Белая машина стремительно и плавно выехала из поворота и, сбавив скорость перед аллеей гигантских тополей, ровно двинулась в сторону Ингирема. На её белой полировке, покрытой каплями росы, промелькнули полосы теней от огромных узловатых тополей, (серых, склонивших головы великанов), в зачинающемся утреннем свете. Вслед за ней показался второй автомобиль, тоже белый. Он гораздо шустрее вырулил на повороте, но догнав первый автомобиль, подравнялся с его скоростью.
Сони чуть приспустил окно со своей стороны, чтобы ощутить освежающую прохладцу утреннего ветра. За окном тянулись серебристые, (в робких золоченых полосах света), окраины Ингирема, подернутые перламутровым истаивающим туманом. Он сбавил скорость перед заброшенной железнодорожной веткой, чтобы на ржавых рельсах не дернулась машина... Глянул вправо, вдаль, отмечая и запоминая по привычке, еще одну картину утра. Две параллельные рельсы, убегали в золотое сияние восходящего солнца, (вдаль!). Рельсы поблескивали серебристыми и золотыми переливчатыми полосами в росистой траве. А дальше, перед перронами заброшенной станции, они становились огненными линиями. Слева от них темнилась громада покосившегося моста, собранного, как конструктор, из грубых металлических ферм. Справа сияли огромные квадраты окон вокзала... Сони улыбнулся... Глянул в зеркало заднего вида на белый автомобиль, приостановившийся вслед за ним и мигнувший фарами, и улыбка истаяла, словно туман. Его глаза в зеркале, на секунду, показались жестокими и ненавидящими. Он закрыл глаза... Вздохнул и посмотрел на пассажирское сидение справа. На того, кто в нём сидел, мирно посапывая во сне, прислонившись к двери плечом... Он осторожно коснулся бледной кожи лица... Мягко-мягко провел кончиками пальцев по закрытому левому глазу, (тот моргнул, словно по нему проползла надоедливая муха), поправил сбившуюся челку черных волос и прошептал "Рой".
Нажав педаль газа, он чуть прибавил скорости. Затем включил радио свободной правой рукой, сбавив громкость до минимума. Из динамиков тихонько заструилась Run for a fall... Он мельком глянул на Роя... Тот спал себе и мирно сопел носом. Поросенок, точно умудрился простыть летом... Еще один осторожный взгляд в зеркало заднего вида. Он там. Рони Симатори.
В кармане завибрировал телефон. Сони достал трубку и посмотрел на дисплей... Мастер.
-Он будет спать еще час, - голос мастера в трубке. Призрачный голос. - На следующем повороте я сверну. Нас срочно вызывают в Тригору, но... Этот день я дарю тебе и Рою. Побудьте вместе сегодня.
-Спасибо, мастер.
-Кажется, я знаю, откуда пришла черная кукла. И если моя догадка верна, то тебе не обойтись без своих рори.
-Я тоже, кажется, догадываюсь. Постой-ка, рори?.. Но ведь... Мастер, с моими детьми повторяется та же история, что и с Карбином. Когда-нибудь они обидятся.
-На меня, возможно, да... Но только не на тебя. Все твои воспитанники очень привязаны к тебе, насколько я знаю... Впрочем, мне ли рассказывать об ангелах тому, кто воспитал шесть маленьких рори?
И сделал из них машины для убийства, договаривай, что уж там... Как долго меня будет преследовать кровавое прошлое, в котором было столько ярких красок, слепящего света и целый океан ангельской крови?.. Сони вздохнул и посмотрел в окно. Рори... Мои маленькие рорики... Вем, Апар, Рина, Ойна, Дэн, Акира. Я помнил о вас каждую минуту... Если бы вы были рядом вчера, то не случилось бы этого кошмара.
-Только скажи - да, и я освобожу их в тот же миг.
-Они милые дети, мастер. Обожаю свих воспитанников, но... Вместе с ними придет кровь.
-Кровь отсюда не уходила, друг мой. От того дня, когда Каин размозжил голову Авелю, и по сей день на земле Ра одно-единственное обстоятельство остается неизменным - бесконечная кровь. Рори, хотя бы, сделают этот процесс красивым. Они очень талантливые дети, и благодаря тебе, умеют творить разумную жестокость, как картины писать. Ты единственный, кто смог обуздать неистовых рори.
Сони глянул на Роя. Он спал безмятежно и улыбался во сне... Да, наверное, без рори мне не обойтись. В мире, из которого пришла черная кукла - моя магия ничто. Мне остро занадобилось посетить другой мир и особенно же его столицу Сабарот. Далее, конечный пункт - снежная Верма. И к тому же мне частенько снится один и тот же сон... Старенький домик с яркими солнечными оконцами и с гостеприимно открытой дверью. Старенький домик, в котором я прожил сорок лет. На окраине Сабарота... Домик, в котором расположилась бывшая тюрьма для ангелов, которые не смогли или не захотели взрослеть...
-Да, пусть проснутся рори.
-Это было замечательное время. Ангельскую тюрьму ты превратил в семейный детский дом.
-Рори были лучшими...
-И вторую ангельскую войну мы выиграли благодаря твоим воспитанникам.
Дети, дети, дети... Триста лет, из своих трёх сотен тридцати, (или из трёх тысяч?), я возился с этими вечно простывающими, вечно что-нибудь разбивающими, вечно хныкающими и вечно неудержимыми ангельскими детьми. Я говорил себе все эти триста лет, что всё, этот ребенок точно последний, ухожу, ухожу... Но следующим утром, открыв дверь своей квартирки, я обнаруживал на пороге маленькое существо, шмыгающее носом, (и нередко, разбитым носом), которое смотрело на меня исподлобья, собираясь: то ли наброситься с кулаками, то ли расплакаться горько... С обычной запиской от мастера в руке: "Он, (или она), ангел. Брошен и никому не нужен. Займись" И снова я набирал группу, и снова растворял в них душу... Ради них я бросил Роя... Закон Симаторикона запрещает сказочнику общение с человеческими детьми.
-Рори проснулись. И заволновались в своей клетке. Сейчас звонил ангел Вермы.
-В клетке? Ты посадил детей в клетку?!
-Ты считаешь, что ангелам спавшим смертным сном, не всё равно где спать?
-Акира ненавидит клетки... Боюсь, что у ангела Вермы, черт его возьми, сейчас возникнут проблемы...
-Уже возникли, - усмешка мастера. - Они разломали клеть и, разбросав охрану, вылетели из Вермы, пробив в стене дыру.
-Ему очень повезёт, этому Хромову, если они, в отместку, не отрихтуют здание и его самого в придачу.
-Им некогда. Они спешат к тебе, - вздох мастера. - Держи рори на коротком поводке, Сони. Иначе я сам займусь их воспитанием... Полагаю, ты отправишься с ними в Сабарот?
-Не сейчас. Сначала здесь навещу кое-кого в Бостоне...
-Не переусердствуй, дружище.
-Постараюсь.
Зачем тебе мои рори, мастер? Что ты затеваешь?
-Я слышу в твоем голосе сомнение. Что гложет твое сердце?
-Моё сердце... Там черным-черно, мастер. И я не знаю почему...
Что мы сделали этой ночью?
Господи... Я, кажется, впервые за свою трёхсотлетнюю жизнь участвовал в самом настоящем черном ангельском ритуале! Я был свидетелем того, что не должен был видеть... Зачем ты показал мне это всё мастер?
Каков твой план?!
Сомнение, говоришь? Сомнение?..
Но Рой жив.
Рой жив!
-Даже если и думал... Даже если ты кукловод, Рони... Даже если... - прошептал Сони. - Ты вернул мне сына, словно ничего не было... Я прощу тебе то, что ты рвал мою душу и моё сердце этой ночью. Прощу. Но то, что ты позволил застрелить сына... Рони... Ты понимаешь, что я хочу сказать?
-Понимаю, дружище... Мы ведь по-прежнему друзья?
-Ты мой бог. Это единственное, что я пока могу тебе сказать.
-Ну, что же... Ты должен знать, что бог не нуждается в прощении или оправдании. Бог всегда праведен.
-Ты жестокий бог, Рони. Жестокий и такой прекрасный!.. Я не могу ненавидеть тебя. Но моя любовь причиняет боль, словно она - ненависть.
-Знаю, мой друг. Знаю. Ты должен верить мне и в меня! Ты должен любить меня больше своей жизни! Потому, что я люблю тебя больше своей!.. Тебя и Роя.
-Рони... - рука крепко вцепилась в руль. Так крепко, что побелели пальцы.
-Завтра жду тебя в Тригоре. У нас много работы.
-Да, мастер.
-Не отпускай рори далеко от себя. Безопасность Роя теперь личная моя забота.
-Спасибо, Рони.
Машина мастера в зеркале заднего вида мигнула фарами на прощание и плавно свернула влево.
Мастер... Мастер... Мастер...
Белая машина, мчавшаяся по проспекту Героев, снизила скорость возле облупившейся таблички с едва различимой надписью "Городской Парк", и, включив поворотные огни, свернула в аллею, засаженную по бокам старыми яблоневыми деревьями. Переехав валик на асфальте, машина прибавила ходу, шепча шинами по сохранившемуся асфальту, и скоро скрылась с глаз в рассеянном свете, пробивавшемся сквозь узловатые ветви, отяжелевшие спелыми яблоками.
Она плавно петляла по запутанным парковым дорожкам, сбавляя обороты возле каруселей и старинных аттракционов, заколоченных досками крест-накрест. Молочно-золотистые лучи солнца били в асфальт переливчатыми снопами света из склонившихся яблоневых крон. Машина притормаживала и возле этой красоты... Наконец, она остановилась окончательно в середине парка, там, где площадь, очерченная по контуру яблонями, блистала чистым светом. Машина мягко прокатилась к неровной линии тени, отражая окнами вспышки света из веток, и стала возле деревянной скамейки. Потемневшие бруски, замшелые стойки... Старая пустующая скамейка...
Тишина... Наконец, тишина...
Сони вздрогнул, когда случайно заметил, что Рой не спит и смотрит на него... Всё-таки сонные глаза... Минуту назад проснулся?
-Привет.
Рой потянулся и улыбнулся ему.
-Привет, пап... Я долго спал?
-Как и положено мальчишке твоего возраста. Выспался?
-Угу, - кивнул Рой и посмотрел за окно. - Где мы? Такое красивое место...
-Мы в старом городском парке.
-Я и не знал, что в Ингиреме есть старый городской парк... - он глянул на радио и коснулся сенсорного дисплея, сделав звук громче. - Знаешь, как называется эта мелодия?
Сони покачал головой. Молча. Он смотрел на маленький шрам над его левой бровью. Маленький, совсем не заметный, шрам... Рони... Рони! Всё-таки ты оставил свое послание мне...
-Не знаю... Но звучит очень красиво.
-Странно, зачем они повторяют её снова и снова... Эта короткая мелодия называется Empty gaze... Самое точное звучание аёры... Именно так и только так она должна звучать. Вот если бы авторы изменили её название на ayora drive... Правда, было бы замечательно?
Сони пожал плечами, не отводя глаз от Роя.
-Пап? Чего ты?
-Просто... - он нашел в себе силы отвернуться и достал из кармана пачку сигарет, (Если отец смотрит на сына таким задумчивым и застывшим взглядом, значит, он знает о мальчишке нечто, чего не знает о себе он сам). - Ребенок, ты рассуждаешь о том, как должна звучать аёра, словно понимаешь что она такое. Даже я не всегда понимаю этого... Просто когда-то я хотел придумать слово, которое смогло бы озвучить это особенное состояние сердца. Слово появилось, но все определения и переводы не выражают истинной его сути. Аёра это аёра. Просто.
-Как ты придумал это слово, пап?
Сони открыл дверь и вышел в свежую утреннюю прохладу парка, по которой уже начали пробегать волны грядущего дневного жара. Он прикурил, выдохнул тонкую струйку и показал на развалившийся мраморный парапет впереди, над которым раскинула ветви старая разлапистая яблоня.
-Там был фонтан и небольшой квадратный бассейн, в котором плескались маленькие детки... Смотри, как красиво струятся солнечные лучи сквозь черные редкие ветви яблони. Там, в таком же золотом луче, я поймал слово аёра.
-Поймал?
Сони вытянул вперед руку и поманил к себе луч. В тот же миг, проскользнув по мраморным осколкам, солнечный зайчик прыгнул в раскрытую ладонь Сони и принялся ласкаться, как живой зверек. Он погладил луч пальцем и, глянув в восхищенные глаза Роя, отпустил его из ладони, как голубя. Блеснув в воздухе радужным сиянием, луч поднялся высоко над парком и, сделавшись большим и мощным, ударил фонтаном света.
Рой тоже вышел из машины и подошел к отцу.
-Пап, мне снился странный сон... Такой странный сон... Мне снился мастер Симатори в солнечном луче. Он что-то говорил мне шепотом. Но я не разобрал, что именно.
Сони обхватил за плечи сына и прижал к себе.
-Давай наслаждаться аёрой, сынок. Здесь так восхитительно красиво!
*-*-*-*
Вечером, когда раскаленное солнце только-только готовилось нырнуть в бездну за сиреневой дрожавшей линией горизонта, на дороге, плавящейся в знойном мареве, показалась белая машина. Фиолетовая тень едва поспевала за ней, скользя то по черно-блестящему асфальту, то по сухой траве на обочине. Машина ехала из мерцавшего, словно мираж, и далёкого Ингирема, раскинувшегося белыми кварталами и железными фабриками на древних ковыльных курганах. Тот, кто сидел за рулем машины, коснулся сенсорного дисплея мультимедийного центра и активировал воспроизведение первой попавшейся в списке песни. Из динамиков полилась грустная и прекрасная песня Kuolema tekee taiteilijan. Затем свободной рукой он кое-как выцарапал сигарету из пачки и прикурил... Он с удивлением глянул вверх... Ему показалось, что секунду назад над ним промелькнула черная тень. Пожав плечами, он взял телефон, лежавший на соседнем сидении, и набрал номер.
-Ты уже дома?
-Угу...
-Почему столько грусти в голосе?
-Я так хотел поехать с тобой, пап.
Сони сбавил скорость, потому, что, снова затрепыхалось больное сердце. Как птаха в силках затрепыхалось...
-Я обещаю, Рой, что через год заберу тебя...
-Еще целый год ждать! Это невыносимо, пап!
-Рой... Ты умный малыш. Я надеялся, что ты поймешь меня. Закон Симаторикона свят и неизменен. Ровно в тот день, когда тебе исполнится шестнадцать, я заберу тебя с собой... Хотя, это очень расстроит маму. Она и так на нервах, сам видишь.
-Мама... Да, она расстроена. Почему она ревнует меня к тебе?
Сони грустно улыбнулся.
-Потому, что ты единственное её настоящее сокровище. И мое сокровище тоже. Надеюсь, мы сможем договориться через год.
-Пусть и она поедет с нами?!
-Если захочет, пусть. Однако ты помнишь, что у меня есть жена. В Праге. А у твоей мамы очень ответственная работа в Ингиреме.
-В Праге... А можно мне пожить у тебя в Праге? Я не стесню вас, обещаю!
-Всё, что только пожелаешь, Рой... - Сони снова посмотрел вверх. Точно, что-то пролетело... Какая-то большая птица? - Через месяц я снова наведаюсь к тебе, и свожу в Демоториум корпорации в Ростове. И к тому же позволю пообщаться со своими рори.
-Круто! Я буду ждать!.. Я помню твоих ангелов. Вем самый крутой парень, каких я только видел!
-Видел бы ты его сто лет назад в Сабароте... - однако он помнит их имена. Что за пацан! Мой пацан!
-Пап? Что за песня играет там у тебя?
-То, что ты выгрузил на жесткий диск моего проигрывателя со своего компьютера. Какая-то красивая песня "найтвишей" на финском языке. Ты заразил меня этой черной романтикой, - После вчерашнего... После вчерашнего... Он нажал на педаль газа... После вчерашнего.
-Я загрузил тебе их последний альбом, с новой солисткой. Послушай, тебе понравится. Особенно песня "Ева".
-Обязательно...
Всё-таки мастер внес изменения. Очень надеюсь, что их не заметит Рика, хотя вряд ли... Даже если заметит... Руководитель отделения корпорации Рика Ро будет молчать, и будет служить мастеру Симатори еще неистовей.
Планы мастера... Они так же загадочны, как и господние планы. Я не хочу вдумываться во вчерашние сатанинские пляски с жизнью и смертью. Но... Но в сердце всё сильнее крепнет уверенность, что всё, что произошло вчера, было делом его рук. Что тебе было нужно, Рони? Тебе был нужен Рой? Его боль? Его смерть? Всё то, чего ты не смог бы добиться в обычных человеческих условиях?
Чудовище, чудовище, чудовище!
-Пап, я отвлекаю тебя?
-Нет, что ты...
-Ладно, престань. Я понимаю, что трудно разговаривать по телефону и вести машину.
-Рой, серьёзно тебе говорю! Ты не...
-Пап, я очень-очень люблю тебя. Не забывай меня, пап!
Сигналы отбоя.
Чертова финская песня, от которой слёзы на глазах!
Рой...
Он заметил бензозаправочную станцию на обочине и свернул. Машина слегка дернулась на горячем и скользком асфальте, но модуль тригарон сразу выровнял движение. Сони не заметил ничего. Только руки крепко сжимали руль. Только песня...
Он зашел в прохладное помещение и купил пачку сигарет, даже не заметив сдачу, которую девушка в фирменной форме положила перед ним. Он вышел, закурил, и, глянув сквозь тараторившего парнишку служащего, глухо сказал: "Кофе. С сахаром". Тот безнадежно пожал плечами и пошел выполнять заказ, который не обязан был выполнять. Однако отказать этому господину в сиреневых очках он не смог. Было что-то в его облике, или в том, как он курил свою белую сигарету, небрежно придерживая её кончиками пальцев, или в том, как он смотрел вдаль, на оранжевую предвечернюю степь.
Сони сел на хромированные перила, отпил глоток кофе и вздохнул. Даже сейчас он чувствовал присутствие аёры в душе. Его душа смогла впитывать бесконечную степь, оранжево-сиреневую и в тоже время думать о смерти. Он планировал пройтись огнем и мечом в квартале кукольников... Тень... Сони поднял глаза. Серебристый завиток дыма в застывшем воздухе, который через секунду вытянулся полоской в воздушном хлопке.
Рори. Наконец вы здесь.
Ангел в небе!
На фоне алого плавящегося солнца, в воздухе, зависла черная детская фигурка. Золотисто-бардовое сияние, оттенявшее черный силуэт, серебристо-белые крылья, руки упёрты в бока... Судя по тому, как он держит руки, - это Акира. Ребенок, которого пятьсот лет назад казнили в Японии... Казнили так, что мастер Рони посчитал терпение и достоинство, с которым он принимал смерть, достаточными, чтобы сделать его ангелом. Акиру разрывали на куски маленькими крючками целые сутки, лишь за то, что он был сыном опального сёгуна, мальчиком двенадцати лет.
Все шестеро стали ангелами через мучительную смерть. Специальными ангелами - рори. Ангелами убийцами. Ангелами воинами. Несущими смерть ангелами мастера Симатори.
Сила шести рори была равна силе Карбина. И это страшная сила. Возможно, мастер хотел уровнять одно другим. Возможно, у него были иные причины... Но факт оставался фактом, ангелы дети, самая младшая из которых Ойна на сто пятьдесят лет старше меня, были особым подразделением убийц, выполнявшим точечные операции в разных мирах.
(Когда они попали в мои руки...)
Сони затушил сигарету в чашеобразной пепельнице на стойке и, допив одним глотком свой кофе, спустился к машине. Открыл дверь, но прежде чем сесть в машину оглянулся... Точно, Акира... Смотрит настороженно. Почти враждебно. Впрочем, нет... Он хочет, чтобы его обнял учитель. Смотрит, ждет подвоха... Остроглазый Акира...
Сони сел и похлопал по соседнему сидению. Снова мелькнула тень, как стремительная черная полоса на земле от большой птицы. Поднялась пыль от взмахов мощных крыльев, - это мальчишка сделал круг над машиной, в воздухе, словно прицеливаясь. Молодой служащий станции в униформе выронил из рук метёлку, с ужасом наблюдая, как в белую мазду-тригорану опустился маленький мальчик с крыльями. Мальчишка в светлых шортах и в желтой футболке. Лишь только он сел, как тот час исчезли его красивые крылья, словно и не было их. Мальчишка насупился. Он глянул искоса на господина в сиреневых очках, что-то проворчал ему и, сложив руки на груди, демонстративно отвернулся. Господин взъерошил его волосы и, выхватив из воздуха нечто золотисто-прозрачное, протянул это мальчишке. Тот вздохнул и всё-таки взял это нечто, похожее толи на кусок стекла, толи на леденец.
(Когда они попали в мои руки, то весьма жалкое, доложу вам, зрелище они собой являли. Дикие дети. Такие милые и такие жестокие...)
-Не сердись, Акира-чан.
-Какой я вам чан? Я старше вас на двести лет!
Сони хмыкнул.
-А ведешь себя, как капризный маленький ребенок... Где остальные?
-Там, на дороге... Вас ждут...
-Почему не остался дожидаться с ними?
-А вам какое дело?! - он снова мельком глянул на Сони и сразу же отвернулся. Внимательные, мягкие глаза поверх сиреневых очков. Глаза Сони... - Я соскучился... Очень... Извините, что крикнул.
Сони повернул ключ в замке зажигания...
-Солнечный свет имеет свойство быстро таять. Ешь скорее.
-Ребята голодные, а я буду есть?.. Опять проверяете?
-Нет, я уже давно вас не проверяю. Просто, тоже соскучился и решил сделать тебе что-нибудь приятное.
Акира голодными глазами осмотрел осколок солнечного луча в руке, вздохнул, но всё-таки решительно размахнулся и кинул его вверх. Золотистый осколок блеснул в горячем воздухе и исчез.
-Или всем, или никому. Вы сами нас учили этому правилу.
-Ну, что же... - машина мягко поехала, шепча колесами по горячему асфальту. - Значит, я накормлю вас всех.
Парнишка, служащий автозаправки, всё теми же удивленными глазами провожал красивый белый автомобиль, удалявшийся в оранжевое море закатного света. И когда тот растворился в бликах над дорогой, парнишка глянул на свою метёлку, валявшуюся возле ног. Неожиданно он пнул её с разочарованной злостью и отвернулся к необозримой степной дали, открывшейся ему неожиданной новой стороной. "Всё-таки чудеса есть, - прошептал он. Его глаза увлажнились... Боже... Что это со мной?.. Что такого странного произошло?! - Всё-таки чудеса, красивая музыка, ангелы и волшебники - всё это есть на самом деле... Как же... Как же я хотел бы поехать с вами! Я тоже... Я тоже хочу быть маленьким ангелом, который смотрит на волшебника в сиреневых очках! Я тоже хочу поехать на красивой белой машине в сияние заката! Возьмите меня с собой, - тихо-тихо всхлипнул он. - Пожалуйста, заберите меня из этой серости! Пожалуйста, заберите!"
Белый автомобиль мчался по шоссе. Вслед за ним едва поспевало голосистое эхо, подпевающее веселой песне мощного мотора. Эхо серебрилось тонкими нитями, затем рассыпалось хрустальными шариками, прыгавшими по асфальту и по траве. Эхо становилось парой стремительных соколиных крыльев, и превращалось в долгий высокий аккорд звенящей струны. Эхо не желало уступать тени, которая легко бежала рядом, вдоль разделительной полосы. Два волшебных зверя мчались за машиной, отдавшись всецело этой веселой игре в догонялки.
Белый автомобиль начал сбавлять скорость перед поворотом на серую грунтовую дорогу, тихонько шипя тормозами.
Сони смотрел вперед.
Дети...
Впереди стояли дети. Пять мальчишек и девчонок. Самый первый Вем, высокий и гордый, настороженно всматривавшийся в раскаленную даль бесконечной трассы. За ним малышка Ойна, с острыми косичками. Рядом с ней влюблённый Дэн, в бейсболке козырьком назад. Справа Рина. Красавица Рина, умница Рина... Рядом с ней Апар, улыбчивый увалень, руки, как всегда, в карманах. Акира взмыл из машины с веселым кличем "Рори Ро!". Он подлетел к ребятам, щелкнул Апара по носу, спустился на землю возле Вема. Пока автомобиль по инерции подъезжал к ним, Акира что-то тихо прошептал Вему, затем изобразил нечто восхитительное одним широким взмахом рук. Вем выслушал его внимательно, и, не изменив строгого лица, снова посмотрел на приближавшееся авто.
Скрип ручника. Щелчок двери. Сигарета в пальцах. Лёгкое встряхивание рукой и с кончика сигареты потянулась тонкая дымная черточка. Шаги по асфальту...
Дэн смотрел на Сони. Он и рад был до умопомрачения, и побаивался наставлений Вема, которыми тот, конечно же, снабдил всех, а именно "Как стоит себя вести при появлении Мессерера".
"Мессерер, - прошептал он одними губами. - Мессере, Мессерино!"
Сони сделал еще шаг.
-Ты похудел, Вем.
Его пронизывающие глаза источали боль. Он думал, решал, предатель ли Сони Ро? Может ли учитель предать своих учеников?
-Никогда, - просто сказал Сони. - Если учитель предал, значит, его можно убить. Его нужно убить за предательство. Он не должен жить, если предатель. Нет смысла продолжать коптить чистый воздух Ра своим зловонным дыханием, если предатель.
-Мессерино, - прошептал Дэн, сделав нерешительный и неосознаваемый шаг. Сони обратил внимание, что его белые кроссовки уже совсем изношены. Нужны новые кроссовки, срочно нужны... - Я так скучал без вас... - Он глянул снизу вверх на Вема. Ну, же, Вем! Ведь это наш Мессерино! Ну, не смотри на него таким страшными глазами, прошу тебя! Твои глаза ранят мне сердце! - Мессерино...
Сони протянул руку Вему для пожатия.
-Возьми меня за руку, и ты всё узнаешь. Ты ведь не просто ангел, ты рори.
Вем сделал шаг навстречу Сони. Мессерер смотрел в его глаза.
Да!
Глаза Вема хотели верить! Самое важное обстоятельство - желание поверить в глазах!
Вем взял руку своего Мессерера и сказал тихо:
-Но, почему? За что с нами так?..
Сони приблизился к нему ближе и ответил:
-Если бы я сейчас надумал убить малышку Ойну, - глаза Вема расширились. - Скажи, ты смог бы мне помешать?
-Мессере...
-Есть в этом мире что-то, что не могу изменить и чему не могу препятствовать даже я. Это что-то носит имя Рони Симатори. Ты всё прочел по моей руке, Вем? Всю правду прочел, все дни увидел, которые я прожил без вас?
-Да, - он опустил глаза, а Сони грустно улыбнулся.
Вем, гордый, смелый и ответственный ангел. Моя правая рука, мой первый помощник... Он, не задумываясь, взваливает на свои широкие плечи груз ответственности и несёт его так, как и должно нести серафиму - не стеная, просто, как должное. Вем единственный из рори - истинный ангел, рожденный в Арая.
-Я ничего не буду обещать тебе Вем... Но в следующий раз, если он наступит, мастеру будет очень не просто усыпить вас...
-Убить... Так будет точнее. Мессере, он убивал нас. Одного за другим. Молча. Ойна так кричала, так громко звала вас... - шепот надорвался, и Вем отвернулся.
А я был в Арая, по просьбе того же мастера. Теперь я понимаю, зачем он отправил меня в город ангелов, под предлогом творческой командировки. В Арая не слышны голоса Отверженных... Я написал "Стеклянное сердце" в Арая, проникшись его особенной атмосферой, а мастер Рони в это время... А мастер убивал моих рори.
Сони посмотрел на малышку Ойну, присел и поманил её к себе. Девочка смущенно опустила глаза, но всё-таки сделала робкий шажок. И еще один...
-Мессерино? - тихо-тихо, почти не слышно.
-Да, маленькая. Иди к своему Мессерино... Так-так, еще шажочек, и еще, и еще.
Она подошла вплотную, сцепив ручки пред собой, боясь поднять глаза. Сони осторожно провел ладонью по её светлым волосам, затем легонько приподнял голову, кончиками пальцев за подбородок, ласково-ласково.
-Ты самая красивая, малышка. Ну, же, обними своего Мессерино.
Она прижалась к нему... Мессерино! Мессерино! Я так ждала тебя! Так ждала!
Вслед за ней подошел Дэн. Постоял мгновение и бросился в объятия, расплакавшись горько и счастливо одновременно.
Мессерино!
Акира, наконец-то, растаял и тоже очутился в объятиях Мессере. За ним Апар. И Рина, с молчаливыми слезами на глазах.
Сони глянул на Вема, сдерживавшего слёзы из последних сил. Он крепко стиснул зубы... Секунда, две...
Вем... Какой же ты худой! Одни кости и жилы! Этаким скелетом ты точно не понравишься ни одной девочке! Ай-ай..., я же забыл, что ты и Рина! Нет, я просто старый маразматик - точно вам говорю!
Мессерино! Мессере!
Рорики мои.
Мои прекрасные ангелы.
4.
-Мессерино? - Бассо смотрел на Сони, прищурив хитрый глаз. - Вот уж никогда бы не подумал, что эти кошмарные рори так называют вас!
-Кошмарные рори? Твое мнение сложилось из-за зуботычины, которую тебе выписал Акира, как лекарство?
Теперь глаза Бассо сделались смущенными. Он не стал спорить и оправдываться. Толчок Акиры был совершенно оправдан в тот момент, (с точки зрения рори), когда Бассо, по-своему обыкновению, увлекся выплёскиванием из себя глупых и пустых слов. Акира терпел долго. Целую минуту. Смотрел на тараторившего Бассо тяжелым взглядом, и глупый комп, наверное, решил, что произносит вслух нечто умное. Ему бы замолчать...
-Мне было больно, между прочим... - глаза вниз.
-Мне тоже больно, когда я слышу пустое словотарахтенье. Рори ангелы. То, что тебе кажется веселой, хотя и глупой, шуткой, для них ядовитый дым в воздухе. Черный дым, который мешает дышать. Буквально мешает. Акира никогда не допустит, чтобы малыши Ойна и Дэн задыхались только потому, что кому-то захотелось поупражняться в словесных играх.
-Убьёт, что ли?..
-Если потребуется, то и убьёт. Человек, (если он человек, а не притворяется им), никогда не скажет пустого слова. Оно для него тот же ядовитый дым, что и для ангелов.
-Вем строго посмотрел на Акиру тогда. Он был на моей стороне!
-Он всегда на стороне слабейшего. Сердце у него такое.
Бассо вздохнул и, глянув на Сони, (шепотом - Мессерино), осмотрел площадь вокруг автобусной станции. Солнце приобрело червонный отблеск в стеклянном квадрате, и в струйке фонтана над клумбами роз перестали проскальзывать блестящие радуги. Вторая половина дня, после четвертого часа, имела свою красоту, которая была не такой восхищенной, как первая, но более тихой и печальной, (в ней была особенная, ценимая людьми, красота угасания). Людей на площади осталось гораздо меньше. Исчез мангал и на яркие киоски опустились козырьки, хотя надобность в них исчезла вместе с жаром первой половины дня. Возле дальнего перрона стоял старенький рейсовый автобус с открытой дверью. На его подножке сидел пожилой водитель в выцветшей кепке. Он смотрел на свои испачканные черным машинным маслом руки и курил папиросу. По радио передавали печальную мелодию. Скрипки хотели рвать душу, но красота мелодии, её совершенство, сразу заживляли раны от серебряных смычков. Ветер танцевал аёру по горячему асфальту. Сони вспомнил, что Рой назвал точным звучанием аёры мелодию... Постойте-ка... Как же она называлась? Кажется пустой взгляд? Или пристальный?.. Что из этих переводов наиболее точно характеризует аёру?
Пустой или пристальный взгляд?
Сони глянул в сторону открытой автобусной двери, из-за которой струилась музыка. Тот час скрипки замолчали, но уже через секунду по стареньким обшарпанным ступеням автобуса полилась вниз, обтекая старого водителя, та, что называлась empty gaze. Он решил нарисовать картину, единственно возможную, по призрачным контурам, обозначенным музыкантом в своей короткой, но великолепной, фантазии.
Глаза.
Пронзительно-зеленые глаза в полосе золотого света.
Белая кожа. На ней игра теней.
Игра теней из тополиной кроны, в которой переливались и шевелились звенящая листва и острая точка солнечного света.
Глаза.
Бездонные. Безразличные. Красивые глаза. Видевшие всё, что только могут увидеть глаза.
Если отступить на пару шагов назад... Всего на пару...
Глаза. Идеальное лицо. Дуги белесых бровей.
Расслабленное лицо, словно спящего или мёртвого человека.
Но ведь глаза открыты и смотрят!..
Он спит или умер, этот красивый человек с безразличными глазами?
Он спит или умер?
Сони посмотрел на дорогу.
-Через пять минут, сюда приедет автобус из Ростова, - он бросил на Бассо быстрый взгляд, словно уколол иглой и добавил. - Я изменю твою внешность.
-Эй, я не согласен! Эй... - Бассо накрыла переливчатая волна горячего воздуха, в которой всё искажалось и расплывалось.
"Ой! Не нужно! Ой, нет! Сони Ро! Мессере! Мессерино! Нет! Ай!"
Волна растаяла, расползаясь по асфальту прозрачными дрожащими лоскутами. Бассо, закрыв лицо ладонями, стоял на коленях и всхлипывал.
-Мессерино... Мессерино... Ну, пожалуйста...
-Солнечный жар крепче и устойчивей во второй половине дня. Но его легче переносить, почему-то, - Сони подошел к скорчившемуся Бассо, и взмахнул рукой. В ней появилась узкая тёмно-зеленая лента с черным кантом. - Распрями плечи, волосы зажал... Ну, же, Бассо, не притворяйся капризным ребенком!
-Вы сделали из меня уродца, да? Я так и знал! Доигрался! Договорился!
-Столько горячи в голосе, - усмехнулся Сони и приподнял волосы Бассо рукой, (он всё-таки расправил плечи). - Я всего лишь добавлю необходимую деталь в твой новый образ. Так, две пряди, так-так, лентой... Не ойкай и не дергайся... Вот. Да. Кажется, этот вид прически называют эльфийским?
-Что-о-о?
-Волосы стали светлее и плотнее. Наверное, нужно было сделать тебя кучерявым...
-Я бы бросился под машину!
-Вот поэтому, я сделал так, как сделал. Вставай. Посмотри на себя в окно.
-Боюсь, боюсь, боюсь! Зачем вы изменили меня?! Ну, заче-ем?!
Он встал, шмыгая носом, и пряча глаза. Сони критически осмотрел его и кивнул, удовлетворившись своим новым шедевром. Он легко толкнул Бассо в направлении большого стекла.
-Нос, наверное, метр в длину... - прошептал Бассо.