Аннотация: Несколько разрозненных историй о кукольном мастере Моргане Ван Криде, не вошедших в прошлые сборники. История седьмая, о том какие сны снятся куклам, а какие людям.
Куклы Ван Крида. Deus mechanica.
Истории в картинках словами.
История седьмая: Страна разлитых рек.
Однажды Морган Ван Крид принимал в своей квартире необычных заказчиков. Это была дама лет пятидесяти в тяжелой шубе, видавшей лучшие годы, и мальчик лет семи или восьми в куцем пальтишке. Дама производила впечатление разорившейся аристократки с манерами и дурным характером, которая всё не могла забыть своего блестящего прошлого. Она с пренебрежением осмотрела комнату, которую Морган превратил в некое подобие мастерской, и надменно покачала головой в ответ на предложенный юношей стул. Мальчик прижимал к себе что-то завёрнутое в цветастую тряпочку, будто внезапно заболевшую собачку Чапу, любимицу всей семьи. Вязанная шапочка с тесёмочками покрылась серебристой росой, в квартире было тепло, снег начал таять и сразу запахло тяжелой влагой.
Комната, в которой находились эти трое, и правда, была странновата. Посредине стол с прикрученным к нему миниатюрным токарным станочком. Вокруг горы каких-то деталей и запчастей, среди которых особенно бросались в глаза кукольные руки, ноги и головы. Справа коженатяжитель, с заправленным рулоном тонкой резины, цвета человеческой кожи. Слева стойка для готовых кукол с болтами и крюками, что в общем смахивало на некий пыточный агрегат.
Дама, всё же, села. Стул затрещал.
–Вы мастер Ван Крид? – спросила она, не глянув на Моргана, а поманив к себе мальчика. Тот понуро подошел, но свёрток прижал к себе еще крепче, будто испугавшись, что она отнимет. – Мне рекомендовали вас, как одного из лучших кукольников в Верме.
–Да, я Ван Крид, – с лёгким поклоном ответил юноша. – А один из лучших или нет… Не знаю, мадам.
–Скромность? – дама мельком глянула на Моргана и надменно усмехнулась, затем вернулась к мальчику и принялась разматывать облезлый шарф вокруг его шеи. – Это похвально. У меня к вам дело, мастер. – Её руки грубо сдернули шарф и взялись за тесёмки на вязанной шапочке, объеденной молью. – Вы ведь, говорят, берётесь за любую работу. И даже за починку старинных кукол. Так?
–Вообще-то, мадам, кукольные мастера не любят ремонтировать чужие механизмы, но… Как вы верно заметили, сейчас я берусь за любую возможность заработать.
–У меня есть для вас такая работа, – её руки сняли шапку с головы мальчика и пригладили встопорщенные волосы. – Ники покажи мастеру свою куклу. – Указательный палец с острым ногтем ткнул в свёрток, как копьё. Морган невольно обратил внимание на полоски облезшего красного лака.
Мальчик отступил от дамы на пару шагов и упрямо покачал головой.
–Он тоже не сможет, – прошептал ребёнок. – Он тоже скажет, что это рухлядь, которую пора выбросить на свалку.
–Ники! – повысила голос дама и нахмурилась. – Я не хочу с тобой спорить. Или ты покажешь куклу, или мы сейчас же уйдём. А если мы уйдём, то можешь вообще забыть про починку! Я не собираюсь отдавать больше гульдена за это старьё! Да, кстати, мастер, – она хмуро глянула на черноволосого юношу, прислонившегося к стене и скрестившего руки на груди. – Ведь эта работа не стоит больше одного гульдена?
Что тут было сказать.
–Ровно один гульден, – ответил Морган. Затем перевел взгляд на мальчика. – Хочешь скажу, что с ним случилось?
–Как вы узнали, что это кукла мальчик, а не девочка? – с недоумением пробормотала дама.
–Мой учитель называет это чутьём, мадам. А я никак не называю. Я просто знаю что сломано и как это починить. Итак, Ники, хочешь?
Мальчик, остро смотревший на Моргана, как только умеют дети и влюбленные женщины – навылет, вдруг просветлел в лице и в первый раз отодвинул сверток от себя.
–Хочу, – сказал он.
–Твой кукольный друг заснул и не просыпается уже примерно неделю. Так?
–Так, – мальчик во все глаза смотрел на Моргана и было видно, что он не просто начал доверять этому высокому мастеру с некрасивым, но очень добрым лицом. Он начал надеяться. И это была, странным образом, не робкая надежда, а почти уверенность, почти точное знание – он сможет. – Его звать Реми. Он мой друг.
–Друг, – проворчала дама и встала. Стул снова скрипнул. – Оставим куклу мастеру. И пойдём. Мне нужно обойти еще три дома, а ты вечно плетешься где-то позади… – Дама с сомнением глянула мастера Ван Крида, будто бы принимая какое-то решение или собираясь озвучить просьбу. Видимо, её посетила надежда, как недавно, почти такая же, посетила мальчика. Только несколько иного свойства. – А может…
Морган всё понял. Антон недаром хвалил его чутьё.
–Починка не займёт много времени, мадам. Можете пока оставить мальчика и идти по своим делам. У меня как раз остался целый пакет с песочным печеньем и какао. Через час-полтора всё будет готово.
–Не давайте ему слишком много печенья, – она запахнула шубу и направилась к двери. – Нечего привыкать.
Морган направился вслед за ней, чтобы открыть дверь. На пороге дама, всё же, задержалась, еще раз с сомнением глянула на юношу, и сказала с каким-то нервическим нажимом:
–Мы договорились! Не больше гульдена!
–Да, мадам, – с поклоном ответил Морган. А сам подумал, что, должно быть, совсем трудно вам идти по жизни, мадам. Раз уж вы так легко оставляете своего ребёнка в квартире незнакомого человека. Впрочем, может это не ваш сын? А может и не сын вовсе… Неважно. Гульден не будет лишним. Мне еще за квартиру платить. И запчастей кое-каких надобно прикупить.
*
–Что с Реми, мастер?
Тарелка с нетронутым печеньем и кружка с какао стояли на столе. Мальчик был возле Моргана и заглядывал за его широкую спину.
А Морган…
Странными и печальными глазами рассматривал кукольного мальчика, лежавшего на ремонтном столе посреди мастерской. Росту в нем было сантиметров тридцать, не более. Одёжка, конечно, потрёпанная, но вполне еще сносная. Камзольчик, штанишки, туфли с бантами. И… Рыжеватые волосы, вьющиеся и переливающиеся золотистыми бликами в свете электрической лампы. Морган ловко расстегнул крохотные пуговички на рубашке куклы, затем глянул вниз, на мальчика по имени Ники.
–Ты уверен, что хочешь видеть, как я буду вскрывать твоего друга?
–Вскрывать? – Ники отступил от кукольного мастера, подумал недолго и качнул головой. – Нет, смотреть не буду. Но ведь вы расскажете, что будете делать с ним?
–Если ты этого хочешь, то да, – Морган улыбнулся мальчику и головой показал на стол в углу. – А пока я буду делать и рассказывать, можешь съесть печенье и выпить какао.
–Тревожно мне, мастер, – очень серьёзно сказал Ники, однако к столику вернулся и даже взял кружку. – Если Реми не проснётся… Я останусь совсем один.
–Реми, говоришь… – Морган раздвинул рубашечку, затем взял из кожаного футляра с инструментами тонкую отвёртку и легко отстегнул застёжки, невидимые обычному глазу. –Это очень старая кукла, но сделана так искусно, как уже и разучились делать. Откуда она у тебя? То есть, извини, он.
–Мама купила на распродаже в прошлом году. За это время мы подружились… Представляете, Реми разговаривал со мной. И даже сочинял стихи.
–Стихи… – остриё отвёртки как раз прокручивало колёсики логического блока. Нуминатор случайных значений, который, по всей видимости, и отвечал за стихосложение, соскочил со своей оси и повредил все зубчики. Все до одного. – Боюсь, что стихов он больше не сочинит. Заменить нуминатор не получится, потому что подобные детали не производят уже лет сто.
–Пусть он не будет сочинять, мастер! Пусть! Главное, чтобы проснулся! Если бы вы знали, как тяжело жить без друга.
–А обычные… – Морган глянул назад на понуро сидящего мальчика, смотрящего в кружку невидящими глазами. – Живые дети, как же?
–С простолюдинами мама не разрешает, – со вздохом ответил Ники. – Говорит, что я от них только плохого наберусь, как дворняга блох. А дети из нашего бывшего круга презирают мою семью.
–Презирают? Но за что?
–За то, что мы стали нищими и мама ходит по бывшим друзьям день за днём, жалуется на жизнь и клянчит деньги. Боюсь, очень скоро её перестанут впускать, потому что мама не может остановиться, ей всё кажется, что она ещё не до конца выпала из круга и сможет разжалобить кого-нибудь могущественного, который вернёт нас в высшее общество. Только, кому это нужно? А еще Марк говорит, что меня вот-вот выгонят из платной школы. Мама задолжала за обучение и вообще… – мальчик скукожился, будто испытывал боль, а не стыд. Он боялся поднять глаза. Боялся увидеть в лице и во взгляде Моргана то, что привык видеть каждый день в своей школе. И это была страшная боль. Неотступная. Неизлечимая. Боль, как проклятье, наложенное недобрым миром.
–А ты сможешь вспомнить хотя бы один стих из тех, что придумал Реми?
Мальчик удивленно глянул на Моргана. Но тот снова возился с механизмом внутри куклы. Его руки были быстры и уверенны. Отвёртка, зажим, пинцет. Мальчик улыбнулся, обхватив тёплую кружку ладонями. Здесь, в этой несуразной квартирке, ему стало тепло и легко. Странно… Незнакомый же человек, этот мастер, а всё понял и теперь будто сам смущается.
–Помню.
–Расскажешь?
–Я записываю все его стихи, потому что Реми не умеет писать. Он говорит, что этой особенности не заложено в нём. А вы точно хотите услышать?
–Очень.
–Ну, хорошо. Вот его последнее стихотворение.
В стране разлитых рек и островов песчаных,
Среди руин и мраморных колонн.
Не отыскать… не отыскать вам лиц печальных,
Вся грусть забудется, поверьте, будто сон.
Ведь на земле слепых дождей и тихих дОлов,
Жасмин цветёт и птицы весело поют.
Здесь не услышать… не услышать приговоров,
А воды чистые сомненья унесут.
Всё потому что на земле благословенной,
Среди лесов заговорённых и полей.
Вам не сыскать… вам не сыскать души не верной,
Вы ни за что здесь не отыщете людей.
–Страна разлитых рек… – Морган задумчиво рассматривал нуминатор, вертя его в пальцах. – Когда-то я слышал что-то похожее... Знаешь, Ники, я люблю стихи, но совершенно не понимаю, зачем они нужны. Это приговор, как сказал один мой старый друг. Однако концовка твоего стихотворения какая-то совсем уж печальная.
–Это не моё стихотворение, а Реми. Он всегда говорил, люди только и умеют, что создавать себе и другим проблемы.
–Люди могут, – мастер вынул из футляра надфиль для тонкой обработки и принялся подтачивать зубчики на нуминаторе, стараясь сохранить форму и глубину проточки.
–А еще ему снились сны, – Ники отпил глоток какао и с удивлением посмотрел на кружку. Напиток оказался вкусным, сладким и в меру горячим. – Каждое утро он рассказывал мне, что видел. Чаще это была страна разлитых рек. Он говорил, что бродил там по тёплой воде, закатав брючки до колен. Потом шел по рельсам, которые тоже были покрыты водой, и смотрел вдаль. А вдали… Он рассказывал про голубую линию горизонта, острова с руинами древних дворцов и стаи чаек… Ах, мастер, если бы вы знали, как я любил слушать эти рассказы по утрам. И мне немножко жаль, что я не вижу таких красивых снов. Мне всегда снится снег и промороженные окна в дешевой гостинице...
–В этой стране нет людей?
–Ни одного. Реми говорил, что только я смог бы жить там вместе с ним… Скажите, мастер Ван Крид, а она существует в реальности, эта страна разлитых рек?
–Разве что в воображении твоего кукольного друга, – Морган глянул на умиротворённое лицо куклы, на его рыжеватые волосы… И подумал про себя: – Нет, ты не Реми. Ты кто-то другой. Не злой, но и не добрый. Настоящий Реми любил людей, хотя чаще они этого не заслуживали.
–Мастер? Я не расслышал ваших слов.
–Просто мысли вслух, не обращай внимание, – пробормотал Морган вставляя нуминатор в пазы. Затем его ловкие руки раскрутили шурупы на заводном механизме и быстро собрали его развалившиеся внутренности. Через несколько минут он запустил самозаводящийся маятник и начал собирать куклу. – Ты, кстати, печенье съешь. Я не люблю слишком сладкое.
–А я люблю, – со вздохом признался мальчик и принялся хрустеть печеньем. – Очень вкусно!
Еще через пару минут кукольный Реми открыл свои глазки и посмотрел прямо на Моргана.
И первое, что он тихо пропищал…
–Хочешь, я подарю тебе свой волшебный сон, в качестве платы за воскрешение?
–Тише, – прошептал Морган и нахмурился. Странная метаморфоза, произошедшая с кукольным лицом, не понравилась ему. Только что было благодушие, а сейчас… – Твоя жизнь в моих руках. Понимаешь? Должен понимать. В тебя встроен очень сложный логический блок.
–А если я закричу и Ники услышит? – кукла улыбнулась. И эта улыбка была вовсе не доброй. Удивительно страшно проявлялся цинизм столетнего старца на потешном и юном кукольном личике.
Остриё отвёртки прикоснулось к резиновой груди и чуть надавило. «Я сказал, тише»
–Не пересказывай ему своих снов. Они лживы. Тем более, что снов ты точно не видишь. Откуда эти образы? Откуда ты взял страну разлитых рек?
–Мой создатель был поклонником Тинто Ди Псито. Ты читал книги этого сумасшедшего яарита?
–Понятно, – Морган грустно усмехнулся. – Вот почему в тебя встроен такой большой блок архивации, как называли кукольную память сто лет назад. Память механическая, и занимает почти всё твоё туловище. Вот поэтому, стихи, что ты читаешь для Ники, не твои.
–Пришлось упрощать, чтобы понял ребёнок, – подмигнул кукольный Реми. – Тинто Ди Псито любил витиеватый слог и размышления на десять страниц, как минимум. Да успокойся ты, как бы тебя не звали. Я знаю, что хочешь мне сказать. И отвечу – да. Я люблю своего хозяина. И хотя я не добрый, как ты верно догадался, всё же… Как смогу, так и буду беречь его. Потому что кроме него у меня никого…
–Реми! Ты проснулся! – Ники стоял возле стола и с радостью смотрел на своего кукольного друга.
–Ники! – запищал в ответ тот, вернув своему лицу маску обезоруживающего добродушия. – Хозяин! Добрый мастер починил меня! Мы снова вместе!
*
Ночью Морган спал в своей скромной постели, на скрипучей кровати, и видел сон. На столе лежала серебряная монета, достоинством всего в половину гульдена.
И снилась ему… страна разлитых рек.
Во сне он брёл по рельсам, покрытым водой, и смотрел на золотистые блики солнца, что перекатывались с одной волны на другую. Брюки были закатаны до колен, тёплая вода приятно ласкала кожу. Он смотрел вдаль и видел островки сухой земли, заросшие одичалым шиповником и жасмином. Где-то далеко едва просматривался громадный дворец с покосившимися колоннами. И чайки над головой…
Вдруг он услышал плеск за спиной. Весьма характерный плеск, будто кто-то его догонял.
Морган остановился, почувствовав короткий приступ холодного озноба, прокатившегося по спине волной.
Он хотел, но... не мог обернуться.
Только и смог, что глянуть вбок, на чистую-чистую воду, в которой светилась речная галька и шевелились травинки.
Тот, кто его догонял… таки догнал.
Морган видел его переливчатое отражение в воде.
Этот кто-то остановился прямо за спиной, протянул руку и коснулся плеча.
Затем до боли, до рези в сердце, знакомый голос произнёс:
–Привет, Мори! Я нашел тебя! Наконец-то нашел!
И Морган... Настоящий Морган, который спал и видел сон в своей маленькой квартирке, на неудобной скрипучей кровати, вдруг проснулся на мгновение и отчетливо прошептал:
–Реми... Освободи меня от наших глупых детских клятв, Реми.
Скоро он снова спал и видел привычные сны с чертежами и механикой.