Аннотация: Разрозненные истории о кукольном мастере Ван Криде. История пятая, о том, как странно, в кого или во что, влюбляются люди. И о том, как странно, в кого или во что, влюбляются куклы. Ода безнадёжным слезам.
Куклы Ван Крида. Re: End.
Истории в картинках словами, не вошедшие в предыдущие сборники.
История пятая: Точка росы.
Столицу засыпало снегом. Хмурые улицы, серые проспекты, мёртвые парки и площади с гранитными памятниками полководцам прошлого, которые сидели на могучих конях и показывали вперёд, – всё словно искажалось за снежной пеленою, делаясь нереальным, расплывчатым, иллюзорным. Будто и города не было на самом деле, а все улицы и громадные угрюмые здания стали невообразимым снежным миражом. А может игрою воображения? Или сном...
Морган Ван Крид смотрел на большую дубовую дверь перед собой и решал, стоило ли беспокоить дух Волчьего Дворца? Может, зря он сюда пришел? Однако его рука в черной перчатке коснулась дверного молотка, – тяжелой бронзовой волчьей головы, закусившей кольцо с плоским набалдашником, – и два раза ударила в начищенный до блеска бронзовый пятак. Морган услышал, как громкое, резкое эхо загуляло по пустому дому: запрыгало, заколотило по барабанным перепонкам, рассыпалось дробью в многочисленных тёмных коридорах. Еще два удара, и Морган отступил от двери на шаг.
Наверное, дома никого нет? Мастер оглянулся и окинул хмурым взглядом площадь перед дворцом, пустую и белую, с газовыми фонарями по периметру; посреди которой возвышался гранитный оскалившийся волк на неровном черном камне. Затем осмотрел широкую лестницу, по которой только что шел, – она была сплошь покрыта пушистым снежным покрывалом. На белом полотне хорошо просматривались две цепочки следов. Одна – широкий шаг, рифленая подошва – была его. Другая, что потоньше и поменьше...
Морган глянул на девочку, стоявшую чуть сбоку от него. Тоненькая девочка в легкой белой шубке и в красивенькой меховой шапочке. Девочка лет пятнадцати, с прикрытыми глазами. Бледное безучастное дитя, ничему не удивляющееся, словно застывшее и замёрзшее. Он провел её через весь город за руку; пару раз, ради эксперимента, попробовав отпустить и скрыться в толпе. Девочка останавливалась с вытянутой рукой и застывала прямо посреди улицы, не замечая ни хмурой публики, обтекавшей её с двух сторон, ни золотистого света витрин, ни снежных порывов метели. И если бы мастер снова не брал её за руку, то, кажется, она так и простояла бы посреди тротуара, как необычное изваяние или странное украшение.
–Ох, Элла, – пробормотал Морган и покачал головой. – Если дома никого нет... Куда же нам пойти? Я и подумать не мог, что в столице так трудно сыскать приличную гостиницу.
Мастер вздохнул и вернулся к двери. И только он собрался ударить в молоток еще раз... Как вдруг лязгнули замки и дверь распахнулась.
Морган удивленно смотрел на того, кто пьяно покачивался в проеме.
Это был Редиард Роххи босиком и в тёплом домашнем халате на голое тело.
–Папа... – только и смог произнести Морган.
–Какого черта, – недовольно проворчал Редиард, угрюмо рассматривая сына. Затем его взгляд скользнул вправо... – Наконец-то я вижу тебя с женщиной. – Отец хмыкнул и привалился плечом к двери. Снежный ветер растрепал его красивые длинные волосы с золотистым отливом. А в зеленых глазах, как всегда, чертики прыгали.
–Это не женщина, – глухо ответил Морган.
–Да? – Редиард еще раз рассмотрел его спутницу. – Тебя вот так сразу потянуло на юных барышень?
–Ладно. Извини, что побеспокоил, – Морган резко развернулся и взял девочку за руку.
–Стой, – отец шумно выдохнул и с трудом отлепился от двери. – Раз уж заявился ко мне... Стало быть, идти тебе больше некуда. Заходи.
Морган снова глянул на отца. Его сердитое лицо стало вдруг растерянным и беззащитным, словно он опять стал некрасивым запуганным мальчиком из приюта для полукровок. Никогда он не понимал этого странного, красивого и отрешенного ангела. Когда тот шутил, Моргану казалось, что издевается. Когда говорил серьезно, сын был уверен, что надменно шутит...
–В той гостинице, где я обычно останавливаюсь, сейчас нет мест. И я, действительно, не знаю куда идти... Верма слишком большой город для меня.
–Ты так и остался провинциалом. Ну, заходи сам и барышню заводи.
Редиард отошел от двери в тень.
*
Редиард Роххи с усмешкой наблюдал за тем, как Морган сбивал снег с себя, затем с девочки. В огромном полутемном холле с единственной люстрой над гардеробным шкафом, было довольно прохладно и неуютно.
Морган с детства недолюбливал этот большой и вечно пустой дом, в котором проще было услышать вой ветра, чем человеческий голос. Красивый, тяжелый, холодный дом; здесь пламя в камине казалось иллюзией, окна были занавешены тяжелыми коричневыми шторами, на портретах не разобрать лиц, а в отполированный пол можно было смотреться, как в зеркало.
И холл был под стать остальному дому: дубовые панели с золотыми кантами, зеркала в массивных рамах, пятиугольные гранитные звёзды на полу. Серовато-желтыми полосками и кружевами мерцала позолота на стенах. Тени скрадывали предметы мебели, взмывая к высокому потолку черными шелковыми лентами. А снег на мраморном полу, что недавно стряхнул Морган, истаивал крохотными лужицами, в которых светились тусклые точки-лампочки отраженного света.
–Где все твои слуги? – Морган помогал девочке снять шубку.
–Разогнал. Слишком много шуму от них.
–И как же ты теперь один? – Морган повесил лёгкую шубку на плечики и убрал ее в шкаф со скрипучими дверцами. Затем снял свое пальто... Глянул на отца. – Мне нужна комната.
Редиард пожал плечом. Теперь он с интересом рассматривал девочку в белом переднике. От его цепкого взгляда не ускользнули тонкие детали, на которые обычный человек вряд ли обратил бы внимание. И сиреневая черточка жилки на левом запястье, и скромная попытка дальше потянуть манжету, и аккуратный маникюр, и трепетная нерешительная дрожь пальцев... Тонкая-тонкая девочка в коричневом платье с белым передничком. Белокурые локоны, мягкие черты лица, и... совершенно безразличные, словно стеклянные, глаза.
–Она похожа на прислугу из хорошего дома... – отец хмыкнул. – И что всё это значит, Морган?
–Это Элла. Она кукла. И мне нужно починить её за эту ночь. – Сын мельком глянул на отца, затем убрал в шкаф свое пальто. – Её хозяева, насколько я понял, приехали в столицу, чтобы проведать своего сына, который учится в военной академии. Куклу они взяли с собой, потому что привыкли к хорошей служанке. А она возьми и сломайся. Голос потеряла, путается в пространстве и еще кое-что по мелочи. В общем, они вызвали меня... Да и не важно всё это. Поможешь с комнатой?
Редиард махнул рукой и направился вглубь дома, скоро потерявшись среди серо-золотистых теней.
–Морган, если бы не это... – донесся его голос из сумрака.
–Что это?
–Все эти чудесные мелочи, свидетельствующие о твоем мастерстве... Мой кабинет в твоем распоряжении. Надеюсь, ты не забыл туда дорогу?
–Спасибо, папа, – Морган смотрел и почти ничего не различал в застывшей темноте холла; там дальше она становилась сиреневой, и в ней просматривались еще более тёмные детали. Например, черная громада парадной лестницы, в основании которой стояли два бронзовых волка. Массивные напольные канделябры с тяжелой золотой вязью, по которым свет расползался, как светящееся масло. Слева огромный прямоугольник тьмы, словно ведущий прямиком в глубины ада. Северный коридор. В самом его конце – кабинет.
–Рано благодаришь, – насмешливый голос отца, как ночной кошмар из страшного детства. – Вот я найду бутылку варей-рея и тоже приду. Хочу посмотреть... Развлеку себя хоть чем-то.
*
Коридор, едва различимые стены...
Безликие статуи древних богов в нишах...
Гулкий отзвук каблуков...
Тусклый свет из окна в самом конце коридора...
Шаги...
Шаги...
Шаги.
Дверь. Холодная бронзовая ручка...
Кабинет.
На стене – тяжелый аль-тиграмский ковер с кинжалами на золотых цепочках.
Огромный книжный шкаф со стеклянными дверками.
Стол, заваленный книгами, свитками, гербовыми бумагами. Лампа под оранжевым абажуром.
Шкура белого медведя на полу.
Меркнущий камин. Алые блики в стеклянном экране.
Запах благовоний и опиумного дыма...
*
Когда Редиард пришел в кабинет, Морган отсоединял затылочную пластину с волосами на голове Эллы. Он аккуратно работал тонкой отверткой, поддевая одному ему известные защелки. Рядом на краю стола лежал кожаный футляр с инструментами. Свет из замёрзшего окна расстилался полупрозрачным серебристым пятном по книгам и бумагам, выдавив фиолетовую полоску тени из оловянной ступки с карандашами и ручками.
Редиард поморщился, подошел к широкому креслу и тяжело сел.
–Значит, клиенты тебя вызвали, и ты сразу приехал? – отец снова хмыкнул и покачал головой.
–Хорошая репутация превыше всего, папа, – Морган коротко глянул на отца.
–Ну-ну... – тот поболтал густую бордовую жидкость в бутылке. – О твоих куклах легенды по столице ходят.
Дзинь, – рядом с ногой стала початая бутылка варей-рея.
Морган глянул на отца, затем на бутылку и на высокий стакан в руке. Тяжелый халат расползался под слабым узелком на поясе, обнажив плоскую грудь Редиарда.
Белая грудь.
Тонкая шея.
Белые волосы до плеч. Пушистый локон в половину лица...
Невыносимо красив. До боли в груди...
Морган отвел глаза и сосредоточился на затылочной пластине.
Дзинь-звяк, – Редиард наполнил стакан алой жидкостью с запахом терновника.
–Что с ней не так? – глоток, облегченный вздох. Бутылка вернулась на пол.
–Её хозяева сказали мне, что поведение куклы в последнее время сильно изменилось. Она, то застывала на несколько часов кряду, то вдруг убегала и пряталась в чулане. Стала забывать имена своих домашних. И даже пару раз падала в обморок.
–В обморок? А разве куклы...
–Нет, конечно, куклы просто так, и даже от сильного волнения, не падают. Я думаю, что всё дело в блоках чувственности или зрения. В этой кукле я совместил несколько деталей, чтобы освободить место для синтетических мышц.
–На кой черт столь прелестному созданию мышцы?
Морган отсоединил пластину и положил ее на стол.
–Ужас какой-то..., словно скальп снял, – пробормотал Редиард и снова отпил глоток.
–Мышцы ей нужны. Ибо, как ты правильно заметил, она служанка... Пап, когда-то я видел здесь у тебя графический монитор. – Морган коротко глянул назад и снова вернулся к сплетению проводков и механизмов в кукольной голове. – Можно воспользоваться?
–Ненавижу, когда ты так меня называешь, – Редиард сердито поставил стакан на пол, встал и подошел к шкафу напротив стола. Проходя мимо Моргана, он с интересом и одновременно с отвращением посмотрел на ловкие движения тонкой отвертки, раздвигавшей белесые сухожилия, оплетенные сеткой алых капилляров. – Что за профессию ты себе выбрал... Не понимаю.
Редиард открыл боковую дверцу и вынул плоский, не больше 10 сантиметров в ширину, монитор в стеклянном канте, на фигурных бронзовых ножках. Толстые фолианты, между которых монитор находился, тяжело сложились в одну сторону, заполнив собою освободившееся место: пых-пых-пых. Облако пыли медленно расплывалось и таяло в оконном свете. Отец поставил монитор на стол, подвинув стопку книг.
–И провода не забудь, – Морган добрался-таки до нужного блока, подцепил его отверткой и резко выдернул наружу. Кукла вздрогнула и безвольно опустила голову. А блок повис на проводках, покачиваясь и сочась кукольной кровью.
Редиард покачал головой, достал из шкафа пару мотков проводов в матерчатой оплетке и бросил их на стол.
–Что ты хочешь увидеть? – отец посмотрел на бутылку возле кресла.
–Судя по индикаторам, в ее визуальной памяти осталось несколько записей. Не всё стерлось. Может, узнаем, отчего она сломалась.
–Записи, значит... – Редиард подошел к креслу, взял бутылку и стакан, подумал... и вернулся к столу. – Я тоже посмотрю.
А Морган уже размотал провода и протер их от пыли своим чистым носовым платком. Затем подсоединил их одними концами к дисплею, другими к блоку, что торчал из кукольной головы.
Дисплей моргнул. Потом появились серые помехи.
–Не получилось? – Редиард отпил глоток, не отводя глаз от черно-серых точек, мельтешащих на экране.
–Энергии маловато. – Морган снова полез отверткой в голову куклы, что-то там подкрутил.
На экране, сквозь помехи, появилось едва различимое изображение. Отец и сын с интересом рассматривали неясные контуры, прищуриваясь и склоняя головы набок. В некоторых своих движениях они были удивительно похожи.
–Что это? – не выдержал Редиард.
–Вроде кухонная мойка... – пробормотал Морган и снова принялся что-то подкручивать в механической голове.
–Мойка... – с сомнением протянул Редиард.
Но вот изображение стало четче, хотя помехи всё ещё смазывали большую часть картинки.
Это и правда была мойка. Большая белая раковина, заполненная посудой. Струя воды. И чьи-то руки, перемывавшие тарелки.
–Вот видишь, – Морган с улыбкой глянул на отца. – Я же говорил, что мойка! Мы видим картинку её глазами. Понимаешь?
–Ну, мойка... – пробормотал Редиард, снова отхлебнув глоток варей-рея. – И что с того?
Картинка исчезла.
Серые помехи. Шум, шорох...
–Откуда идёт звук?
Морган показал на куклу.
...
Шорох, шум, серые точки...
Новая картинка.
Теперь это была комната с большими окнами, в которых колыхались белые шторы. Возле окна стоял красивый юноша лет семнадцати. Белая рубашка, черный жилет. Он что-то рассматривал в окне... Как вдруг, словно почувствовав чье-то присутствие, оглянулся... Улыбнулся... Отошел от окна и направился на зрителя, протянув руки.
Звук был будто в старом радиоприемнике с ржавым динамиком.