Аннотация: Что может быть противней проклятья, о которым ты не помнишь, но до сих пор действующее? Что делать, если твои близкие оказываются совсем не теми, кем ты привык их считать? Да и в твоей голове, медленно растет червячок сомнения, а было ли то, к чему ты привык правдой? Не знаешь? Вот и я не знаю... P.s. Первая глава полностью. P.p.s. пока находиться в стадии медленного написания, ибо муза опять куда-то слиняла.
Глава 1.
Сегодня было тепло. Мягкий, дарящий щенячье чувство радости, ветер ласково обволакивал дремлющий мир. То тут, то там вспыхивали пугливые огоньки света. Деревья убаюкивающие шуршали листвой, словно пели волшебную песню. Всё трепетно посапывало в невидимый, но миленький носик.
"Сейчас миром правит сон" -- отрешенно думалось мне. Но тут, опровергая мои мысли, за горизонтом вспыхнула ещё слабая и неяркая пелена. С каждым мгновением, с каждой новой песчинкой, падающей в огромных часах времени, свет усиливался, разрастался, отгрызал всё новые и новые кусочки тени. Огромные световые зубы росли не только вширь, но и в высоту, во всех возможных направлениях. Казалось, мир сошел с ума, да и я заодно, потому что такое может быть только бредом: белый исполинский зверь отрывал кусок за куском от черного, но и второй не сдавался, редкими выпадами он умудрялся задевать своими, наверняка, острыми когтями брюхо белого. Оба зверя рычали, ревели, бросаясь друг на друга. Сколько шла эта битва я не знаю, может день, а может и час, возможно, вообще всего лишь одно мгновение, но исход был известен, черный зверь пал, а на его останках вальяжно разлегся победитель.
Наступил рассвет - это тот самый белый зверь. Ночь пала под его безжалостными когтями. Всё просыпалось, сбрасывая липкие оковы сна. Загремели падающие оковы с хрупких березок, в мельчащие песчинки рассыпались железные колья, удерживающие старый, широкий и большой дуб, с треском разорвалась пелена, свисающая с домов. Все просыпалось, натужно потягивалось и улыбалось своей белоснежной улыбкой. Вдруг резко, словно кто-то перевел рубильник в состояние "включить", появился звук - зашуршали деревья, ветер понес по асфальту клочок бумаги, забренчала посуда в домах, раздался плеск воды и окрики матерей, будящих своих непутевых чад.
"Скоро в университет" -- отрешенно подумал я, бросив последний взгляд на рассвет, и спрыгнув с крыши на балкон своей комнаты. В ней, как и во всем доме, стояла тишина, впрочем, уже привычная. Я спустился вниз, на кухню и приготовил себе завтрак, состоящий из самой обыкновенной яичницы, пары бутербродов с колбасой и сыром, да чай с молоком. Быстро перекусив, отправился обратно в комнату и там оделся в темные классические джинсы, черную футболку и джинсовую куртку, естественно темного цвета. У входной двери впрыгнул в свои серые кроссовки, схватил сумку и, хлопнув напоследок дверью, убежал в университет. Священный обряд дороги продлился ровно тридцать минут, и вот, я уже вхожу в аудиторию, быстро усаживаюсь за третий ряд у окна и, наконец, укладываю голову на горизонтальную поверхность.
"Тишь да благодать" -- лениво толкутся мысли в моей голове. Медленно, как будто с ленцой, проснулась боль в висках. "О, боже, опять эти вылезли," -- взвыло где-то на грани восприятия, -- " почему у всех нормальных людей боль как боль, а у нас, словно орава пьяных в стельку гномов решили станцевать свои народные танцы, а? Боже, за что ты засунул меня в это тело? Чем провинилась?" В ответ - таинственное молчание, которое трактовать можно было по-разному. Плакса, видимо, расшифровала эту тайну и удвоила причитания и плаксивые нотки, а боль, пакостно ухмыляясь, завладела не только висками, но и всей головой.
"Докатился, пьяные гномы утраивают праздники в моей черепушке. Что дальше? Брачные игры драконов в ухе? Мелодрамы эльфов в глазах? Или быть может спиритический сеанс троллей в желудке?" -- обреченно, со скрипом, думал я, автоматически смотря на выход из аудитории. Однокурсники все прибывали, быстро кидали свои вещи на стулья и по десять раз со всеми перездаровывались. Девчонки сбивались в стайки и шушукались, парни гоготали на задних рядах. В общем, среднестатистическая картинка учебного коллектива. Но вот зазвенел звонок, пара началась, а галдеж как стоял, так и продолжает стоять. Мне лишь оставалось мысленно скрежетать зубами, да с подозрением взирать на дверь, ожидая, когда же его священная, но явно без небесной прописки, светлость взойдет в обитель скудоумия и непросвещенности. Но вместо преподавателя (да-да, про него речь шла), в дверной проем заглянула голова с взлохмаченными каштановыми волосами и очками-половинками, сидящие на идеально прямом носу. У-у-у-у-у... его предчумаз... эээ... светл... тьфу, в общем, куратор собственной персоной. Лохматая голова быстренько осмотрелась, встретилась со мной взглядом и заулыбалась, а потом нырнула обратно в коридор.
"Что-то мне страшновато, он так улыбается, только перед очередной пакостью, не уж-то меня всё-таки застукали?" -- подумал я, весь собравшись. Как в воду глядел.... Куратор, теперь полностью укомплектованный ногами, руками, туловищем, не спеша, зашел в аудиторию. За его спиной маячила белокурая макушка.
"Это ещё кто?" -- спросило моё неукротимое любопытство. Я проводил взглядом вошедших. Куратор, наконец, дошел до середины кафедры и развернулся к нам лицом. Макушка, до этого виднеющегося из-за его плеча, реализовалась в девушку.
"Новенькая, не поздно ли?" -- отрубаясь от реальности, подумал я. Правда, не надолго, потому что окрик...ээ... одного не хорошего человека кураторской внешности выдернул обратно из сладостной тишины.
-- Угу-угу, ты только грозишься, -- нагло ответил он мне, а потом новенькой указал на пустующее место рядом со мной, -- вот видишь этого засоню? С ним пока посиди, он всё объяснит и покажет, потом можешь пересесть к кому угодно, -- девушка кивнула и быстро села рядом со мной. Куратор удовлетворенно кивнул и, пообещав -- "Придушу, если с ней что-нибудь случится!" -- ушел из аудитории. Однокурсники тут же, пока нет преподавателя, встали и обступили мою парту. "Только вас не хватало!" -- взвыл я, отвернувшись к окну и созерцая трепетание оторвавшегося угла рекламного плаката.
-- Привет, меня зовут Кира, а тебя? - тут же вылезла наша репортерша - девушка ростом примерно 165 сантиметров, ладной фигуркой и копной шелковых, цвета меди, волос, собранных в хвостик, имеющая аккуратненькое лицо с пухлыми губами, грациозный носик, с голубыми невинными глазами и тонкими крыльями бровей. Такое ощущение, что её специально лепили боги, дабы ублажить взгляд, впрочем, постарались на славу. Сегодня Кира была одета в черную блузку с высоким воротом, черные джинсы, легкие, радующие своей формой, замшевые полусапожки на каблучке. Небольшие очки-половинки, кокетно сдвинутые чуть вперед, сережки-капельки и светло голубая помада, как финальные штрихи заканчивали её образ. Естественно, по ней сохли все парни курса, да и не только нашего. Некоторые называли её ведьмой за волшебный взгляд, в котором властность смешивалась с целеустремленностью и в этой круговерти, как островки в буйном океане, пылали искорки игривости. Некоторых людей он пленял, используя оковы, других отталкивал, а в особых случаях этот взгляд внушал поистине животный страх. Кира - очень активная девушка, уж кто и способен был разбудить это сонное царство, так это она. В первый же день она влетела в кабинет к ректору и потребовала немедленно создать специализированный репортерский кружок и выделить им аудиторию. Ректор только заикнулся, как тут же был перебит угрозой взрыва любимого кресла и внеплановой стрижкой его пуделя. Ректор, посмотрев в её глаза, весь побелел, съежился и быстренько подписал все бумаги, подготовленные Кирой. Напоследок она лишь мило белоснежно улыбнулась да соблазняющей походкой вышла из кабинета А вот уже за закрытой дверью завизжала на весь университет, подпрыгивая и размахивая руками. С тех пор всё и вся подвергается массированным атакам "Крылатой Бестии", бьющих с особой точностью и изощренностью. Кстати, "Крылатая Бестия" это как название газеты, так и прозвище Киры.
-- Эм-м... Мария, р-рада знакомству - немного скованно ответила новенькая. Парни дружно переглянулись и стали закидывать её вопросами типа: "Что слушаешь? Куда предпочитаешь ходить?", осаживая пытающуюся вставить хоть словечко Киру. Той вскоре это надоело, и острый кулачок быстренько впился в бока особо говорливых. Те, было попытались заупрямиться и возмутиться, но столкнулись с невинной улыбкой и самым жалостливым взглядом на свете. Кира победила.... В очередной раз.
-- Ты надолго к нам? А почему именно к нам, а? Какие парни нравятся? Да, вообще, можешь всю подноготную выкладывать - тут же завалила Кира вопросами. Глаза, кстати, у неё уже пылали, что предвещала как минимум статью о новенькой. Новенькая сначала робко, но с каждым ответом уверенней отвечала, что постарается надолго, сюда поступить просила её покойная бабушка, а парни...а парней она потом отдельно с Кирой обговорит. Расспросы ещё продолжались, но я не прислушивался, а созерцал всё тот же оторванный угол рекламного плаката. Как тот, отдаваясь во власти шальных рук ветра, трепетал, словно девушка в руках любимого парня, полная страсти и агонии, томимая до предела нахлынувшей волной нежности, утопая в блаженстве и растворяясь вся без остатка. "Что за бредовые фантазии" -- угрюмо подумал я, отворачиваясь от окна и зарываясь в сложенные руки: " а сейчас спать...". Я уже задремал, когда удар чем-то тяжелым заставил меня резко поднять голову и посмотреть заспанными глазами на осмелившегося так поступить с моей головой. Им, как назло, оказался Дмитрий Николаевич Смирцов - мужчина лет пятидесяти, имеющий средний, для европейцев, рост, коротко стриженные темные волосы и немного полноватую фигуру, а так же, по совместительству наш преподаватель истории музыки. Грозно сдвинув брови и сощурив пронзительные, словно читающие душу, карие глаза, он строго смотрел на меня.
-- Эм, Дмитрий Николаевич...э-э-э-э... а вы тут давно стоите? - спросил я его, смотря поверх левого плеча.
-- Примерно минут пятнадцать, -- сказал Дмитрий Николаевич, скрещивая руки на груди, одной рукой держа свернутую в трубку газету, -- и всё это время я созерцал ваш затылок.
-- Э-э-э... а почему ждали? Сразу бы разбудили, -- на автомате, до конца не понимая, что говорю, ответил я, -- вы же знаете, я люблю поспать, и на мою совесть тоже уповать не стоит.
В аудитории раздались еле сдерживаемые смешки. Дмитрий Николаевич, строго стрельнул на меня глазами, покачал головой и отправился к кафедре. Дойдя, облокотился на неё, развернувшись к залу лицом, и горестно проговорил:
-- Не знаю, Алексей. Может быть, жду того, что если не совесть вас способна разбудить, так кто-нибудь другой, например, мисс Мария? - и, улыбнувшись, посмотрел на мою соседку, -- Мария, будь добра, в следующий раз разбудите своего соседа. Разрешаю применять физическую расправу, например ручкой ткнуть под ребро, -- после этой фразы преподавателя разразился уже не сдерживаемый гогот. Класс медленно, но верно сползал под парты, давясь смехом. "Издеваются, гады! Каждый раз такое происходит!" -- зло думал я, снова уткнувшись в сложенные руки. Дмитрий Николаевич постучал газетной трубкой по кафедре, призывая тишину. Аудитория медленно стала успокаиваться, кое-где ещё слышались смешки, но и те приглушенные: Смирцов, хоть и добрая душа, но его лучше не злить.
-- Так, посмеялись и хватит, -- тут он снова посмотрел в мою сторону и горестно вздохнул, -- вот же стервец, опять спит! Ну и шут с ним, потом ему же боком выйдет. Итак, сегодня мы будем изучать первую половину 12 века. Возьмем, пожалуй, Италию - родину стиля барроко. Эта эпоха чарующей европейской музыки отмечена расцветом оперы, оратории, кантаты, инструментального концерта, танцевальной сюиты. Итак, Бах и Гендель, эти колоссы позднего барокко еще безусые юнцы. В Венеции же полноправно властвуют три композитора: Вивальди, Марчелло и Альбинони..... - Дмитрий Николаевич продолжал вести лекцию, но я уже спал и мне виделся повтор сегодняшнего рассвета, словно я перенесся назад в прошлое....
Не знаю, сколько я спал, но явно немного, потому что пара ещё не закончилась. Но и в этот раз я проснулся не по своей воле, а от щекочущих прикосновений чего-то влажного в моей ладони. Такое ощущение, словно на ней писали фломастером. Стремительные, чуть резковатые движения складывались в некую вязь символов. Движение фломастера остановились, а любопытство наоборот выползло из темноты сознание и потребовало немедленно всё разузнать. Я перевел взгляд на ладонь правой руки, вчитываясь в надпись.
"Лёша, верно?
Почему спишь?
Не интересно?
Ответ пиши на
Своей руке, оки?"
"Эм.... Экстравагантный способ общения," -- подумал я, подбирая скатившийся ко мне фломастер Марии. Воровато оглянувшись, а то вдруг кто-нибудь заметит, чуть ближе придвинулся к новенькой и на чуть ниже её записи написал ответ:
"Ага, правильно.
Можно Машей звать?
Да нет, интересно,
наверное. Просто
не выспался"
Маша, как только я закончил писать, посмотрела ответ, скривилась (ну корявый у меня почерк, чего так кривится-то?) и, забрав у меня фломастер, ответила:
"Можно. А почему
не выспался, а?"
И украдкой посмотрела на меня, чуть улыбнувшись уголками губ. Дмитрий Николаевич, видимо чего-то почувствовав, зыркнул в нашу сторону, но увидел только две пары внимательных глаз. А мой ответ уже был написан, правда, для этого пришлось закатать рукав рубашки:
"Закатом любовался,
да и вообще ночь
люблю больше все"
-- Покажешь мне институт? А потом и то место, где любовался закатом? - прочитав, что я написал, шепотом попросила Маша.
-- Хорошо, покажу, -- ответил я. Мария, ещё раз улыбнулась, и обратила всё своё внимание на преподавателя, внимательно его слушая. А я, наконец, внимательней присмотрелся к своей соседке. У неё были светло-медового цвета волосы, водопадом льющиеся до самых плеч, привлекательные черты лица, небольшой, немного вздернутый носик и пухлые губы - это всё, что можно было рассмотреть в профиль. Огорчившись, я не смог удержаться и грустно вздохнул. Девушка меня услышал и, повернув голову, взглянула на меня, словно спрашивая, что случилось. Вот теперь я смог разглядеть её лицо полностью. У Марии оказались чудесные голубые глаза, словно само весеннее небо навсегда отпечаталось в них. Всё её лицо оказалось невероятно подвижным, выражающим целую гамму эмоций. Так и не услышав ответа, бровки Марии опустились поближе к глазам, словно намекали, что больше такого не потерпят, а глаза, наоборот сверкнули догадкой и улыбнулись своей льдистой синевой. Подмигнув, я уткнулся подбородком в сложенные на парте руки и стал слушать Дмитрия Николаевича. Тот как раз заканчивал свою лекцию и советовал что-то прочесть. Прозвенел звонок, перебивая абсолютно все звуки, Слипцов вздохнул, и, пожелав всем счастливого дня, ушёл из аудитории. Одногруппники попытались было окружить Марию, спешно собирающую свою сумку, но не получилось - злобный я схватил её за ладошку и быстренько увел из аудитории, только и успел, что немного обалдевшей Кире язык показать. Следующие полчаса, как раз была большая перемена, словно стерлись из памяти. Помню только множество лиц, коридоров, комнат, дверей сменяющих друг друга со скоростью скоростного поезда, да осознание теплоты, исходящей от ладони и распространяющейся по всему телу. Сознание с памятью, обе, мерзавки, держались за руки, вернулись только в концерт зале, пакостно смеясь. Кира и все остальные уже были тут, сидя на своих местах и со своими инструментами. Маша, вся раскрасневшаяся, тут же улетела к Кире. Пока девчонки болтали, я направился в "Святая всех святых", именуемой университетской музыкальной кладовкой. "Надо спрятать её, а то опять всё повторится..." -- думал я разыскивая свой музыкальный инструмент. Но, увы, его так и не нашел. Расстроившись, вернулся обратно в зал и отыскал взглядом Колю - моего старого приятеля-барабанщика, парня ростом метр восемьдесят, копной вечно нечесаных пепельных волос, волевыми чертами лица, серыми глазами, способные ранить не хуже самого острого меча и спортивной фигурой. Он, как всегда, был одет в черную рубашку, такого же цвета джинсы, с серебряной цепочкой, обвивающей карман, и обут в черные кроссовки с черепами по бокам. Ах да, забыл, его стиль заканчивали белый галстук, с незатянутым до горла узлом, перстень в виде змеи, поедающей собственный хвост, да сережка в брови, ну и его любимая кожанка с множеством клёпок, небрежно брошенная на стул. Коля, как раз разминал пальцы кистей, вращая палочки сразу в обеих руках. Завидев меня, он широко улыбнулся и встал, вылезая из-за барабанной установки.
-- Ну как, хороша новенькая? - заговорщицки подмигнул он мне, пожимая руку в знак приветствия, -- а то ты всё один и один, я уже было начал беспокоится о твоей личной жизни.
-- Просто замечательно, самое то - буркнул я. Вот кого всегда было всё хорошо с лично жизнью, так это у Коляна. К этому ловеласу девушки не клеились, нет, всё намного страшней - они к нему банально липли, словно пчелы на сладкий нектар, притом он спокойно встречался сразу с несколькими и те даже не цапались. "И как ему это удается?" - иногда думал я, наблюдая за его счастливой мордой, -- показал универ, поболтать толком не успел. Ты лучше скажи, не собираетесь ли опять это сделать?
-- А как же без этого, -- ехидно оскалившись сказал Колян, краем глаза наблюдая за Кирой и Машей, застрявших напротив стойки со скрипками, -- а не чего, что она с нашей Бестией, а? Глядишь и схарчит её, ха-ха... -- загоготал он, возвращаясь за барабанную установку.
-- Да не, вряд ли. Кира максим её опишет...хмм...в своей газете, -- задумчиво ответил я, вышагивая около друга, -- слушай, а может не надо сегодня?
-- Надо, братец, надо - улыбнулся он, и начал отыгрывать легенький ритм, -- как же нам без тебя, а? Кстати, наша Венера, тебя разыскивала.
-- Ох ё, зачем не знаешь? - скривился я, словно от зубной боли, и поторопился к положенному мне месту.
-- Не-а, не сказала. Ах да, можешь в кладовку не идти, там всё равно её нет, -- бросил мне в спину Коля.
-- Уже был там, -- буркнул я, услышав хохот Коляна. Усевшись на стул и придвинув партитуру с нотами, я грустно воззрился на боковой вход сцены, ожидая, когда же она появится. Тем временем Мария с Кирой быстренько выбрали первой скрипку, и расселись за свои места: Кира - за фортепьяно, Маша - рядом со мной. Новенькая, удивленно посмотрела на меня, но ничего не сказала, а я наконец дождался своего смертного часа.... Она появилась, как всегда, неожиданно, но и без всяких спецэффектов - секунду назад её не было, моргнул и вот, она уже тут. "И как она это делает?" -- подумал я, следя за Ларисой Аркадиевной - нашей преподавательницей музыкальных навыков и вокала. На вид Ларисе Аркадиевне не дашь больше двадцати, а сколько ей на самом деле... черт лысый знает, но что у неё не отнимешь, так это её запоминающийся образ - длинные иссиня черные волосы, собранные в косу да белый костюм тройка, плотно облегающий все изгибы, только выделяли стройность её фигуры. Пылающие внутренним светом фиалковые глаза манили, а чуть припухлые губы, казалось, пылали, моля чтобы к ним припали чужие. Взглянув на неё, создавалось впечатление, как будто сама главная героиня сошла с картины Боттичелли "Рождения Венеры. Но это не изменяло её божественную красоту.
Венера стояла на середине сцены, ослепляющее улыбаясь и держа в руках мою гитару.
"Опять они за своё," -- грустно подумал я, примерзнув к стулу. По спине прошелся холодок, словно кусочком льда провели по позвоночнику.
-- Здравствуйте господа студенты, -- мелодичным, словно перезвон колокольчиков, голосом поздоровалась Лариса Аркадиевна. Она внимательно переводила взгляд с одного на другого, пока не увидела Марию, -- о, у нас новенькая? - удивленно спросила она.
-- Да, Лариса Аркадьевна, -- тут же ей ответила Кира, -- сегодня перевелась. Интересная, я бы сказала.
-- Ну-ну, Кирочка, придержите свой язычок и дайте самой девушке представиться, -- остановила Венера нашу Бестию и одобрительно кивнула Маше. Та, в свою очередь, тут же поднялась и быстренько представилась. Немного поколебавшись, она всё-таки спросила, что это за гитара, которую преподавательница держит.
-- О, дорогая, она не моя, -- лучезарно улыбаясь и спускаясь со сцены, проворковала Лариса Аркадьевна, -- правда, инструмент великолепный, я бы даже сказала волшебный! - Она любовно, словно родное дитя, погладила гитару по темно-синему боку корпуса.
"Не лапай её!" -- тут же взметнулась в голове мысль и желание ударить по рукам да забрать свою гитару.
-- Как не печально, но принадлежит она не мне, -- повторила Лариса Аркадьевна, подходя ко мне, -- а вот этому, вечно недовольному, молодому человеку, -- на конце фразы Венера стояла прямо передо мной и на вытянутых руках протягивала мою гитару.
Темно-синяя с оранжевыми всполохами верхняя декада озорно блеснула. Струны сами собой завибрировали, рождая тихий, на грани восприятии, звук. Она просилась в руки своего хозяина, как любимая кошка просит немного ласки. Для меня все звуки стихли, осталось только мурлыкание моей гитары, томящиеся в плену чужих рук, молящей поскорее её забрать в теплые и нежные ладони хозяина. Словно не в себе я протянул руку и аккуратно перехватил гитару за гриф, притянул к себе и разместил одним боком на колене. Пальцы левой руки сами собой быстро пробежались по струнам, собираясь в простенькие аккорды, а права рука тем временем осторожно, словно это был первый поцелуй, тронули струны. Раздался приглушенный звук, пальцы левой руки тут же чуть сместились, беря аккорд жестче, и звук очистился, стал ярким звонким и безумно красивым. Глаза закрыты, а ладони с пальцами сами по себе живут, гладят струны и пережимают их.
Постепенно, шаг за шагом, сплеталась мелодия, переливающаяся всеми возможными нотами, сияя вкладываемыми в неё чувствами и эмоциями. А мелодия, волшебным образом ткала картину - вот мир, разделенный черным и белым, имеющий, казалось бы, чёткую границу, но нет, белый вливался в черный, а черный в белый. Оба переплеталось, словно молодые вьюнки, впивались друг в друга миллионами иголок. И вот, где-то на краешке линий образовалось маленькое светящееся облачко, которое постепенно впитывала в себя оба цвета. Облако наливалось, а свет начал размеренно пульсировать. Вдруг, из неоткуда, в безмолвной тишине на маслянистую поверхность черно-белого мира забарабанил дождь. Большие капли падали из облака, впитывающего цвета, и оставались на поверхности, не в силах прорвать масленую пленку. Капельки испугались и собрались воедино, образовав большую лужицу, да так и замерли в ожидании. И тут грянул гром, засверкала молния, раскрашивая мир в перламутровый цвет. Магическая молния пронизывала плёнку, проделывая затейливые узоры. Вот она нарисовала распускающийся бутон розы, а вот вырезала целое озеро с шуршавшим своим листьями деревом. Капельки бросились в рассыпную, проваливаясь в отверстия и заполняя их собой. Молния всё чаще и чаще сверкала, вырезая всё новые и новые орнаменты на теле чёрно-белого мира. Гром, свет, краски, тишина, всё смешалось в треснутом калейдоскопе ощущений и нот. Но картина не была дорисована, не до конца вышита волшебными нитками, поэтому всё повторялось снова и снова, пока мир не преобразился. Он стал расписным, а ещё цветным. Капельки, заполнявшие вырезанные молнией пустоты, засияли ярким рыжим огнём. Озеро налилось синей краской, а лепестки дерева стали нежно розовыми. Вдруг подул ветер, и множество лепестков сорвались со своих мест и полетели. Розовый вихрь пронесся по новому миру, стирая все остатки одинокой темноты и безлико белизны. Облако превратилось в яркое, слепящее своими лучами солнце, а молния восседала на ветке дерева в виде жар птицы, отливающей всеми оттенками красно-рыжего. Но... мир треснул и разлетелся на миллиарды острых осколков. Всё снова заполнилось темнотой и белизной, правда, маленький кусочек преобразившегося мира упал в этот мир, и образовалось... новое маленькое облачко, источающее мягкий свет.
Но вдруг в картинку мелодии вплелась ошибка: громкий противный дребезжащий звук. Реальность вернулась обратно рывком, словно меня кто-то выдернул из-под воды. Перед глазами прояснилось, и я увидел удивленные и огорченные лица сокурсников. Они обижено переглядывались друг с другом и постепенно, осознавая, что прошли две спаренные пары, собирали инструменты. То тут, то там слышались восторженные голоса, рассказывающие об увиденной картине и сожалеющие о неожиданном конце. Лариса Аркадьевна, не эстетично сидя на краешке сцены, держала в руках маленький шелковый платочек, а на её ресницах до сих пор висели небольшие капельки слез. Её лицо раскраснелось, а в глазах застыла дымка, отражающая всполохи в черно-белом мире. Но, как не крути, сила волшебства спала и Венера, опомнившись, спрыгнула со сцены и попросила всех быстро убрать свои инструменты в кладовку.
-- Ах, да. Алексей, не забудьте вернуть ваш инструмент.
-- Ладно, -- мгновение поколебавшись, согласился я, отдавая гитару Ларисе Аркадьевне, -- только вечером я заберу её.
-- Хорошо, -- только и ответила Венера, принимая гитару и разворачиваясь в сторону музыкальной кладовки. Я хотел ещё кое-что сказать, но меня остановил окрик Коли, предупреждающий, что если не поторопимся, то опоздаем на работу.
-- Кир, дашь Маше мой телефон, оки? - убегая, попросил я, и, не услышав ответ, сбежал из зала.
-- Ну что? Потопали работать? - с издевкой спросил Коля, быстрым шагом устремляясь к выходу из института.
-- А что ещё остается? - обреченно вздохнул я, следуя за другом.
Уже выйдя из университета, я почувствовал сладкий запах осеннего воздуха. В ноздри ударил приторный аромат падающих листьев и удушающий - дыма от костра. Коля маячил рядом, рассказывая об очередной пассии его горячего сердца. Вот так шутя и делясь новостями, мы двинули к небольшому ресторанчику, где, собственно, и подрабатывали на полставки.
Мария
После того, как Алексей с его другом куда-то спешно ушли, я осталась одна с Кирой, которая энергично отчитывала какую-то девушку. Немного поколебавшись, я всё-таки решилась самой сбегать в кладовку и оставить там скрипку.
-- Кир, я сейчас вернусь, подождешь?
-- Ага, -- не отвлекаясь от своего занятия, бросила она в ответ. Я быстренько побежала в кладовку, молясь, чтобы ни с кем не столкнутся по дороге. Боги, видимо, были на моей стороне - я никого не встретила как по дороге в кладовку, так и на обратной. Вернувшись, я застала сидящую за фортепьяно Киру, но та не играла, лишь отстукивал коготками простенький ритм. Заметив меня, она улыбнулась и в мгновение око материализовалась перед глазами с сумкой, закинутой за спину.
-- Всё? Ничего не забыла? - тут же спросила она, и, не дожидаясь ответа, схватила меня за руку, -- а теперь пошли в мой офис. Там всё и расскажешь про себя, ага?
-- Л-ладно, -- только и успела бросить я перед резким рывком в сторону выхода. Перед глазами снова замелькали коридоры, лестницы и множество дверей, а так же огромнейшее поворотов. Но вот вся эта круговерть закончилась, и я очутилась в удобном креслице напротив стола и восседающей в кресле Киры. Тут же начав осматриваться, я обнаружила, что нахожусь в довольно просторной комнате с огромным окном. Оно было настолько большое, что дневного света, проходящего сквозь него, вполне хватало на освещение всей комнаты. Вдобавок светлые тона стен только подчеркивали освещенность комнаты. Так же в центре офиса Киры (а я находилась именно в нём) стоял большой круглый стол, как в легенде о короле Артуре. Несколько книжных шкафов своими деревянными спинами прислонились к стенке напротив окна. Три компьютерных стола, разбросанных по всему периметру комнаты, стояли так, что бы не мешать людям, шастающим туда-сюда. Сама Кира сидела за личным столом, сделанного из красного дерева. На стенке за креслом висело несколько рукописных портретов хозяйки да фотография, обрамленная в деревянную рамку, неизвестной дамой преклонных лет. В паре шагов от девушки стояла пальма, раскинувшая свои большие треугольные листья. "Надо признать, здесь довольно миленько," -- подумала я, автоматически откинувшись на спинку кресла. Кира, сосредоточенно наморщив лобик, цокала на клавиатуре ноутбука. Её очки-половинки сползли на самый кончик носа, норовя вот-вот свалится, но хозяйка не обращала на них абсолютно никакого внимания. Наконец остановившись печатать, она взглянула поверх экрана ноутбука и, встретившись с моим внимательным взглядом, хитро подмигнула.
-- Ну, как тебе мой офис, а? - откинувшись назад и по-кошачьи потягиваясь, спросила она.
-- Мило, -- улыбнувшись, ответила я.
-- Ха! А сколько мне сил пришлось приложить, ради такого кабинетика ты и представить себе не можешь, -- довольно промурлыкала Кира, -- наш дорогой директор чуть ли не от восторга прыгал, отдавая мне ключи.
-- Эм... то есть? - чуть смущенно уточнила я.
-- Ну, понимаешь, директор - старый друг моего отца, -- встав и подойдя к окну, начала рассказывать Кира, -- поэтому и знаком со мной с детства. А я, если честно, и в ту пору не была миленьким ангелочком, скорее очаровательным чертёнком, -- хихикнула она, -- и очень любила немножко пошутить. Как его кондрашка не схватила, когда я влетела в его кабинет, до сих пор не понимаю, но зато у меня есть этот кабинет и любимое занятие. Кстати про занятие! - тут она как-то магически, не иначе, вынырнула рядом со мной и облокотившись на спинку кресла, в котором я сидела, пристально на меня взглянула, -- как тебе наш университет, понравился?
-- Ага, очень, -- пролепетала я, глядя прямо в голубые глаза Киры, -- особенно урок музыки понравился.
-- Ну, он многим нравится, всё-таки у нас его ведет сама Венера, -- продолжая смотреть глаза, сказала она, -- а как тебе наши парни, хороши, да?
-- Эм....ну-у-у-у.... - замялась я, начав тонуть в этих бескрайних небесах.
-- Хи-хи, не бойся, никому не скажу, -- рассмеялась Кира.
-- Н-н-ничего..., -- сглотнув ком в горле, ответила я. "Некоторые из них - особенно " мысленно закончила я.
-- Подумала про Колю с Лёшой? - словно прочтя мои мысли, тут же спросила Кира. У меня засосало под ложечкой, да и голова стала кружиться, но перед глазами всё продолжали стоять голубые просторы.
-- Ага, -- тут же ответила я, -- они такие разные! Алексей - сама невозмутимость,
как будто ему всё это надоело и кажется слишком скучным. Правда, мне кажется он совсем другой, просто не показывает этого. А Колья... он его противоположность, такой открытый и весёлый. А его внешний вид? Явно чувствуется вкус и стиль. Милашка, одним словом! - как на духу выдала я. "Стоп! Почему я всё это рассказываю?" -- пронеслась в голове мысль.
-- Ну, ты даешь... -- рассмеялась Кира, покрепче схватившись за спинку моего кресла, -- точно подметила, про Коляна-то. Могу сказать одно, с Лёшкой у тебя ничего не выйдет, он - самая большая и упрямая ледяная глыба, которую я только видела в жизни. А вот с Колей... всё возможно, -- отсмеявшись, сказала подруга, серьезным голосом.
-- Серьезно? - удивленно спросила я.
-- Ага, Лёша даже мне отказал, -- грустно улыбаясь, поделилась Кира, но тут же задала новый вопрос, -- а ты откуда у нас будешь?
-- Из Лондона. Папу перевели, вот и мне пришлось вместе с ним переехать сюда, -- не задумываясь, ответила я.
-- О-о-о, вот оно как, -- проговорила Кира, -- а напомни-ка мне, как твоя фамилия?
-- Орихаме.
-- Орихаме? У тебя, что, японские корни? - удивленно спросила подруга. Её взгляд стал цепким, где-то в глубинах кристально чистых голубых глаз зародилось непонятное мне пламя.
-- Ага, моя пра-пра-прабабушка была японкой, -- ответила я, после секундного молчания, -- правда после смешения русской и английской кровей во мне ничего азиатского не осталось. Совершенно ничего....
-- Понятно. То-то ты с виду не похожа на азиатку, -- задумчиво пробормотала она.
-- М-м-м....Кир, а можно вопрос задать? - робко спросила я, перебирая прядку своих волос.
-- Ага.
-- А почему я всё это тебе рассказываю?
-- Не обращай внимание, -- Кирины глаза блеснули, и, казалось, пламя до сих пор покоящиеся где-то в глубинах, вырвалось наружу. В тоже мгновение мне дико захотелось спать. Глаза налились свинцом и быстро стремились закрыться.
-- Ки-и-и-р... -- засыпая, протянула я, -- что-то мне спать хочется. Я посплю, ладно?
-- Ага... Сладких сновидений, Маш - тронул мой слух мурлыкающий ответ Киры. Я сладко потянулась и, свернувшись клубочком, заснула. Мне снились бездонные глаза Киры, и черно-белый мир, разбивающийся на множество осколков....
-- Значит Орихаме Мария, -- протянула Кира, потирая глаза и плюхаясь на стоящий рядом со стенкой диван, -- интересно. Очень интересно.
Девушка достала из кармана очки, покрутила их да убрала обратно. Сидя на диванчике, она достала мобильник и набрала номер. После долго раздававшихся гудков динамик телефона крякнул и заговорил хрипловатым мужским голосом:
-- Але... Рыжая, ты?
-- Сколько тебе раз повторять, не смей меня называть Рыжей, -- недовольно проговорила в трубку Кира, надув губки.
-- Как только ты запомнишь, что в такую рань мне звонить не стоит, так сразу перестану, -- ответила ей трубка, а потом добавила, -- или, если ты сходишь со мной на свидание.
-- Саш, я уже устала тебе говорить, что это тухлый номер, -- устало вздохнула Кира, -- ты лучше найди-ка информацию о некой Марии Орихаме.
-- Очередная жертва? - осведомилась трубка, -- а мне не надоест тебе его каждый раз назначать.
-- Можно и так сказать, -- Кира откинулась, удобней устроившись на всю длину дивана, -- а мне не надоест каждый раз его игнорировать.
-- Ладно, поищу, -- согласилась трубка, -- Что же, видимо, придется опять страдать в одиночестве.
-- Бу, Саш, не заводи шарманку. И так в ушах её скрип стоит.
-- Ладно-ладно, молчу - тут же откликнулся динамик, -- и всё-таки, Кир, запомни, что в такую рань звонить не нужно, ладно?
-- Угу. Ты там пошевеливайся, мне информация срочно нужна, -- надула губки девушка, накручивая на палец медный локон.
-- Вечно ты так, -- недовольно буркнуло в трубке и отключилось. Из динамиков послушались продолжительные гудки. Кира ещё пару мину понежилась на диванчике, закрыв глаза, но потом встала и села за своё рабочее место. Быстро щелкнув на пробел, выводя ноутбук из сна, она увидела заголовок своей новой статьи: "Таинственная новенькая. Кто и что она нам принесёт?". В её голове уже давно созрел небольшой план этой статьи, не хватало только кое-какой информации.
"Надеюсь, Машка не сильно обидится?" -- подумала она, смотря на свернувшуюся клубком новенькую. "Спать ей ещё полчасика, думаю, Сашка сумеет всё сделать раньше этого срока," -- думала Кира, мерно постукивая ноготком по облицовке ноутбука, -- "хмм... а может взять её к себе в штат, а? Интересная мысль..."
Алексей
Когда вас увольняют, что вы чувствуете? Злобу ли? Обиду ли? Может быть раздражение в купе с ненавистью? А что вы чувствуете, когда приходите на работу в последний день испытательного срока, когда хозяин ещё вчера вечером говорит вам, что всё будет нормально, а уже завтра ничего этого нет? Что с вами произойдет, когда добрый с виду директор ресторанчика, мило улыбаясь, протягиваем вам небольшой конвертик со словами: "Прости парень, но вернулся наш старый шеф-повар. Мы не могли ему отказать. Здесь твоя зарплата за три месяца, если бы ты всё-таки работал у нас не на испытательном сроке, плюс небольшая неустойка за такую подставу. Извини, парень". Что вы будете делать в такой ситуации? Кричать? С пеной у рта чего-то доказывать? Возможно и так, но я... Я всего лишь забрал конверт и, не видя перед собой дороги, побрел. Коля, вроде бы, стал орать на директора, но крики еле-еле продирались сквозь не естественную тишину.
Сколько я шёл, не видя дороги? Как долго я не слышал, как свистят машины, проносящиеся рядом с бешеной скоростью, или же окрики прохожих, в которых я врезался. Время будто бы создано не для меня, а для кого-то другого. Для меня оно остановило свой бег, только кратковременные вспышки напоминали о существовании окружающего мира. Вот был парк, весь наполненный отдыхающими, вот вокзал, сейчас почему-то пустой, вот дорога, по которой я так часто хожу в университет, а вот до боли знакомые ворота ВУЗа. "А что я тут делаю?" -- впервые, за всё время похода от ресторана появилась мысль. Я устало и безразлично посмотрел на мигающую лампочку, ввинченную в светильник, прикрепленный прямо над воротам. Пошарив в кармане и обнаружив в них ключи от этих самых ворот, я зашел внутрь. "Откуда они? Как там оказались?" -- встревожено зашептало что-то внутри, но я не слушал, вместо этого лишь шёл дальше. Я и не заметил, как во дворе вдруг стало очень тихо, словно кто-то выключил свет, не увидел несколько пар светящихся красным огонька, уж тем более я не увернулся от агатовых когтей, вспоровших мне весь левый бок. В мгновение ока я осел на землю, сознание, и так почти отключенное, махнуло ручкой и скрылось в темноте, а в след и я. Единственное, что ощутил это нечеловеческую боль в левой руке и услышал звериный рык, заглушенный женским криком, наполненным ужасом.
Тёмная комната.... А может и не комната, везде мрак, нет ни потолков, ни полов, ни стен, но ощущение, будто в комнате нахожусь. Откуда-то слышится звук падающей воды и бряканье колокольчиков.
-- Где я? - услышал собственный голос, тут же разнесшийся эхом. Воздух был настолько вязким и плотным, что я медленно, но уверенно задыхался. Вдруг звук колокольчиков усилился, неожиданно раздались шлепки по воде, как будто кто бежал по лужам и я увидел где-то вдали, среди черноты, яркое бело пятно, постепенно приближающееся. Жадно втянув воздух, стараясь вздохнуть как можно глубже, попробовал пойти на встречу, но не получилось: вместо шага вперед, меня качнуло в бок, и я упал. Колокольчики раздались прямо над ухом, а чьи-то мягкие ладошки прикоснулись к моей голове, слегка её приподняв. Перед моими слезящимися глазами предстало детское личико с голубыми глазами розовыми губками и прямым, чуть вздёрнутым носиком. Длинные светло-каштановые волосы были стянуты в две косички. Кожа девочки была неестественно бледной, в тон её одежде: белое, с красными лепестками, кимоно, в волосах у неё закреплена красная заколка в виде полу раскрывшегося лотоса. На её лице застыла невинная улыбка, а глаза выражали удивление, смешенное с радостным узнаванием.
"Она меня знает?" -- подумал я, закашлявшись. Всё тело наполнила слабость, а рука дико, словно её кто-то грыз, заболела. Девочка тут же насупилась и взмахнула маленькой ладошкой; раздался звук колокольчиков, и вся боль ушла, воздух разрядился.
-- Ч-что т-ты сд-дела? - еле-еле промолвил я, жадно дыша. На вопрос, она лишь улыбнулась и потянула за рукав джинсовой куртки. Я медленно, покачиваясь, поднялся и снова посмотрел на странную девочку. Она улыбнулась и убежала вперед, потом повернулась и удивленная посмотрела на меня, словно спрашивала, чего я жду? Пожав плечами, я побежал следом, девочка, увидев это, тоже не осталась на месте. Вот так мы и играли в догонялки.
"И долго ты так будешь играться?" -- вдруг всплыло в сознании. Я остановился как в копанный, потому что голос был мне не знаком.
-- Кто здесь? - крикнул я. Эхо тут же разнеслось повсюду. Девочка замерла, а потом неожиданно материализовалось прямо передо мной. Заглянув в мои глаза, она схватила своими ладошками мои и впервые заговорила:
-- Не слушай его! Он плохой!
-- Кто? - шокировано спросил я.
-- Не важно, только не слушай его! - в голосе девочки проскользнули молящие нотки. И, правда, в её глазах застыли, готовые вот-вот хлынуть, слёзы. Как только я присел на корточки, меня тут же обняли и зарыдали, уткнувшись носиком в ключицу.
-- Пожалуйста, найди меня, пожалуйста... - сквозь всхлипывания расслышал я, -- мне страшно... очень-очень страшно... он... плохой... не слушай его.
-- Тише-тише... -- прошептал я, пытаясь успокоить её. Девочка лишь громче всхлипнула и сильнее прижалась, -- зачем тебя искать? Ты же тут?
-- Ты не понимаешь... ты... найди меня... -- рыдая шептала она, -- найди меня...найди.... Забери меня отсюда!!! - выкрикнула последнюю фразу малышка.
-- Ч-че... хорошо, -- шокировано прошептал я, гладя её по волосам. Вдруг со всех сторон раздалось рычание. Девочка вздрогнула всем тельцем, слёзы высохли, а голос наполнился страхом:
-- Он... тут....
-- Кто? - на автомате спросил я, пытаясь определить откуда раздается рычание.
-- Я! - передо мной возникла оскаленная морда с горящими глазами и полным набором острых зубов, -- и сейчас ты умре-е-е-ешь....
Из темноты вышла остальная часть морды: длинные, покрытые шерстью лапы, заканчивающиеся запястьем с когтями, такие же длинные ноги, с выгнутыми назад коленками и массивным телом, так же покрытым шерстью. Я попытался пошевелиться, но тело парализовал страх, всё, что я смог сделать, это посильнее прижать к себе малышку и с усиливающейся паникой смотреть, как стремительно приближается когтистая лапа....
Кира
-- Ох, что-то я замаялась, -- потягиваясь в кресле, проговорила Кира, -- и кто же знал, что она проспит не полчаса, а до ночи? Перестаралась, что ли? - с сомнение в голосе протянула она, выбираясь из-за стола и подходя к двери, через которую только что вышла Мария. Кира осторожно её приоткрыла, а вдруг новенькая стоит рядом и подслушивает. Но тут по всему институту раздался женский крик, наполненный ужасом.
"Это кричала Маша!" - только и успела подумать Кира, выбегая из комнаты и стремясь туда, где кричали. Девушка выбежала из здания института и увидела лежащего в крови Алексея и кричащую рядом с ним Марию. Кира дернулась к этим двоим, но её опередил рыжий парень в серой толстовки. Парень быстро приблизился к Маше, положил руку ей на макушку и девушка опала. Подхватив в последний момент, он осторожно уложил её на асфальт. Кира быстрым шагом подошла к ним, уже зная, кто это.
-- Саш, что здесь произошло? - тут же спросила она.
-- Самому бы знать, -- обеспокоено ответил парень, наклоняясь на Лёшой, -- мать твою, это же Лёха! - испуганно вскричал он.
-- Как он? - нетерпящего никакого возражения спросила Кира.
-- Не очень, открытая рана правого бока, кажется, задета печень, -- осматривая своего друга, диктовал Александр, -- на правую руку вообще лучше не смотреть. Колян где?
-- Сейчас, подожди, вызову, -- Кира тут же достала свой мобильник и набрала номер телефона, -- Але, Коля? Немедленно тащи свою махровую задницу сюда. Чего? Я - истеричка? Да пошёл ты, тут Лёшка дохнет, а ты.... Что говоришь? Не шучу, мохнатая ты морда! Будешь через пять минут? Побыстрее только, -- на последней фразе голос Киры предательски дрогнул, с головой выдавая девушку. Саша сделал вид, что ничего не слышал. Продолжая держать руки над головой раненого, парень монотонно что-то бормотал. С его кистей полился слабый, еле различимый во мраке вечера, свет. Он, словно живой, обволакивал тело лежавшего друга, а потом медленно стал впитываться через кожу. Кровотечение неожиданно остановилось, раны засветились алым.
-- Фуухх.... Успели, печень я залечил, а вот с рукой... не знаю, -- тяжело дыша прошептал Александр, устало садясь на забрызганный кровью асфальт, -- вдобавок, ещё бы чуть-чуть и всё, заказывай гробик.
-- Не шути так! - крикнула Кира, бросившись к Лёше. Но, увидев обглоданный остаток руки, отшатнулось, резко побледнев.
-- Я же предупреждал... -- сказал Саша, доставая из заднего кармана пачку сигарет и зажигалку, -- где там Колян, а?
-- Д-да тут я... -- раздался ответ. Коля, запыхавшись, стоял рядом с Кирой и бережно придерживал её за талию. Девушку мутило. - Кир, сноровку теряешь, раньше тебя и вещи похлещи аппетит не отбивали.
-- При-и-идурок, -- прошипела девушка, злобно глядя на обоих парней. Глубоко вздохнув, она всё-таки смогла успокоиться и, наконец, вернутся в своё нормальное состояние, -- так, Коля, возьми Лёшку и отнеси в мой кабинет, -- парень беспрекословно подчинился и осторожно подняв раненого, зашел внутрь института, -- Рыжий, докуривай свою гадость, бери Машку в охапку и дуй к нам.
-- Да-да, ваше величество, -- лениво проговорил парень, делая затяжку. Кира лишь устало вздохнула и побежала в свой кабинет. Двери быстро сменялись друг другом, а коридор ей казался таким бесконечным, но, всего лишь через какие-то мгновения, с силой дёрнула ручку и оказалась в своем кабинете. Прямо на круглом столе лежал Лёшка, а Коля рылся в Кирином столе, что-то ища.
-- Блин, да где же он, -- пробормотал Колян выдвигая очередной ящик, в котором кроме стопки печатных листов лежал и канцелярский нож, -- о, нашел!!! - парень схватил нож и быстро подошел к Алексею, поднес руку к его лицу, открыл ему рот, а потом с силой полоснул лезвием прямо по запястью. Быстрой струйкой полилась кровь прямо в открытый рот. Кира сморщила носик, вспоминая ощущения, когда по горлу течет ЕГО кровь. Алексей неожиданно задергался и спазматически сглотнул, а потом, словно живой припал к разрезанному запястью. Лёшка жадно пил кровь друга, раздирая зубами кожу и края раны, но Коля только морщился и поддерживал Лешкину голову. Лешкины же повреждения, как только капельки крови попали ему в глотку, медленно, но уверенно, стали затягиваться. Пару мгновений и от ран на боку осталась только вязь тонких белых шрамов. Дверь резко открылась (явно от пинка), и внутрь комнаты завалился Саша, держащий на руках Марию.
-- Ну и куда нашу принцессу класть? - Кира, не отрывая взгляд от Лёши, лишь махнула рукой в сторону дивана. Парень хмыкнул и быстро положил девушку на диван и укрыл снятой с себя толстовкой, затем он подошел к столу и осведомился:
-- Ну как он?
-- Паршиво, - честно ответил Коля, вытирая поданным Кирой платком запястье. Раны уже не было и в помине, -- моя кровь хоть и многое ему дает, но рука... с рукой загвоздка. Ему её нахрен отгрызли, притом в слюне содержался парализующий яд.
-- Ей-ей, ты хочешь сказать, что его мозг не чувствует руку? - шокировано спросил рыжий.
-- Бинго, -- невесело похвалил Коля, -- Кир, что делать?
Девушка, до этого осматривающая остаток лёшенной руки, холодно приказала им:
" Рубите до плеча!". Парни ошалело переглянулись, а потом уставились на девушку. Та, словно от электрического разряда, передернула плечами и пояснила:
-- Из-за кровопотери яд вряд ли успел распространиться дальше плеча, поэтому если отрезать этот...остаток... то тело само начнёт отращивать новую руку. Понятно?
-- Угук, -- ещё не отойдя от шока, просипел Колян, -- я, конечно, помню, как он за минуту отрастил себе новую ногу, но это было...
-- Заткнись! - прервала его Кира. Её глаза пылали гневом, а где-то глубоко-глубоко плескалась еле сдерживаемая боль, -- я помню...я всё помню! Но.. так... хоть надежда... Пожалуйста... -- океан всё-таки вырвался из своих берегов и Кира заплакала, -- пожалуйста... рубите...
Саша, тяжело вздохнув, вытащил из карманов тонкую металлическую нить и растянул её между ладонями. По пальцам пробежали искорки и нитка неожиданно завибрировала с ужасающей скоростью.
-- Так, Колян, держи его, -- попросил он друга. Тот прижал Лёшу своим весом к столу. Саша придвинулся и аккуратно начал резать. Вибрирующая нить легко вошла в плоть, моментально её разрубая, но, дойдя до кости, застопорилась. Кровь, было, хлынула из новой раны, но тут же остановилась. Секунды текли, стрелки на циферблате часов медленно, словно неохотно, передвигались с одной отметки на другую. Запахло полёном. Саша только было открыл рот, как на рану тут же вылилась вода. Коля поднял взгляд и увидел Киру с вазой, внимательно наблюдающей за операцией. Нить уверенно, но медленно распиливала кость.
"Ещё чуть-чуть, только бы вышло..." -- молилась Кира, нервно сжимая вазу.
"Кровь... ему понадобиться ещё крови..." -- думал Коля, держа своего друга.
"Детский сад.... Нет, это дурдом!!! И как я здесь оказался?" -- возмущался Александр, пиля руку Алексею. Время шло, кость сдавала свои позиции, ещё пара минут и вот обрубок с чавкающим стуком упал на пол. Все встали и, затаив дыхание, смотрели на плечо. Ничего не происходило. Но тут из раны, словно маленький росток выбивается из-под земли, тянется к солнцу и к безжалостному голубому небу, появился небольшой белый нарост. Он быстро рос, утолщаясь и принимая вид кости. Из того же самого отрезка начали появляться маленькие усики сухожилий и мышц. Постепенно усики-мышцы сплетались в тугой канат и, как и белые усики-сухожилия, прилипали к кости, приклеивались к ним, оплетали. Рука заново вырастала ужасающе быстро. Друзья позеленели и быстро отвернулись, запоздало вспомнив, как это отвратительно смотрится.
-- Ну, теперь мы знаем, что свою ускоренную регенерацию он не потерял, -- сказал Саша, садясь в киренное кресло, -- теперь дело за малым, что делать с девчонкой?
-- Стандартная процедура, -- ответила Кира, присаживаясь рядом с Марией. В комнате повисла гнетущая тишина, разбавляемая хлюпаньем восстанавливающейся руки. Александр, откинув голову на спинку кресла, развалился и пытался отдохнуть. Кира колдовала с Машей, стирая ей память. Коля остался с Алексеем, готовый ещё раз резануть себе вены и напоить его. Закончив с делами, Кира устало откинулась на спинку дивана и закрыла глаза: голова жутко гудела, мысли путались. Коля, сбегав в ресторан (и когда успел?), принёс еду и напитки. Посовещавшись, они оттащили раненого в кресло, стоящее рядом с диваном и уложили в него. Тот всё ещё был без сознания, с неестественно бледной кожей и порванной одеждой. Его друзья вяло ужинали, пытаясь задавить неприятные впечатления. Быстрей всех в себя пришла Кира - отодвинув овощной салат, она встала и, проведя ладонью по дереву шкафа, повернулась.
-- Так, есть предположения, кто напал на них? - глаза у девушки снова загорелись мистическим светом. Коля с Сашей, заметив это, довольно улыбнулись и быстро включились.
-- С возращением, Кир, -- на это девушка лишь хмыкнула, а Николай продолжил говорить, -- если судить по ранам, то это были оборотни, ну или что-то клыкасто-когтистое.
-- Яд магический, так что и маг в компании клыкастиков ошивался, -- дополнил Саша, внимательно смотря на Киру. Девушка задумалась, забавно наморщив лобик, из-за чего на нём появились две небольшие складочки. Парни молчали, прекрасно зная, что мешать знакомой вредно для их здоровья. Помниться, как-то раз, они решили поспорить во время "мыслительного процесса" Киры, так дело закончилось длинными кровавыми полосами на лицах, по фонарю под глазом у каждого, звоном в ушах и парочкой выдранных клоков волос. В общем, Саша с Колей накрепко запомнили, что Бестию лучше не трогать. В любом состоянии.
Девушка тем временем пришла к неутешительным выводам: нападающий неизвестен, Лёшка валяется полуживой, да ещё и новенькая тут. "Ох, сколько же от них проблем," -- устало подумала Кира, -- "А, ладно, не время хандрить. Так, первое, что нужно сделать...."
-- Так, первое, что нужно сделать, это снова следить за ним, -- Кира кивнула на спящего Алексея, -- и о Марии тоже не забыть бы. Ах, да! Саш, нарыл на неё информацию? - вспомнив о просьбе, спросила девушка.
-- А как же, -- самодовольно ответил парень, закинув ноги на стол, -- собственно я тут и оказался по этой причине. Хотя нет, причин было две: первая - твоя просьба, вторая - некая рыжая особа.
-- Ещё не надоело? - ехидно заметил Коля, бросив быстрый взгляд на Киру. Та лишь пожала плечами, и попросила говорить только о деле. Александр состроил опечаленное лицо и начал рассказывать:
-- В общем-то, данных о ней немного. Начнем с того, что Орихаме - довольно известная в Японии семья, правда со своими тараканами и скелетиками. Во-первых, в ней собрано несколько влиятельных кланов, а именно кланы Тенрюку, Фадзимия и Кавасима.
-- Стоп-стоп-стоп! - прервала друга Кира, удивленно уставившись на него, -- это случаем не тот Тенрюку, создавший "Тенрю Индастрис", самую сильную корпорацию по производству электроники?
-- Ага, именно тот, -- ухмыльнувшись, подтвердил Саша, -- фамилия Фадзимия довольно известна в мире благородя серьезному научному костяку. Это их ученые создали миниатюрный атомный реактор, который используется повсеместно. А Кавасима...
-- Финансовая пирамида, охватившая пол мира, -- прервал Александра Коля, тот кивнул, подтверждая, и продолжил:
-- Орихаме же, это своего рода главенствующая ветвь, но из-за полного уклона в синтоизм, отошедшая от дел мира сего. Кстати, странная особенность, в этой ветви нет прямых наследников, да и вообще это не семья, а скорее сборка из перечисленных трех, вдобавок, семьдесят процентов - это женщины.
-- А что насчет необычностей? - спросила Кира.
-- Вот и добрались до самого вкусного, -- как кот, увидевший банку со сливками, облизнулся Александр, -- все представители этой семейки - жрицы и маги. В ветку Орихаме входят только сильнейшие жрицы, притом часто забирают талантливых детей
из дочерних кланов. В плане рас там довольно жестко: люди превалируют, но встречаются и демоны с оборотнями, по некоторым данным весь клан Кавасима - вампиры. Вот такие пироги. Больше пока узнать не удалось, но я попробую поискать ещё что-нибудь, -- закончил Саша, подмигнув Кире. Девушка довольно улыбнулась и поблагодарила его. Все молчали, занятые перевариванием информации, но тут подала голос проснувшаяся Мария. Удивленно хлопая глазами, она смотрела то на подругу, то на Сашу, то на Колю. На её личике так и вырисовывался вопрос: "А что тут делают?", да так отчетливо, что троица рассмеялась. Глаза Маши ещё больше округлились, вызывая ещё больший приступ гогота.
-- А что тут происходит? - шёпотом спросила Мария, как только все более-менее успокоились, - и, Кир, как я здесь оказалась?
-- Ты выключилась по дороге, а Саша принес тебя ко мне, -- кивнув на парня, сидящего в её кресле, соврала Кира.
-- Опять? - удивленно проговорила Маша и, встряхнув прелестной головкой, недоуменно прошептала, -- ничего не помню. Я, вроде, ушла, даже вышла до выхода, а потом... черное пятно. Ничего не понимаю, -- поморщилась девушка, потирая кулачком лоб.
-- Бывает, -- протянул со своего места Александр, доставая из кармана джинс пачку сигарет и зажигалку, -- стресс после переезда, новые лица, впечатления и тому подобное могут вызвать легкий шок. Иди домой, прими теплую ванну, в общем расслабься.
-- Угу, -- только и вымолвила Мария, удивленно провожая выходящего парня. Потом девушка перевела взгляд на подружку, которая ободряющее улыбнулась и посоветовала сделать всё так, как сказал Александр. Мария смущенно попрощалась со всеми и быстро убежала из кабинета домой.
-- Странно, как она Лёшку не заметила? - в слух спросила Кира, проводив подозрительным взглядом девушку. Коля, до сих пор молчаливо сидевший и следивший за состоянием общего знакомого, рассмеялся, попросив обернуться. Кира развернулась и уткнулась взглядом в спинку кресла, развернутого внешней стороной к киренному столу. Таким образом, узнать, что кто-то сидит в кресле, было невозможно. Кира удивленно повела бровью, но промолчала, лишь подошла к Алексею и нежно провела тыльной стороной ладони по его щеке. В её глазах плескалось боль и нежность, смывая друг друга. Девушка осторожно уселась на подлокотник и придвинула голову парня к себе, уложив на коленки, и тут же запустила в его шевелюру ладони, перебирая каждую прядку. В этот момент девушка, казалось выпала из реальности: спина расслабилась, глаза закрыты, губы еле шевелятся, тихо напевая томный мотив. Так она и заснула, продолжая обнимать Лешкину голову. Коля, сочувственно посмотрев на девушку, бесшумно удалился, плотно прикрыв за собой дверь.
А тем временем за окном ветер шаловливо играл кронами деревьев, разнося вокруг волшебные звуки шуршащей листвы. И никто из людей и нелюдей его не слышал, потому что всё погрузилось в такой желанный сон, опутывающей своей невидимой паутинкой весь мир. Только царица Ночь добродушно смотрел на творящиеся с миром изменения, только она улыбалась своими маленькими, но яркими звездочками да бляхой-луной, сияющей таким мягким и приятным серебряным светом. И неважно, что где-то творилось несправедливость и преступления, неважно, что где-то зарождалась новая жизнь - всё это неважно для царицы. Она лишь улыбалась и желала задержаться подольше в этом удивительном мире контрастов.
Алексей
Мне снился сон. Хотя нет, не так. Мне приснился кошмар. И, как после любого кошмарика, я проснулся в холодном поту да с криком на губах. В общем, так себе побудка. Перед глазами до сих пор стоят эти ужасные челюсти, способные раздробить кость, а нос продолжает чуять тошнотворный запах разложения. Тело содрогается в судороге, и я снова падаю в объятия такого мягкого дивана. Э-э-э!? Дивана? Я резко сажусь - голова, бок и правая рука отреагировали вспышкой боли.
"Где я? Как я? Что я?" -- заметались в голове беспорядочные мысли. Перед глазами всё плыло, но, кое-как, я смог сфокусировать взгляд и осмотреться. Я находился в кабинете Киры. Как я суда попал - не помню. Собственно я помню только про увольнение, а потом, словно кот слизнул сливки с плошки - одно чёрное пятно. Голова снова разболелась и я, подавив стон, плюхнулся опять на диван, примостив больную часть тела на подушку (и откуда только?). В кабинете никого не было, сквозь зашторенные окна лился мягкий солнечный свет, за окном щебетали птицы, да ветер игрался кронами деревьев и листьями.
"О-о-о-ох..... - вяло подумал я, подняв левую руку и растопырив пальцы, и посмотрел на потолок, - что же мне так не везёт? Сначала работа, теперь непонятно как оказываюсь на диване. Нет, не спорю, удобно, но... как-то это всё напрягает. Да и отсутствие кого-либо рядом тоже. А-а-а-а, фиг с ними, плюшками, объявится когда-нибудь". И словно прочитав мои мысли, громко хлопая дверью, в комнату врывается Кира. Как узнал, спрашиваете? Так это чудо вредное я чую пятой точной на расстоянии нескольких метров. НЕ очень приятные ощущения, доложу я вам. Ну, хватит ныть, а то придушат.
-- Эй, Кир, удушишь, -- прохрипел я, вяло пытаясь вырваться из объятий набросившейся на меня девушки. Та и не подумала отпускать, лишь только когда я не удержался и приглушенно зашипел, когда правая рука разразилась дикой болью от попытки её сплющить об моё же тело. Кира ахнула и откатилась, правда не далеко - до ближайшего стула.
-- Рада, что ты очнулся, -- не пытаясь даже скрыть своей радости, произнесла Кира, но тут же её взгляд наполнился внимательностью и колкостью, -- ничего нигде не болит? И вообще, что с тобой произошло? Коля нашел тебя раненого рядом с институтом, всего в крови.
-- Э-э-э-э..., -- и вот как на это отвечать, особенно если ни черта не помнишь? Я в шоке.
-- Если не хочешь, то и не говори, -- улыбнулась Кира, хотя в её глазах сияло странное понимание, -- лучше ляг обратно и отдохни. Мне ещё твои мозги понадобиться, недавно материал интересный дали, надо обработать.
-- Да-да, Кир, -- устало согласился я, откидываясь обратно на диван. Девушка встала и уселась за своё рабочее место, открыла ноутбук и попыталась в него вчитаться. Потом, с тоской глянув на меня, достала откуда-то очки и нацепила их на свой миленький носик. А я, наконец, расслабившись, стал вслушиваться в размеренное цоканье её коготков о клавиши. Неожиданно стены института вздрогнули, и, вторя им, раздался звон трясущихся стекол. Чуть запоздав, по комнате раздался гул и рокот. Я от неожиданности подпрыгнул на диване и свалился прямиком на пол, сильно ударившись копчиком. Грохот и тряска снова повторились, и Кира тихой мышкой метнулась к двери. Та, словно почуяв неладное, резко открылась и в дверном проеме нарисовалась коренастая фигура в кожанке с заклепками.
- И долго вы будете тут рассиживаться? - красноречиво поглядывая на меня, сказал Коля. Из-за его руки выглянула светленькая головка Марии и огромными глазами заглянула внутрь. Парень подвинулся, пропуская Киру, и девушки живо обнялись, рыдая, друг у друга на плече. Коля, подняв очки к потолку, шагнул ко мне и резким движением поднял за шкирку, словно нашкодившего котенка. Я попытался было возмутиться, но этот охламон только расплылся в пакостной улыбке и вышел из комнаты.
- Ну, вроде все тут, - довольный собой сказал Колян, ставя меня обратно на пол, - так что двинули отсюда. Все вопросы потом!
И мы побежали по темным коридорам. Из динамиков, висевших под потолком, сквозь шум раздавался вой сирены и металлический голос, оповещающего о теракте. Я только удивленно встряхнул головой, пытаясь привести мысли в порядок, но заработал лишь головную боль, да тычка остового локотка в бок. Мы как раз выбегали на лестничную площадку, когда раздался ещё один взрыв, а лестница, ведущая вниз, скрежетом обрушилась. "Попали..." - панически забилась мысль. Тут же пришло в голову, что жизнь вообще-то всего одна и расставаться с ней не очень-то охота. Маша дрожащим голоском, вцепившись в моё правое плечо, шептала толи молитву, толи заклинание. Колян, присвистнув, повернулся обратно к двери.
- Всем стоять! - раздался приглушенный маской голос, стоящего в дверях человека в комуфляжке и наведенным на нас автоматом. Нам ничего не оставалось делать, как поднять руки и сдаться. Тут же в помощь к террористу выкатилась два этаких шкафчика сорок на сорок в плечах, быстро скрутивших нас в бараний рог. Я только и мог, что дышать... и то через раз, после увесистых пинков. Через несколько минут, мы уже стояли в концертном зале, где под мушкой десятерых таких же "шкафчиков" находилось ещё человек двадцать. Стоило нам появится, как тут же подкатился какой-то мелкий колобок, сверкающий лысиной и завитыми вверх усиками, надел на руки наручники и тут же опять укатился в тень. Наши конвоиры, ткнув дулом в спину, подтолкнули к толпящимся пленникам.
- Леха! Колян, Кира! Маша! - тут же раздалось со всех сторон и нас втянуло в середину толпы. Там, над лежащей Венерой, стояло несколько наших однокурсников.
- Что здесь случилось? - наконец озвучил я давно интересующий вопрос. Одногруппники покосились на охранников и шёпотом поведали о взрывах во всем институте и нападение каких-то людей в масках.
Мда-а-а-а...не густо.... Это-то я и так понял, но что делать дальше? Кира тем временем чем-то ковырялась в замке своих наручников, раздался щелчок и железные оковы слетели на пол, а девушка активно массирует кисти рук. Всё вылупились на неё, на что Кира лишь шикнула и подошла ко мне. Я тут же протянул к ней руки, и она деловито заковыряла шпилькой в замке наручников. Обряд снятия наручников повторился, и я с удовольствием растер ладони. Кира освободила всех, стоящих в внутри толпы. Но тут раздались выстрелы, и к заложникам снова выкатился уже знакомый колобок и, стреляя своими маленькими глазками, прокричал:
-- Фиалков Алексей! Выйди вперед, иначе будут жертвы! Немедленно!
Толпа отшатнулась, а я ошарашено смотрел на этого толстяка, ничего не понимая. Зачем им я? Что я того сделал? В плечо врезались чьи-то остренькие коготки, царапая сквозь ткань одежды. Скосив глаза, понял, что это Маша вцепилась в меня и отчаянно, одними глазами, просит никуда не высовываться. Коля, кажется, поперхнулся и теперь кашлял, а какая-то девушка похлопывала его по спине. Колобок повторил приказ и для наглядности приказал двум своими "шкафам" скрутит кого-нибудь. Этим кто-то оказалась... Кира. Чего? Она там как оказалась? Я во все глаза смотрел, как в огромных лапах военного вертится девушка, пытаясь от них увернуться. Но вот мужику это надоело и, рыкнув, он перехватил Киру попрек живота, а потов, сделал ей подсечку, кинул на пол, схватив за волосы. Бестия зашипела, но промолчала, лишь испепеляющие посмотрела на своего мучителя. Тот лишь крякнул от удовольствия и дернул за волосы, заставляя девушку упасть на пол, и подтащил её к колобку. Толпа было возмутилась и двинулась на них, но три точных выстрела с галерки и три человека падают, держась за ноги, их которых сочится алая кровь. Люди тут же заробели и утихомирились, кто-то начал всхлипывать, кто-то приглушенно материться, а кто-то ринулся помогать раненным. А я с каждой новой секундой яснее понимал, что сейчас пойду сдаваться. Тяжело вздохнув и отцепив от себя Марию, мягко подтолкнул её к Коляну. Тот быстро смекнул и обнял девушку. Ещё раз обведя всех взглядом я громко крикнул, сделав первый шаг к террористам.
-- Тут я! Иду!!! Отпустите всех!!! - передо мной спешно расступались люди, а у меня в ушах до сих пор звучат глухой звук выстрелов и шипение Киры. Пару мгновений и вот меня скручивают и, поставив на колени, к виску прислонили дуло ПМ. Внутри острыми коготками заскрежетал панический ужас, а на виске тут же выступили испарины липкого пота. Я сглотнул комок в горле и, наконец, поднял глаза на лысого. Тот довольно ухмыльнулся.
-- Вот значит какой ты, забавно, я же только что на тебя наручники одевал. И где они? Обшарь! - приказал он держащему Киру мужику. Тот тут же отпустил девушку и обшарил меня.
-- Пусто! - глухо раздался его голос, после проверки.
-- Так-так, значит запоминай. Ты идешь с нами и не рыпаешься, тогда все твои знакомые будут жить. Ты понял? - в ответ я лишь кивнул, вставая и поворачиваясь лицом к двери. Мне в спину уткнулся всё тот же пистолет, и я пошел вперед. Лысик, что-то крикнув, последовал за нами. Уже вплотную подойдя к двери и открыв её, я последний раз обернулся посмотреть на знакомых, но хук в скулу быстро развернул лицо обратно. Я пошатнулся, ноги запутались друг в друге, и я упал. И в тоже мгновение вдруг раздался взрыв. Силовой волной меня вжало в пол, а на спину с противным всхлипом шлёпнулось что-то мягкое. И снова ещё один взрыв, одновременно с которым разлетались звуки пальбы, криков и воя. Я, приподняв голову, постарался оглянуться, но ничего не увидел из-за облака поднятой пыли. Прямо перед моим носом валялся кусок чего-то человеческого. К горлу тут же подступил рвотный ком, и меня вырвало, прям на это кусок мяса. И снова что-то взорвалось и, перед тем как отключится, я увидел стремящийся ко мне кусок пола размером с пол головы, увернуться я не успевал.