Тексты предоставлены для публикации исключительно на сайте www.lib.ru. Любое использование без разрешения переводчика запрещено.
Содержание
От переводчика
Конец Травиаты
На твердой земле
Чудо
Замок Времени
От переводчика
Из своих архивов я извлек еще несколько текстов Дансени. Первые два рассказа - из сборника "Меч Веллерана" (1910); все остальные произведения из этой книги уже были изданы на русском языке (в сборнике "Дочь короля эльфов". М., АСТ, 2003). Рассказы "Чудо" и "Замок Времени" взяты из сборника "Из произведений лорда Дансени" (1912). Сборник был составлен У.Б. Йетсом и снабжен его предисловием. Прочие рассказы и фрагменты входили в другие книги Дансени.
Приятного чтения, как всегда...
Александр Сорочан (bvelvet@rambler.ru)
Конец Травиаты
Вечер бежал из таинственных стран и опустился на улицы Парижа; и дневной мир укутался сумерками и исчез, и прекрасный город странно изменился, и с ним изменились людские сердца. И с огнями и музыкой, в тишине и в темноте, явилась другая жизнь, жизнь, которой знакома ночь, и черные коты выползли из зданий и направились в тихие места, и тускло освещенные улицы наполнились сумрачными призраками. В этот час в обычном доме неподалеку от "Мулен Руж" умерла Травиата; и причиной ее смерти были ее собственные грехи, а не груз лет, отпущенных Богом. Но душа Травиаты вслепую двигалась по улицам, где она грешила, пока не ударилась о стену Нотр-Дам де Пари. Отсюда душа помчалась вверх, как мчится морской туман, когда сталкивается с утесами, и достигла Рая, и там начался суд над ней. И казалось мне, когда я оказался в краю своих грез, что Травиата явилась в судилище и что облака прибыли с далеких райских холмов и собрались вместе над главой Бога и стали одним черным облаком; и облака стремительно неслись, как ночные тени в свете раскачивающегося в руке фонаря, и облака все собирались и собирались, и, пока они собирались, облачный ореол над головой Бога нисколько не увеличивался в размерах, а только становился все чернее и чернее. И нимбы святых опускались все ниже на их главы, сужались и бледнели, и пение серафимов дрожало и затихало, и произнесение благословений внезапно прекратилось. И такая суровость отразилась на лике Бога, что серафимы склонились перед Ним и святые последовали их примеру. Тогда Бог отдал приказ, и семь великих ангелов медленно поднялись сквозь облака, что укрывают Рай, и жалость была на их лицах, и глаза их были закрыты. Тогда Бог объявил о начале суда, и огни Рая погасли, и голубые кристаллические окна, устремленные на мир, стали темными и бесцветными, и я больше ничего не мог разглядеть. Потом семь великих ангелов вышли один за другим из небесных врат и обратили свои лица к аду, и четверо из них несли юную душу Травиаты, и один ангел шествовал впереди, а еще один двигался позади. Эти шестеро широкими шагами шли по длинной и пыльной дороге, которую называют Путем Проклятых, Но седьмой ангел летел над ними, и свет огней Ада, который был скрыт от шести других пылью ужасной дороги, вспыхивал на его оперении.
И потом эти семь ангелов, приблизившись к аду, произнесли речь.
"Она очень молода", сказали они; "Она очень красива", сказали они. И они долго смотрели на душу Травиаты, не на пятна греха, а на ту часть ее души, где таилась любовь к давно умершей сестре, которая парила теперь в саду на склоне одного из небесных холмов, где солнечный свет озарял ее лицо; она ежедневно общалась со святыми, когда они проходили мимо этого сада, чтобы благословлять мертвых с самого края Небес. И поскольку ангелы долго взирали на красоту всего, что осталось прекрасным в душе Травиаты, они сказали: "Это всего лишь юная душа". И они могли бы принять ее на одном из небесных склонов, и там могли бы дать ей цимбалы и кимвал, но они знали, что Райские врата были закрыты для Травиаты. И они приняли бы ее в мирной долине, где было очень много цветов и громко журчали ручьи, где птицы всегда пели и в храмах по воскресеньям раздавался колокольный звон - только и этого они не могли сделать. Так что они несли душу все ближе и ближе к адским пределам. Но когда они совсем уже приблизились, и яркий свет озарил их лица, и они увидели, что ворота уже раздвигались и отворялись наружу, они сказали: "Ад - ужасный город, а она устала от городов"; тогда они внезапно опустили ее у дороги, взмахнули крыльями и улетели. Но большой розовый цветок, ужасный и прекрасный, вырос из души Травиаты; и у него было два глаза, но не было век, и эти глаза были постоянно устремлены на лица всех путников, которые шли по пыльной дороге в преисподнюю; и цветок рос в ярком свете огней Ада, и увядал, но не мог умереть. Только один лепесток вернулся к небесным холмам, подобно листу плюща, разворачивающемуся к свету дня, и в мягком и серебристом свете Рая этот листок не увял и не исчез; он слышал время от времени обрывки бесед святых, доносящиеся с дальнего расстояния, и иногда улавливал аромат садов, приносимый с небесных холмов, и чувствовал, как слабый бриз овевал его вечерами в тот час, когда святые направлялись к самому краю Небес, чтобы благословить мертвых.
Но Бог восстал с Его мечом, и рассеял непокорных ангелов, как молотильщик рассеивает мякину.
На твердой земле
Над болотами повисла великолепная ночь, увенчанная роскошными нитями блуждающих звезд, и казалось, что весь небесный свод, подмигивая, наблюдает за творящимся в мире. Над безопасной сухой землей с востока, серого и холодного, протянулся первый бледный след рассвета, нисходящего на главы бессмертных богов.
И тогда, как только они приблизились наконец к безопасной сухой земле, Любовь взглянула на человека, которого так долго вела через болота, и увидела, что его волосы стали белыми, когда их коснулась бледность рассвета.
И они ступили вместе на землю, и старик утомленно опустился на траву, ибо они вместе блуждали в болотах много лет; и полоса рассвета над главами богов становилась все шире.
И Любовь сказала старику: "Теперь я покидаю тебя".
И старик ничего не ответил, только тихо заплакал.
Тогда Любовь ощутила укол жалости в своем бесчувственном сердечке и сказала: "Тебе не стоит жалеть, что я ухожу, не стоит сожалеть обо мне и вообще обо мне думать.
Я очень глупое дитя, и я не была никогда честна или дружелюбна. Я никогда не заботилась о твоих великих мыслях или о том, что было в тебе хорошо, я только смущала тебя, ведя вверх и вниз по опасным болотам. И я была настолько бессердечна, что твоя погибель на этом опасном пути была бы мне безразлична, и я оставалась с тобой только потому, что с тобой было забавно играть.
И я жестока и вовсе ничего не стою и обо мне ни к чему сожалеть, если я ухожу, и ни к чему меня вспоминать и вообще обо мне думать".
И тем не менее старик ничего не отвечал, только тихо плакал; и Любовь сильно огорчилась.
И Любовь сказала: "Я настолько мала, что моя сила была скрыта от тебя, и вместе с ней скрыто зло, которое я творила. Но моя сила велика, и я бесчестно использовала ее. Часто я сталкивала тебя с настилов в болотную топь и не заботилась о том, что ты можешь утонуть. Часто я дразнила тебя и принуждала к тому же других. И часто я вела тебя к тем, которые ненавидели меня, и смеялась, когда они мстили тебе вместо меня.
Так что не плачь, ибо нет никакой доброты в моем сердце, только злоба и глупость, и я неподходящий спутник для такого мудреца, как ты; напротив - я так фривольна и глупа, что смеялась над твоими благородными мечтами и препятствовала всем твоим начинаниям. Взгляни, теперь ты все знаешь обо мне, и теперь ты прогонишь меня, и будешь здесь жить непринужденно, и, безмятежный, увидишь блаженные сны о бессмертных богах.
Теперь взгляни, здесь рассвет и безопасность, а там темнота и опасность".
И все равно старик тихо плакал.
Тогда Любовь сказала: "Что же с тобой поделать?" И теперь ее голос был серьезен и тих. "Ты так опечален? Старый друг стольких лет, в сердце моем - печаль о тебе. Старый спутник в рискованных делах, я должна покинуть тебя теперь. Но я скоро пошлю к тебе мою сестру - мою маленькую сестрицу Смерть. И он выйдет к тебе из болот и не оставит тебя, но будет верна тебе так, как никогда не была верна я".
И рассвет все ярче сиял над бессмертными богами, и старик улыбнулся сквозь слезы, которые заблестели невиданным блеском в нарастающих потоках света. Но Любовь ушла по направлению к ночи и к болотам, на ходу оглядываясь на старика через плечо и прелестно улыбаясь. И в болотах, куда она уходила, посреди великолепной ночи, под сенью блуждающих звезд раздались радостные крики, звуки смеха и музыки.
И через некоторое время, с лицом, обращенным к утру, из болот вышла высокая и красивая Смерть и со слабой улыбкой, темнеющей на ее губах, нежно подняла на руки одинокого человека, и, напевая своим низким глубоким голом древнюю песню, понесла его к утру, к богам.
Чудо
Есть в Риме дорога, которая ведет мимо древнего храма, некогда возлюбленного богами; она проложена по вершине огромной стены, и пол храма находится значительно ниже ее. Поверхность пола выложена мрамором, розовым и белым.
На полу храма я насчитал тринадцать голодных котов.
"Когда-то", - разговаривали они между собой, - "здесь жили боги, когда-то - люди, а теперь здесь обитают коты. Так что будем наслаждаться лучами солнца, лежа на горячем мраморе, пока не появятся другие люди".
Поскольку это случилось в теплый послеполуденный час, мое воображение могло уловить их тихие голоса.
И пугающее истощение всех этих тринадцати котов побудило меня войти в соседний рыбный магазин и купить там несколько рыб.
Затем я вернулся и сбросил их с парапета Великой стены, и рыбы упали с высоты в тридцать футов и рухнули на священный мрамор со звучными хлопками.
Теперь, в любом другом городе, кроме Рима, и в умах любых других котов, вид рыб, падающих с небес, конечно, вызвал бы удивление.
Но тогда все они медленно встали и потянулись; потом они неспешно направились к рыбам. "Это - только чудо", сказали они в сердце своем.
Замок Времени
И началось движение в одном из зданий, и летучая мышь вылетела из двери на дневной свет, и три мыши пронеслись через дверной проем по ступеням, по старому камню, разломанному надвое и скрепленному мхом; и за ними следовал старик, опирающийся на палку, старец с белой бородой, достигающей земли, облаченный в одежду, которая блестела от ветхости, и потом из других зданий вышли другие, все столь же древние и все опирающиеся на палки. Они были самые старыми людьми, которых когда-либо видел Король, и он спросил у них, как называется деревня и кто они такие; и один из них ответил: "Это - Город Древних на Земле Времени".
И Король сказал: "Здесь ли Время?"
И один из стариков указал на большой замок, стоящий на крутом холме и ответил: "Там живет Время, и мы - его люди"; и они все посмотрели с любопытством на Короля Карнита Зо, и старший из жителей деревни заговорил снова и спросил: "Откуда Вы прибыли, Вы, столь юные?" И Карнит Зо сказал ему, что пришел победить Время, спасти мир и богов, и спросил их, откуда они сами.
И местные жители сказали:
"Мы старше чем вечность, и не знаем, откуда мы пришли, но мы - люди Времени, и здесь с Края Всего оно выпускает часы, которые нападают на мир, и вы никогда не сможете победить Время". Но Король возвратился к своим армиям, и указал на замок на холме, и сказал, что наконец они нашли Врага Земли; и те, которые были старше, чем вечность, медленно возвратились в свои дома и со скрипом закрыли древние двери. И воины двинулись через поля и миновали деревню. С одной из своих башен Время все время следило за ними... В боевом порядке они собрались на склоне холма, а Время сидело, не шевелясь, в своей большой башне и наблюдало.
Но как только ноги передовых воинов коснулись края холма, Время швырнуло пять лет против них, и годы пронеслись над их головами, а армия все еще продвигалась, армия стареющих людей. Но склон казался все более крутым Королю и всем людям в его армии, и они дышали все тяжелее. И Время собрало еще больше лет, и один за другим швырнуло их в Карнита Зо и во всех его людей. И колени воинов напряглись, и их бороды выросли и стали седыми, и часы, дни и месяцы пропели свои песни над их головам, и их волосы становились все белее и белее, и побеждающие часы падали вниз, и годы мчались вперед без остановки, и молодость той армии рассеивалась, пока они не встали у стен замка Времени лицом к лицу с массой воющих лет. И тут они почувствовали, что подъем на вершину слишком тяжел для людей такого возраста.
Медленно и болезненно, истерзанный жаром и ознобом, Король сплотил свою постаревшую армию, которая, шатаясь, побрела вниз. Медленно Король вел назад своих воинов, над головами которых пели победную песнь годы. Год за годом их отбрасывало на юг, все ближе к Зуну; со ржавчиной на копьях и с длинными, ниспадающими к земле бородами, они снова прибыли в Астарму, и никто не узнал их там.