Сорино Сони Ро : другие произведения.

Куклы Ван Крида. Re: End. - Лунная бабочка

Самиздат: [Регистрация] [Найти] [Рейтинги] [Обсуждения] [Новинки] [Обзоры] [Помощь|Техвопросы]
Ссылки:
 Ваша оценка:
  • Аннотация:
    Разрозненные истории о кукольном мастере Моргане Ван Криде, не вошедшие в предыдущие сборники. История восьмая, о том, как хочется вернуть утраченное и что на самом деле оно, утерянное, кажется, и забытое, - на самом деле лежит где-то совсем рядом с тобой.
  
  
  
  Куклы Ван Крида.
  
  
  
  Истории в картинках словами.
  
  
  
  История восьмая: Лунная бабочка.
  
  
  
  
  –И куда же она делась? – тихо пробормотал Морган Ван Крид, задумчиво рассматривая механические части во вскрытой груди куклы, которая лежала перед ним на столе, покрытом белой скатертью. Красивая кукла была выполнена в образе молодой женщины с роскошными волосами, цвета воронова крыла. Изящные, и даже, возможно, мелковатые черты лица; раскосые глаза – зрачки как черные влажные жемчужины; тонкая, шея, узкие плечи... Кукла Ая.
  
  Морган похлопал по карману камзола, там где находился портсигар, но вынимать его не стал. Эту чудесную человекоподобную куклу мастер изваял по специальному и срочному заказу лет пятнадцать назад. И уже успел забыть про нее... до телефонного звонка вчерашним днем.
  
  –Ну, что там, мастер? – раздался дребезжащий шепот барона Араяты из-за ширмы, расписанной в восточном стиле. Голубоватый шелк и серебристые бабочки. – Ая... с ней все будет хорошо?
  
  –С ней и так все хорошо, – мастер положил стальную отвертку на серебряный поднос с прочими инструментами для тонкой отладки, и посмотрел в сторону ширмы. В блестящем на свету шелке просматривался сгорбленный силуэт старика. Он касался ширмы пальцами — черные точки скользили сверху вниз. – Механика работает преотлично. В кукольной крови даже осадка не образовалось. Аккумулятор заряжен. Должен признать, вы весьма хорошо заботились о ней.
  
  –Ох, нет, мастер. Это Ая хорошо заботилась обо мне, – старик вздохнул и отошел. Морган прислушивался к шаркающим шагам и мягкому, похрустывающему стуку трости по циновке. – Столько лет она окружала меня заботой и любовью, что я... признаться честно... привык. И теперь не могу..., совсем не могу видеть перед собой просто куклу, а не мою Аю.
  
  Морган вынул маленький фонарик из саквояжа, стоявшего подле ног. Затем включил лампочку, направил луч во вскрытую механику куклы и снова склонился над ней. Тонкий белый луч скоро нашел и осветил плоскую коробочку, как раз в районе солнечного сплетения, от которой, в разные стороны, расходились тонкие провода с позолоченными контактами. Отсоединив все проводки, мастер взял с подноса отвертку и аккуратно расцепил крепления на коробочке. Затем снял с нее крышку...
  
  –Понятно... – Морган Ван Крид покачал головой. – Все-таки пятнадцать лет прошло...
  
  –Мастер? – отозвался старик. – Вы нашли причину поломки?
  
  –Кукла функционирует в штатном режиме, – Морган задумчиво смотрел на пустую коробочку в солнечном сплетении. На бархатистых стенках остались слабые фосфоресцирующие пятна с синеватым оттенком. И черные хлопья сажи. Мастер коснулся одного из сочленений, рядом с коробочкой, и кукла сразу подняла правую руку. Вслед за следующим нажатием, она опустила правую и подняла левую. Гидравлика работала бесшумно, кровь ровно струилась по полиэтиленовым артериям и не пузырилась. Да, старик весьма хорошо ухаживал за своей игрушкой. – Все системы исправны. Мне нечего вам сказать, барон.
  
  –За пятнадцать лет мы стали... это глупо звучит, наверное... – Шаркающие шаги затихли возле раздвижных дверей с квадратными бумажными вставками вместо стекол. Этот дом был выполнен в мягком восточном стиле. И сразу за бумажными дверями открывался вид на небольшой садик с карликовыми соснами и прудом. – Да, это глупо и странно прозвучит для кого-то, но... мы стали мужем и женой. Если бы вы знали, как она смотрела на меня. Если бы могли чувствовать, как касалась. Если бы вы могли только представить, какое это счастье смотреть на маленький сад по вечерам и чувствовать рядом ее тепло и тонкий карамельный аромат.
  
  –Все куклы пахнут карамелью, потому что в их жилах течет кроваво-красная маслянистая жидкость, которая называется карамельная веретенка. Это просто машинное масло приготовленное по особой технологии.
  
  –Возможно, мастер, возможно... – прошептал старик. – Но для меня это был родной запах. И много чего еще... Она была живой. И сейчас мне страшно и стыдно вспоминать, как пятнадцать лет назад я направлялся в вашу мастерскую с одной целью. Мне нужна была замена почившей супруги. – Старик взялся за раздвижную створку. Тонкие черные перемычки негромко задребезжали во влажной тишине..., ведь там дальше... на деревянные перила террасы..., и еще дальше..., на декоративный садик беззвучно падал снег. Мягкие хлопья укрывали сосенки и растворялись в черной воде пруда, в котором подрагивало отражение луны. На белых квадратах рисовой бумаги колыхались тени и пятна света. – Так стыдно. Так горько.
  
  Морган посмотрел на свой саквояж, в нем, с краю, поблескивала запаянная стеклянная колба. Она была завернута в черных бархат. Однако краешек ткани отогнулся, и за тонким стеклом просматривалась...
  
  Мастер вернулся взглядом к разверстой механике куклы. Что произошло между вами? Что ты сказал ей, старик, или сделал? А может, о чем-то она догадалась сама? В этом плоском футляре пятнадцать лет жило одно странное и нереальное существо. Мое удивительное и случайное открытие, которое когда-то я скрыл даже от Антона. Существо слабое и привередливое к условиям содержания. Полная противоположность солнечному жуку...
  
  –Что произошло неделю назад, барон?
  
  –Произошло? – старик мельком глянул в сторону ширмы. В синем шелке отчетливо просматривался контур кукольного мастера. – Я перебирал свой архив в кабинете, Ая помогала мне. Ах зачем я позволил ей остаться. Зачем я слаб и всегда хочу, чтобы она была рядом?
  
  –Я жду вашего ответа, – Морган наклонился к саквояжу и вынул из него колбу, накрыв оголившийся участок бархатом. – От ваших дальнейших слов будет зависеть то, что сделаю или не сделаю.
  
  –Из одной пыльной папки выпала старая фотография. Наверное, я слишком долго рассматривал эту злосчастную карточку. А потом вдруг что-то пискнуло... Так страшно пискнуло в груди моей Аи, будто в ней умерло что-то живое. И она стала обычной куклой, которая слушает хозяина и выполняет все его поручения. Просто робот для уборки помещения или готовки пищи. Даже ее голос изменился, постарел... Это такое страшное сочетание, ее молодое лицо и голос старухи. Просто... Понимаете, мастер? Она была живой! Ах, если бы вы смогли вернуть мне ту Аю..., мою Аю...
  
  –Мне не интересны все эти ваши лирические отступления, – с неудовольствием пробормотал Морган. Затем сказал громче, обращаясь к барону: – Это была та фотография, что вы принесли мне пятнадцать лет назад? Та самая, по которой я ваял эту куклу?
  
  –Да.
  
  Морган развернул черный бархат и поднял колбу к свету.
  
  А в ней...
  
  За тонким стеклом...
  
  Вяло шевелилась красивая бабочка с черными крыльями, на которых светился фосфоресцирующий рисунок.
  
  Лунная бабочка.
  
  Удивительное насекомое, которое, если поместить в непроницаемо-черный футляр, умело генерировать чувственность в контактах из живого золота. Насекомое, которому не нужна пища или вода, а только темнота, тепло и кое-что еще. Она, будто резонатор, улавливала волны желания, вырабатывая в ответ преданность, чувственность и... непреходящее, не иссушаемое, почти бесконечное вожделение.
  
  
  
  Лунные бабочки... Не каждую ночь, а только в полнолуние, они, невидимыми для человеческих глаз стаями, кружились лишь над теми борделями, которые были построены на руинах древних капищ; и еще над работными домами для беспризорников, что основали яариты. То были страшные и древние места, непременно рядом с рекой или озером, пропитанные мрачной энергетикой; выбранные ангелами Яара специально для того, чтобы ловить человеков в мутных омутах слепых страстей... точнее, нечто вылавливать из них. А уж лунную бабочку поймать, одну или две, или даже сотню, не составляло особенного труда для знающего магию человека, а в особенности для полукровки. Достаточно было верно угадать ночь и поцеловать хмельную доступную женщину в губы возле пруда. Со всей страстью поцеловать. Со всем своим желанием. И сразу... сразу, вслед за тем..., на ее волосы садились черные-черные бархатистые бабочки со светящимся синеватым рисунком на крыльях. Лунные бабочки облепляли лицо пьяной женщины, слизывая своими прозрачными хоботками мужской поцелуй с ее губ. Они запутывались в волосах, которые пахли цветочными маслами. Шевелили крыльями на висках. Сползали по горлу на грудь, слизывая с ароматной женской кожи флюиды желания и впрыскивая вожделение. Вот тут-то и бери их голыми руками, да складывай в садок.
  
  Бабочки дарили отверженным обществом женщинам чувство вечной привязанности... на час, а мужчинам – чувство абсолютной власти над женщиной... в мгновение абсолютного пика. Что из этого по-настоящему было нужно женщинам и мужчинам – никто не знал, даже они сами. Но бабочки все кружили и кружили темными вихрями в полнолуние над черепичными крышами домов свободной любви, заглушая шелестом своих черных крыльев доводы разума и жажду настоящего чувства. На свету они умирали: солнце ли то было или свет сердца...
  
  
  
  Морган покачал головой и завернул колбу бархатом. Затем он положил ее обратно в саквояж, а сам принялся собирать куклу. Вспоминать то время, когда он ловил лунных бабочек для своих экспериментов, мастеру совсем не хотелось. Это был темный период в его жизни, короткий и страшный, о котором хотелось забыть, как о неприятной истории, случайно подслушанной в таверне среди пьяных мастеровых.
  
  Дольше всего он провозился с кожей, склеивая ее особым составом клея, чтобы не осталось даже намека на шов.
  
  Через час он подошел к старику, который все еще стоял возле раздвинутых бумажных дверей.
  
  Мастер посмотрел на снег, что медленно укрывал декоративный садик.
  
  –Я навсегда потерял мою Аю..., да, мастер? – барон глянул на Моргана.
  
  –Вот, – мастер показал старику колбу в бархате. Стряхнул мягкую ткань и поднес стеклянный сосуд к серебристому лунному лучу.
  
  –Что это? Бабочка? – недоуменно прошептал старик.
  
  –Это то, за что вы любили свою куклу, – мастер посмотрел на старика. И лицо его, в этот момент, было непроницаемым. Только в круглых стеклах очков переливались то белые, то сиреневые блики. – Ведь не думаете же вы всерьез, что механизм полюбил вас? Куклы не умеют любить, как и чувствовать, сопереживать, жалеть или ненавидеть. А та фотография... она не имела к этому делу никакого отношения. Пятнадцать лет назад, возможно, я совершил ошибку, решив поэкспериментировать с чувственностью куклы. Я вживил в нее лунную бабочку, которая генерирует особые разряды в живое золото. С соответствующим программным обеспечением, разряды преобразовывались в эротическую чувственность и, на чем вы настаивали особо, в бесконечную привязанность. Тогда я поверил вашему отчаянию, вашему горю, и решил, что именно этих двух составляющих вам не хватало. Но прошло время. Бабочка умерла. Все в этом мире умирает, знаете ли.
  
  –Зачем вы рассказали мне все это... – прошептал старик с ужасом рассматривая черную бабочку в колбе.
  
  –Затем, что вы позвали меня. Теперь то вы понимаете, барон? – мастер тряхнул колбу и лунная бабочка забилась в ней, зашуршала, размазывая свой особенный фосфоресцирующий секрет по стенкам. – Моя ошибка в том и заключается, что я был уверен, что со временем вы станете мудрее.
  
  –Зачем... – старик выронил трость и обессиленно опустился на колени, не в силах отвести взгляда от агонически бьющейся бабочки.
  
  –Вам было все мало счастья, барон, сначала тридцати лет с живой, а потом и пятнадцати лет с кукольной Аей. И вместо того, чтобы принять и тихо доживать свой век на пару с любимым, и к слову тоже постаревшим существом, вы... – Морган презрительно хмыкнул. – Поэтому смотрите, раз вам мало, барон. Раз вы так и не поумнели. Вот ЭТО вы любили. Вот ЭТО вы хотели. ЭТО давало вам свою любовь. И раз уж вы затеяли все это, то закончу — пятнадцать лет вами и вашими чувствами управляло насекомое.
  
  –Нет... – только и смог прошептать старик, привалившись спиной к раздвижной двери. Из-под полы теплого домашнего халата показалась тонкая высохшая нога с пигментными пятнами.
  
  –Дорогой, я приготовила твой вечерний травный чай, – послышался тихий и болезненный голос старухи.
  
  Морган глянул вглубь комнаты. Кукла стояла посреди. В ее руках был поднос с чайными принадлежностями. Белое платье, распущенные волосы... Молодая и красивая на первый взгляд...
  
  –Может быть, и твой гость захочет отведать? Скажи ему, пожалуйста, что такого чая он нигде не пробовал. Дорогой? Ты в порядке?
  
  Старик закрыл глаза. По морщинистым впалым щекам скатывались слезы.
  
  Морган завернул колбу в бархат и направился к выходу, прихватив по пути саквояж.
  
  –Желаю здравствовать.
  
  Ая безразличными глазами провожала его.
  
  
  
  Она подошла к старику. Поставила поднос на циновку. И присела рядом с ним.
  
  –Давай принесу плед? На улице так холодно. Или лучше закроем дверь?
  
  
  
  Конец восьмой истории.
  
  
  
  Сони Ро Сорино (2012)
  
  
  
  
 Ваша оценка:
Связаться с программистом сайта.

Новые книги авторов СИ, вышедшие из печати:
О.Болдырева "Крадуш. Чужие души" М.Николаев "Вторжение на Землю"

Как попасть в этoт список

Кожевенное мастерство | Сайт "Художники" | Доска об'явлений "Книги"