Аннотация: С той самой секунды, когда ты решил не выбрасывать меня посреди реки в Норильске, я живу только тобой. Я безумно счастлива, что вижу тебя, дышу вместе с тобой, брежу тобой во сне и наверняка умру, если умрёшь ты.
Олег Гончаров
ПОЛИНА
Приключенческий роман
Глава первая.
16 декабря 2019 г. Москва. Россия.
Никита Демидов прилетел в Домодедово во втором часу дня прямым рейсом из Каира. Подхватил с ленты транспортёра свою дорожную сумку, изрядно потёртую по углам, в сопровождении офицера службы безопасности спустился по служебной лестнице вниз, сел в ожидающий его автомобиль, и через сорок минут уже въезжал в узкую арку дома на Старой Басманной.
‒ Надо же, как выросло, ‒ подумал он, бросив взгляд на дерево, зажатое между его домом и старым особняком купчихи Лоушкиной, увешанным почему-то красными коммунистическими флагами. ‒ Десять лет ‒ как один день.
Отпустив водителя, Демидов поднялся на седьмой этаж и уверенно открыл тяжёлую металлическую дверь слева от лифта. Поставив сумку у вешалки, принюхался и, улыбнувшись, прошёл по широкому коридору в гостиную.
‒ Прости, что накурил здесь у тебя. Но, честное слово, не могу переносить воздух помещений, в которых никто не живёт. Всегда пахнет запустением и смертью. Привет, беженец, ‒ крупный седой мужчина на удивление резво вскочил с кожаного дивана и буквально сгрёб Никиту в охапку. ‒ Я соскучился.
‒ Я тоже, Александр Фёдорович, ‒ Демидов крепко обнял мужчину и непроизвольно взъерошил его седые волосы. ‒ Простите, что не по уставу, товарищ генерал. Прибыл в ваше распоряжение.
‒ Ладно тебе, Никита. Отставить. Мы же свои. Как долетел?
‒ Нормально, Александр Фёдорович. Из Атланты ушёл без проблем. В Рио было несколько нервных минут с паспортом Марко Спэтару. Ну, а из Каира летел уже по своему дипломатическому.
‒ Лады, ‒ генерал разжал объятия и хлопнул Никиту по плечу. ‒ Рад, что ты жив и здоров. ‒ Генерал сделал паузу и зачем-то потрогал себя за нос, ‒ В отличие от Лизы. После бегства профессора Ли, вас нужно было сразу же вывозить из страны. Моя вина. Но карма догонит. Даже не сомневаюсь.
‒ Не ваша это вина, товарищ генерал. Вы здесь, в Москве. А я был там, рядом с Лизой. И, если уж быть совсем объективным, то я никак не мог подумать, что контора начнёт так жёстко и быстро подчищать хвосты.
‒ За те тридцать часов, что ты летел, в мир иной ушло шестеро ведущих вирусологов Центра. Все по-разному, но тем не менее это так. Присядем? У меня что-то в последнее время спина начала побаливать. На пенсию зовёт, видимо.
***
Шесть дней назад. 10 декабря 2019 года. Центр по контролю за эпидемическими заболеваниями. Атланта, Джорджия.
‒ Сер? ‒ Брутальная, похожая скорее на рокершу, нежели на секретаршу, молодая особа, наполовину просочилась в кабинет и молча указала пальцем на телефон. ‒ Извините, профессор. Я ещё не совсем освоилась. У вас там важный звонок. По-моему, это ваша жена.
‒ Спасибо, Мишель, ‒ Демидов отошёл от окна и снял трубку. ‒ Слушаю, дорогая.
‒ Привет, Ник. Прости, что отрываю от дел, ‒ голос Лиз немного подрагивал. ‒ Тебе уже доложили о профессоре Ли?
‒ Нет. А что я ещё должен знать об этом долбаном китайце? Он второй день не появляется в лаборатории. Позавчера его заметили пьяным на крыльце дома. Я, конечно, уважаю его страсть к алкоголю, но работу за него делать никто не будет.
‒ Он не запил, Ники. Красивая постановка, грамотная легенда. Эдакий безобидный засранец, заглядывающий иногда в бутылку. У меня есть самые свежие данные о том, что Сэм вообще не пил. Короче говоря, в настоящий момент мистер Ли находится в Китае.
‒ Что? ‒ Демидов прижал трубку к груди, подошёл к двери и плотно закрыл её. ‒ Что значит в Китае? ‒ Демидов сел в кресло и ослабил узел на галстуке. ‒ Как он туда попал?
‒ Ну, а как по-твоему люди попадают в Китай? По морю, по воздуху, пешком. Отгадай с трёх раз. Да, чуть не забыла. Я оставлю автомобиль в паркинге. Меня подвезут. Энн из шестой лаборатории вчера въехала с мужем в соседний с нами дом. 565 Рид-стрит. Будем соседями. Пригласили на полчаса к ним. Ты в котором часу приедешь?
‒ Примерно к семи. Заберу костюм из чистки и домой. Я могу рассчитывать на ужин? Или девичник затянется? ‒ Демидов прочитал появившееся на мониторе компьютера сообщение, прижал трубку плечом и написал ответ. ‒ Тут письмо от боса. Требует к себе. Извини, дорогая. До вечера. Целую.
***
‒ Проходите, мистер Демидофф, ‒ Стивен Линч, узколицый старик с тонкими бескровными губами, указал на кресло и отпил из стакана большой глоток виски. ‒ Кажется мы с вами в большой и очень глубокой заднице. Выпьете?
‒ Нет, спасибо. Я за рулём не пью.
‒ Я тоже не пью за рулём, Ники. Но сегодня чрезвычайно подходящий день для того чтобы напиться в говно и со всей дури врезаться в одну из опор на развязке Тома Морленда. Это ведь не так далеко от вашего дома?
‒ Да, сер. В трёх кварталах.
‒ Вот. Не упустите свой шанс.
‒ Мы можем перейти к делу, мистер Линч?
‒ Разумеется, мистер Демидофф. Профессор Ли покинул нас. Нет, даже не так. Мистер Ли кинул нас. Он сбежал на свою историческую родину. Я думал, что это прерогатива евреев, сбегать на свою историческую родину. И тут такой сюрприз. Как вам кажется, ему просто захотелось сменить род деятельности и теперь он будет сажать свой грёбаный рис? Или ловить змей для портовых ресторанов? Или он всё же повёз на свою историческую родину маленькую пробирку с притёртой пробкой из нашей лаборатории? ‒ Линч опрокинул остатки виски в щелеподобный рот и со всей силы швырнул стакан об стену. ‒ Если наши доблестные службы приволокут его обратно, я лично залью в его пасть ведро эболы!
‒ Сер, ‒ Демидов включил стоящий на столе вентилятор. ‒ Я понимаю всю серьёзность проблемы. Но не думаю, что Ли мог что-то унести. Всё, что он мог унести, так это свои мозги.
‒ Вы полагаете, что этого мало?
‒ Я полагаю, что нам нужно успокоиться и начать думать.
‒ Думать? ‒ Линч взял второй стакан и налил в него виски. ‒ Вы серьёзный учёный, мистер Демидофф. И говорите такие вещи. О чём мы должны думать? О! Я вам скажу о чём. Я это чувствую своей геморройной задницей. Думать нужно о том, чтобы наша с вами смерть не была мучительной. Вы себе даже не представляете, как высоки ставки.
‒ Смею вас заверить, сер, что я в курсе того, чем занималась моя лаборатория в течение последних пяти лет. Но какое отношение имею я к тому, о чём вы только что сказали?
‒ Прямое, Ники. Вы не сообщили мне, что профессор Ли отсутствовал на рабочем месте двое суток. А это недопустимо.
‒ Я полагал, сер, что Сэм опять напился. Несколько раз в год с ним случались подобные неприятности.
‒ И вы всегда покрывали этого засранца. Однако, хочу вас огорчить. Сэм Ли вообще не употреблял спиртное. Да, мы нашли в его доме кучу бутылок с алкоголем. С разной степенью наполненности. Однако, как оказалось, ни на одной из оперативных записей не нашлось ни одного кадра, где бы он пил. Китаец всех нас успешно разводил на протяжении кучи лет. Я взбешён. И это ещё мягко сказано, ‒ Линч поднял глаза и посмотрел немигающими глазами на Демидова. ‒ Готовьтесь всё это как-то объяснить тем парням, которые приедут всех нас потрошить. Вас, конечно, я постараюсь отстоять, но ничего хорошего не обещаю, ‒ старик вздохнул и достал из коробки кубинскую сигару. ‒ Езжайте, Ники, домой. Хорошенько надеритесь, трахните жену или, на худой конец, вашу горничную. Возможно, это будет в последний раз...
***
Дома оказалось, что трахать, как выразился выпивший босс, уже некого. Лиз, с перерезанным горлом, лежала в прихожей, а Марта, совершенно голая с распоротым животом ‒ на втором этаже в своей спальне. Всё походило на банальное изнасилование с последующим ограблением. Таких случаев в последнее время хватало. Перевёрнутая мебель, выпотрошенные шкафы, исчезнувший алкоголь, побитая посуда. Правда, Лиз не тронули. Ей просто перерезали горло. Жуткие утехи достались Марте, кроткой мексиканке, служившей у них восемь лет.
Но что-то было не так. Демидов некоторое время ходил по комнатам, пытаясь понять: что именно было не так. Однако, минут через двадцать, так и не найдя ответов на внутренние вопросы он, понимая, что тянуть больше нельзя, вызвал полицию.
Похоронили Лиз на Oakland Cemetery, старейшем кладбище Атланты в семейном склепе, в котором, по легенде, уже лежали её родители и родители её матери. Дедушка Менахем и бабушка Зои. На самом деле, склеп был выкуплен у города ещё в пятидесятые годы и использовался как объект для закладок разведданных. Удобное, спокойное место, располагающее к размышлениям над бренностью жизни.
Посидев какое-то время на ажурной чугунной скамье, Демидов незаметно нажал на потайную кнопку в сидении скамьи, приподнял крышку тайника и положил в него ключ от склепа. Зябко поведя плечами, Никита достал из кармана красивую открытку с соболезнованием от мистера Линча и вдруг отчётливо понял, что же было не так вчера вечером.
Не было никаких видимых следов борьбы. От слова совсем. Бледное удивлённое лицо Лиз с широко распахнутыми глазами, неестественная поза. Люди инстинктивно хватаются за раненое место, а у Лиз обе руки были вытянуты вдоль туловища. Это первое. Второе. У Лиз был чёрный пояс по карате. И это очень хороший аргумент, если к тебе в квартиру вламываются грабители. Ну и такое же спокойное лицо у бедной Марты. Какой из этого всего вывод? Самый простой ‒ инъекция пиростифина. Через пять секунд наступает остановка сердца, а дальше делай с трупом что хочешь. Опять же, полиция примчалась максимально быстро, словно ожидали за углом квартала.
Конечно, очень жаль. Просто нет слов. Лиз была хорошим напарником. Правда, за десять лет они так и не стали настоящими мужем и женой. Иногда был дежурный секс по требованию природы. И ничего более. Из общего ‒ только работа. Из-за разности характеров ‒ свои интересы, свои друзья. Типичная американская семья. Каждый сам в себе. У него ‒ кукольного вида Рейчел. Латентная Ку-клукс-клановка и дальняя родственница японского императора. Блестяще образованная и неистощимая в постели. У Лиз ‒ мачо с доставкой на дом. Уличный музыкант Карлос, по кличке Сантана. Весёлый нелегал во втором поколении с гитарой, который заставляет плакать толпы слушателей на улицах Атланты.
Подъезжая к дому, Никита по привычке, выработанной годами, бросил взгляд на почтовый ящик соседки, миссис Хэнкс и непроизвольно сжался, словно перед броском на невидимого противника. На боковой стенке почтового ящика жёлтым мелом была нарисована цифра пять. А это означало наивысшую степень опасности и срочную эвакуацию. Остановив свой джип перед воротами гаража, Никита сжал до белых кончиков пальцев руль верного друга, сломал ключ в замке и, не спеша, зашёл в дом.
А дальше время понеслось со скоростью экспресса. Достав из тайника паспорта и деньги, Никита выхватил из шкафа дежурную сумку ‒ тревожный чемоданчик, как он её называл по старой привычке, спустился на первый этаж, включил в гостиной, прихожей и на кухне свет, вышел на задний двор, перешёл внутреннюю общую лужайку, открыл своим ключом входную дверь соседнего дома, прошёл в гараж и уже через несколько минут ехал в сторону аэропорта Хартсфилд ‒ Джексон.
16 декабря 2019 г. Москва, Россия.
‒ Что-то все спецслужбы службы в Штатах в последнюю неделю странно так засуетились. Все шестнадцать. Такого давно не наблюдалось, ‒ генерал Логунов шумно сел на диван и посмотрел на Никиту. ‒ Я так полагаю, вся эта движуха, как любит выражаться молодёжь, из-за профессора Ли. Если Россию нельзя понять умом, то Китай нельзя понять даже задницей. Доходит только тогда, когда у тебя, в этом месте, уже рука китайца по локоть. Странные они люди. Улыбаются в лицо, а сами наверняка думают какой ты на вкус, если тебя слегка не доварить...
‒ Да ладно вам, Александр Федорович, ‒ Никита тоже присел на диван и чисто по-американски забросил ногу на ногу. ‒ Нормальные люди. И профессор Ли нормальный. Просто у каждого своя задача. Чем мы с Елизаветой лучше или хуже него? Это просто работа. На его месте мог быть и я.
‒ Да. Помнишь, в "Бриллиантовой руке"? Напьёшься ‒ будешь, ‒ Логунов рассмеялся и почесал седой коротко стриженый затылок. ‒ И всё же. Почему так всё громко, открыто. Я бы даже сказал, напоказ. Ведь тема создания бактериологического оружия не просто табу. Не просто вещь за семью печатями. А тут все разведпризнаки налицо. Сбежал китаец, ужас-ужас, вирусолог, ждём чего-то очень нехорошего. Соображения есть? Нам здесь показалось, что хозяева денег решили всё же явить миру бинарное оружие, которое они слепили в лаборатории в Чапел-Хилл. Над вакциной от которого вы так славно потрудились. Славно ‒ это сарказм, если ты не понял. Поскольку деньги на ветер. Не думал, что доживу до такого. Впрочем, не уверен, что переживу это дерьмо.
‒ Ну, это же намного лучше, чем бросаться ядрёными бомбами. А экономику охлаждать нужно. Сдувать пузыри и так далее. Триллионные американские долги. Зачем их отдавать? Я так понимаю, никто и не собирался делать эту глупость. Как там сказал один мутный олигарх? Долги отдают только слабаки. Вот, где-то в этом ключе. Но я не силён в финансах. Я хороший вирусолог.
‒ Ладно. Поглядим. Есть люди повыше нашего. Это их головная боль. Сейчас нужно решить твои проблемы.
‒ Они у меня есть? ‒ Никита посмотрел на генерала и улыбнулся. ‒ Я жив и я дома.
‒ Есть ещё, ‒ генерал посмотрел на часы, достал из кармана пиджака телефон и набрал номер. ‒ Что так долго, Серёгина? Пробки? А мигалку включить слабо? Не всё же кремлёвским пацанам людей распугивать.
Через десять минут за окном послышался вой сирены, а ещё через пять минут в квартиру вошла женщина под пятьдесят с небольшим чемоданом на колёсиках.
‒ Майор Серёгина. Наталья Станиславовна, ‒ представил гостью генерал, поднимаясь навстречу. ‒ Зубная фея всея Внешней разведки. И по совместительству, моя супруга. Пять лет уже как. Недавно отмечали деревянную свадьбу. Сейчас будем делать тебе больно, ‒ Логунов подмигнул Никите и широко улыбнулся белоснежными протезами. ‒ У тебя, полковник, трассер во рту. Наш соглядатай ещё в Рио засёк твой маячок. Придётся тебя обезличить. Для твоей же пользы. Но, как видишь, в узком семейном кругу. Поскольку есть оперативные данные о глубоко инкорпорированных в наши структуры парнях типа тебя. Трассер изучим. Наверняка, кое-что полезное для себя почерпнём. Нам пока что с Интел тягаться рановато.
‒ Это ты у меня по совместительству, ‒ улыбнулась Наталья Станиславовна и протянула Никите руку. ‒ Здравствуйте, Никита. Как уже сказал этот молодой человек, я майор Серёгина.
‒ Очень рад знакомству, Наталья Станиславовна. Вам таки удалось завалить последнего зубра в этом лесу. Я всегда верил, что из его генеральской папахи когда нибудь кто-то всё же сошьёт модную женскую сумочку.
‒ Хорошая идея, Никита. Если моль не поела. Сегодня обязательно погоняю пыль на антресолях. Давайте, присаживайтесь на стул и приступим. Вам же шестёрочку ставили?
‒ Да, ‒ Именно шестёрочку. Два года назад. Справа. Родной пришлось удалить, поскольку лечение не помогло. ‒ Демидов сел на стул, мысленно готовясь к экзекуции.
‒ Конечно не помогло, ‒ Наталья Станиславовна положила свой чемодан на стол и открыла его. ‒ Делается это так. Сначала вы ходите к дантисту на осмотр и профилактику. Потом у вас начинаются проблемы с зубом. Потом идёт лечение и вот он финиш. Зуб удаляют, дают неделю, чтобы десна устоялась, устанавливают штифт и вишенка на торте ‒ новый зуб. Знаете, сколько всего полезного можно поместить в шестёрке? Кроме ампулы с ядом, разумеется, ‒ Серёгина надела перчатки и заглянула Никите в рот. ‒ Очень не плохо. Чистенько. Посмотри, товарищ генерал, как должна выглядеть ротовая полость у некурящего человека. Это же просто песня.
‒ У меня тоже песня. Отменные чешские зубы. И что важно ‒ не болят. Совершенно.
Через полчаса злосчастный зуб был снят и бережно положен в пластиковый контейнер, а на вживлённый ранее штифт посажен новый зуб без начинки.
‒ Сейчас поедем к нам на дачу, полковник. Будем как бы отчёт писать для начальства. Зуб не жмёт? Скормлю тебе колбаску собственного приготовления. А сюда больше не возвращайся. Всё. Эта квартира для тебя умерла, ‒ генерал улыбнулся. ‒ Ты теперь живёшь на 1-й Тверской-Ямской. Всё самое ценное я уже перевёз туда. Договорились?
‒ Ведомственная? ‒ Никита несколько раз открыл и закрыл рот.
‒ Никак нет, полковник. Тебе сорок три года и ведомственная? Совсем там, в своей Америке, потерял веру в отечество. Мы хоть и бедная страна, но богатая, как говорит известный гуру плоского юмора. Кстати, есть хороший и свежий шютка в тему. Знаешь, где сейчас хоронят всех юмористов? Никогда не догадаешься. На Вагановском мемориальном кладбище юмора. Раскупили почти все участки. А квартира не ведомственная. Честно приобретённая мною жилплощадь. На твои командировочные. Вернее, не совсем на твои. Знаешь, когда все вокруг сидят на потоках и на схемах, когда у мелкого чина находят по нескольку квартир, забитых наличкой, то грех было не воспользоваться положением и не отвоевать для своих людей, которые, на минуточку, уж точно работают на свою страну, немножко печенек. Да и деньги тебе не помешают. Туда тебе дорога закрыта. И это без вариантов.
‒ У меня есть деньги, Александр Федорович.
‒ Нет у тебя денег, полковник. Часов двадцать как нет. Всё, поехали. Нечего трассер светить.
Бомбануло в конце месяца. 31 декабря 2019 года власти Китая проинформировали о вспышке неизвестной пневмонии Всемирную организацию здравоохранения. Эдакий подарочек к Новому году. Чтобы было за что бокал с шампанским поднять. А днём первого января свежего года с Никитой случилось первое, с момента возвращения из Штатов чрезвычайное происшествие.
Глава вторая.
‒ Ну, рассказывай, ‒ генерал Логунов слегка отвернул занавеску окна и осмотрел заснеженную улицу дачного посёлка. ‒ Без трупов никак нельзя было, насколько я понимаю, ‒ генерал посмотрел на румяного от мороза Никиту и протянул ему свою крепкую ладонь. ‒ Я уже перезванивал Бойденко, но там молчат.
‒ Может и не знают, но оба нападавших не за кошельком подошли на подземной парковке. У одного хороший русский, а второй точно не наш. Наезд тупой, мол задел их машину, когда парковался. С досье явно не знакомы, поскольку шли устранять ботана-вирусолога. Но им не повезло. Шприц заправили серьёзной дрянью. Хватило на двоих, ‒ Демидов достал из кармана небольшой пластиковый пенал со шприцем внутри. ‒ Не хотите отдать в лабораторию? Здесь явно не пиростифин. Вырубились мгновенно. Интересная вещь. Мне кажется, что нашу грёбаную цивилизацию боги скоро разнесут на молекулы за нашу ненависть к себе подобным.
‒ Что это сейчас было? Пару часов назад ты отправил к этим самым богам двух человек, ‒ генерал взял пенал и зачем-то посмотрел на свет. ‒ Даже по Раю в своё время ползал некий Змий и нагло подначивал перворождённых человеков совершить грех. Без всего этого дерьма, что с нами здесь происходит, человечество давно бы уже прокисло. Кстати, я далеко не кукольный генерал в смешных лампасах. И уж точно не пацифист. Ты вот, наверное, не знаешь, но твой отец, покойный Илья Макарович, принял меня в Академию МВД СССР скорее всего только потому, что на момент поступления, я ходил с огромным фингалом под левым глазом, который я неумело маскировал маминой пудрой, пугал приёмную комиссию отсутствием двух передних зубов, выбитых в драке с бандитами и позванивал двумя знаками "За отличие в службе ВВ МВД", 1-й и 2-й степени. То есть, ни разу не был среднестатистическим советским гражданином. Да и ты, помнится мне, постоянно получал от отца поощрительные затрещины за каждый честно разбитый нос. Так что мир такой, какой он есть. Да, мне бы тоже хотелось, где-то глубоко в душе, чтобы не было нашей с тобой работы, чтобы никто не уходил на небо от пули, или вот от того, что ты принёс, но так не было никогда и никогда не будет. Это только животные убивают других животных для пропитания. Мы же убиваем друг друга для того, чтобы у какого-то очередного чёрта стало чуть больше бабла. Что будем делать с тобой?
‒ А ничего, Александр Федорович. Будем жить. Мне предложили лабораторию.
‒ Я знаю, ‒ Логунов достал из холодильника две бутылки пива, пакет с вяленой рыбой и сел за стол. ‒ Бери стаканы возле мойки и садись. Сегодня заночуешь здесь.
‒ Что-то не так? ‒ Никита взял стаканы, открывашку и тоже сел за стол.
‒ Да всё не так. Стойкое ощущение того, что тебя выставили, словно манекен, в витрине магазина. Будто и не было десяти лет глубокого внедрения к нашим заклятым друзьям. Или, как говорит президент, к нашим партнёрам. Мне кажется, тебя просто сдали. И сегодняшнее официальное заявление китайцев тому подтверждение. Война началась и солдаты должны умирать. Между прочим, твой босс, мистер Линч, два дня назад подавился шампиньоном за ужином.
‒ Вот как? Странно, ‒ Демидов откупорил бутылки и налил себе и генералу. ‒ Он планировал напиться в хлам и врезаться в опору на развязке Тома Морленда. Шикарное сооружение. Одна из мировых достопримечательностей. Там довольно часто сводят счёты с жизнью неудавшиеся романтики, как я их называю.
‒ Ну, кто-то решил, что умереть в домашней обстановке за ужином более кошерно. Тебе, Никита, нужно раствориться. И немедленно. Я не хочу, чтобы сын моего учителя и большого друга погиб. Я обещал Илье Макаровичу присмотреть за тобой. Ляжешь на пару недель в одно шикарное заведение. Перекроим тебе слегка физиономию. Будешь ты красивым, а не шо-нибудь, как пели девчонки из "Поющих трусов". Да и с такими ушами только с зайцами соревноваться... Шучу. Про уши. А в остальном ‒ нет. Месяца через два, когда всё заживёт, сможешь начать жизнь сначала. У некоторых это получалось. И тебе настоятельно советую попробовать.
‒ Как-то вы печально начали, Александр Федорович.
‒ Я тебе двадцать лет назад говорил, что быть разведчиком ‒ очень тяжелый выбор. Это в кино романтика, девушки Бонда и прочее дерьмо. А жизнь сильна суровым реализмом. Но ты был упрям.
‒ А я не жалею, товарищ генерал. В первую очередь, я учёный. А всё остальное потом. Но не всё так безальтернативно. Россия большая. Пристроюсь.
‒ Наверное. Но несколько позже. Пока отсидишься. Хвосты я за тобой подчищу. Каждый день по городу и области с десяток трупов появляется. Кто в автомобильной аварии, кто по бытовухе уходит, кто от наркоты. Похожего найдём, покажем, зуб поставим и с почестями зароем. Это моя забота. Теперь давай о наших, о конторских делах.
‒ Вы о заявлении китайцев?
‒ Да.
‒ Если коротко, то у кого-то там, ‒ Никита поднял палец вверх. ‒ действительно знатно подгорело. И тут вы правы. Хозяева денег на самом деле решили побаловать мир бинарным оружием, состряпанным на кухне Национального центра медицинской разведки.
‒ Форт-Детрик?
‒ Да. В главном гнезде американского биооружия. Мы же с вами понимаем, что практика любой разведки состоит в отрицании любой деятельности, которая может быть с ней связана. Однако учитывая общеизвестный факт, что в лаборатории самого высокого уровня биологической защиты BSL-4 Военно-медицинского НИИ инфекционных болезней армии США, всё в том же Форт-Детрике произошло нечто из ряда вон выходящее, повлёкшее трёхмесячное закрытие данной лаборатории, а после этого по США пошла волна атипичных пневмоний, следует полагать, что пробный шар всё же имел место. Но признать это прямо ‒ означает расписаться в авторстве коронавируса и его последующей пандемии. Однако профессора Ли отозвали не в лучше время. Вакцина ещё не готова. И в ближайшие год-два готова не будет, поскольку кадры зачищены. Ну, или я далеко не всё знаю. Впрочем, может так и задумывалось. Но если честно пройти весь путь, а это получение технического задания, разработка, испытания, проверка на эффективность, проверка на безопасность, регистрация, сертификация, запуск в индустриальных условиях для коммерческого или иного использования вакцины для людей, то потребуется от десяти до пятнадцати лет. Да, можно ужаться до пяти-семи. Но это предел. Я это к чему столько много буков сказал... Если китайцы объявили о неизвестной пневмонии, то это наверняка страшилка, согласованная на самом-самом верху. Не думаю, что глубинное государство готово выпустить боевой вирус на свободу. Как они это сделали в США. Запустят облегчённый вариант. ВОЗ для отвода глаз. Ни разу не сомневаюсь, что методички давно заготовлены. Осталось дождаться первых трупов с необходимыми параметрами и объявить пандемию. Короче, товарищ генерал, ‒ Никита отпил из стакана и с удовольствием облизал пену с губ. ‒ На шасси новоявленного вируса нацепили ещё и экономику с политикой. Будет интересно наблюдать за всем этим цирком с конями.
‒ Примерно так я и думал. Но трупы будут?
‒ Могу ответить так: будут. Китайцы запустили игру во время сезонного обострения. Только трактовка будет иная. То, что мы там лепили, ни разу не вакцина от SARS-CoV, MERS-CoV. А о вирусе я докладывал ещё в августе девятнадцатого. Там что-то не так с этим вирусом. Он не вызывает тяжелые заболевания. Мы это скоро увидим. Думаю, при нём смертность будет 0.3-0.14 %. В общем, как от обычного гриппа. Но может работать в связке с сопутствующими заболеваниями. У стариков, бог знает, какие болезни могут быть. Вирус может напугать. То есть, даже не сам вирус, а подача проблемы. Вирус поможет решить какие-то свои задачи глобального масштаба. Что это за задачи, будем смотреть, а пока у меня есть стойкое убеждение в том, что вирус это только предлог для разгона всеобщего страха и истерии. Всё дело в вакцине.
***
28 марта 2020 года. Москва. Россия.
Последний день перед карантином жители Москвы отметили бурно: в ресторанах и барах гуляли и развлекались. У Никиты как раз подошёл к завершению курс лечения в частной закрытой клинике в Кузьминках. Работу, конечно, провели титаническую. Выровняли нос, немного убрали скулы, подправили губы, подтянули наметившиеся мешки под глазами, подняли брови и поменяли форму ушей.
Когда начали сходить отёки и синяки, Никита перестал себя узнавать. И это ему не очень нравилось. Хотя, собственно, такого результата и добивались. В Штатах, после автомобильной аварии, он все десять лет заметно прихрамывал. Теперь этот дефект тоже устранили. Приехавший на выписку генерал Логунов, удовлетворённо цокал языком и похлопывал Константина, сына от первого брака, и по совместительству хозяина заведения.
‒ Вот можешь, сына, если хочешь. Совсем нового Демидова мне выкроил. Не даром я тебе в своё время третье издание Большой медицинской энциклопедии купил. Был бы сейчас неизвестно кем.
‒ Ой, пап. Если бы не завалил экзамены на архитектурный, то строил бы дома.
‒ Может, потому и завалил, что твоё призвание делать выкройки из живых людей. Кстати, а вот девки к тебе приходят. Ты что, не можешь изваять что-то такое, что бы тебе понравилось? Внуков ведь охота. Я почему на пенсию не иду? Внуков нет. Вот почему.
‒ А вот это уже шантаж, Александр Федорович, ‒ Никита пожал Константину руку. ‒ Спасибо Костя. Преклоняюсь перед твоим мастерством. И прости за выбитый в детстве зуб. Но ты был не прав. Ленка мне первому начала оказывать знаки внимания, ‒ он рассмеялся и посмотрел на генерала. ‒ Что дальше?
‒ Дальше ‒ на дачу. Мать пельменей налепила. Я категорически не воспринимаю покупные. Наталья Станиславовна лепит пельмени чисто профессионально, поскольку сибирячка. Ты с нами? ‒ Логунов посмотрел на сына.
‒ Никак нет, товарищ отец. Две операции сегодня. Певица, не буду говорить кто, но в возрасте. В возрасте всё начинает разъезжаться в разные стороны. И содержанка одного папика из совета федераций. Так, что, обними за меня Наталью Станиславовну. Я её люблю. В апреле обязательно созвонимся.
‒ Ловлю на слове. Ты обещал. Она тебя тоже любит, хоть ты и откровенный говнюк. Мог бы и почаще появляться. Всё, свободен, боец. Мы тут уже сами до машины доковыляем.
До дачи Логунова доехали молча. Генерал незаметно задремал на заднем сидении, предварительно попросив водителя остановиться у ближайшего магазина, чтобы купить хлеба. А Никита, поглядывая в окно на заполненные людьми тротуары, думал о том, что он совершенно не готов к новой жизни да ещё и в новом образе. От слова совсем. А ещё он скучал по Атланте. За десять лет он привык к этому сумасшедшему городу, к своей работе, к бешеному её ритму и хождению по лезвию бритвы, каждую секунду помня кто он, и зачем он здесь.
А ещё ему не хватало Рэйчел. За восемь лет их дружбы он ни разу не услышал от неё ни одного намёка на то, что хорошо было бы изменить её статус любовницы, на что-то более серьёзное. Но Рэйчел просто ждала. А Никита просто не мог всё изменить в силу известных обстоятельств. Впрочем, ‒ Никита посмотрел на дремлющего генерала. ‒ "Сейчас всё изменилось".
Вот только что будет делать внучка японского императора, родившаяся и выросшая в американской Атланте, в русской Москве? Всё верно. Скучать по своей родине. А что будет делать Никита, вернувшись на свою родину? Только Бог ведает.
Пельмени удались на славу. Под холодную водочку, солёные грузди и мороженную рябину.
‒ Как тебе, мать, Никита? Прямо рубль юбилейный. Бороду запустит ‒ будет вылитый Марчелло Мастрояни.
‒ Мастрояни бороду не носил. Один раз в кино видела.
‒ Тогда усы.
‒ Усы Мастрояни носил тоже в кино.
‒ Откуда ты знаешь?
‒ Я его обожала. А ты тогда был только майором. Почувствуй разницу, Логунов.
‒ Слушай, красавчик, ‒ Александр Федорович обнял жену за плечи, поцеловал в висок и посмотрел на сидящего напротив Никиту. ‒ Ты за ситуацией следил, или тебя всё это время только зеркало интересовало? Ведь знатная афера вырисовывается. Твоё мнение...
‒ Ну, я подхожу к этому с точки зрения фактологии. Сказал, показал, доказал. Первые два пункта есть. Третьего нет и не предвидится. Не даст корона требуемых смертей, как я и предполагал. Могу это сказать где угодно и кому угодно. Поскольку это моя тема. В данном случае, результат не поднимется на высоту заказчика. Цель фэйка ‒ новый мировой порядок. Придётся посеять вокруг этой темы страх, агрессию и глупость. Как минимум. И это не конспирология. Или второй подход, но с той же целью. Очень многие люди ещё помнят, что они люди и не поддадутся шантажу и установлению медицинского фашизма. Начнутся волнения, противостояния карательной системы и народа и ‒ вишенка на торте - нормальная горячая фаза ‒ гражданская война. В каждом отдельном государстве. Те, кто всё это придумал, наверняка закупились попкорном. Люди сами себя начнут истреблять, а тут и вакцина подоспеет с отстроченной смертностью. А оставшихся в живых загонят в цифровое стойло. Если у китайцев это получилось, то почему это не получится в России или где угодно? Думаю, не проблема. Ну и повторимся. В этом случае нет нужды уничтожать инфраструктуру и заражать территории. В Хиросиме эти черти посмотрели, как это работает на людях. В Чернобыле они посмотрели, как это работает на природе. Как бы не очень. Да? Не кошерно. А вакцина... Вакцина - самое то, дорогие мои. Ради всеобщей безопасности людей можно людей можно косить, как траву. Ломать волю людей через колено всякого рода запретами, противоречащими основным нормам конституции и здравого смысла. Что это за норма "самоизоляция", которую нельзя нарушать? Это что? Я вам скажу. Это фашизм в чистом виде.
‒ Даже как-то пить за это не хочется, полковник. Но под пельмени выпью. И ещё, если ты не знаешь. Завтра президент останавливает страну. В связи с пандемией. О чём это говорит? ‒ Александр Федорович разлил водку по рюмкам. ‒ Это говорит об абсолютной слабости государства Российского. Впору флаги приспускать и объявлять траур. Выпьем, не чокаясь.
25 мая 2020 года. Москва. Россия.
К концу мая Демидов восстановился почти полностью. Каждый день в небольшом спортивном зале, обустроенном в цокольном этаже дачи генерала Логунова, Никита грузил себя так, словно и не было за спиной сорока трёх лет жизни. С лица полностью ушли отеки и синяки от перенесённых операций, он действительно отрастил себе небольшую бородку ‒ она получилась с проседью и запустил неуставную причёску, впервые в жизни позволив волосам расти как им заблагорассудится. Нога уже почти не ныла и Никита, по совету Константина Логунова, начал нагружать её дополнительными приседаниями уже и со штангой.
За эти два месяца произошло несколько знаковых событий. Во-первых, он для всех окончательно умер. Александр Федорович подобрал подходящий по параметрам труп и этот бедолага, погибший, кстати, от передоза, в присутствии нескольких коллег был кремирован и подзахоронен в оградке родителей Никиты на Троекуровском кладбище. С причиной смерти Демидова тоже решили не мудрить. Депрессия, невозможность адаптироваться в новой реальности. Не выдержало сердце. Личное дело передано в архив, квартира на Старой Басманной опечатана и, ввиду отсутствия родственников, скорее всего будет использоваться службой внешней разведки в своих целях. Всё. Был человек и нет человека.
Вторым событием стала смена документов. Теперь Никита не Демидов, а Понюхин. И родился не в Москве, а в Киеве. И не в семьдесят седьмом году, а на два года позже.
‒ Здесь документы. Документы хорошие, ‒ генерал Логунов положил на стол пакет с бумагами и сбросил пальто. ‒ Пальчики оближешь. Да ещё и помолодел на целых два года. Мне бы такое счастье. И хорошо, что вовремя. Я так понимаю, в твою преждевременную кончину там, за океаном, не все поверили. Я бы, кстати, тоже не поверил, ‒ Александр Федорович рассмеялся и уселся на диван. ‒ Поэтому, гражданин Понюхин, вам очень желательно срочно поменять дислокацию.
‒ Откуда сведения, товарищ генерал?
‒ Ну, как откуда? Оттуда. Генри сообщил, что велено тебя искать. Придётся остричь ногти и срезать немного волос. Урну с твоим прахом мы уже откопали. Осталось сжечь твой генетический материал и добавить в урну. Эти бесы наверняка снимут пробу. Установить личность кремированного человека ДНК-анализом крайне сложно. Но они обязательно попробуют это сделать, поскольку некоторые лаборатории в США проводят такой ДНК ‒ анализ праха. И мы честно им поможем. А уж получится у них или нет, нас уже не должно волновать. И пока анализ не будет проведён и пока не будут получены результаты, искать тебя никто не будет. Однако, будем надеяться, что наша помощь придётся им как раз кстати. Ну, и ещё одна уловка. При кремации на тело умершего кладется специальный металлический диск ‒ маркер. На нем указаны имя покойного или регистрационный номер по документам крематория. После кремации диск остается в прахе. Регистрационный номер я уже знаю. Осталось соорудить маркер и хорошенько его отжечь.
‒ Спасибо, Александр, Федорович, ‒ Никита взял со стола пакет и открыл его. ‒ Что бы я без вас делал?
‒ Без меня? Больной вопрос, Никита. Но без меня ты бы наверняка не попал в разведку и спокойно трудился бы где-нибудь в тихой лаборатории и оплодотворял бактерии. А дома - жена и пара-тройка сопляков. Хотя нет. Скорее всего, дети настрогали бы тебе уже кучу внуков. Вот что бы ты без меня делал. Иногда мне от таких откровений самому себе становится очень неуютно.
‒ Но это же был мой выбор.
‒ Конечно, твой. Вот только фокус в том, какие инструменты положить перед человеком, прежде чем он сделает свой выбор. Поставь перед человеком токарный станок, и он наверняка станет токарем. Поставь перед ним печатную машинку и он, вполне возможно, станет журналистом или писателем. Перед тобой положили микроскоп и пистолет. И ты стал шпионом-вирусологом. Вот и весь твой выбор, товарищ полковник.
Ужинали втроём. К семи подъехала Наталья Станиславовна с тортиком и бутылкой вискаря. Обмывать документы нового гражданина России, как объяснила она, колдуя у плиты.
‒ Подручные оленевода вообще с катушек слетели, ‒ Наталья Станиславовна достала с полки специи и посыпала ими мясо. ‒ Сегодня нашего сотрудника остановили на улице четыре бездельника из ведомства Козлова. Они уже по четыре хари ходят. Представляете? По поводу отсутствия намордника и перчаток. Короче, нарвались. Миша парень ещё тот. Сказал парням при исполнении, что он практически анально имел решения мэра и его богадельни и, когда дело дошло до заламывания рук, положил троих, а четвёртому показал удостоверение, от вида которого, пацану захотелось пИсать... Думаю, должна появиться запись в сетях. Интересно было бы посмотреть на это кино.
‒ Да, но не у всех же есть крутые корочки. И вообще, меня выбешивает эта тема, если честно, ‒ Логунов расставил тарелки и снял с крючка деревянную доску под сковородку. ‒ Заметьте, никто, нигде не говорит о том, что похоронены элементарные права граждан. Вот в упор не видят. Где тот кудрявый правдоруб из эха? Где остальная братия? Тишина. И из бункера ‒ тоже тишина. И народ молчит. Вот, что самое страшное. Терпит и молчит. По клетушкам распихали, словно белых мышей, и приказали тихо сидеть, иначе еды не позволят купить. А еда и так скоро закончится. Люди не так богаты, чтобы несколько месяцев торчать в заточении без работы на заначке в матрасе.
‒ Всё, Саша. Заканчивай митинговать. Поставь сковороду на стол, ‒ Наталья Станиславовна присела на свой стул и протянула бутылку виски Никите. ‒ Открывай, новорожденный. Физиономия у тебя сегодня скучная. Душевные муки?
‒ Никак нет, товарищ майор. Пытаюсь понять, для чего весь этот ад устроен. Чтобы выдавить здоровое, во всех смыслах, население из Москвы? Или, как мы уже говорили, чтобы спровоцировать неповиновение с горячей фазой. Логика во всём этом, конечно же есть, но я её пока что не улавливаю.
‒ Это потому, что мы ещё не выпили, ‒ Александр Федорович принёс стаканы и пододвинул стул. ‒ Через десять минут процесс аналитического разбора полётов станет проходить легче, понятней и даже, в некотором смысле, приятней. За тебя, сынок.
После ужина, Наталья Станиславовна прилегла отдохнуть, а мужчины вышли на террасу.
‒ Ну, вроде бы все предварительные задачи выполнены, Никита, ‒ Александр Федорович закурил и посмотрел на звёздное небо. ‒ Сейчас в закрома пойдём. Готов к неожиданностям?
‒ У меня жизнь последние пять месяцев состоит из сплошных неожиданностей. Втянулся.
‒ Вот и хорошо, что втянулся. Поскольку в таком состоянии, я так полагаю, тебе придётся находиться довольно длительное время, ‒ генерал потушил сигарету, достал из кармана брюк связку ключей и пошёл в дом. ‒ Знаешь, в детстве я, как каждый пацан, строил себе штаб. У меня он был на старой груше, до того, как мои родители перебрались в Москву. Вот на этом месте, где сейчас расположен дачный кооператив, находилось наша деревня на сорок домов. И эту дачу я построил примерно в том же месте, где стоял дом моих родителей. Груши, естественно, давно уже нет, но штаб я себе всё же соорудил. Но уже в доме. У каждого мужика должна быть норка, в которую никто не имеет доступа. Это закон. Сейчас я тебе покажу свою норку. Свой штаб, ‒ Александр Федорович подошёл к лестнице, ведущей на второй этаж, что-то где-то отщёлкнул и, упершись рукой в перила, легко задвинул ступени в нишу стены. За ступенями оказалась дверь. Генерал открыл замок ключом, пропустил Никиту внутрь комнаты и таким же лёгким движением передвинул лестницу на место. ‒ Как ты понимаешь, окон в моём штабе нет, ‒ генерал нащупал выключатель, нажал на него и взору Никиты явилась большая комната, содержимое которой его действительно удивило. Вдоль дальней стены стояли практически два кубометра денег, тщательно упакованных в пищевую плёнку, а поверх них ‒ с десяток больших чёрных сумок. Слева и справа - целый арсенал разнообразного оружия и боеприпасов.
‒ Сейчас ты подумал, что я вор, ‒ генерал рассмеялся и лукаво посмотрел на Никиту. ‒ Врать не стану. Есть немного. Я уже говорил. Квартира для тебя была куплена на эти деньги. И не только для тебя.
‒ Можно подумать, что я идеален. Зная вас с детства, я наверняка давно уже смог нарисовать для себя ваш моральный портрет, ‒ Никита подошёл к стеллажам с оружием и удовлетворённо поцокал языком. ‒ Тоже хочу.
‒ Бери, ‒ Александр Федорович снял одну из сумок и расстегнул молнию. ‒ Здесь, в сумках, иностранная денежка. Немного, но на чалму султана небольшого государства хватит. Тридцать лет собирал эти фантики. Оружие тоже. Всё самое лучшее. Из новинок ‒ двухсредный автомат "Морской лев" Юрия Данильева. Правда, в войска не пошёл.
‒ Причина?
‒ Всё, как у нас принято. Кулибина отодвинули в дали дальние, поскольку нужно было бы целое КБ криворуких бездельников разогнать. Хорошо, что Юра мой друг. И ствол смастерил и боеприпасами обеспечил. Выдержит тысяч двадцать выстрелов под водой. Ну и калаши, пестики. Эти ты знаешь.
‒ Вопрос можно? ‒ Никита бережно взял с полки "Морского льва". ‒ Зачем столько? С этим добром можно месяц круговую оборону держать.
‒ Во-первых, товарищ вирусолог, оружия много не бывает. Во-вторых, оно имеет свойство выходить из строя, выработав свой ресурс, или по причине элементарной поломки, поскольку оно из металла. И в третьих, это же сказочное удовольствие время от времени его чистить. Согласись. Я понимаю, что инфузория, это гораздо сложнее, нежели автоматный патрон, но с микроскопами придётся повременить. Раз уж так получилось, ‒ генерал сделал паузу. ‒ Ну и о главном, Никита.
‒ Внимательно слушаю, Александр, Федорович.
‒ Плато Путорана.
‒ Да, знаю. Есть такое. У чёрта на куличках.
‒ Даже немного дальше.
‒ Ладно. Цель определена. Задача?
‒ Как минимум ‒ отсидеться и как максимум ‒ довести до ума то, что не смогли в своё время завершить мы с твоим отцом.
‒ Уже интересно. Отец никогда не говорил, что бывал в тех краях.
‒ Ты не поверишь, Никита, но я тоже все эти годы молчал. И знаешь почему? Если бы мы с твоим отцом хоть шепотом озвучили то, что мы там нашли, ты бы очень рано стал сиротой. А Костя, он младше тебя на два года, даже бы не родился.
‒ Даже так? Очень интригует.
‒ Я до сих пор не верю, что видел это и трогал руками. Мы с твоим отцом обнаружили в озере Аян несколько, как нам показалось, саркофагов из полированного кварцита. И всё бы ничего, если бы не одна деталь. Эти условные саркофаги вросли в массив гранита, из которого собственно и сформирован сам полуостров. Я не знаю, сколько для этого потребовалось времени. Тысячи, сотни тысяч или миллионы лет, но факт остаётся фактом. И главное не в этом. По шкале Мооса кварцит имеет семь баллов, что соответствует твердости кварца. Минерал поддается обработке алмазом, царапает стекло. Такая твердость резко ограничивает возможности обработки камня. Средняя плотность кварцита - 2700 кг/м³. Для сравнения плотность гранита составляет 2600 кг/м³. Чем выше этот показатель, тем тяжелее камень. Структурные изменения в камне начинаются при температурах от 1700№C. Высокая прочность на сжатие - до 450 МПа. По этому показателю некоторые виды кварцита превосходят гранит и сравнимы со сталью. Долговечность. Первые признаки крошения камня появляются через 250-300 лет. Этому способствует хорошая морозостойкость минерала и его устойчивость к щелочным и кислотным средам. В отличие от мрамора, этот камень не реагирует на соляную кислоту. Но саркофаги не могли врасти в гранит за 300 лет. Здесь или полировка особая, или это совсем не кварцит и не саркофаги. И ещё. У кварцита низкая радиоактивность. Кварцит относится к первому классу строительных материалов. А на наших саркофагах дозиметр просто зашкаливал. Ответов может быть два. Или в саркофагах лежит что-то излучающее радиацию, или они пережили времена допотопной Хиросимы. А это, как ты понимаешь, ещё один камень в огород официальных историков.
‒ Момент, ‒ Никита достал телефон и запустил гуглкарты. ‒ Озеро Аян. Сейчас найдём. А почему вы думаете, что это контейнеры?
‒ Мы их обстукивали. Они пустотелые, ‒ Александр Федорович заглянул в телефон. ‒ Не спеши. Это в самом сердце плато. Тащи наверх. Нужно дойти до развилки и в правом рукаве, вот здесь, видишь, озеро перегорожено полуостровом с узким проходом в аппендицит. Вот на этом полуострове нужно будет поставить дом.
‒ То есть, взять и поставить?
‒ Да. В шалаше ты загнёшься. Зимой там довольно холодно.
‒ И как вы себе это представляете, товарищ генерал?
‒ В двадцать первом веке живём. Твои предки как железоделательные заводы строили? При конной-то тяге? Тяжело было, но справились. А сейчас, ты не поверишь, есть вертолёты. Я уже заказал у финнов дом под ключ. Похож на лего. Есть чертёж, есть запчасти. Взял и собрал. Делов-то. Хороший, кстати, дом. Солнечные батареи на всю крышу. Два туалета. На озере уже стоит хибарка. Не на самом пятаке, а ниже. Там в тёплое время работники заповедника копошатся, но тебе они не помеха. А если не будешь сильно приветлив, то и подавно.
По легенде, строишь небольшой отель для туристов. Скромный бизнес себе в удовольствие. Разрешение от властей уже есть. ФСБ так просто не отказывают. На озере иногда можно заметить рыбаков. Забираться в такую глушь ради пары рыбин! Впрочем, я могу не понимать. Я охоту понимаю. А охота там знатная, когда весной дикий олень мигрирует. Поработал маленько и еды на весь год.
‒ Хорошо, Александр Федорович. Предположим, собрал я этот дом. И в нём даже можно жить. Что дальше?
‒ А дальше ‒ фантастика, милый мой. Надеваешь акваланг, ласты и ныряешь. Мы же тогда, с твоим отцом, без всяких приспособлений ныряли. Вода холодная. Хорошо, что знали точно где саркофаги лежат. Посмотришь, исследуешь, а там и я подгребу. Весной на пенсию выйду и с товарищем майором нагрянем в гости. Туризм ‒ дело полезное.
‒ В этом месте притормозим, Александр Федорович. Хорошо, что знали, где что лежит. Расшифровочку можно получить?
‒ Я бы и сам доложил. Зачем торопишь? Информация перешла к нам в наследство от фрицев. После капитуляции, выгребли все архивы, которые смогли выгрести. Примерно двадцать два вагона документов. В том числе и архивы Аненербе. Наши спецы сильно обрадовались. Шутка ли, бумаги Немецкого общества по изучению древних сил и мистики. Любимой игрушки фюрера. Кстати, той же темой занимался в своё время и наш Симха-Янкев Гершевич Блюмкин. Ему удалось знатно окучить Николая Рериха, этого недоброго колдуна с длинной седой бородой, и под личиной буддийского монаха с пользой провести время в Центрально-Азиатской экспедиции художника. И если бы не дружба с Троцким, смог бы сделать много чего полезного для родины. Но пуля не дура, если стрелять прицельно.
‒ Да, я в теме, товарищ генерал.
‒ Так вот, разбирая архивы немцев, один дотошный товарищ обнаружил, что была у немцев и другая контора, занимающаяся наследием былых поколений. О которой фюрер наверняка не знал, поскольку умные люди, к числу которых Шикльгрубер явно не принадлежал, не хотели, чтобы реальные знания о кажущихся нереальными технологиях стали доступны параноикам-мясникам. Речь идёт о незаметном отделе с названием "Палео коммуникации". Этот книжный червь, точивший в полумраке тайные архивы, находился в подчинении у твоего отца и, выходя на заслуженную пенсию, поделился с Ильёй Макаровичем своей находкой. Далее, документы по листику перекочевали из архива в кабинет твоего отца, от греха подальше... А чуть позже, мне как ученику, была оказана честь прикоснуться к неведомому. И я прикоснулся. Прикоснулся и ужаснулся тому, какие мы отсталые и невежественные. Вот смотри. Мы за сто лет сделали бросок от сохи до спутника. И это в наших глазах выглядит очень солидно. На самом деле, уровень нашего развития, это уровень инфузории туфельки, в сравнении с теми цивилизациями, что были до нас. Единственно, что нас хоть как-то сближает, так это способность мыслить абстрактным категориями и умение фантазировать. И ещё. Братья, сёстры Вачовски, были правы. Мы таки живём в матрице. И эта матрица один раз в триста лет перезагружается. Но братья- сестры этого не знали. Иначе фильм никогда бы не вышел.
‒ В этом месте мозг потребовал немного вискаря, ‒ Никита рассмеялся и достал из сумки пачку евро. ‒ Мы потому и находимся на уровне развития инфузории, что любим деньги. И копим знания только для того, чтобы получить за использование знаний те же деньги. Но это я так, к слову. Что у нас с матрицей?
‒ Долго объяснять, Никита. Лучше самому углубиться в тему. Но если в двух словах, то перезагрузка матрицы подразумевает под собой переворот планеты по эффекту Джанибекова и полное или частичное обнуление памяти у выживших. Такая вот ерунда, товарищ полковник.
И последнее. То, что лежит в озере Аян, возможно, я говорю возможно потому, что не знаю, что находится в саркофагах, вероятно поможет нам понять механизм действия переворота. Если саркофаги вросли в гранит, значит когда-то, очень давно, случилась глобальная катастрофа. Это уже понятно. Потом сохранились рисунки и гравюры руинистов. Таких как Джованни Баттиста Пиранези. Это уже рядом с нами. Пиранези родился в тысяча семьсот двадцатом году. Если верить историкам. В двадцать пять он уже создавал свои гравюры. Прогугли на досуге. Очень советую. На гравюрах видно, что катастрофа произошла совсем недавно. Деревья на руинах имеют возраст не более двадцати лет. Приблизительно. Всё занесено грунтом, который ещё не убрали. Если это случилось не единожды, значит существует некая цикличность, которая обнуляет человечество.
‒ Но зачем? Зачем убивать людей волной и обнулять их память? Создатель так жесток?
‒ Когда ты сидишь в игрушке и стреляешь налево и направо, ты же не думаешь о том, что кому-то больно? Нет. Для тебя это всего лишь аватар. И ты аватар, которому нужно перейти на более высокий уровень. Чем мы отличаемся от игровых аватаров? Ничем. Создатель не жесток. Он создал мир и даровал нам свободу выбора через развитие души. Состоялся как личность ‒ перешёл на новый уровень. Нет ‒ твои проблемы. А переворот, это всего лишь перезагрузка игрового поля. Всё просто.
‒ Ладно. Вернёмся в нашу реальность. Что вызрело в своё время в головах товарища генерала и моего отца?
‒ Крамольная мысль.
‒ Какая?
‒ Докопаться до истины. Если повезёт, просчитать синусоиду. Ну, вдруг. Ну и просто интересно, что же внутри этих саркофагов, ‒ генерал на несколько секунд замолчал. ‒ А обновление Земли можно совершить в иной способ, как мне кажется.
‒ Какой?
‒ Убрать в людях низкие вибрации.
‒ Но тогда исчезнет выбор.
‒ Да. Но тогда на Земле наступит рай.
‒ Хорошо, Александр Федорович. Это мы выяснили. Но откуда у немчуры информация о месторасположении саркофагов? Ладно Тибет. Там они здорово пошуровали. Но плато Путорана? Это нужно было тайно организовать экспедицию в весьма труднодоступное место страны. Тайно такое не провернёшь.
‒ Есть данные о том, что Глеб Бокий сотрудничал с Аненербе. И, скорее всего, информация о саркофагах попала к немцам от него. Откуда информация оказалась у Бокия, данных нет. Есть мнение, что с двадцатых годов прошлого века, Бокий занимался исключительно парапсихологическими испытаниями и пытался привлечь мистические силы на службу стране. Как бы то ни было рядом находились довольно-таки одиозные личности типа Мокиевского и Барченко, и некоторые экспедиции, как то в Тибет или в Карелию, проходили именно под патронажем Бокия. После высылки Лэйбы Троцкого, он поддерживал с Глебом постоянную связь через своих интернациональных эмиссаров, а когда оказался в далёкой Мексике, то Глеб Бокий у себя на даче установил специальную радиостанцию для связи с изгнанником. Но так как расстояние между профессиональными, в кавычках, большевиками, было слишком большим, то они договорились с немецко-фашистской разведкой о том, что их послания будут передаваться через немецкую специальную радиостанцию. Некоторые историки предполагают, что главной целью переговоров была подготовка к убийству Сталина. Но по моему мнению, сотрудничество Бокия с немецкой разведкой и, в частности, с Аненербе, предполагало свои далеко идущие планы. И не было связано с убийством Сталина. Но это только предположение. Так, рабочая версия, ‒ Логунов положил нож и взял с полки папку. ‒ Вот, держи, ‒ он протянул папку Никите. ‒ Здесь копии документов по делу конторы "Палео коммуникаций". Оригиналы находятся в сейфе. Потом покажу. Это под нами. В подвале. Мало ли что может случиться. В моём возрасте кондратий приходит иногда без спроса...
Глава третья.
9 июня 2020 года. Москва. Россия.
В столице праздник. Народу разрешили пользоваться его конституционными правами. Две недели Никита провёл в сборах, практически безвылазно находясь на даче Логунова. По утрам для разрядки нарезая пару сотен кругов по периметру двухметрового забора, окружающему дачный надел.
‒ Как там столица? ‒ Никита вышел на крыльцо дома, встречая приехавшего генерала. ‒ Народ, поди, к мэрии с букетами гвоздик попёр, в знак благодарности? Возложить, как бы.
‒ Да уж, попёр, ‒ Логунов закрыл ворота, по привычке осмотрев подъезды к дому. ‒ На сей раз только пронесло. Я о чинуше. Президент, через премьера, сделал мэру интересное предложение и сердито постучал пальчиком. Страшно. Но по моим наблюдениям, народ готов нести к мэрии не цветы, а осиновые колья. И не только к мэрии. Кстати, в Норильске экологическая катастрофа.
‒ Да, я в курсе, Александр Федорович, ‒ Никита подал генералу руку. ‒ Не очень хорошая новость. Полно глаз.
‒ А тебе чего. Прилетел, осмотрелся день-другой, всё, что заготовлено, загрузил в лодку и был таков. Дом успешно доставлен на место. Охрану до твоего приезда осуществляют два бойца из красноярской конторы. Прибудешь на место, их подхватит вертушка и ты "хозяин весь тайга".
‒ Почему меня нельзя перебросить по воздуху?
‒ Во-первых, я и так, грубо говоря, засветился на перевозке дома. Ми 26ТМ вынужден был сделать две ходки. Злоупотребление служебным положением налицо. А пенсия только следующей весной. Это первое. Теперь второе. Все разрешения по строительству дома в заповедной зоне нужно подписать в Норильске, поскольку по бумагам, это твой бизнес. Там, конечно, местные товарищи всё уже порешали, но тем не менее. И третье. В Красноярске местные умельцы из министерства обороны тебе особую лодку на воздушной подушке соорудили. Доработали под наши задачи средство на воздушной подушке "Мираж". Обещали жутко проходимую. По воде, аки по суху, а по суху, аки на крутом вездеходе. Оружие, боеприпасы, еда, инструменты, горючее и прочий скарб уже доставлен на склады аэропорта Валек. Это в восьми километрах от Норильска. Пригород. Лодка пришвартована на служебном причале аэропорта. На турбазе "Солнечная" снят номер. Всё как у взрослых людей. Почему раньше не докладывал? Хотел тебе сюрприз сделать. Да и дел у тебя потом выше крыши будет. Зачем же тебя ещё и этим грузить. Так будет по-честному. На мне ‒ подготовка, на тебе ‒ реализация.
‒ Ладно, Александр Федорович. Как решили, так и будет. Моё дело выполнять.
‒ Так точно, полковник. К новой фамилии привык?
‒ Да практически привык. Конечно, Понюхин ‒ это не Демидов, но сойдёт. Слабо запоминающаяся. Вы, товарищ генерал, специально так пошутили с фамилией?
‒ А что не так?
‒ Да я тут покопался в NETе. Есть такой певец ртом на три аккорда. Вдруг фаната встречу.
‒ Ну так споёшь. Какие проблемы? ‒ Логунов негромко рассмеялся и потащил Никиту в дом. ‒ Пошли, картохи начистим. Сейчас Серёгина подъедет. Будем щуку запекать.
***
14 июня 2020 года. Норильск. Россия.
В Норильск Никита прибыл спецрейсом из Красноярска, доставивший к месту экологической катастрофы новейшее оборудование для сбора нефтепродуктов и реагенты. В частности, перманганат калия. Боновые заграждения были доставлены ещё неделю назад. Встретивший его сотрудник местного отделения ФСБ, подозрительно улыбаясь, быстро сунул Никите узкую ладонь и кивнул на UAZ Patriot в спецверсии Arctic.
‒ Владимир. А это мой пони. Месяц уже катаюсь и жду снег. Посмотрим, как ведёт себя эта коробка на колёсах в сугробе.
‒ Что же вы так о машинке, Владимир?
‒ Лучше перестраховаться. Машинка, на то и машинка, чтобы на неё ворчать. Её как бабу нужно любить, но держать в строгости. Здесь вам ‒ не там у вас, в столицах. Начнёшь нахваливать ‒ всё. Подведёт в самом неподходящем месте. Колымага, в принципе, добрая, но нужно будет зимой задать ей жару.
‒ Ну да. Конечно, ‒ Никита открыл дверцу автомобиля и забрался во внутрь. Кстати, я не столичный. ‒ Он посмотрел на Владимира и улыбнулся. ‒ Я, скорее, лесной.
‒ Вот как? Сразу не определить. То есть, вы не из наших? А мне шепнули, что за вас хлопотали с самого верха, ‒ Владимир завёл мотор и включил передачу.
‒ Я учился вместе с сыном того, с самого верха. Два года. А потом родители отвезли меня в Бразилию на целых сорок лет. После смерти отца ‒ дипломата, захотелось остаться. Привык. А потом была взрослая жизнь и свой туристический бизнес в Манаусе. Город такой на северо-западе Бразилии и заодно столица штата Амазонас. Расположен на берегу реки Риу-Негру и окружен тропическими лесами. Туристы приезжают туда для того, чтобы отправиться в дальнейшее путешествие по амазонским джунглям. Кстати, к востоку от города Манаус можно наблюдать удивительное природное явление - слияние рек. Здесь темные воды Риу-Негру смешиваются с коричневыми водами реки Солимойнс, которая является участком Амазонки. Красиво и очень необычно. Будете в Бразилии, обязательно побывайте. Незабываемое зрелище.