Аннотация: Несколько образных и забавных историй для легкого чтения и умственного удовольствия. История вторая. о том, как мастер Ямакума Дзёка помог несчастному дитя избавиться от монстра перед глазами.
Играя в Ямакуму Дзёка.
Несколько образных и забавных историй для легкого чтения и умственного удовольствия.
История вторая: Назначенный монстр.
Мастер Ямакума Дзёка как раз собирался раскуривать свою трубку после легкого обеда, состоявшего из холодного супа с ветчиной, чесночных гренков и фаршированной форели, как вдруг перед ним возник высокий господин в черном казенном френче. Фуражку с чуть замятым околышем он прижимал к животу, кланялся и извинительно улыбался.
–Э? – с неудовольствием проворчал мастер Дзёка и окинул привокзальный ресторан неким общим взглядом, надеясь, наверное, на то, что господин в этот момент вдруг спохватится, скажет «Ох, извините, попутался», и удалится.
Однако господин с фуражкой прижатой к животу не ушел, в лице его читалась полнейшая сосредоточенность, а в общей его осанке — уверенность.
Ямакума Дзёка глянул на свою традиционную никконскую трубку с крохотной чашечкой для табака и длинным мундштуком, затем на господина, и, тихо выдохнув «симатта», показал гостю на свободный стул напротив себя.
–Из того, что вы не произносите моего имени вслух я делаю два поверхностных вывода. Вы знаете кто я. И вы не хотите произносить моего имени здесь. Так?
–В общем-то, да, мастер, – господин сел на указанный стул, глазами поискал место для своей фуражки на столе, и, все же, оставил ее прижатой к себе. Он склонил голову. – Простите меня за неловкость ситуации. И здравствуйте.
–Domo, – пробормотал мастер Дзёка, решив не церемониться с этим странным типом. Он взялся-таки раскуривать трубку, поглядывая то на огонек зажигалки, то на мнущегося от неловкости господина напротив, то в перспективу ресторанной залы, которую расчерчивали молочно-белесые косые лучи солнца, бьющие из окон вверху.
Овальные и круглые пятна солнечного света растекались по мозаичному полу подобно золотистому соку. В зале наличествовало еще немного посетителей, пара сонных гастонов с повязанными белыми фартуками, некий военный чин в дальнем углу, вокруг которого вился тонкий адъютант, и, собственно, мастер Дзёка, с удивлением открывший для себя весьма недурную кухню там, где и не ждал. Громадное это помещение с куполообразным потолком, ниже которого шел круг квадратных окон, было наполнено утренней прохладцей, свойственной лишь началу девятого часа, тихими шорохами и неразборчивым эхом. Напротив, возле посудной горки с колонами чистых тарелок и пирамидами чистейших чайных чашек с капельками влаги, пытались бороться с сонливостью юные гастоны. Дверь в кухню за их спинами была приоткрыта, из нее разносились божественные ароматы хорошо приготовленной пищи.
–Вы ждали меня? – мастер положил зажигалку на стол, откинулся на спинку стула и внимательно посмотрел на господина. Тот смутился и опустил глаза.
–Нет. То есть, впереди вас идет упреждающее письмо, от станции к станции по всему пути вашего следования. И здешний начальник станции, получив это письмо по телеграфу, не разобрал код прописанный в нем. Он решил, что письмо имеет характер остережения, такие обычно высылаются впереди знатных особ с неблагонадежной репутацией, высокородных преступников, проще говоря. Он сразу послал за мной. А я, лишь глянув на ваше имя...
–А вы у нас кто? – усмехнулся мастер Дзёка, выдохнув облачко дыма.
–Обер-полицмейстер Ван Брюкке, к вашим услугам, – господин чуть привстал и сделал поклон головой.
–Вот кстати, хотел спросить, я покинул пределы Белогории или еще нет?
–Да, мастер, сейчас вы находитесь на территории великого герцогства Бигбург. Город, в котором я имею честь служить главным полицейским, называется Валенроз. В общем-то, это маленький и ничем не примечательный городок на границе с Белогорией, если бы не...
–Если бы не? – Ямакума Дзёка проследил взглядом за гастоном, который принес чашку чая на подносе. – Три ложки сахара?
Гастон, как и всякий мальчишка, кивнул с таким усердием, что чуть не пролил чай на свой белоснежный фартук.
–Да, господин!
Дзёка нахмурился и пробормотал «Зачем же кричать-то так громко. Ну ставь, ставь, только не пролей, а то заставлю принести чай еще раз»
Юный гастон одним ловким движением поставил чай перед мастером и улыбнулся.
–Экхм, – подал голос господин обер-полицмейстер, и нахмурил бровь.
Мальчик в белом фартуке тут же ретировался.
–Я бы хотел попросить вас, мастер...
–Один момент, – поднял трубку Дзёка, взял чашку и отпил глоток. Тонкая черная бровь удивленно приподнялась, чашка вернулась на блюдце. – Что же это такое? И чай замечательный. Первый раз встречаю хорошую кухню в привокзальной ресторации.
–Здесь всем управляется семья Ван Флойге. Курт – господин полицейский показал на приоткрытую дверь в кухню. – Он даже ездил учиться поварскому мастерству в метрополию. Так что, ресторанчик этот довольно известное и популярное место в нашем городке. Дай-то бог, через пару лет они накопят достаточно денег, чтобы открыть свой личный ресторан где-нибудь в центре города.
–Так о чем вы хотели меня попросить? – мастер Дзёка глянул на господина напротив.
–Ваш поезд в Галентвейрен прибудет через три часа. Наверное, это весьма утомительное занятие бесцельно бродить по перрону или сидеть в зале ожидания. Ведь можно заполнить это время некоторой деятельностью...
–Четче излагайте свою просьбу, господин обер-полицмейстер.
–Если вы не против, то я продолжил бы за пределами вокзала. И кстати, на площади меня ждет пароэкипаж.
–Не могу сказать, что заинтригован, но... – мастер Дзёка вынул из жилетного кармашка часы, открыл крышку и посмотрел на циферблат. – Три часа, это слишком много.
*
Небольшая привокзальная площадь была полна утреннего солнца, которое щедро проливало в лужи свое горячее золото. Двух и трехэтажные домики с остроконечными черепичными крышами, что окольцовывали неровный овал площади, выглядели нарядно, разноцветно и весьма мило. По всему было видно, что горожане любили свой Валенроз. Чистые окошки, клумбы с розами за невысокими пестрыми заборчиками, вымощенные дорожки, цветущие акации, – тишь и благодать. В середине площади был разбит небольшой парк с парой аллей, на которых в шахматном порядке были расставлены скамейки. Старик мороженщик в белой куртке катил перед собой холодильный ящик на тележке и нес полосатый зонт подмышкой. И больше здесь не было людей. Наверное, в таких крохотных городках, все привыкли спать едва ли не до полудня.
–А ведь каких-то полгода назад, здесь бывало полно людей даже в подобный этому ранний час, – тихо сказал Ван Брюкке, надев свою фуражку и направившись в сторону аккуратного пароэкипажа с городским гербом на дверке. Он приостановился на ступенях и оглянулся на мастера. Никконец рассматривал домики и щурился от солнечных зайчиков, что отбрасывали окна.
–Что же произошло полгода назад? – его красивые раскосые глаза выражали ублаготворение, а легкая улыбка была на редкость однозначной.
–Убийство, – совсем тихо произнес полицмейстер.
Едва прозвучало это страшное слово, как глаза мастера закрылись и улыбка снова сделалась непонятной.
–Эка невидаль...
–Для Валенроза это было подобно грому среди ясного неба, шок, ужас, разрушение вселенной, мастер. За последние сто лет самое страшное что случалось у нас — кража свежих хлебов из булочной Ван Мамута. Да и то, воришками оказались маленькие цыганята из табора, что задержался возле города пару лет назад. Вы же все видите, – полицмейстер показал на нарядные домики, окружавшие площадь. – А теперь люди покидают свои дома лишь потому, что считают, что у нас здесь поселился демон.
Дзёка открыл глаза, посмотрел на полицмейстера и подошел к нему.
–Убийство было массовым?
–Вон в том домике с синей дверью, жил доктор Ван Хайс со своей семьей. – Ван Брюкке показал на дом, и мастер принялся с интересом его рассматривать. Впрочем, в двухэтажном строении не было ничего примечательного, кроме, разве что, синей двери и разлапистой акации между окон первого этажа. – Жена доктора Матильда и четверо детишек, два мальчика и две девочки. Вместе с ними проживала прислуга, две престарелые сестры Горгоньо, старые девы строгих нравов. Шестого января поутру к ним заглянул молочник, как обычно, чтобы оставить бидон с молоком и банку со сметаной. Он удивился, что дверь была открыта, но не придал этому факту особенного значения. Оставив бидон и банку на крыльце, решил, что возьмет плату в следующий раз, и уже собрался уходить, как вдруг услышал чей-то стон. Потом он рассказывал мне, что едва не упал в обморок от страха. Ибо такого замученного и страшного голоса не слышал от рождения. Набравшись смелости или, что точнее, не до конца понимая что происходит, молочник открыл дверь...
–Сколько трупов было обнаружено в доме?
–Семь изрезанных, измученных, обескровленных тел.
–Кто остался в живых?
–Десятилетний Себастьян, старший из сыновей. Это он стонал. Как-то нашел в себе силы доползти до двери... – господин обер-полицмейстер с дрожью выдохнул и отвернулся. – Если бы вы видели их лица, мастер.
–Прошу, избавьте меня от этих бессмысленных подробностей, – Дзёка вынул трубку и кожаный кисет, ловкими движениями туго набил небольшую чашечку, и, наконец, раскурил свою вторую на сегодня трубку. – Преступников, полагаю, так и не нашли. Оставим это. Ведь не для детективной же работы, в конце концов, вы пригласили меня. Лучше скажите, что с мальчиком?
–Он так и не смог оправиться от шока. Бедный малыш... – глаза обер-полицмейстера увлажнились, он вынул платок из кармана брюк, но так и не воспользовался, потому что посмотрел на нарядный домик в противоположной стороне площади, да так и остался смотреть и печалиться. – Сейчас он находится на попечении своей тетушки, здесь же, в Валенрозе. Он молчит, не отзывается на свое имя, увидев чужих людей впадает в истерику, целыми днями сидит возле окна и смотрит в небо. Это все.
–А теперь скажите мне, господин Ван Брюкке, зачем вам понадобился я?
–Затем что, кто, как не мастер жизни и смерти, сможет помочь этому мальчику избавиться от страшных воспоминаний? Я много наслышан о ваших удивительных изобретениях, и когда этот трусливый начальник станции позвонил, да назвал ваше имя... Я не смог справиться с искушением. Понимаете меня, мастер Дзёка?
–У нас... – никконец выдул тонкую струйку сиреневого дыма, вынул часы и снова посмотрел на циферблат. – Два с половиной часа.
–Мой пароэкипаж в вашем полном распоряжении, мастер!
–Ах, да, минуту, господин Ван Брюкке, мне нужно вернуться на вокзал, чтобы забрать саквояж со своими инструментами.
*
–Господин Ван Брюкке, как вы могли! Вы же знаете, как Себи реагирует на посторонних!
–Но мадам, мальчик молчит...
Небольшая гостиная. Размеренный металлический ход напольных часов с маятником. Круглый стол. Окошко с развевающимися белыми занавесями. Комод с кружевным вязанным ромбом, на котором стояла фотокарточка в серебристой рамке. На снимке счастливая семья на пикнике. Он, она и четверо прелестных детишек.
–Ох, не нравится мне все это... – тихо сказала почтенная дама в черном, сидевшая за столом. Ее напряженные поза и руки на столе, со сплетенными до белых костяшек пальцами, создавали вокруг гнетущую атмосферу ожидания чего-то страшного. Дама, то и дело, смотрела на дверь и прислушивалась.
Обер-полицмейстер стоял возле окна, сложив руки за спиной. Он смотрел на сливовое дерево, в кроне которого сверкали и переливались волны солнечного света. Фуражка лежала на подоконнике.
–А что если это какой-то шарлатан? – не выдержала молчания тетушка и строго глянула на Ван Брюкке. – К тому же, он никконец, дикарь. Как вы могли.
–Он весьма известный человек, мадам.
–Как вы вообще узнали, что он приехал в наш город?
–По упреждающему письму. Знаете, впереди очень немногих людей идет депеша от ангелов Яара, которая приказывает всем государственным чиновникам, буде они попадутся на пути этого человека, оказывать ему всяческое почтение и помощь.
–Чем же он так дорог ангелам?
–Не знаю, мадам. Скажу лишь за себя, я просто не мог не воспользоваться выпавшим шансом помочь маленькому Себастьяну.
–Не верю я вам, почему-то, - тетушка отвернулась от Ван Брюкке и снова посмотрела на дверь. – Есть в этом и ваш личный интерес... – она вздохнула и закрыла глаза. – Что же так долго? Он уже целый час не выходит из спальни Себи.
–Потерпите, мадам, еще чуть-чуть.
И в этот момент открылась дверь в гостиную. Тетушка и господин обер-полицмейстер повернулись в ее сторону одновременно.
Послышался удивленный возглас дамы:
–Себи... малыш...
В комнату вошли двое. Мастер Ямакума Дзёка и белокурый мальчик лет десяти в ночной рубашке до пола. Взрослый держал ребенка за руку, так словно вел слепого. Потому что Себастьян был в очках с круглыми и непроницаемо-черными стеклами.
–Откуда эти очки? – все еще приглушенным, не пришедшим в себя, шепотом спросила мадам. – Зачем вы надели на него это? Он ведь ничего не видит!
–Наоборот, мадам, – ответил мастер Дзёка и подвел ребенка к пожилой женщине. Она сразу же прижала его к себе. – Он слишком хорошо, если так можно сказать, видит. Слишком хорошо и слишком много. Эти стекла изготовлены по специальной и довольно сложной технологии, это фильтры. Когда Себастьян увидит перед собой человека, которого видеть не хочет или боится, или знает про него нечто плохое... сработают контурные чувствительные элементы, настроенные на определенную реакцию зрачков. Затем включатся фильтры и этот страшный человек в глазах малыша сделается словно нарисованный мультяшный злодей, нелепый и смешной.
Мальчик вдруг улыбнулся, лишь глянув на господина обер-полицмейстера.
–Смешной дядя, – прошептало дитя.
–Мой вам совет, мадам, – задумчиво продолжил Дзёка. – Покиньте Валенроз. Забирайте Себастьяна и перебирайтесь куда угодно, лишь бы подальше отсюда. И даю вам гарантию Ямакумы Дзёка, что через год, максимум два, мальчик сам снимет фильтры со своих глаз.
*
Поезд прибыл в Валенроз вовремя, строго по расписанию.
На пустынном перроне стояли двое. Господин обер-полицмейстер с бледным заострившимся лицом, половину которого словно бы скрывал чуть примятый околыш фуражки и мастер Ямакума Дзёка в строгом черном костюме, с саквояжем в руке. Никконец как раз собрался заходить в свой вагон...
–Мастер, – полицмейстер сдавил пальцы рук в кулаки до боли в суставах.
Тот приостановился и глянул на Ван Брюкке. Тонкая черная бровь удивленно взметнулась вверх.
–Вы ведь знаете... Кто, как не вы, должны знать... – прохрипел обер-полицмейстер.
–Знать? Что именно? – казалось Дзёка искренне не понимал, о чем вообще идет речь.
–Приказы ангелов, даже очень странные и страшные, выполняются беспрекословно. – Тяжелый взгляд обер-полицмейстера коснулся глаз мастера. И Ван Брюкке вздрогнул. Потому что во взгляде никконца читалась крайняя степень презрения.
–Я не понимаю и не хочу понимать ваших поводов в этом деле. С другой стороны, я точно знаю, как достаются людям должности подобные вашей и как потом вас используют. Я знаю про великий эксперимент, который проводят ангелы с людьми. И про то, что скоро ваша страна, как и Белогория, вольется в счастливую имперскую семью. Но и вы знайте, господин Ван Брюкке, что вы не лаборант, а такой же подопытный, как и все.
–Информация, которую вы добыли у мальчика...
–Этой информации грош цена, - Дзёка посмотрел вдаль, туда, где поднимались облака белого пара, испускаемые паровозом. – А со своей совестью разбирайтесь сами.
–Я хотел хоть как-то помочь малышу, в память о его родителях, которых уважал... Говорите, совесть? А вы знаете, что это за зверь? Знаете?
–Нет. С этими проблемами и вопросами обращайтесь к тем, кто вас поставил сюда обер-полицмейстером. Они все знают. И никого не прощают. Так что... удачи.