошёл к моей лучшей подруге. Ангелине. Изредка отрывая лоб от холодной стены, видела, как они кружатся.
Только не Ангелина. Любая другая.
Я не ревновала. Совсем. Просто... Это его галантность, но... То, что он пригласил её... Он поставил её выше меня. Меня, гордой, самоуверенной, относящейся снисходительно к Ангелине, её виду, одежде. А он продемонстрировал, что я ничто. Что Анжела, её вкус в одежде и макияже, выше меня. Я никогда не претендовала быть красивей её. Это вопрос спорный. Но я лучше одеваюсь, крашусь, изящнее двигаюсь. Вообще очаровательней. И соблазнительней. Он предпочёл её мне
Губы искривились, и слёзы сдерживала только мысль о подводке.
Хорошо, что песня, хотя и негромкая, заглушила мои всхлипывания.
Я отошла в угол. Подоконник был чем-то завален. Положила голову на спинку стула. Я не слышала музыки, не видела никого. Была одна в огромном, враждебном мире.
Я для него ничто. Зачем было обманывать себя? Никогда не буду что-то значить. Я не своим, срывающимся голосом прокричала:
--
Ну, зачем он мне? Разве он мне нужен? Что мне было бы с ним де-лать? Я разве люблю его?
Впрочем, я точно знала тон, нужный, чтобы музыка заглушила его.
Совсем некстати вспомнилось, как сколько-то дней назад я говорила той же Анжеле, что не люблю его. Это лишь приятное, необременительное увлечение. И как неделю назад думала: у меня две страсти, он и литература, притом без него я обойдусь, без книг - нет. Зачем мучаю себя? Я отдала бы мир за разговор с ним по душам наедине. Зачем я обманывала себя?
Мир перевернулся для меня. Перевернулся навсегда. Той открытой горькой правды никому не изменить.
Я знала, как-нибудь потом Ангелина подойдёт, будет извиняться и говорить, что и не думала заигрывать с ним. "Ты не обижаешься? Но он сам подошёл ко мне, не могла же я...". Я стану убеждать, что уже сто раз повторяла, он не мой парень, я нисколько не обижена и от природы неревнива. А она будет ещё объяснять. Не хочу этого. Что угодно, но не это. Лучше скажу так: "Думаешь, стала бы я общаться с тобой, если бы подумала то, что ты говоришь? Я бы просто развернулась и ушла. Я стою". Последние два слова значительнее, как-то выделить тоном.
Книжный стиль, дешёвый любовный роман. У век слёзы. Но мне нельзя пролить их, косметика растечётся. Лучше закричу.
Танец кончился. Только бы она не подошла сейчас. Не надо её объяснений и вроде сочувствия. Он поставил меня итак низко. Зачем опять унижать?
Встаю и танцую, стараясь держаться от неё подальше. Может, и мне пригласить его? Поставили бы ещё медленную мелодию, обязательно сделала бы это. Хотя получилось бы всё равно не то. Ведь он подошёл к ней сам, а я буду навязываться. Пускай только решимости бы хватило.
Попрыгав, опять сажусь. В конце концов, можно пригласить и кого другого. Вот эта Анжелика, на которую я смотрела свысока, танцевала почти со всеми парнями, учившимися в нашем классе. А я ни разу ни с кем. Вообще. Стыдно признаться. Что ж. В следующий праздник приглашу всех троих по очереди. П. последнего. Виталь, потом Антон. Да, пускай будет её Антон, к которому она не решается подойти. Она говорила, у неё табу на П., но я-то ничего не обещала.
Пару раз подходили одноклассницы. Спрашивали, почему сижу. Я, улыбаясь, весело врала. Хорошие девчонки. Или это было раньше? Ничего не помню. Я словно в потустороннем, туманном мире.
А пару часов назад я радостно улыбалась... Была в преддверии. Если б знала, что вечер, обещавший так многое, разобьёт мне сердце... Зачем он сделал это? За что?
Если бы он подошёл сейчас... Зачем я сижу, когда осталось десять минут? В другой раз смогу танцевать через месяц-два. Такая хорошая музыка. А я сижу.
Может, я ещё встала, пытаясь изобразить веселие. Может, ещё садилась. У меня не было сил, внутри звучало капризное, бессмысленное желание. Пускай он подойдёт. Что ему стоит?
Я сидела, прислонив лоб к холодной крашеной стене, стараясь успокоиться. Говорила себе: досчитаю до девяти и, если он не подойдёт, встану и уйду веселиться вовсю. Времени осталось не так много. Десять, одиннадцать, двенадцать... Я должна встать.
Должна и не могу. Знаю, он должен подойти. Вот-вот.
Почему его нет?
Вздрогнула, ощутив его рядом, но притворилась, будто не заметила. Неужели правда?
--
Ты что сидишь?
Или что-то в том же роде. За песенкой не слышно. Обернулась, кивну-ла, встала. Посмотрела на него взглядом, отразившим всю душу. И ещё боль, горечь, отчаяние.
Он ничего не увидел. И правда, темно.
Бросив кофточку на дальний стул или, может, сделав это раньше, осталась в шифоновом платье на бретельках. Он уже был где-то там и не видел. Даже когда я подошла.
Я не могла веселиться и не могла сесть. Я стояла чуть в стороне, пытаясь изобразить нечто вроде веселья. Потом поставили что-то смешное, заводное. Стало немного легче. Я попрыгала, поприкалывалась. Может, он вскольз взглянул на меня. Может, нет.
Посмеялась с Маринкой. Там же оказалась Анжела. "Классная песня", - крикнула я ей и стала напевать. Там было что-то про ёжиков. Или не про них?
Потом ещё одна мелькнула в небытие.
Потом объявили последнюю. Она было чем-то вроде медленной. Я хотела пригласить его или кого-то, но не решилась. И около него была М. Интересно, чего я ждала?
Потом они начали танцевать теми же парами, что в самом начале вальс. Был и такой эпизод. Это когда... Впрочем. Что за дело до этого сейчас?
Парами как вальс. Значит, у меня не было ни шанса. Утешение неутешительное.
Какая красивая музыка. В ней звучал испанский мотив, и при этом заводная и... А я не могу ей наслаждаться.
Ну, какого я опять сижу на том же месте? Красивая мелодия, притом последняя. Встань, танцуй, зачем портить себе вечер из-за какого-то парня. Песня не резиновая, поднимайся!
Досчитаю до девяти и кружусь, забыв обо всём.
Досчитала, встала.
Песня кончилась.
Кончился праздник, кончилась жизнь.
Натянув чёрную кофту, вышла. Теперь точно настанет черёд говорить с Анжеликой. Что за реплику я там сочинила?
Оделась, собрала вещи. Наши ещё не готовы.
Парни нас, конечно, проводят. Наверное, он пойдёт в ту же сторону, куда мне. Впервые не хотелось этих проводов. Но просто так, взять и уйти, я не могла. Мне сказали подождать, но дело не в этом. О нерешительности потом я пожалела.
Я лежала на широком подоконнике в эксцентричной позе. Легла я, потому что чувствовала, мне это необходимо, и... Лежать было неудобно, но... Это всё для него... Каждое слово, жест, взгляд, действие. Зачем это теперь? Может, привычка, может, я просто дура.
Кто-то что-то говорил. Особого внимания не обращали. С чем-то обратилась Ангел. Не насчёт того танца. Хорошо, конечно, но я испытала лёгкое разочарование. Пропала эффектная фраза...
Хотелось прибежать домой, раздеться, сесть у батареи и, обвив её руками, плакать, плакать... Я знала, это неосуществимо. Дома будет мама. Я ни с кем не могу поделиться случившимся. Даже с лучшей подругой. Меня не поймут, а объяснять... Ну зачем подступают эти несчастные слёзы? Да, это уязвлённое самолюбие. Моя дорогая, нелепая, непрекло-ннная гордость. Всё кончено и мир разбит. На звонкие, мелкие, искрящиеся и холодные осколки льда. У меня банальные чувства. Как во всех любовных историях. Мне стыдно за это. Я презираю себя за эту вычурность и высококнижные мысли. Но что делать, если я это вижу и чувствую? Что мне делать с этой неуёмной, лишней, высокомерной гордос-ью?
Мы долго шли, провожая всех по очереди, болтали весело... Разве важно объяснять, что эо был за вечер, зачем устроен, почему мы должны обойти всех? Идея была замечательной, но... Во мне сейчас пустота, холодная, как снег, как ночь, ко всему безразличная. В небесах по-Лермонтовски торжественно и чудно, луна необыкновенная... Я уже ничего не ждала, не жалела, ничего мне было не нужно.
Чужая среди шумной, шутящей, смеющейя компании. Моя душа сде-лала меня чуждой всему.
Я шла рядом с ним, хотя это было бесполезно. Наверное, привычка. Представляла наш выпускной в двенадцатом классе. Как расскажу ему всё: как любила его, как он... Да при чём тут он! И всего-то нужно было пригласить меня на танец. Мысли путались, но внезапно показалось, что всё его внимание, мнимая вежливость, была чем-то вроде английского этикета - показная, необходимая, внутренне безразличная. Не мог же он не почувствовать...
Итак, я попрошу, чтобы он честно, без вежливоти и жалости сказал, что думает обо мне, как относится, как относился. Даже самое... неприятное. Потому что: "Не мучай меня, пожалуйста. Ты просто скажи всю правду... Лучше одним ударом, чем долго и мучительно, с сомнениями. Мне тяжело было и, прошу, если у тебя есть хоть капля жалости ко мне, скажи всё не раздумывая. Возможно, это будет гораздо лучше того, что я ждала". Внутри было холодно. Конечно, сейчас ведь январь, а я в лёгком шифоновом сарафанчике и короткой куртке. С тяжеленным пакетом в одной руке и одной перчатке. Я полчаса назад обнаружила, что потеряла вторую - невесть где и невесть когда. Возможно, в школе. Но это была не единственная и не самая важная вещь, потерянная вечером. Перчатку я так и не нашла. А надежду... Говорят, она исчезает лишь вместе с жизнью. Выходит, жизнь тоже где-то посеяла. Я зачастую довольно рассеянна.
В конце выступления собиралась добавить: "У меня отсюда три дороги: ты полюбишь меня, я - другого, или в монастырь. Последнее наиболее реально". Да, так и есть. Если не разлюбила за столько времени, может вообще не случиться.
Внутри что-то оборвалось. Я не знала, как, чем и зачем идти дальше. Я была дурой, самовлюблённой дурой. Господи, за что ты меня наказываешь? Есть за что. За резкость, самоуверенность, за то, что позволяла себе быть безжалостной, грубой, разрешала ставить себя выше прочих.
Знаете, что самое отвратительное? В понедельник я пойду в школу, и всё начнётся по новой: полузаигрывания, взгляды, раздумывания об одежде. Буду болтать с Анжеликой как ни в чём не бывало... Всё проходит. Или нет? Я не могу быть теперь до конца откровенной с лучшей подругой, и в груди у себя как во сне замечаю цветок в куске льда. Роза в прозрачной ледяной глыбе, отшлифованной и огранённой почти в форме сердца, лежащая на густой, сочной зелёной траве. Она не тает, но и не замораживает, почти не приминая, хотя, верно, очень тяжёлая. Так и я среди окружающих людей, жизни, одна, словно между нами преграда - одиночество и отчуждение. Они не замечают меня, ведь я ничем не ме-шаю, и сама я не всегда стремлюсь к ним.
Холодно и неуютно внутри. Всё ушло и жизнь не продолжается как прежде. Дома - беззвучная трагедия. Ледяной осколок разбитых надежд попал в моё сердце и лежит там, как с сказке о Снежной Королеве. Он сковал мою душу, и я уже не смогу освободиться.
Гуляя новым утром по городу решила буквально следующее: "Буду Снежной Королевой. Красивой, непонятной, умной, заводной. Идеальной. Перестану думать о нём на вечерах, не буду искать его взглядов. Нет так нет. И он... не может не полюбить меня."
Напишу рассказ. Его где-нибудь опубликуют. Он прочтёт и поймёт. Догадается, что сделал со мной. Но кому нужно публиковать пошлый, неоригинальный бред? Да и что даст. Если он случайно прочтёт? Мир не сказка, не любовный роман, которые я кстати терпеть не могу. Чудес не бывает. Похоже, у меня начинается очередной приступ меланхолии.
Я пишу, и всё не могу оставить мысли, что это мой последний шанс.
Моей главной, почти единственной соперницей стала Анжелка - последняя, кого я ждала увидеть в этой роли. Большинство интересных ситуаций подстроила она, в чём и призналась с наивной откровенностью. Конечно, он не заигрывала - могла ли она нарушить много раз дававшееся слово?
Многое изменилось. Я как на качелях, то вверх, то вниз. Но немногое хочется поведать. Это вызовет меланхолию. Слышала, слово переводит-ся как "наслаждение грустью". Но в последние дни моя печаль уже не вызывает приятного. Это пресыщение.
Хотя есть что изложить, лучше умолчу. И есть ли мне что сказать кроме старой истины: всё повторяется? Пожалуй, описывать нечего. Различные причины вызывали одни чувства. Диагноз: любовь и мелан холия. То и другое достаточно острое и нетипичное. С осложнениями.
"Дорогой Ангел, мне не нужно твоих извинений. Не проси, я не обижена. Я слишком логична, чтобы обижаться. Или во всяком случае пытаюсь казаться таковой, что одно и то же в данной ситуации. Твои первые слова и в особенности тон объяснили всё. Больше не надо. Это лишне. Обид никаких, но что сделано, то сделано. Кое-что ты всё же потеряла, но этого не изменишь. Ты потеряла моё доверие. Доверие наивной девчонки, старающейся изобразить то циника, то поэтессу. Этого ты не вернёшь объясниями, что тебя просто потянуло на флирт и этого не повторится. Поздно. И я могу посоветовать только... В немногом стоит брать меня за образец, но в этом используй мой пример: не давай клятв, если не уверена, сдержишь ли. Ни слова. Моё доверие уже дым. Это случилось... А в общем неважно.
Это письмо я не отправлю тебе и не скажу ни слова отсюда..."
Всё это, эту правдиво-неправдоподобную повесть я написала не для кого-то. Не для читателя. Не для себя. Для него. Возможно, он поймёт. Или нет.
Что девчонок, накрашенных и строящих ему глазки, много. Я чувст-вовать могу я лишь. Сумев перебороть боль в почти поэзию, искусство. Это - уже не ему.