Аннотация: Несколько странных, фантасмагорических и грустных историй о жизни, смерти, свершившемся или нет предназначении. Продолжение седьмой истории. И это рассказ о том, что лучше вам не видеть чего-то... чтобы не умереть.
ГАНГ.
Продолжение седьмой истории: Сброс.
Это был не сон. Это был горячечный бред. Галл умирал. Тонул.
Он видел черные воды Ганга вокруг. Он пытался плыть вперед, туда, где переливались золотистые огоньки далекого города на другой стороне реки. Но сил оставалось все меньше, все меньше...
Теплая вода...
Черная вода...
Галл старался грести онемевшими руками изо всех сил. Он приказывал себе смотреть только вперед, полностью сосредоточившись на городе.
А волны Ганга поднимали его и опускали.
А воды Ганга манили его в свои темные глубины.
Не было сил кричать и звать на помощь. В этот раз вокруг не было ни одной лодки, а смотреть назад было нельзя. Он устал и наглотался воды, но умирать по-настоящему ему все еще не хотелось.
Хотя нет, постойте... Где-то далеко просматривалась одна лодка с прозрачно-белым шатром посредине. И кто-то... кто-то одинокий... кто-то в белом халате на носовой части...
Галл плыл... плыл... плыл...
Ему мерещились странные звуки и перед глазами возникали загадочные картины, будто теряя физические силы в этой черной воде взамен он получал иные, нечеловеческие, предсмертные.
Он видел...
Он видел серый бункер с толстыми кабелями на стенах, которые были привинчены к бетону стальными кольцами. Четыре тяжелые овальные двери, по одной на каждой стороне.
Он видел стрелки, нарисованные красной краской по неровной поверхности.
Он видел громадную коробку коммутатора на стене с массивной нелепой трубкой.
И бабочек видел он...
Несколько черных бабочек, порхавших под потолком возле фонаря с решетчатым колпаком.
–Сорри? – сказал Галл и шагнул в середину бункера.
Шлеп-шлеп — холодным эхом отозвались его шаги.
Мокрый несчастный мальчик стоял голыми ногами на холодном полу. Майка и шорты прилипли к телу. Дыхание — белые облачка пара. Здесь было холодно. Но мальчик не замечал ничего. Он смотрел на пыльную лампу, возле которой кружились черные бабочки.
–Сорри... – прошептал он.
Но тут лязгнула массивная овальная дверь справа.
Галл вздрогнул и посмотрел на нее.
Дверь тяжело открылась.
Из нее вышел знакомый мальчик с рыжими волосами. На нем была надета странная белая униформа, будто этот странный ребенок работал в какой-то лаборатории. Отчаянно-зеленые зрачки, как кусочки стекла вживленные в плоть.
Осмотрев квадратную комнату и не заметив в ней Галла, мальчик подошел к коммутатору, щелкнул парой переключателей и снял тяжелую трубку. Он приложил ее к уху. А Галл подумал, что это смешно бы выглядело, если бы не казалось нереальным и страшным чем-то...
–Брат? – сказал мальчик в трубку. – У меня все готово. Когда вы придете? Да, я так и понял, что вы уже в диспетчерской, – рыжий мальчик задумчиво посмотрел на открытую дверь, из которой только что вышел. Он закусил губу, будто не решаясь что-то спросить, однако... – Как он отреагировал на мое приглашение? Странно? Что странно? – мальчик вздохнул и посмотрел на пол. Он так и не увидел мокрых следов от ног, что оставил Галл. – Ты думаешь, зря я все это затеял? Ну хорошо, давай обсудим это позже. Да я включил лифт. Жду.
Он посмотрел на закрытую дверь, противоположную той, из которой вышел. Прислонился спиною к стене и закрыл глаза.
–Пять мину до лифта, – прошептал он, скрестив руки на груди. – Еще минут пять на спуск. Тридцать шагов — тамбур. Хотя им-то какие минуты, стоит лишь пожелать... – он открыл глаза и снова посмотрел на закрытую дверь.
Галл тоже присмотрелся и увидел на ней трафаретную надпись «Вход»
Минута.
Две.
Три.
Галл смотрел на рыжеволосого мальчика и не мог его узнать. Он чувствовал, что мальчик ему знаком, но…
Четыре.
Пять.
Шесть.
Мокрая одежда стала совсем холодной. Такой холодной, что причиняла боль. Галл дрожал всем телом, обхватив себя за плечи и думал: Ну почему он не видит бабочек, кружащихся под потолком? Почему не слышит шелеста крыльев?
Семь.
–Только бы выдержать, – шепот, растворившийся в холодной пустоте. – Только бы все правильно объяснить, не сорваться.
Восемь.
Рыжий вдруг встрепенулся и глянул на дверь с трафаретом «Вход»
Тяжелый замок лязгнул.
Дверь открылась.
В квадратную комнату зашли двое.
Это был юноша, которого Галл узнал. Его звали Ишир. И на нем тоже была белая униформа, как и на рыжеволосом мальчике.
Вслед за ним в бункер зашел высокий мужчина, с накинутым на плечи белым халатом.
Простая светлая рубашка в косую полоску. Темно-коричневые брюки. Туфли. Часы на кожаном ремешке, что обхватывал крепкое запястье.
Кто он, этот взрослый?
Аккуратная прическа. Усы. Кустистые брови. Прямой нос. Массивный подбородок. И запах... Запах какого-то одеколона после бритья.
Он осмотрелся. Затем сказал рыжему мальчику:
–Давно я здесь не бывал.
–Привет, па, – рыжий подошел к взрослому. Он боялся и улыбался. Он хотел казаться старше и серьезнее, чем был на самом деле, но оттого выглядел жалко и даже отчасти комично. – Вторая лаборатория мрачноватое место. Но в ней мне лучше всего думается.
–Привет, Рони, – ответил взрослый и вдруг заметил черных бабочек, которые кружились под решетчатым колпаком. Он едва заметно усмехнулся и вздохнул. – Я, почему-то, не удивлен, что ты выбрал именно вторую лабораторию. Ну что же, показывай, что ты там придумал.
–Не придумал, а улучшил!
–В этом весь ты, – взрослый похлопал рыжего Рони по плечу и подтолкнул к открытой двери. – Давай-давай, у меня мало времени.
И трое зашли в открытую дверь.
Черноволосый Ишир, прежде чем скрыться, приостановился, оглянулся и посмотрел на лампу. Увидел ли он черных бабочек, как взрослый? Ишир качнул головой и скрылся за дверью.
Скоро и Галл, дрожа от холода, подошел к той двери.
Сначала он нерешительно заглянул внутрь.
Большая продолговатая комната. Белые флюоресцентные лампы вдоль стен и над стальным столом в середине. На столе — человеческое тело. Просто человеческое, без половых признаков. Голова, руки, ноги, туловище. Вот только...
Галл отпрянул и выдохнул.
Однако, через мгновение заставил (принудил?) себя, и зашел в ту комнату.
Стальной стол. Тело. Вскрытая грудина. Блестящие стальные крюки, удерживающие грудные кости раскрытыми. Аккуратно разрезанная и сиреневая пленка. Белое на красном...
Послышался металлический звук. Это Рони взял с подноса некий хирургический инструмент с крючком на конце.
–Вот здесь и здесь, – мальчик показал на что-то там во вскрытом теле. – Я не решился добавить еще несколько отверстий. Но это дополнение к легким... Ты понимаешь? Они смогут дышать и в воде, да и вообще...
–Что вообще? – взрослый чуть наклонился вперед, внимательно рассматривая то, на что Рони показывал крючком.
Ишир хмурился и видимо жалел, что пошел на поводу у Рони и заманил в лабораторию Отца.
–Сама потребность в том дыхании, что есть у них сейчас, отпадает. Им, по большому счету, и кислорода-то уже не нужно.
–Кислород важная составляющая, Рони. И не только в качестве биохимических процессов, – взрослый перевел взгляд на Рони. – Ты понимаешь сколько энергии им придется затрачивать на простое дыхание? Ты понимаешь, что просто подышать для них станет роскошью?
–Поэтому я изменил состав крови...
–Нет, – резко сказал взрослый и выпрямился. Он задумчиво смотрел на Рони. – Тебе ли не знать, что и кровь их — это не просто кровь.
–Да-да, я помню, договор, завет и все такое. Но ты только посмотри, какие перед ними откроются возможности! Это же не люди получатся, а ходячие атомные станции!
–Рони, это ты не понимаешь, – подал свой голос Ишир. – Ходячие атомные станции... Ты себя-то слышишь?
–Брат... – выдохнул Рони. Он видимо ждал, что Ишир поддержит. – Полная энергетическая независимость... неужели это плохо? Им не придется охотиться, чтобы раздобывать себе пищу. Им не придется выращивать эти дурацкие овощи...
–Замолчи, – резко сказал Ишир и нахмурился. – В таком случае из их тел придется много чего убрать. Начиная с пищеварительной системы, и заканчивая... – Ишир покачал головой. – Рони, ты неисправимый фантазер. В прошлый раз ты придумал для них крылья, теперь это.
–Но ведь они станут подобны богам! – Рони едва не плакал от обиды, он перевел взгляд на задумчивого отца. Тот смотрел на вскрытое тело и все больше мрачнел.
–А получится ровно так, как в прошлый раз. – Ишир подался вперед и накрыл человеческое тело белой простыней. – Нестабильный организм, болезненный и мучающийся, разваливающийся на части при ходьбе. А сейчас еще и с атомным взрывом в конце. Нет, знаешь ли, золотая середина, которую изобрел Отец, это лучшее, что можно для них сделать.
–Но, пап... – прошептал Рони. В его отчаянно-зеленых глазах стояли слезы. – Это же для тебя...
–Сынок, – взрослый вздохнул, глянул на Ишира, затем на приоткрытую дверь и только потом на Рони. – Я запрещаю тебе пользоваться этой лабораторией. Даю тебе день на то, чтобы прибраться здесь. Потом я запечатаю ее. Ты понял меня?
–Пап... – Рони уже не мог сдерживать слезы. Он закрыл лицо ладонями и отвернулся. Его плечи содрогались от почти беззвучных рыданий. – Почему... ты... так... всегда поступаешь со мной? Почему, чтобы я не сделал, ты отвергаешь? Пап... Пап! Почему?
–Жаль, что ты не понимаешь. А пока не поймешь сам, мне нет смысла тебе что-то говорить. И будь добр, не пытайся добиваться своего истериками. Этот твой номер устарел и больше не действует на меня, – взрослый развернулся и направился к двери. – Время экспериментов закончилось, пора браться за дело. Пойдем, Ишир, ты нужен мне в пятой лаборатории.
Ишир положил руку на дрожащее плечо Рони, но тот резко сбросил ее. Старший брат вздохнул и последовал за отцом.
–Стойте! – вдруг страшно крикнул Рони. Галл с ужасом наблюдал за ним. Тело младшего брата корчилось и будто менялось. Трещали кости, выгибалась спина...
Взрослый и Ишир остановились возле двери, но не оглянулись назад.
–Рони, – предостерегающе произнес Ишир.
–Пойдем, – отец вышел, вслед за ним и старший сын.
Минута.
Две.
Три.
–Время экспериментов прошло, значит... – прорычало бесформенное ужасное существо и с силой ударило по подносу с блестящими хирургическими инструментами. Они со звоном рассыпались по бетонному полу. – За дело, значит, принимаетесь... – длинная жилистая рука со скрюченными пальцами ударила по телу, накрытому простыней. Тело отлетело, ударилось об стену и рухнуло на пол. На белой ткани выступило красное пятно. – А я? Что же я? Кто же я?
Существо упало на колени, и...
Стало рыжим мальчишкой, который горько плакал, скрутившись калачиком на холодном бетонном полу.
Галл увидел черных бабочек, порхавших возле двери.
Они будто звали его.
Шлепая мокрыми ногами по полу, он пошел за ними.
И скоро...
Очутился...
На мягком ложе, в большой лодке с белым балдахином.
Галл смотрел в небо, в центре которого серебристые тучи закручивались в грандиозную спираль.
–Ты разочаровался во мне? – голос Рони. Но не рыжего мальчика, а того светловолосого юноши, которого узнал и полюбил Галл.
Этот юноша в белом халате с золотым кантом стоял впереди и смотрел на черные воды Ганга.
–Я не понимаю... – тихо ответил Галл.
–Спасибо, – Рони грустно улыбнулся. – Спасибо за то, что не сказал этих слов вслух.
–Но ведь Сорри за что-то любит тебя? – слезы подступали к глазам. Галл с трудом сел и коснулся голыми подошвами мягкого ковра, которым было застелено дно роскошной лодки. – Он ведь находит причины...
–А для любви нужны причины? – Рони глянул на Галла.
Какой же ты красивый, – подумал мальчик. – И несчастный... и одинокий...
А вслух сказал:
–Наверное, я плохой человек, потому что не смогу полюбить просто так.
–А Сорри, думаешь, может? Ты думаешь, он любит меня просто так?
–Сорри... Я уверен, что любит тебя просто так. Думаю, что его сердце выбрало тебя, Рони. Пожалуйста, береги его.
–Ты все понял, мой маленький друг, – Рони грустно вздохнул и вернулся взглядом к черным водам Ганга.
–Только прошу... об одном прошу... оставь мне любовь к Сорри. Все забирай, ничего не жалко, только это.
–Время экспериментов только начинается, Галл. Время - это удивительная субстанция. Дни, часы, минуты... Я сброшу все твои таймеры, как и не было их. Это просто, как кнопку нажать. И верну тебя в тот промороженный переулок, Галл. В ту минуту, когда спина Сказочника скроется в тени. Он не увидит тебя. Не спасет. Ты замерзнешь и умрешь. А если выкарабкаешься, то никогда не узнаешь, что это такое — простая человеческая любовь. Прости, мой мальчик, но я не могу потерять Сорри из-за тебя. Но могу пообещать, что буду беречь и любить моего Сказочника. Прощай.
Галл смотрел на черные... черные... черные воды Ганга.